Копия

      По тихим вечерним улицам Суны мы обе шли молча. Сомневаюсь, что говорить было не о чем, однако первой я беседу начинать не торопилась. Кто ее, бедовую, знает, что за день успела надумать.       Поглощенная собственными размышлениями, я лишь вышагивала рядом, стараясь игнорировать пингвинью походку собственного тела и его внешний вид. Ареса пыталась идти со мной в ногу, но ее сбившееся дыхание говорило за себя – даже такая прогулка доставляла определенный дискомфорт.       За весь день было нетрудно заметить все ее косяки. Начиная с все той же отдышки и заканчивая неясной мне неловкостью, которой я никогда не страдала. Впрочем, вспоминая свои первые дни в новом теле, вполне могу это понять. Сама еле передвигалась, полностью полагаясь на Стаса и его способности, о которых ни черта, ровным счетом, не знала. Он так и не рассказал, откуда брал продукты и воду, а мне это было не настолько интересно. Даже если во время моего сна он убивал младенцев, грызущих куриные ножки, и приносил их мне в качестве трофея.       Несомненно, это были долгие полтора года, в корне изменившие мои взгляды на жизнь. Однако только сейчас я поняла в полной мере, что значит покориться обстоятельствам. Страх быть раскрытой отступил куда-то за подкорку сознания. Итачи рядом не было. Я даже не преминула воспользоваться глупостью Аресы и чакрой пройтись по окрестностям. Не было ни слежки, ни охраны. И старший Учиха не маячил на горизонте, сбивая с нужного настроя.       Даже в мыслях я не знала как его называть. Постоянно сбивалась с фамильярного обращения на уважительное, не пытаясь понять как, все же, будет правильнее. Как будет лучше хотя бы для меня самой.       Ирония судьбы. Человек, которого я должна убить, чтобы выжить, идет в шаге от меня, боясь заблудиться в незнакомой холодной деревне. Едва ли не тянет руку, чтобы ухватиться за край моего топа, лишь бы увериться в безопасности. Но я ничего не могу сделать. Потому что обеих нас сковывает печать. Я не могу нарушить ее фуин, Ареса – мой. Самостоятельно же нанести достаточно глубокую рану в грудь не позволит ни здравый смысл, ни инстинкт самосохранения.       Свыкшись с судьбой шиноби, пройдя через тяжелые тренировки, я смирилась с необходимостью ломать саму себя, терпеть адскую боль и уступать пресловутому “надо”, игнорируя любой свой порыв желаний. Моя старая подруга, а ныне, пожалуй, злейший враг, к такому не была приучена. Позарилась на красивое тело с именитой родней. Понадеялась на то, что я даже цензурно обозначить не могу, захватывая его. У нее была сильная воля, но не интеллект. Ареса – нет, Олеся – и не подозревала, чего мне стоила такая форма, такие связи и такая жизнь.       Теперь же мы обе были в смертельной ловушке. Лишь потому, что одна решила примерить на себя чужую шкуру. В буквальном смысле.       Так и хотелось спросить: “Ну, и как оно, Куши? Как ты там поступаешь на моем месте?”       Однако этого было нельзя.       До суши-бара мы дошли за десять минут. Я не торопилась, ступая легким прогулочным шагом. Тело Кииро Учиха покорно шло за мной, словно овечка на привязи. Иногда чуть ближе, иногда дальше. Она сбивалась с ритма ходьбы, тут же ускоряясь или замедляясь. Глазела по сторонам, отмечая вывески, явно не в состоянии их прочесть. Улицы были почти пусты.       Вдох, выдох. Я тоже проходила через это. Смухлевала, пользуясь шаринганом. Выучила кандзи, катакану и хирагану в Сора-ку. Научилась устному языку от брата. Знания тела, увы, духу не передаются. Мы не героини чужой пафосной истории с радужными хэппи-эндами.       Пропустив Аресу вперед, я улыбнулась владельцу у стойки и, дернув спутницу за руку, провела ее к закрытым сёдзи комнаткам. Все они оказались пусты – сквозь полупрозрачную бумагу не было видно горящего света.       Лишь устроившись на месте и заказав себе зеленый чай, а брюнетке напротив порцию данго, я активировала установленную у двери печать и смогла перевести дух. Предсказывать разговор было глупой идеей. Сколько бы не прошло времени, я не стала лучше понимать эту девушку.       Сумасшедших вообще сложно разложить на мотивы их поступков. Всегда приходится иметь дело лишь с последствиями.       Бодрый старик-владелец только успел принести нам заказ и закрыть дверь, как мое терпение все же дало сбой. Мы шли разговаривать, а не играть в неловкую молчанку.       – Как Вам Суна, Учиха-сан? – голос не подвел. Вопрос прозвучал естественно. Ни единого акцента на фамилии, к которому можно было придраться. Я слишком устала, чтобы язвить.       – Значительно отличается от Конохи, – Ареса вскинулась, едва ли не испуганно. Мне не стоило щуриться, но слишком уж неожиданно прозвучал ответ. Резко, торопливо. Словно только этих слов от меня и ждали. Будто их только и боялись.       Как если бы человек ожидал угрозы.       Я подавила заинтересованность и сомнение. Не мог же брат что-то с ней делать настолько жуткого, что сейчас, вдали от него, она выглядела настолько запуганной? Ареса походила на маленькую первогодку, что поставили на линейке читать стих перед нескончаемой толпой незнакомых людей: огромные наивные глаза, невнятная речь и большое желание поделиться с кем-либо своими переживаниями.       Что же с тобой стряслось, Кушина?       На секунду, мне даже неловко стало злиться на нее.       – В этом я согласна. Я была там несколько лет назад. В тени деревьев куда приятнее, чем на сухом воздухе пустыни.       “О погоде” мы проговорили ближайшие полчаса. Из провокационных вопросов – откуда я знаю внешний вид Конохи. Тут последовала трагичная история о том, что я потеряла зрение в бою. Какой-то обмудень кинул в них песка и полоснул кунаем. Канкуро не успел прикрыть. После чего медики Суны, да и Гаара в частности, очень мне помогли. Привлечение таких личностей в качестве доказательства было безоговорочным плюсом в моих показаниях. Появись Масао всего полтора года назад для всего мира – это попахивало бы некой обманкой. Тут же придраться не к чему. Оба брата знали меня очень давно и с готовностью это подтвердят. Особенно этим людям.       Все равно по тем заданиям проходила не Кииро Учиха.       – Кииро-сан, а теперь давайте честно, – поймав паузу в разговоре, когда Ареса принялась за вторую порцию данго, я смогла вставить свою ремарку. Она выглядела уже весьма расслабленной и не заикалась, поддерживая беседу. Не будь на нас треклятых печатей, именно сейчас я бы могла ее убить и, применив Шинтеншин, вернуть свое тело. Увы, подходить к повару со словами “пырните эту юную мадам ножом в грудь, ничего не задев лишнего” – такая себе идея.       Разговор протекал спокойно. Не лучший ли это залог моего счастливого будущего?       Я не удивилась, когда Ареса подобралась, вновь окуная себя в ту жесткую броню, что была на ней изначально. На мое счастье, в более слабую версию. Та словно треснула по швам от того, что девушка кому-то открылась. Однако загоревшийся было взгляд снова потух. Глаза забегали по столу, словно в поисках ответа на невысказанные вопросы.       Черт подери, я-то хотела их услышать, чтобы немного понять что творится в этой ненормальной голове. Она и без того всех моих тараканов там, наверное, распугала несчастных. Забились по углам без права пикнуть и ждут лишь моего возвращения.       – Касаи-сан...       – Зовите меня просто Масао, Кииро-сан. И ничего, что я вас по имени?..       Конечно же, все эти слова – чистая формальность. Мне было плевать обратила ли она внимание на обращение или нет. Как и на то, что сама зовет меня по фамилии. Вот только психологи считают, что имя человека ему роднее. Назвать Олесей у меня язык не повернется, а подать знак дружелюбия – почему бы и нет?       Шаг за шагом, я налаживала мост между нами. Чем крепче он будет, тем проще мне по нему идти в будущем.       Ареса помахала рукой, тут же уверяя меня в том, что все в порядке.       – Масао-сан, вы столько всего знаете, – начала она. Я заранее приготовилась к потокам воды вместо грамотной постановки вопроса. – Я слышала о вас от Наруто-сана. Знаете, он сильно помог мне, когда я вернулась. Заходил к Сакуре-сан, – она скривилась, словно с моей невесткой ее связывали не самые лучшие отношения. Кажется, я начинаю понимать кто стал первым человеком, остудившим светлые порывы Аресы. – Полгода назад он рассказывал о помощнице и ученице Казекаге-сама и о том, что она слепая. Я была рада увидеть вас лично. Мой супруг очень долго не хотел меня брать сюда.       А вот и степень близости. Просто потрясающе как может испортить отношение четырехлетнее отсутствие и чужой человек в твоем теле. Я-то брата по имени называла. “Итачи-сама” возникло в голове уже позже. Сейчас, когда я и в причастности к клану была не ахти как уверена – он словно отдалился на то же расстояние, как когда-то давно, в забытой печати, полной фантомов, изгнанников и их потомков. Когда двухмерной картинкой на экране вызывал вопли восторга и фанатские визги. Когда никто не видел, конечно же.       Должна ли я переживать о том, что брат охладел к Кииро Учиха, когда она ею не является? Ками-сама, я уже сама запуталась в своих мыслях. В отдельные категории у меня выплывала и Ареса, и Масао, и наши тела в совокупности и отдельно. Нельзя было не смотреть сейчас на Аресу и думать отдельно только о ее судьбе. Нельзя было смотреть на тело Кииро – мое, мать вашу, тело – и не думать о том, что не само по себе оно таким стало.       Слишком сложные понятия для двадцати пяти лет, как мне кажется. Не о том должна думать молодая девушка. Совсем не о том. Хотя вариант “смотреть за детьми” и “продумывать тактику убийства” мне казались тоже не вполне логичными. Пусть один из них и был правильным для мозга химе клана и жены его главы.       Я снова позволила себе представить лица братьев, когда они узнают о том, что их принцесса (толку нет, но как звучит!) уже полтора года находится на издыхании в другой стране – выполняет задания для другого правителя и в ус не дует, чтобы сообщить им об этом.       Звучит как персональный план-минимум для самоубийства.       – Ваш супруг – очень серьезный человек, Кииро-сан, – без пауз в разговоре ответила я. – Не думаю, что его нежелание...       – Это никак не связано с тем, что он думает о моей безопасности, – перебила меня Ареса. Я вежливо вскинула брови в вопросе и чуть подалась вперед. Вот та реакция, что изобразил бы нормальный человек. Рядом со своим родным телом мне легче дышалось. Гораздо проще было управлять собственным телом и эмоциями. Словно расстояние между нами влияло на срок действия фуина.       Интересно, если после этой дозы близости нас снова развести по разным деревням, мое положение ухудшится? Не сократятся ли сроки моей и без того недолгой жизни?       – Полтора года назад случилось кое-что... – моя собеседница нервно прикусила губу, сжевывая кусочек кожи. Неприятное зрелище. Но поднятая тема отвлекала меня от подобных мыслей. – Я... встретила свою старую подругу. Знаете, Масао-сан, я сделала одну непоправимую вещь. Мы сильно поругались и... Простите, сначала вы очень сильно напомнили ее. Можно сказать, что я вас перепутала.       С трудом пришлось сглотнуть вставший в горле комок. Я не думала, что она поднимет эту тему. Пусть обходными словами, пусть искаженной историей, но упомянет.       – Боюсь предположить, чем она вам не угодила, если при взгляде на меня вы воткнули вилку в свою руку, – я хмыкнула, серьезно кивая. Максимально объективное лицо – вот кем мне должно быть. Я не знаю ни Кииро Учиха, ни Итачи лично. О “подруге” – слыхом не слыхивала.       Едва заметный румянец снова захватил чужое лицо, и девушка напротив меня снова попросила меня заказать ей порцию данго. Воспользовавшись тем, что она полностью была поглощена своими мыслями, я проигнорировала просьбу. И без того хватит работы над телом, нечего ее усложнять. Пусть это и невинная сладость, но в каких количествах ее надо было сожрать?       – Мы обе стали жертвой одной техники. Она... из тайных в ее клане.       – Может, будет проще, если вы назовете ее имя?       Исповедь. Свидетелем именно ее я сейчас становилась. Похожая чем-то на ее “подругу”, но совершенно не она. Видимо, день рядом привел ее к такому решению. Вот только чего Ареса хотела добиться – мне было неизвестно. А ведь именно конечный пункт ее речи волновал меня сильнее прочего.       – Ее зовут... – глаза забегали по сторонам, выдавая судорожный поиск нужного варианта. – Кирин. Да, Кирин, – протянула она, заставляя меня подавиться остывшим чаем. Глаза моей собеседницы испуганно округлились. Она неловко подскочила, ладонью ударяя меня по спине и вновь начиная заикаться. – С вами все в порядке, Касаи-сан?       Нет. Вообще нет. От слов “совсем”, “абсолютно”, “категорически” и иже с ними. Вот значит как? Решила вывернуть все наизнанку, дорогая? Что ж, в эту игру можно играть вдвоем.       Я приняла бы ее старое имя. Приняла бы выдуманную кличку. Но не это. Нет. Слишком сильный удар. Не стоит меня так называть. Не стоит даже думать об этом. Кушина и Кирин давно мертвы, дорогая. И у нас нет права на эти имена. Давно уже нет.       – Простите, просто однажды я встречала шиноби с таким именем. Именно она лишила меня зрения, – наглая ложь. Все, ради выражения страха на этом лице и еще одного прутика в мост между нами. Ничто так не сближает людей, как общий враг.       – Она по ошибке использовала технику, из-за которой мы оказались связаны, – мы немного помолчали, прежде чем бледные, почти белые губы Аресы распахнулись. Она уже вернулась на свое место, сжимая ткань своей рубашки в пальцах. – Мой супруг ничего об этом не знает, но он не был бы гением, если бы не заметил изменений во мне.       Собеседница потеряла всякие ориентиры, даже не пытаясь фильтровать разговор и следить за своим языком. Если у нее и появились вопросы по поводу моей реакции, то она явно решила оставить их при себе. Слишком уж была увлечена своим рассказом.       – Связаны в плане...       – Я чувствую ее иногда. Когда ей сильно больно. Или когда она сильно нервничает. Тут, – она положила руку на грудь, – начинает болеть.       – Вы показывали это место Итачи-сама? – я более, чем уверена, что мой голос не дрожал. Она не должна была скрывать свою грудь. Они спали, в конце концов. Какой муж не увидит сисек своей жены за полтора года совместного проживания, вашу-то мать?       На мое счастье, Ареса не уклонилась от ответа. Пусть он меня и разочаровал, теперь я знала часть правды, от недостатка которой мучилась долгое время.       – Там печать. Ее значения он не знает, а я сказала, что это для одной из моих техник. Мы четыре года не виделись, мужчинам такие мелочи без разницы, – она облизала губы, вновь принимаясь их покусывать. – Но мне кажется, что эта печать влияет на меня, понимаете? Итачи-сан... Мой супруг стал холоднее ко мне относиться. Видимо, четыре года разлуки все же повлияли на него. Я... наверное, я ожидала сказки после возвращения, но получила лишь депрессию и нелюбимого человека рядом. Когда я попыталась уйти, он избил меня.       Смеяться или плакать стоит – решить было сложнее всего. Я не могу представить шока Итачи, когда вскоре после своего возвращения, его невеста, поклявшаяся более никуда не бегать, вновь оказывается за пределами Конохи, приходит спустя энное количество времени, принимает на себя узы брака и снова порывается уйти. Словно в ее жопе огромное такое шило, желающее как можно больнее уколоть обладательницу и согнать ее с насеста счастливой семейной жизни.       Удивляться избиению я не стала. Стоит только вспомнить нашу великолепную встречу после моего появления из Сора-ку. Мы не разгромили кабинет Хокаге только лишь чудом, не иначе. Да и то, в некоторых местах штукатурка все же отслоилась, а мое лицо неплохо отпечаталось на стене. Зная о таком уровне собственной силы, я не думаю о жалости со стороны брата. Как минимум, он не мог предсказать резкий упадок сил у женщины, кидающей такой вызов своему мужу. Тем более в клане со своими традициями и законами.       Черт подери, я их наизусть учила в свое время и просто не смогла бы отчебучить такую херню, что сделала Ареса. Поаплодировать бы ее тупости, да чести очень много будет.       – Насколько я знаю, Кииро-сан, в кланах шиноби, жена не особенно имеет право слова, если ее сила не доказана, – мягко влезла я в монолог, явно прерывая размышления.       – Да, – она горько усмехнулась, откидываясь спиной на спинку сидения. – Именно после этого мне было запрещено покидать территорию клана. Потом пришла девушка. Таками.       На секунду зависнув, я поняла, что имеет Ареса в виду Тамаки. Еще больше захотела увидеть старую подругу. Ее мнение стало как никогда ценным. А еще мнение Тайвани и моих призывных ниннеко. Должно же было быть хотя бы какое-то изменение, что выделили коты.       – Она, как оказалось... Вы же знаете об уничтожении моего клана? – получив утвердительный ответ, Ареса продолжила. Я едва не усмехалась, подперев подбородок кулаком. Уже начинала входить во вкус чужой лжи. Чего еще придумает моя старая подруга? Она не задумывалась о том, что исповедь подразумевает правду, а не сохранение лишь общей канвы истории, где неважными становятся стороны происходящих событий? – Таками оказалась распорядительницей дел клана. Сора-ку, если слышали, город кошек. Все оружие, все бумаги клана хранились именно там. За ведение бизнеса накапал огромный процент. И она потребовала его. С меня. Не скажу, что вижу в этом руку Кирин, но не помню я эту девушку! – слишком много экспрессии, Учиха-сан. Поменьше эмоций в голосе.       Моя уверенность в том, что братья имеют ряд подозрений, крепла с каждым словом Аресы. Тамаки определенно что-то знает. Иначе бы отнеслась иначе. Да и словила на весомой лжи, пусть, очевидно, и не сказала о том Итачи или Саске. У котов свои резоны, они за просто так не помогают.       Кииро Учиха не могла не признать человека, что так долго ей помогал и делал солидные скидки для всего предприятия Учиха в Конохе и за ее границами. Моя соперница крупно прокололась на том, что не узнала кошатницу. Вот только не удивлюсь, если гендзютсу на нее не подействовало, как и техники Яманака. А остальное не дало никаких результатов, ведь чакра и тело остались прежними.       Был только один человек, к которому мои родственники могли пойти за советом, да вот только хрен Орочимару хоть что-то им сказал. Из научного интереса. То-то так легко за мой случай взялся. Знал, старый сукан. Предложив следить за первой частью головоломки, спустя каких-то полгода он разобрался со второй на практике. Не удивительно, что ответы у него нашлись так быстро – справки навести время было.       Дыхательная гимнастика помогать перестала. Не знаю, что думают на счет всего этого братья, да и вообще спектр их оповещенности, но их бездействие я понять не могу. И пока не поговорю хотя бы с одним из них напрямую – не смогу понять.       – В общем, меня снова познакомили с этой Таками, – Ареса буквально выплюнула это имя. Словно это Тама была виновата в такой грубой ошибке. – Все, что Итачи-сама мне доверил – ставить подписи на бумажках, которые сам же потом и проверял. Если бы не Кирин... Не знаю, что она сделала с моей памятью... – праведный гнев был настолько ярким, что и идиоту было бы видно отличие этой кроткой, с первого взгляда, девушки от остальных Учиха. Не поэтому ли ее с глаз долой от деревни запихнули в сердце клана? Да и завралась девочка настолько, что уже “Кирин” ей стирала память. Видимо то была ее основная отговорка “на случай важных переговоров”. Если бы еще она о ней сказала братьям. Уверена, что имя “Кирин”, произнесенное рядом с ними, подействовало бы подобно атомной бомбе.       Впрочем, я уже запуталась во всем этом настолько, что не удивлюсь, если братья и впрямь настолько холодны к ней именно потому. Знают, что Кииро – не Кииро. Да вот только доказательств нет.       – А что было потом, Кииро-сан? – напомнила я.       – А дальше... – она окончательно расслабилась. Поверила в мою абсолютную непричастность.       Нет, а что, она мордобоя ожидала с визгами? Это я у нас Учиха по крови и складу небольшого количества серого вещества, между прочим. Могу, конечно, устроить, да вот только знаю, что сейчас это толку не принесет. Я же не Саске, чтобы бездумно махать кулаками. У меня нет столько времени в запасе, чтобы снова и снова сталкиваться в битвах, искать свой путь и плевать на всех с высокой колокольни. Да и после убийства Аресы в моих планах нет устраивать лишних драк, чтобы едва не лишиться конечностей. Гаара рассказывал, что и Наруто, и Саске были близки к этому. Тсунаде-сама и Сакура едва ли не по частям собирали кости и сращивали мышцы. На счастье этих кретинов, силы столкновения их техник оказалось совсем не намного меньше, чем могло потребоваться для их взаимного уничтожения.       “И померли они в один день”.       Вот это бы я орала. СасуНару в действии. Грустно было бы, конечно, близнец, как-никак, но все же.       – Дальше на меня накатило. Ко мне относились как к вещи, пока Итачи-сама не понял, что я бесплодна, – она просто пожала плечами, в то время как у меня ухнуло сердце. Так, не думать об этом. Последствия печати, не иначе. Я разберусь с этим позже. Уверена. Перекопаю весь мир, но найду решение. Это...       Я прослушала пару минут монолога этой суки. Она так просто говорила о том, что не смогла родить клану наследников, что я была готова убить ее на месте. Жалела себя, рассказала о том, что тело стало ее подводить на фоне стресса. Тренироваться стало слишком больно, а кровоподтеки не сходили по нескольку недель. О личном ирьенине рассказала. И о том, как услышала обо мне от Наруто. Как о куноичи, что несмотря на все препятствия, добилась положения в деревне. Что слепая смогла стать ученицей Казекаге. Что и без чакры и уважения держалась на ногах и атаковала самого Хокаге. А еще ругалась с Саске, показав ему какая он на самом деле задница. Последним Узумаки особенно восхищался.       Я слушала о том, как эти слова придали ей сил. Как она взяла себя в руки и возобновила тренировки, результатом чего стало понижение уровня ожогов от чакры. Понемногу, правда. Но Итачи решил, что если кто-то сможет привести его супругу в прежнюю форму на одних только слухах, то личная встреча все же поможет сильнее.       Вот только явно не ожидал никто увидеть Масао Касаи хамоватой безродной девицей с испещренными шрамами телом. Да еще и так похожую на “Кирин”, что испортила жизнь маленькой и безобидной Аресе. Простите, Кииро Учиха.       – Масао-сан, вы в порядке? – участия в голосе было хоть отбавляй. Правильно, эта зараза высказалась. Облегчила свою черную душу, в собственных глазах оправдав вранье перед другим человеком. Перед чужим человеком. И совершенно не подумала о том, какой след эти слова могут на нем оставить.       Если же она знала о том, кто я на самом деле... Что ж, это очень сильный удар. Деморализация противника с первого хода. Вполне в ее стиле, полагаю.       Мы разошлись еще через минут десять. Я сослалась на сильную усталость и необходимость отдыха. Он действительно был мне нужен. Только, скорее, моральный. Как и обещала, я проводила ее до гостиницы и вернулась шуншином в дом Гаары.       Это было больно. Слышать о том, что я никто для собственного клана. Он был важен для меня с тех самых пор, как я о нем узнала. Пусть звучит глупо, но я словно бы чувствовала его. Ощущала сопричастность ко всем происходящим событиям. Сказывался ли так фуин или нет – понятия не имею.       Соглашаясь на роль жены Итачи, не уходя от ответственности перед кланом, я полностью смирилась со своей судьбой. Понимала, чай не маленькая, обязанности жены главы клана. Вымирающего клана. И настолько любила его, что всеми силами желала поспособствовать восстановлению. Не десяток сыновей настругать, в конец обабев и заняв роль домоседки с поварешкой, но родив достойную смену родителям, что смогут продолжить род.       А здесь эта чертовка так спокойно, между делом говорит о том, что тело Кииро не способно зачать детей. Оно в принципе не способно на что либо, учитывая появившиеся параметры и сгинувшие способности.       Я была зла и расстроена настолько, что даже не заметила Гаару, стоящего в прихожей дома, когда с шумом залетела внутрь, на ходу скидывая сапоги и едва из-за них же не падая на пол.       Если бы я оказалась в лежачем положении на полу – уже бы не встала. Ради чего бороться? Ради презрительных взглядов братьев? Ради неустойчивого положения в обществе? Сколько еще мне придется проходить эти круги Ада, быть лишь чьей-то копией, чтобы жизнь оставила меня в покое и дала хотя бы немного личного счастья? За что я с таким упорством борюсь?       Не за лишние же пару лет возможности дышать воздухом и страдать?       – Масао?       Я тяжело опустилась на порожек у входа, уже медленнее заканчивая разуваться. Еще никогда прежде тело не ощущалось таким тяжелым. Руки опускались что либо делать во всех смыслах. Слишком много вопросов о смысле моих действий у меня появилось. Раньше я воспринимала свое желание вернуть тело как норму. Как иначе, когда оно... ну... мое? И только лишь мое. Вот только имеет ли теперь это смысл?       Не будет ли проще прожить оставшиеся полгода так, словно нет никакого клана, никакой Аресы и печати? Лишь неизлечимая болезнь, личная форма рака. Почему я гонюсь за журавлем в небе, пытаясь свернуть шею бедной синице в руках?       Сапоги полетели к двери. Я устало закрыла глаза, упираясь локтями в колени и склоняя голову. Как же это тяжело. Затрепалась решать то, что, возможно, и не требовалось. Самостоятельно лезть в петлю, своими же руками завязанную. Я имею право на все те слабости, что запирала годами.       Краем уха услышала голос Канкуро, но проигнорировала. Гаара не дал развития чужим действиям. Мне даже чакру прогонять не потребовалось по дому, чтобы понять, что в коридоре остались только мы вдвоем.       – Кииро...       Я дернулась, оглядываясь. И только по чужому взгляду поняла, что эмоции на моем лице отнюдь не самые обычные. По щекам текли слезы, которых за собой не припомню уже несколько лет.       Не могу вспомнить, когда плакала в последний раз. Возможно, это было от боли. Возможно, от обиды на судьбу. Но никогда от бессилия. Это была не жалость к себе. Это была безысходность.       А еще сильнее она стала, когда Гаара произнес это имя. Меня уже давно не называл Кииро. Я настолько срослась со шкурой Масао Касаи, что настоящее имя полоснуло холодом и страхом. Кажется, тупик настал быстрее, чем я предполагала. Уже не знаю кто я, потерявшись в собственных мыслях. Я же могу быть просто Масао – ученицей Казекаге с не лучшей репутацией в деревне. Так почему же я все еще настойчиво, цепко держусь за имя Кииро Учиха?       Что за ирония желать назвать ребенка с черными волосами именем со значением “желтый”? Два основных цвета Подземного мира сошлись на одной девочке, которая не в силах вынести всех тех тягот, что приписала ей жизнь. Можно ли выбраться из Ёми, когда ты сам, походу, живая страна мертвых?       Ками-сама, слишком много вопросов. Я не в силах ответить на каждый, да и, вроде, не стремлюсь.       – Кииро, посмотри на меня.       Я чувствую, что Гаара находится за моей спиной. Присел рядом на колени, аккуратно положив ладони мне на плечи, приобнимая.       Этот человек выше всех тех слов благодарности, что только существуют во всем мире. Будь мы в сказке, принцесса в моем лице несомненно пала бы ему в ноги и поклялась в вечной верности. Подарила бы ему пятьсот сыновей и назвалась бы его женой. Да вот только эту схему мы уже прошли. Не способна принцесса на такие подвиги. Может только, что создавать проблемы, пытаться их решить и в процессе не отсвечивать максимально.       – Ки...       – Я запуталась, – усаживаясь удобнее, я не смею поднять взгляда. А прекратить рыдать у меня не выходит. Сжимаю в пальцах ткань на груди друга и давлюсь слезами. – Гаара, я так запуталась во всем этом. Кииро, Масао... кто я вообще, черт подери? Зачем я вообще пытаюсь что-то делать? Я говорила с ней. С Аресой. Я верну свое тело. А дальше что? Снова вляпаюсь во что-то, что заставит меня заниматься поисками себя раз за разом? Ками-сама, за что мне все это? Я не могу так больше, блять. Я устала!       Внутри все разрывалось от щемящей тоски. Словно связь между собой и Аресой я выстраивала из собственных костей и расплачивалась за нее кровью. Будто все мои нервы ушли в наш разговор. Быть уверенной в правильности его уже не получалось.       Мы не должны были встречаться. Я не была готова ни к зрелищу бесполезной Кииро, ни к таким откровениям.       Жалобы одна за одной так и лились из меня. Даже когда Гаара поднял меня на руки и отнес в комнату, я продолжала заикаться, распинаясь в красках о прошедшей встрече. Как на духу выпалила все копившееся во мне мыслительное дерьмо, в котором погрязла с головой. Он не заслужил, чтобы я так орала на него. Уверена – пришел домой отдохнуть, но мается с истеричкой, даже не передав на поруки брату или сестре. Почему-то я уверена, что Темари ночует здесь, а не в гостинице.       Пришла в себя я уже со стаканом воды в руке. Сидела в объятиях Гаары, что молча гладил рукой по моим волосам. Они уже были распущены. Бинты с лица я сняла давно, а с тела их смотать помог мужчина, когда я, причиняя себе боль, пыталась содрать их, не развязывая. Такое поведение мне оправдать было нечем. В итоге, полностью потерянная пялилась в стену пустым взглядом. В чертовом кроп-топе, трусах и с шухером на голове.       К сожалению, ни на рё лучше я себя не чувствовала. Внутри был какой-то раздрай, словно эмоциональный ураган перевернул в голове все, до чего только дотянулся. Спуталось все. Никаких полочек “ответственность”, “честь”, “здравый смысл” не осталось. Все это в моих чертогах разума превратилось в сплошную помойку. На вершине всего мыслительного хлама гордо водружали флаг господства самоугнетающие думы.       – Гаара, поцелуй меня.       Свой голос я не узнала. Хрипящий, словно я вернулась на полтора года назад. И снова рядом именно этот человек.       Я представила себя женой Казекаге. Пусть на короткое время, но эгоистично забывшую о прошлой жизни. Вот стоит он. Канкуро по правую руку. Я – по левую. В длинном платье, бледная и не скрывающая снова свое лицо. Официальная супруга главы деревни. Не любящая, но уважающая. Готовая помочь в любой момент, обязанная по гроб жизни. Даже если этот тупой ящик и придется заказывать уже в скором времени.       Я представила, как Матсури давится слезами, признавая, что я оказалась далеко не той корыстной мразью, которой она считала. Как мое трио наставников молча наблюдает за тем, как урну с прахом поднимают на стену деревни. Как Канкуро тихой тенью поддерживает брата, что пускает мой прах по ветру. Ведь я никогда не была частью Суны, чтобы останки хранились в чьем-то доме.       А как бы сложилось все, реши я изначально искать укрытия в Суне? Не вернись я в Коноху. Ареса никогда бы не смогла ко мне подобраться. Просто не знала бы, где меня искать, ведь о связи с песчанниками знать не могла.       Тогда, пожалуй, Кииро Учиха, беженка клана, имела бы совершенно другую репутацию в деревне. Да и в мире. Кто знает, сошлась бы с Гаарой не на почве щенячьей благодарности. Планомерно следила бы за тем, как дружба перерастает во что-то большее. Или же, как и сейчас, была бы обязана спасением, только от совершенно других обстоятельств. Смогла бы я тогда мечтать о свадьбе с ним? Желала бы я тогда такой судьбы?       На своей щеке я почувствовала чужую сухую ладонь. Закусила изнутри щеку, лишь бы не разрыдаться снова и, сжав в руках стакан, подняла голову, заглядывая в зеленые глаза.       – Тебе этого не надо, – убежденно произносит мужчина, заставляя меня тут же вскинуть руки. Вода расплескалась по полу в разные стороны. Осколки битого стекла разлетелись по полу комнаты.       – Мне это надо! – с нажимом прошипела я. Слез не было, но я чувствовала, что ком в горле причиняет нестерпимое количество боли.       Когда мой друг, тяжело вздыхая, прикоснулся своими губами к моим, я едва не задохнулась от жалости к себе. Теперь именно от нее. Презренного чувства, которое я всегда старалась отгонять от себя, как бы плохо мне не было.       Я закрыла глаза, понимая, что противнее, чем сейчас, мне от себя никогда не было. А вразрез с этим нежность, исходящая от человека рядом, бросала последние комья земли на могилу моего самомнения. Он обнимал мое тело так трепетно, словно ценнее меня никого не было. Будто окажись на месте моих братьев, отличил бы псевдо-Кииро с первых же фраз и, без сомнения, нашел бы настоящую меня даже на краю земли.       Поцелуй был настолько теплым и ласковым, что даже сознание угнетенной женщины не могло извратить все как простое сочувствие и уступки.       Не так ощущаются горькие касания жалости.       Когда Гаара отстранялся, я снова ощущала горячие дорожки слез на своих щеках. Только теперь мне стыдно было открывать глаза. Запястьями я попыталась утереть постороннюю влагу, но друг перехватил их и прижался своим лбом к моему.       – Это неправильно. То, что ты так говоришь – неправильно, – словно ребенку начал пояснять он. Заговорил, пожалуй, впервые за весь мой нервный срыв. – Ты живешь кланом, даже когда он так далеко от тебя. Если бы ты и впрямь решила остаться в этом теле, прожить в нем полгода, я бы поддержал тебя. Ты – мой друг. Предложи ты мне взять тебя в жены и, тут же, позаботиться о твоих поминках, я бы согласился. Я знаю, что могу рассчитывать на тебя. Но мы оба не те люди, что могут легко отвернуться от своего долга.       – И далеко не два влюбленных придурка, что думают далеко не разумом, верно? – хлюп носом прозвучал несерьезно. Он словно прогнал всю пелену мрака вокруг. Как самое нелепое действие в таких случаях, что вызывает глупую улыбку на лице. Совсем не веселую, но обещающую позитивные сдвиги и отсутствие рецидивов.       – Далеко не влюбленные, – кивнул Гаара, и на минуту его объятия стали чуть крепче.       Он прав. Между нами нет никаких чувств, что могли бы заставить нас действовать абсурдно. Мы просто друзья, и это не ущербное самоубеждение во благо. Даже предложи я ему и впрямь руку и сердце, отношения между нами не изменились бы. Разве что супружеский секс по пятницам возник как графа в расписании.       Уходя из спальни, Гаара позаботился о моем комфорте. Укутал в одеяло, убрал волосы от лица. Открыл окно так, чтобы холодный ночной воздух лишь немного совсем забирался в комнату, прогоняя духоту и назойливый запах пота и слез.       Утром возле подушки я нашла новый стакан с водой и таблетку местного аналога анальгина.       Записку с почерком Канкуро я проигнорировала. Заметила только одно предложение, прежде чем смять листок и кинуть его куда-нибудь подальше от себя.       “Мне уже звать тебя имото?”       Нет, кукольный мальчик. Твой юмор не уместен. Скорее меня надо звать грудой разбитого хлама.       Запив лекарство, я медленно поднялась на ноги. Мне предстоял новый день в компании клана Учиха. И даже если я уже не знаю, к чему проживаю жизнь, мое чувство долга и впрямь необычайно сильно. Я верну свое тело и выполню предназначение.       С душем я покончила за десяток минут и, даже не взглянув в зеркало, надела более привычные платье и шорты. Повязала на шею протектор поверх бинтов на лице.       Больше я не буду скрывать свои шрамы. Мои они или нет, я готова принять их все.