Человеку нужен человек, а обскуру - волшебник.

Грейвс вышел из магазина керамики, неся в руках достаточно большую и увесистую вазу. Он планировал зайти в ближайший переулок, чтобы трансгрессировать оттуда к дому мамы, у которой был день рождения, а ваза была подарком. Найдя подходящее место, Персиваль уже собирался спокойно переместиться в место назначения, как вдруг на него налетел мальчик лет 6-7. Ваза выпала из рук волшебника, разбившись на крупные куски. Он на автомате вытащил палочку, восстановил вазу и тут понял, что его видел не-маг. Выругавшись, Грейвс повернулся к мальчику. Тот смотрел на Персиваля с испугом и восторгом, приоткрыв рот. Волшебник собрался применить заклинания забвения, но что-то помешало ему. Маленький не-маг смотрел на него с таким восхищением, но в тоже время дрожал от страха. Вся одежда была ему велика, а смешная прическа добавляла ещё больше нелепости его виду. Но взгляд мальчика… Никто ещё не смотрел на Персиваля с таким обожанием. Рука его дрогнула, и он положил палочку на место. — Ты в порядке? — наконец спросил Грейвс. — С-сэр, как вы это… как вы так сделали? Ваша ваза… Она же разбилась из-за меня, я видел, а потом она починилась, но я знаю, вещи сами по себе не чинятся.Вы что, волшебник? — немного заикаясь, сыпал вопросами мальчик. — Да, только это тайна, слышишь меня? Никто не должен об этом знать. Я бы стер тебе память, но я верю, что ты никому не скажешь, — Грейвса что-то смутило. Мальчик вроде как не-маг, но такое чувство, что есть в нём что-то волшебное. «Пусть он будет верить в чудеса. Тем более, он маленький, вряд ли кто-нибудь поверит в то, что он расскажет.» — Не надо стирать мне память, я буду молчать! А вы… А вы умеете ещё какие-нибудь заклинания делать? Вообще-то, не стоило Персивалю ещё больше нарушать закон. Но что-то подсказывало парню, что мальчик действительно никому не скажет, а увидеть ещё раз этот взгляд, полный восхищения, Грейвсу сейчас хотелось больше всего. — Да, умею. Смотри, — ответил волшебник. Направив палочку на ближайшую бумажку, Персиваль поднял её в воздух, заставил её немного полетать, а затем сжёг прямо во время полёта. — Ух ты! Это так интересно! Ой, сэр, вы, наверное, спешите! Я вас задерживаю, — в глазах мальчика промелькнул страх, затмивший блеск восторга, и он собрался убежать. — Погоди, как тебя зовут? — крикнул Грейвс. — Криденс! — отозвался мальчик и скрылся в толпе. «Криденс…» — подумал Персиваль. — «Как символично, он же такой доверчивый.» Тут взгляд парня упал на часы, и он резко схватил вазу, трансгрессировав. До начала маминого праздника оставалось несколько минут, а она ненавидела, когда кто-то опаздывает. *** Криденс еле успел прибежать домой к нужному времени. Пора было раздавать листовки, иначе мама сильно накажет. — Криденс, ты еле успел! Где ты был? Обычно ты приходишь за десять минут. — Я просто видел… — чуть не проговорился мальчик. Волшебник же просил ничего не говорить! — Что ты видел? — вдруг нахмурилась мама. — Я… — Криденс запнулся. Он не знал, что придумать. Неожиданно из соседней комнаты раздался крик. Это была малышка, маленький плачущий комочек в пелёнках, которую мама неделю назад принесла домой, объявив Криденсу и его младшей сестре Частити, что это Модести, и теперь она будет жить у них. Хоть она и не давала никому покоя по ночам, Криденс все равно полюбил эту малышку, уж очень она была милая, когда не плакала. Тем более, с ней мама сильно уставала и наказывала не так сильно, если что-то сделать не так. — Мы продолжим разговор вечером. А теперь возьми те листовки на столе и займись делом. — сказала она и ушла в комнату Модести. Криденс взял указанные буклеты и вышел на улицу. Ему всегда было интересно, что в них написано, но мама сказала, что учиться читать они будут только тогда, когда Криденсу исполнится 7 лет. Поэтому каждый раз он просто рассматривал черно-белые картинки и раздавал их прохожим. Они часто сердито вздыхали и уходили, но так было в основном вечером, когда все были уставшие. А сегодня был выходной, значит Криденс сможет раздать больше листовок и порадовать маму. С таким приподнятым настроением мальчик пошёл по знакомым улицам. Прошел день. Криденс, как каждый вечер, остановился у самого освещённого места на его маршруте, потому что мама говорила, что долго по темноте ходить опасно. Мальчик не смог раздать много листовок. У него в голове раз за разом повторялось волшебство, которое творил тот добрый волшебник. Он не разозлился на него, даже не вздохнул, когда Криденс в него врезался, а ведь обычно все кричат, если он попадается кому-то под ноги. И он доверил ему тайну. На самом деле, Криденсу ещё не приходилось хранить тайны, потому что мама говорила рассказывать ей все, но у мальчика если и были секреты, то это были его секреты, а тут все по-другому, тут все-таки нужно молчать. Главное, чтобы мама как-нибудь не узнала, потому что, когда он скрыл от неё, что смог поднять камень в воздух, она его начала наказывать. Но она ничего ему не сказала, и Криденс не знал, почему она его наказывает: за скрытый секрет или за булыжник? Но в этом камне ничего такого не было. Значит, надо постараться, чтобы мама опять не узнала, что Криденс что-то утаивает. Тут мальчик увидел, что кто-то идет по тротуару в его сторону, и сразу подошёл, чтобы дать ему листовку. Какого же было его удивление, когда он увидел, что это тот самый добрый волшебник, которого он видел утром! *** Персиваль был очень удивлен, увидев Криденса поздним вечером на улице. — Криденс! Ты что здесь делаешь так поздно? Разве тебе не пора домой? — спросил Грейвс. — Нет, мама говорит, что домой надо идти, когда на тех часах короткая стрелка будет на восьмёрке, а длинная — на шестёрке. — Криденс указал на часы, виднеющиеся через витрину в кафе напротив. Вдруг у мальчика заурчал живот, и тот тут же опустил глаза. Персиваль хмыкнул. — Ты, наверное, есть хочешь? — спросил он. — Мама накормит меня, если я раздам много листовок. — А если не раздашь? — спросил Грейвс, нахмурившись. — Тогда я буду ждать завтрака. Но ничего, я уже… — Никаких «ничего»! Она что, нормально тебя не кормит? Ты же растёшь, тебе нужно хорошо есть. Так, ты идешь со мной. Сейчас мы тебя накормим как следует. — Персиваль аккуратно взял мальчика за руку, чтобы не напугать, но тот всё же вздрогнул. — Не надо, сэр, вы же на меня деньги потратите, — слабо запротестовал Криденс. — Ничего, тебе нужнее, — уверенно ответил волшебник, ведя за собой мальчика в сторону того места, где они встретились утром. Там Грейвс часто обедал во время перерыва на работе. Даже в уютной обстановке небольшой забегаловки Криденс чувствовал себя некомфортно. Что, если мама узнает, где он был? Ой, страшно-то как! — Криденс, я просто тебя накормлю, чего ты боишься? — спросил Персиваль. Он видел, как дрожал мальчик, а в кафе было достаточно тепло. — Маме это не понравится. Она может узнать, — сказал Криденс, испуганно взглянув на Грейвса. Волшебник поправил упавшие на глаза волосы и сказал: — Во-первых, ты же ей не сказал, что видел меня, да? Значит, и это сможешь скрыть. Во-вторых, я не причиню тебе вреда, наоборот, я хочу сделать как лучше, так что я возьму у тебя побольше листовок, чтобы твоя «мама», — сказал Грейвс с издёвкой, так как настоящая мать не морила бы своего ребенка голодом, — обрадовалась. Криденс замолчал, а Персиваль заказал ему тарелку горячего куриного супа. Мальчик посмотрел на волшебника с удивлением, но Грейвс нахмурился, чем заставил Криденса сразу же взять ложку в руки. Пока тот ел, парень взял половину оставшихся листовок, дав себе обещание сжечь их при первой же возможности. Расплатившись, Персиваль с Криденсом вышли из кафе, и Криденс сказал: — Сэр, вы так добры ко мне. Чем я могу вас отблагодарить? Никто из прохожих никогда мне не помогал, а вы… вы настоящий волшебник. Грейвс поразился его словам. Он всего лишь накормил мальчишку тарелкой супа, а тот говорит ему такие вещи, будто он ему миллионы подарил. Видимо, он совсем не привык к доброте. — Криденс, мне ничего от тебя не надо. Давай-ка я лучше провожу тебя домой. — Нет, нельзя, вас мама увидит, нельзя! Я сам добегу, спасибо, сэр, вы и так сделали очень много для меня. До свидания! — сказал Криденс и убежал, крепко стискивая в руках листовки. Персиваль хотел что-то крикнуть, но понял, что это бесполезно — мальчик уже свернул за угол. Волшебник кинул злополучные листовки на плитку и сжег, давая самому себе клятву, что поможет этому Криденсу. Он каким-то образом чувствовал, что не может этот мальчик быть не-магом.