***
Сделка, обещанная Брайаном, должна была состояться через несколько дней, которые стали самыми напряженными для Лексы. Она буквально дергалась от каждого шороха, словно в этом могла таиться какая-то опасность, а каждое оповещение на мобильном телефоне заставляло ее сердце в ужасе трепетать. «Главное, чтобы ничего не сорвалось» — думала она из раза в раз, проверяя сообщения с дисплея. К ее собственному удивлению, Кларк вела себя намного спокойней и сдержанней, словно они поменялись местами после времен Куантико, и вся безразличность Грин перелилась в эмоциональность Гриффин. Именно Кларк успокаивала Лексу чаще всего, даря ей спокойствие и стойкость в ожидании того самого судного дня. Все начальство было в курсе готовящейся операции, была готова и оперативная группа захвата, уже дважды Кларк и Лекса были на совещании, чтобы в очередной раз обсудить их план: откуда приезжают группы, где располагаются, чего выжидают. Все это было похоже на очередную миссию, каких было полно у Грин за время работы в ФБР, но почему-то именно сейчас ее окутывала настоящая паника, и вместе с тем какая-то эйфория от ожидания окончания этого дела. Они знали всех виновных, и теперь могли со спокойной душой грести их под суд, но остался лишь небольшой нюанс… В то же время, Лекса чувствовала себя невыносимо мерзко, находясь в одном помещении с Майклом и зная, что тот причастен к сговору и, возможно, ко многим преступлениям. Не было ничего хуже и омерзительней, чем крыса, засевшая в ФБР. Грин буквально ощущала, как все ее солнечное сплетение горит ненавистническим огнем, когда Бёрнс разговаривал с ней. — Ты что-нибудь нарыла на Марка Мартина? — вдруг обратился к ней тот, цепляясь за локоть. — Ты обещала помочь. Нервно одернув руку, Лекса сделала небольшой шаг назад, дабы сохранить какое-то расстояние между ними. — Я ничего тебе не обещала, Майкл, — резче, чем хотела, ответила Грин. — Это было твое одержимое желание нарыть на него что-то. Твое, а не мое. — Выходит, тебе все равно, кто будет управлять ФБР в Чикаго? Даже, если это будет преступник? — ухмыльнулся тот, и Лекса готова была поклясться, как сильно чесались ее кулаки, чтобы зарядить в это прекрасное личико. — Если тебя это волнует больше всего, ты можешь заняться этим сам, а у меня и без того куча работы. Парень с улыбкой качнул головой, пряча руки в карманы и вновь делая короткий шаг вперед, что между их лицами оставались считанные сантиметры. — Дело отца, которое ты пытаешься раскрыть несчетное количество времени и все еще стоишь на месте? — Кажется, тебе должно быть не все равно на это дело? — чуть приподняла голову Грин, пересекаясь с чужим взглядом и ощущая нарастающую ненависть во всем теле. — А, может, стоит признать, что ты зашла в тупик? — А, может, и нет, — задев того плечом, Лекса пошла дальше по офису, не замечая того, как в спину ей направлен полный ненависти взгляд.***
Это была последняя ночь перед операцией. Грин лежала, молча смотря в потолок и мучаясь от бессонницы, ее терзали мысли о предстоящем дне и о том, как все пройдет. Достаточно ли хороший план они разработали, был ли честен Брайан или это ловушка? В конце концов, она агент ФБР, ее не должно пугать подобное, все вместе они обязательно справятся! В Куантико было проще, даже несмотря на то, что задания были созданы на основе реальных событий или возможных событий, но Куантико — лишь мостик, стоявший на пути в настоящую жизнь. В академии в тебя могли попасть краской, а не настоящей пулей, и из-за фейковой смерти напарника стресса было гораздо меньше. Вспомнив об Энтони, который уже несколько лет как был ее напарником, и которого вот так просто убили, Грин почувствовала, как в ее глазах начало щипать. А ведь у нее так и не было достаточно времени для того, чтобы оплакать его смерть, проститься с хорошим коллегой и отличным другом. Энтони не заслуживал того, чтобы вот так кончать свою жизнь, и какое-то нарастающее чувство ненависти вновь заполняло тело Лексы, желая мести. В академии им всегда говорили о том, что месть — совершенно неправильное желание, оно затуманивает разум и на операциях мешает думать трезво, а Грин всегда славилась своей холодной головой. Наверное, именно из-за этого ее и любили. Она чувствовала как холодный пот окутывает ее грудь, как липкий страх путается сзади под волосами, и почему-то нестерпимо хотелось рыдать. Вдохнув полную грудь воздуха, Лекса зашевелилась, слыша, как вибрирует ее телефон под подушкой. «Ты спишь?», — сообщение от Кларк. «Гениальный вопрос. Я должна ответить тебе во сне?» «Я тоже не могу уснуть: (» «Мы идем сегодня на тренировку во время перерыва, ты помнишь?» «Ты невыносима!!!» «Я говорила тебе об этом постоянно, но ничего, выдержала! ;)», — Лекса и сама не замечает, как глупо улыбается, глядя в телефон и представляя, как Клак закатывает глаза, лежа в темноте. «Будем считать, что завтра очередное задание из академии, все будет в порядке.» «Но мы не в Куантико» «А ты все еще зануда! Спи уже!» «Ты сама мне написала, помнишь?» «Может, я просто соскучилась», — Грин чувствует, будто бы ее сердце резко падает в желудок, а к лицу приливает кровь. В этом сообщении не было ничего такого, из-за чего она могли бы волноваться, но что-то… Что-то такое простое и необходимое, заставляло чувствовать Лексу живой. Возможно, собственная значимость для кого-то? Ощущение того, что кто-то может по тебе скучать и быть к тебе не безразличен, что кто-то может вспоминать о тебе по ночам и писать идиотские смс? «Может или соскучилась?» «Я соскучилась по тебе» «Интересное признание», — Лекса улыбается, ощущая какую-то необходимость ответить взаимностью, и после этого добавляет, — «Может, я соскучилась по тебе тоже». За прошедшие несколько дней они пересекались лишь на собрании с оперативной группой, без возможности пообщаться лично, а все остальное время уходило на работу. Все было в каком-то стрессе и суматохе, что только ночью была возможность осознавать, как сильно не хватает кого-то в жизни, пусть этот «кто-то» был Кларк. Ответ не приходил несколько минут, а Лекса все еще лежала, закусив губу, и ожидая того, что пришлет ей Гриффин. «Ты там умерла от моего признания?», — вновь написала брюнетка и тут же засмеялась, получив ответ. «Как раз мыла руки» «Ты ужасна!!!» «А ты прекрасна!!!» «Ты флиртуешь со мной или что?» «Или что», — Грин закатила глаза, чувствуя себя каким-то подростком, ведущим глупую переписку с предметом его обожания, но это, к ее собственному удивлению, нравилось. «Ладно, нам нужно попробовать снова заснуть… Завтра будет тяжелый день» «Это из-за того, что ты тащишь меня на тренировку?» «Конечно, гений, именно из-за этого. Спокойной ночи.» «Гейских снов, Лекса» «Ты невыносима!!!!!!»***
Тренировка была в самом разгаре: во время обеденного перерыва Кларк и Лекса ускользнули в тир, поскольку у Грин аж горело от желания убедиться, что со стрельбой у блондинки все хорошо. Вооружившись пистолетами, они обе стали палить по мишеням, практически соревнуясь в своих навыках, и к удивлению Лексы, Кларк ничуть ей не уступала, все еще стреляя точно и быстро. Она была готова составить конкуренцию Грин, и прекрасно знала об этом, когда шла сюда во время перерыва. Эта хитрая маленькая улыбка так и не сходила с ее губ, пока брюнетка, сняв наушники, не сообщила: — Все не так плохо, как я думала. — Не так плохо? — возмутилась Гриффин, дергая бровями. — Давай будем честны, Лекса, мы стреляем на равных, и, может, где-то я даже обхожу тебя. — Уж точно не в боях, — подколола та, за что получила порцию закатывания глаз и прицокивания языка. — Ох, а я уж соскучилась по твоим выходкам. Сменив оружие, они продолжили стрелять по мишеням, входя в какой-то азарт и даже не замечая, как обеденный перерыв подошел к концу, лишая их маленькой радости. Поднимаясь вверх на лифте, они вновь напомнили друг другу об общих сборах на операцию и, застряв на дополнительные пять минут в общем коридоре, разошлись по разным крыльям офиса. Дело обещало быть жарким, Кларк буквально чувствовала это, собирая экипировку и наблюдая за ребятами из команды, которые переговариваются о каких-то неважных мелочах. Для них это нормально, ведь не они вели дело Бёрнса, для них это очередная работа, которая не несет в себе ничего личного. А для Кларк и Лексы — это личное. Больше, чем хотелось бы. Вся атмосфера казалось какой-то угнетающей. Лекса поправляла свой шлем, трясясь в машине, и чувствуя, как ее собственное сердце соответствует ситуации: глухо бившись в груди, оно отдавало нервным импульсом в висках. Единственное, о чем могла думать Грин в тот момент — чтобы все прошло хорошо, чтобы все было гладко, как по их плану, однако, все прекрасно знают о том, что ничто не проходит по плану. В начале девятого оперативная группа высадилась около огромного завода, где и должна была происходить сделка мафии. Брайан обещал им, что все будет чисто, что на этом деле будут присутствовать все значимые люди, но кто такой Брайан, чтобы быть там? Почему тот, кого прессовали со всех сторон, оказался внутри? Рассредоточившись по исходным позициям, сотрудники ФБР замерли. Они должны были захватывать помещение в девять, когда, исходя из плана, пройдет основная часть сделки и никто не станет выходить. Лекса сидела за огромными завалами какого-то песка, отчетливо слыша, как шумно и нервозно дышит Кларк рядом с ней, пока остальная часть группы находилась в других позициях. Обернувшись к блондинке, Грин рывком взяла ее руку, крепко сжимая в своей и умоляя успокоиться. Она сама целый день настраивала себя на то, чтобы быть хладнокровной, но когда Гриффин увязалась вслед за ней на миссию, Лекса вновь почувствовала угрызение совести перед самой собой, поскольку мысли о Кларк едва ли не перевешивали мысли о деле. — Прекрати, Кларк! — зашипела та, прикладывая палец к губам и умоляя успокоиться. — Извини, — поджала губы блондинка, крепче сцепляя их пальцы.***
Брайан сидел в стороне от общего стола, за которым переходили переговоры. Члены банды обсуждали очередные отмывания денег, собственный бизнес и людей, прикрывающих их по всем фронтам. Такие люди были везде: в маленьких продуктовых магазинах, в банках, в казино, в полиции, куча людей из политики, из ФБР. И что-то до дрожи в коленях глушило Брайана, словно это были последние минуты его жизни и он тщетно пытался задуматься над происходящим. Он пошел в ФБР, чтобы стать отличным агентом, но каким-то образом ему удалось одурачить медицинские проверки. По правде говоря, Брайан рассчитывал на то, чтобы ужиться с диссоциативным расстройством, до этого он посещал психиатра и даже принимал таблетки, но все это едва ли помогало ему. Из дружелюбного, миролюбивого Брайана, он превращался в кого-то, кого ненавидел всей своей душой — гнев будто бы сочился из него, заставляя делать вещи, из-за которых он презирал себя. Именно эти мелкие преступления и послужили тем, что его уволили из ФБР, и тогда он попытался покончить счеты с жизнью, что вышло не особо удачно, и вот — он оказался у мафии, где вовсю бушевала еще одна сторона его натуры. Природная жадность и тщеславие брало свое, ему хотелось чувствовать себя значимым, ему хотелось чего-то стоить, а тот момент, когда он затащил Майкла во всю эту заворушку, практически прославило его среди своих. Брайан действительно поднялся в глазах мафии, но только на какое-то время, пока Майкл, более полезный и перспективный, не начал активно прикрывать преступления. И сейчас, сидя в стороне от основных членов мафии, Брайан чувствовал себя брошенным, ему в очередной раз обещали золотые горы, но в реальности это лишь заканчивалось угрозами о том, что он вылетит из всех дел, если ФБР все-таки что-то пронюхают про смерть Бёрнса. Брайан смотрел на часы и понимал, что вот-вот оперативная группа ворвется внутрь, скажет всем поднять руки, а затем повалит людей на пол, сковывая наручниками. И с чем в итоге останется сам Кейн? С «У тебя не будет пожизненного заключения»? Сомнительное удовольствие, если быть честным. Злость вскипала в нем с каждой новой минутой, он был взбешен тем, как поступили с ним все: мафия, Майкл, Кларк, Лекса, он не чувствовал никакой значимости, скорее наоборот — ощущал себя на маленьком островке посреди огромного океана. Куда ни сунься — проиграешь. И фактически за минуту до начала операции, Брайан, резко подскочив с места, прокричал: «Снаружи ФБР». Еще никогда взгляд Майкла не был таким красноречивым…***
…Словно сквозь толщу воды Лекса слышала выстрелы. Они не собирались ввязываться в перестрелку, и все должно было произойти неожиданно, но ворвавшись внутрь, агенты ФБР оказались в западне. Практически тут же раздалась стрельба, и все сразу же поняли — Брайан подставил их. Заметив, как тот удирает куда-то в дальние помещения, Лекса ринулась за ним, в то время как Кларк решила действовать в обход. Грин проклинала ту минуту, когда поверила в то, что Брайан действительно сможет помочь им, и теперь, преследуя его и держа пистолет наготове, она надеялась лишь на то, что его не придется применять и все решится быстро. Кларк бежала изо всех сил, обегая здание и зная, что пути, по которым пошел Брайан, ведут к черному выходу. Снаружи оставались еще несколько агентов ФБР, но не факт, что Кейн не мог ускользнуть, оставаясь незамеченным. Найдя нужную дверь, Кларк резко рванула ее на себя, прислушиваясь. Вдалеке были слышны выстрелы, а ближе, будто бы за ближайшей стеной, раздавались два знакомых голоса. — Бросай пистолет, Брайан, — холодно повторила Лекса, направляя на него ствол. — А то что, пристрелишь меня? — нервно усмехнулся тот, выпячивая грудь. — Помнишь, как-то в академии у нас была очередная тренировка, где мы были друг против друга? Тогда ты тоже убила меня, а сейчас у тебя есть реальный шанс. Кларк, едва перебирая ногами, подкралась на звук, ощущая, как кончики ее пальцев дрожат, а колени слабеют. Видеть, как Брайан держит пистолет, направленный на Грин, было невыносимо. Гриффин плавно подняла руки, вытягивая их и целясь в Кейна. — Брайан, сдайся, это лучшее решение для тебя сейчас, — тихо проговорила Кларк, чувствуя, будто бы все ее внутренности болезненно сжимаются. — Все еще может наладиться, если ты не наделаешь глупостей. — Гриффин, тебе ли заливать мне лекции по психологии? — скривился тот, поворачиваясь к девушке. В его глазах, казалось, было столько боли, что Кларк и сама едва сдерживала слезы. Когда-то они были хорошими друзьями, и Брайан частенько выручал ее, и неужели они заслуживают того, чтобы оказаться в этом положении? Черты мужчины были такими правильными и мужественными, что Гриффин больше не видела в нем того юного парнишку, каким он был в академии, пистолет в его руке не дрожал — в отличие от нее, и блондинка с трудом сглотнула, чувствуя, будто теряет хорошего друга. — Мы не должны быть здесь при таких обстоятельствах, — дрожащим голосом протянула она, не опуская пистолет, поскольку страх за Лексу пересиливал все. — Мы могли бы выпить пива и все обсудить… — Ты сама себя слышишь? — вспылил тот, крепче цепляясь за оружие. — Просто убери пистолет, Брайан, давай поговорим. — Лекса испортила тебе жизнь со времен Куантико, — грустно усмехнулся тот, и почему-то в этой интонации Кларк уловила столько боли и предательства, что ненароком подумала о том, будто бы разбила кому-то сердце. — Все прекрасно знали об этом, Кларк. Ты же всегда ее ненавидела, она всегда была главной звездой потока и никогда не давала тебе по-настоящему раскрыться, а у тебя было полно потенциала, ты сама об этом знаешь… — Не слушай его, Кларк, — вмешалась Лекса, замечая, как начинают меняться эмоции на лице блондинки. Они прекрасно знали слабости друг друга, и сейчас Брайан умело пользовался этим, буквально вскрывая старые раны Гриффин. Она закусила внутреннюю сторону щеки, не позволяя своим эмоциям превзойти трезвые мысли. — Ты могла бы получить более престижное управление, если бы не Лекса, у тебя был бы выбор. И сейчас бы была намного выше, чем все это… Кларк лишь на секунду оторвала свой взгляд от Кейна, наблюдая за Грин, в глазах которой было столько сожаления, будто бы эта откровенная ложь, внушаемая мужчиной, была правдой. И стоило светловолосой отвлечься — как тут же Брайан сжал пистолет сильнее, направляя его выше Лексы и целясь в голову. Все было словно в замедленной съемке. Сердце Кларк сжалось, дыхание прекратилось, и глядя на Кейна, она ни на секунду не сомневалась — он убьет. Практически мгновенно среагировав, она, с полной уверенностью в голосе, выдохнула: — Все изменилось. И словно в тягучей тишине раздался невыносимо громкий выстрел…***
Наверное, все произошло так, как и должно было произойти. В какой-то момент все стихло, и, может, перестала вращаться Земля, что, конечно, вряд ли, но ощущение стойко присутствовало. Майкла повязали вместе со всеми, и во время судебного процесса он настойчиво отворачивал глаза, Кларк была уверена, что стыд заполняет его душу. Стыд не за содеянное, а за раскрытие, ведь все было так гладко, почти идеально. Уже после задержания, на допросе, он рассказал обо всем, так как терять ему было нечего, и пожизненное наказание было единственным, что светило ему так или иначе. Когда Брайан ввязал его в дела мафии, Майкл был в огромных долгах из-за собственной страсти к азартным играм, а прикрытие преступлений сулило ему огромные суммы отмытых денег, и все это продолжалось достаточно, если бы не отец, который стал подозревать Майкла в том, что тот имеет какие-то общие дела с мафией. Отец всегда был жесток, всю свою жизнь он недооценивал собственного сына и всячески пытался втоптать его в грязь, хотя со стороны эта семья казалась идеальной для общественности. Так что, узнай Бёрнс старший о делах, проворачиваемых Майклом — ему бы настал конец, как и его карьере в ФБР, но разве золотой мальчик мог оставить все так? Майкл жил в ожидании повышения, по крайней мере, будучи главой отдела, в котором он работал, у него было бы больше влияния и доступов к базам и делам, а отсюда было бы и больше денег. Сотрудничество с мафией в целом не несло ему ничего плохого, за исключением противозаконности, но разве деньги делали кого-то несчастными? Власть в совокупности с деньгами делали людей практически бесстрашными. Вот и Майкл — он не боялся. Не боялся даже того, чтобы попросить о дружеском жесте — убить отца, и Брайан, будучи падким на социальное положение, не мог отказать. Он знал, как выполнение этой просьбы скажется в дальнейшем, он будет важен, его будут любить, и, может, он тоже сможет быть золотым мальчиком. Вот только два золотых мальчика не могут сойтись априори. Не могут два тщеславных и одержимых человека по-братски заботиться друг о друге, тут каждый сам за себя. Может, именно поэтому, и Брайан, и Майкл тут же выдали друг друга. Брайан — посмертно, а Майкл уже позже, при допросе. Над членами мафии трудиться пришлось меньше, у них не было Куантико и психологических тестов, но каждый из дела понимал, что назад пути нет — их все равно ждет пожизненное. Взятие с поличным — это не смутные подозрения на вину, к тому же, ФБР удалось найти огромные суммы отмытых денег, а также различные документы, раскрывающие глаза на многие архивные дела, пылящиеся в офисе. Кларк чувствовала справедливость происходящего, но тогда, когда ее рука дрогнула, нажав на курок, она готова была поклясться, что вся жизнь пробежала перед ее глазами. И Лекса, в ужасе застывшая рядом, тоже молчала, глядя и со страхом, и с благодарностью, и с гордостью, и с чем-то еще, что заставляло сердце Кларк болезненно сокращаться каждую секунду. И она бы непременно расплакалась, если бы не шок, сковавший все ее тело, пока Грин бережно не обняла ее, прижимая голову к себе и нашептывая что-то успокаивающее. Уже позже, после окончания операции, Лекса отвезла Кларк к себе домой, так как та была не в состоянии трезво пребывать в этом мире, все еще находясь в полнейшем шоке от того, что убила человека. Конечно, после случившегося были и допросы, и помощь психолога, от которой Гриффин лишь отмахнулась — лучшим ее психологом была Грин, подносящая ей стакан с виски и укутавшая ее в теплой плед. — Мне не холодно, — вяло проронила блондинка. — Но ты дрожишь, — растерянно поджала губы Лекса, присаживаясь рядом. — Не от этого, гений… И тогда брюнетка подсела еще ближе, закидывая ноги Кларк на свои колени и прижимаясь к ней всем телом, слушая эту умиротворенную тишину. Кларк действительно убила из-за нее, и в груди Лексы было столько благодарности, которую она никак не могла выразить, что это разрывало ее на части. Крепко обнимая блондинку за плечи, Грин уткнулась лицом той в шею, пряча собственные эмоции и липкий страх потерять Кларк. Та перестрелка перевернула все понимание Лексы о привязанности и о желании находиться рядом с Гриффин, и пусть это было лишь на эмоциях, но Лекса не могла промолчать. — Я так испугалась за тебя. — Я тоже, — прошептала Кларк, мягко вплетая руку в волосы девушки. — Я даже боюсь представить, если бы он… — Не надо, — немного грубо закрыв ладонью рот Гриффин, Лекса выпрямилась в спине, умоляюще смотря на девушку. Кларк практически тут же убрала чужую руку и, протянув кисть к лицу брюнетки, мягко погладила большим пальцем щеку, а затем, не думая ни о чем на свете и, к собственному удивлению, не испытывая никакого страха, или стыда, или смущения — накрыла губы Лексы своими. Грин ответила с не меньшим жаром, постепенно замечая, как дыхание напротив становится тяжелее и прерывистее. Кларк сама прижималась ближе, дрожа не то от пережитого стресса, не то от страха, ее короткие ногти царапали чужую шею, прижимая к себе. В той ночи не было ничего неправильного: два обнаженных тела друг напротив друга — правильно, сбившееся дыхание, затихающее от ласкающего языка Лексы — правильно, и движения брюнетки кажутся такими правильными, что Кларк одобрительно стонет, пока ее бедра крупно дрожат и покрываются потом. Наверное, впервые за всю свою жизнь Гриффин чувствовала себя самой собой, она чувствовала, что любима, и даже если Лекса не станет клясться ей в вечной любви и не позовет под венец, Кларк была ей безмерно благодарна за принятие себя. Будто бы все было расставлено по своим местам, и все в жизни, наконец, было так, как должно было быть. Кларк и представить себе не могла, как долго она могла бы вести это внутреннее сопротивление самой себе и жить эту жизнь в ожидании чужого принятия, но, в конечном итоге, она обрела самое необходимое — покой. Покой совершенно не означал, что именно в объятиях Лексы, это прежде всего честность со своим внутренним я, это отсутствие стыда или чувства неправильности, когда она лежит в кровати с женщиной, которая совершенно невероятная, и мягкая, и чувственная. Всю свою жизнь Гриффин отрицала нормальность происходящего, она отрицала свои чувства, казавшиеся ей аморальными, но когда перед ней встал выбор, в конце концов, быть счастливой или жить в угоду другим — ответ был очевиден. И пока все это происходит с ней, Кларк готова поклясться, что все происходит правильно.