Падение небес: ЖАРА

      Утро понедельника добрым не бывает. Кажется, ещё вчера была пятница, когда мир утопал в долгожданном праздном карнавале. Хотелось, ни о чём не думая, затусить в баре с друзьями, разыграть пару-тройку партий в бильярд и, разомлев от галлона тёмного пива из паба, волшебным образом очутиться в своей съёмной квартирке на любимом диване. В идеале — с какой-нибудь красоткой. А что? Дженсен Эклз редко оставался в одиночестве после пятничных тусовок. К тому же с красоткой ему уже повезло — знойная рыжеволосая красавица Данниэль вот уже три года носила статус его официальной девушки.       Голова гудела так, что, еле оторвав её от подушки и заглушив раздражающий писк будильника, хотелось просто забыть о существовании обязательств перед работодателем ко всем чертям и проспать до утра следующего дня. Не меньше. Но нет же — главному редактору приспичило приехать в Остин именно в этот понедельник! Не появиться на утренней планёрке значит получить пендаля от босса и лишиться возможности занять должность в штате одного из самых крупных печатных изданий в штате. А этого, естественно, не хотелось. Он ведь ждал этого события долбаных полтора года! Нет, конечно, фриланс в работе и свобода в передвижении его всегда прельщали, к тому же платили неплохо, но от хорошего стабильного оклада ещё никто не отказывался!       Новое руководство газеты планировало открыть вакансию штатного фотокорреспондента, и непосредственный босс, мистер Джейсон Митчелл, недвусмысленно дал понять Дженсену, что на этом месте должен быть именно он. События конца августа 2005 года для Нового Орлеана станут самыми ужасными и тяжёлыми, унёсшими в воды Мексиканского залива не только близких людей и имущество американских граждан, но и надежды, мечты на долгую счастливую жизнь. Дженсен Эклз оказался в первых рядах съёмочных групп в Луизиане и выполнил такую работу, рискуя собственной безопасностью, что сомнений в его профессионализме и безудержном рвении находиться в самом эпицентре событий, чтобы показать их изнутри, в деталях, у Митчела не возникло.       Дженсен проклинал свою беспечность, Роба с его вечными разводами «на слабо», главного редактора и утро понедельника, лениво высунув одну ногу из-под одеяла. Прохладно. Кондёр, что ли, барахлит? Затем из-под одеяла последовала вторая нога, а следом, нехотя, и всё тело. Расставшись с тёплым одеялом, Дженсен неуверенно сел на кровати. Однозначно — телу не понравилось новое вертикальное положение и оно всячески пыталось донести до своего хозяина бредовость идеи куда-либо двигаться, тем более ещё и думать о работе. Он закрыл лицо руками в глупой попытке стереть с него отпечаток весёлых выходных и почувствовал под ладонями покалывание от трёхдневной щетины.       Чёрт! Ни хрена не помню, как вечер пятницы превратился в утро понедельника?! Кажется, вечеринка удалась на славу? Так, Эклз, чего же ты творишь? Докатился до того, что приходится расплачиваться за отрыв таким жёстким похмельем на фоне абстинентной амнезии? Признай уже, что алкоголь крепко вцепился тебе в горло! Очнись! Что же был за повод такой охеренный? Блядь… Данниэль…       В голове постепенно начали собираться обрывки воспоминаний, представляя сознанию нечёткую картину произошедшего. Вечер пятницы… Звонок Данни… «Прости, но нам лучше расстаться…» Роб и Рич с кучей бухла и какой-то самокрученной дряни… Головная боль нахлынула новой волной. В свои двадцать восемь лет, имея более-менее приличное место работы внештатного фотокорреспондента в редакции «Houston Chronicle» и соответствующие профессиональной хватке и мастерству премиальные, любой другой мужчина на его месте начал бы уже задумываться о стабильности, свадьбе и личном доме с тихими соседями за высоким забором. Но не Эклз. Ну не хотел он опутывать себя какими бы то ни было обязательствами! Хотя, может быть, ещё не встретил ту единственную, с которой в огонь и в воду? Жить не только собственными интересами, но и для кого-то… Хотя отношения с Данни его очень даже устраивали — девушка свободных взглядов на отношения, карьеристка, она не стремилась переселиться к Дженсену под крышу, который частенько бросался в погоню за очередной сенсацией и пропадал буквально на несколько недель из города, а, умея подстраиваться под жизненные обстоятельства, была не против их нечастых встреч. А может быть, именно в эту версию он сам хотел верить? Данниэль Харрис, его девушка, которую он — кажется? — любил, бросила его ради какого-то там «уважаемого и высокооплачиваемого юриста, имеющего хорошие связи в правительстве», который к тому же успел сделать ей предложение. Вот сука! Когда успела? Ведь они… они же были счастливы вместе! Или всё же он что-то упустил? Неужели Харрис на поверку оказалась такой продажной сукой? Ну конечно! Что взять с него, беспечного фотографа, который частенько лезет на рожон, рискуя здоровьем? Да у него даже собственного дома нет, о какой стабильности речь?! Ну что он мог ей предложить кроме шатких отношений и редких встреч?       Эклз не любил засиживаться на одном месте, не мечтал о тёплом местечке рядового офисного сотрудника, протирающего штаны в душной редакции. Ему, понимаете, адреналина в чистом виде подавай, новых невероятных впечатлений и знакомств, а не оседлой жизни. Хотя иногда Дженсен всё же мечтал о том, что когда-нибудь, подъезжая к собственному дому после рабочего дня, на крыльце его будет ждать любимый человек. На душе в такие моменты становилось как-то по-особенному тепло. Конечно же он понимал Данни, но легче от этого не становилось!       Роб и Рич. Так, если он умудрился так оторваться с этими придурками, которых знал чуть ли не со старшей школы и называл друзьями, то по логике событий они должны дрыхнуть где-то в его квартире. Не помнил, чтобы он выпроваживал их домой. Дженсен, прилагая титанические усилия воли, всё же заставил себя встать и пройти в гостиную.       Да… Зрелище то ещё: тут и там паркет был усыпан пустыми бутылками из-под пива и виски, а на журнальном столике неровной, готовой в любую минуту рухнуть стопкой, громоздились пустые коробки из-под пиццы. Одна лежала на диване, чудом сохранившая в своих недрах пару подсохших кусков. То, что надо! Дженсен не считал себя притязательным, поэтому, выудив пепперони из коробки, на ходу зажевал, попутно покидав пустые бутылки в мусорный бак.       Окинув взглядом небольшую гостиную и убедившись, что в квартире он всё же один, Дженсен потянулся, разминая затёкшее тело и мысленно поблагодарил придурков, догадавшихся захлопнуть за собой входную дверь.       Пить хотелось неимоверно. Протопав в кухонную зону, он заглянул в холодильник. Однозначно — бог есть, или как объяснить стоящую бутылку минералки, призывно поблёскивающую холодными каплями влаги, которые стекают так медленно, маняще, что сие зрелище побеждает в номинации «Самое эротичное видео с похмелья»?       Дженсен достал бутылку и залпом осушил её. Кажется, жизнь налаживается. Теперь душ и скучная планёрка в редакции!       Да что же так холодно?! Поёжившись от неприятного озноба, он направился в ванную комнату. Мысленно продолжал нежиться в своей постели, и только холодная вода, которая не хотела становиться горячей, как ни выкручивай кран, немного привела в чувство. Какого хрена? Надо бы позвонить в обслуживающую компанию…       Закончив с водными процедурами, которые всё же немного облегчили страдания, он привёл себя в порядок и снова вернулся в спальню. Так, лишь бы не упасть мордой в грязь перед боссом! Он открыл дверцу гардероба и выудил оттуда свежую выглаженную рубашку мягкого кремового цвета, классические брюки, удачно скрывающие, как он считал, природную кривизну его ног. Не то чтобы он был не доволен своей внешностью. Всё, что касалось выбора одежды — здесь Дженсен Эклз был крайне щепетилен. Приходилось работать с абсолютно разными людьми, часто втираясь в доверие, чтобы сделать пару интригующих фотографий. И тогда всё должно быть на высоте, а внешность — в первую очередь. И в этом ему не было равных! Бросив на себя в зеркало хмурый взгляд человека, у которого жизнь не задалась с этого долбаного понедельника, он, ещё немного подумав, надел вязаный серый джемпер с крупным геометрическим рисунком, цвет которого гармонично перекликался с цветом его янтарно-зелёных глаз. Ещё раз осмотрел себя со всех сторон и остался доволен — кто-кто, а он умеет производить впечатление и пускать пыль в глаза в зависимости от ситуации. Закончив свой образ аккуратной укладкой волос и надев на ходу туфли и куртку, он вспомнил, что так и не нашёл свой сотовый. Выругавшись про себя, снова заглянул в спальню, перевернул всю кровать, комод, потом пробежался по небольшой гостиной, заглядывая в каждый уголок, но поиски не увенчались успехом.       Твою же мать! Взяв наручные часы с прикроватной тумбы и глянув на циферблат, который неумолимо свидетельствовал о том, что он опаздывает в редакцию уже на двадцать минут, Эклз мысленно ещё раз выругался и защёлкнул застёжку часов на запястье. Уже в прихожей, схватив с вешалки свой неизменный кожаный кофр и перекинув ремень через плечо, он выскочил из дома.       Автомобильная стоянка находилась метрах в двухстах от дома. Завернув за угол, Дженсен довольно-таки быстро оказался возле своей детки — чёрной Шевроле Камаро со встроенным люком для комфортных поездок по штатам. И тут ждал приятный бонус — стоит выйти утром из дома минут на двадцать позже обычного, так стоянка уже практически пуста! А сегодня вообще праздник какой-то — соседа из 309 уже и след простыл! Этот неуклюжий кретин не только не в состоянии ориентироваться на парковочном месте, бесполезно выворачивая руль в разные стороны, чтобы хоть как-то маломальски совладать со своим джипом, — он даже за собственной собакой уследить не может! Сколько раз эта лохматое чудовище метило колёса машины Дженса, за что ненавидеть соседа стало какой-то дурной привычкой! В общем, сплошное раздражающее недоразумение, которое попадалось ему каждое утро на парковке и заставляло вспоминать все литературные эпитеты человека-катастрофы, сегодня отсутствовало. За-ме-чательно!       Теперь соседнее парковочное место пустовало. Даже как-то непривычно… Обычно приходилось выжидательно наблюдать за беспорядочными метаниями соседнего джипа несколько минут. Приблизительно из пяти десятков машин, владельцы которых были соседями Дженсена, сейчас на стоянке стояли лишь две — его и молодой семьи из четыреста тринадцатой.       Эклз растерянно оглянулся, его вдруг окончательно протрезвевший разум начал выхватывать детали из окружающей реальности: подозрительная тишина; захламлённая мусором, мятыми коробками и каким-то тряпьём парковка, которую, кстати, исправно содержала в порядке обслуживающая компания; шелестящие на ветру страницы какого-то глянцевого журнала в нескольких метрах от его машины… Может, ночью в доску обнаглевшие подростки устроили акт вандализма именно на их парковке? Хотя… уборщик выходит на смену в шесть утра…       Отсутствие привычных признаков жизни оживлённого района Кларксвилла неприятной тяжестью осело в груди. «Блядь, да что сегодня пошло не так?! Что я пропустил?»       Решив не паниковать раньше времени, Дженсен глубоко вдохнул, сел в машину, кинув кофр рядом на пассажирское сиденье, и завёл мотор. Без специфических дорожных па вывернул со стоянки и выехал на проезжую часть Энфилд-роуд.       Офис газеты находился в Даунтауне, на пересечении Конгресс-авеню и 10-й восточной улицы. При лучшем раскладе, добраться дотуда можно в течение часа, что обнадёживало в данной ситуации. Но мечтам о скором прибытии на работу сегодня всё же не суждено было сбыться — только вывернув на 15-ю западную, Эклз застрял в железном потоке из спешащих машин, которые зачастую игнорировали сигналы светофоров и дорожные указатели, тем самым ещё больше усугубляя движение на восток. Вот так влип! Машины бесформенной массой, перекликаясь раздражительно-долгими звуковыми сигналами и миганием габаритных огней, медленно тянулись бесконечной железной лентой.       Тревожное предчувствие снова дало о себе знать. Дженсен всматривался в мельтешащую суету на пешеходных тротуарах — люди в панике спешили по своим делам. Они, как неконтролируемое стадо баранов, оставшихся без пастуха, бежали в разные стороны, сбивая на пути других пешеходов; кто-то при этом волок тяжёлые пакеты из ближайших супермаркетов, кто-то успевал даже загрузить покупки в авто и проехаться по пешеходной части, желая сократить путь и не влипнуть в поток машин на проезжей. Да что же происходит? Где полицейские патрули? В этом сумасшествии власти могут неплохо подзаработать на штрафах!       Неожиданно раздался приглушённый звук входящего сообщения. Дженсен уставился в сторону источника звука — ну конечно! Его сотовый провалялся во внутреннем кармане кофра все выходные, а он пытался перевернуть квартиру в его поисках! Да! Спасибо, Господи! Кстати, а как он там оказался? Так… разговор с Данниэль, потом пара часов вообще стёрлась из памяти. Да, неприятно, да, его разрывала на части дикая ревность и обида на девушку, отчего казалось, что тело в этот момент жило собственной жизнью — он мерил гостиную широкими шагами, иногда останавливаясь возле окна и тупо пялясь на вечерние огни оживлённой улицы. В тот момент просто хотелось свалить к чёртовой матери из этого города подальше, забыть, стереть из памяти воспоминания о встречах, её чудесную улыбку, нежные руки… И он даже начал было собирать вещи, в спешке закинув в спортивную сумку лишь самое необходимое, а затем аккуратно упаковал аксессуары для фотоаппарата: защитные экраны на объективы, несколько светофильтров, пару карт памяти и дополнительные батарейные блоки — кто знает, может, ему удастся найти очередную сенсацию? Сотовый, видимо, попал в сумку автоматически. А спустя, наверно, около часа неожиданно передумал уезжать и позвонил закадычным друзьям. Тех, к счастью, ждать долго не пришлось.       «Извините, все линии сейчас перегружены. Попытайтесь позвонить позже», — и это всё, что он мог услышать за долбаных двадцать минут!       — Блядь! Да что за всеобщий ажиотаж! — Дженсен ощутимо приложился ладонью о руль.       «Или вселенский заговор?» — усмехнулся собственным невесёлым мыслям.       Телефон стоял в режиме автодозвона уже около получаса, а раздражающий женский голосок продолжал сообщать, что «всё сложно». Время тянулось так медленно, что пробка на углу 6-й и Хендриксон-стрит превратилась в пытку похлеще утреннего похмелья. Тело начало зудеть от напряжения, хотелось размяться и выйти наконец на свежий воздух. Благо что система кондиционирования в салоне установлена по высшему разряду, иначе всё было бы совсем плохо. Но это полбеды — он опаздывал уже на непростительных шестьдесят минут. Ещё немного, и Эклз готов был бросить машину в этом железном потоке, сковавшем движение, наверно, на пару километров вперёд и добираться пешком до редакции. А там — как пойдёт.       Неожиданно вместо нудного голоса оператора, в трубке раздались рваные гудки вызова. Ну наконец-то! Телефон ожил, и с каждым гудком пропадала и злость на Роба, свалившего из его квартиры и даже не попытавшегося привести в чувства. Другом ещё называется!       — Бенедикт, ты меня слышишь? — Дженсен судорожно схватил телефон, поднёс его ближе к губам. — Роб, дружище, где ты сейчас? В редакции? И что, чёрт возьми, вообще происходит?       — Дженс, рад слы… тебя, мы целый день пыт… лись дозвони… до тебя! — взволнованный голос друга можно было различить даже сквозь помехи. — В какой редакции? Сдурел? Чёрт! Эклз, …ди на откры… место! Тебя …лохо слышно!       Двигаться на машине сейчас было просто невозможно — железные тиски крепко держали авто со всех сторон, а до следующего поворота, наверно, метров двести. Вот там он был уже готов вывернуть на тротуар, чтобы найти место объезда. Металлический скрежет подрезающих со всех сторон машин не оставлял иного выбора, кроме как включить аварийные габариты и остановить Камаро. Он опустил стекло со стороны водителя и отстегнул ремни безопасности.       — Роб, ты ещё здесь? Слышишь меня? Не отключайся, дай мне минуту, — в трубке послышались очередные помехи, сквозь которые всё же удалось расслышать «да, поторопись».       Дженсен, моментально оценив ситуацию, что затея выбраться через окно провальна, с раздражением нажал кнопку подъёма стекла.       «Эклз, соберись! Люк, придурок, в твоей машине есть люк на крыше!»        Тут же открыв стекло, он забрался на сиденье, просунул руки и голову наружу и, подтянувшись, выбрался на крышу. Прижимая телефон к уху плечом, всё же удержал равновесие.       — Старик, как слышишь меня? Объясни наконец, что происходит в этом чёртовом городе?!       — Отлично! Ох, дружище, всё же зря мы тебя оставили одного отсыпаться! Ты, похоже, теряешь профессиональный нюх на сенсации или забыл, что такое всемирная сеть и телевидение! Человечеству скоро наступит пиздец — вот что! Какие-то сверхактивные вспышки на солнце, люди в панике, а правительство, как всегда, заверяет, что опасаться нечего. По всем каналам одно и то же — надо найти укрытие, и чем глубже оно будет под землёй, тем лучше. Скоро здесь будет очень жарко!       Дженсену на мгновенье показалось, что весь этот хаос из скопища машин, бегущих в панике людей, звуков спасающегося от бедствия города, вдруг замер, затих. Он слышал лишь слова Бенедикта и собственное сердце, которое так колошматило в грудной клетке, что ещё бы чуть-чуть, и оно бы не выдержало адреналинового всплеска.       — Роб, я не понимаю… Что за чушь ты несёшь?       — Блядь, Дженс, да ты, по ходу, не только девушку проебал, но и остатки мозгов! Чувак, тебя до сих пор не отпустило? Оглянись вокруг! — Роб начал терять терпение — связь снова начала прерываться. — Слушай, времени больше нет на объяснения. Просто поверь — дела настолько хреновые, что хуже некуда. То дело в Луизиане — отдых на Гавайях по сравнению с тем, что произойдёт в мире через несколько часов.       Дженсен стоял на крыше машины и держал телефон у уха. Он слушал Роба, медленно оборачиваясь вокруг: движения на проезжей части практически не было. И какой смысл в том, чтобы стоять в пробке, мигая габаритами, как рождественская ёлка, и бесконечно сигналить, когда нельзя терять драгоценное время?       Многие люди покидали салоны своих машин, оставляя их прямо на дороге, и торопливо бежали по тротуару, сбивая на ходу таких же спешащих горожан. Внезапно послышались звуки взрыва и бьющегося стекла. Дженсен инстинктивно пригнулся, оглянувшись в сторону источника звука. Из продуктового магазина, находившегося от него примерно в пятистах метрах, повалили чёрные клубы едкого дыма, окутывая испуганно выбегающих из дверей людей. Ему не раз приходилось наблюдать такую картину — люди в стрессовых ситуациях начинали вести себя неадекватно, спасались бездумным бегством, создавали ещё большую панику для окружающих и угрозу для собственной жизни. Вот и сейчас толпа напуганных людей протискивалась через входную дверь, создавая давку. Женщина с хозяйственной сумкой, не выдержав напора вытесняющих её из магазина людей, упала на тротуар, изрезав руки в кровь о стекольное крошево выбитых ударной волной витрин. Но выбегающим не было до неё дела.       Спустя пару минут послышались сирены полицейского патруля и спасательных служб, пробирающихся к месту происшествия сквозь вставшую Хендриксон-стрит. Мозг отказывался принимать все эти ужасающие сигналы извне — просто не верилось, что всё это происходит здесь и сейчас. Краем глаза Эклз успел заметить, что на видеоэкране, висящем на противоположной стороне улицы, вместо обычной пёстрой рекламы картофельных чипсов, тонального крема и всякой «очень нужной» ерунды транслируют события в городе в режиме онлайн: взрыв, паника, поток машин и себя на крыше собственной Камаро. Наблюдать безумие в городе с экрана телевизора и быть в курсе событий не так страшно, как в реальности, поэтому план действий в голове возник спонтанно — люди должны знать, что происходит, и пока они ждут на пороге своего дома неизвестную, леденящую душу угрозу со стороны небесного светила, он, Дженсен Эклз, сделает всё, что в его силах, чтобы передать информацию, сохранить в архивах для потомков эти события. Вот она — сенсация всей его долбаной жизни!       Время как будто замедлило свой бег — картинка уличной паники потеряла динамику: люди двигались как во время замедленной съёмки, и Дженсен мог уловить каждую эмоцию на лицах — недоумение, озарение, страх, отчаяние, решительность. Люди спонтанно принимали решения, совершали поступки, которые при любых других обстоятельствах никогда бы не совершили. На автобусной остановке завязалась драка: на вид типичный офисный сотрудник, мужчина лет тридцати пяти — сорока, с ранней залысиной и заурядной внешностью, видимо, осмелев или ополоумев в критической ситуации, размахивал кулаками, нанося наотмашь удары куда придётся молодому пареньку, который вцепился в руль велосипеда, припаркованного к парапету и, кажется, в этой «схватке» ему не было равных.       — Эй, мужик, ты едешь или как? Сядь на место и не задерживай движение! — водитель, ехавший сзади, опустил стекло и, высунув голову, раздражённо окрикнул Эклза.       Нет, без машины он остаться не может — всё-таки эта детка проехала с ним не одну тысячу миль, и в её надёжности и комфортности Дженсен не сомневался. Жестом дав понять ехавшим за ним водителям, что продолжает движение, он ловко изогнулся и залез обратно в салон машины.       — Старик, люди уверены в том, что через восемь часов температура воздуха на местности может превысить 400 градусов по Фаренгейту! Служба безопасности и комитет по чрезвычайным ситуациям многое замалчивают, но ведь лучше перестраховаться, чем поджариться в ультрафиолете и убойной дозе солнечной радиации!       — Что предлагаешь? Где можно найти укрытие и вообще существует такое место? — Дженсен вновь зажал телефон плечом и вывернул руль направо, сумев проскочить на тротуар, и поехал вдоль Лавака-стрит. — Ты-то куда думаешь податься?       — Дженс, слушай внимательно, возможно, больше не удастся выйти на связь — помехи с каждым часом усиливаются. Нужно двигаться на север, там найти укрытие. Рич с Джеки, Крис и я выезжаем сегодня в двенадцать пополудни. Место сбора — закусочная «У Билла», помнишь, на северном шоссе? Дружище, это шанс выжить. Возьми всё необходимое.       — Я понял тебя. Постараюсь добраться вовремя. И… спасибо тебе… за всё.       — Только давай вот без этих розовых соплей! Для того ведь и нужны друзья! Прощаться не буду — надеюсь ещё увидеть твою красивую мордашку, приятель!

***

      В голове всё смешалось: грядущая жара, паника, бесконечный железный поток машин и люди, спешащие покинуть как можно скорее каменные джунгли. Данни… Как она? Ущемлённое самолюбие до сих пор рвало нервы и чувства, которые он испытывал к пассии. В конце концов — он же не бесчувственное чудовище! Но Дженсен Эклз никогда бы себе не простил, если бы не удостоверился, что с ней всё в порядке.       Если он сможет дозвониться до Данниэль с такой паршивой связью, то всё равно, что она скажет, — лишь бы знать, что она в безопасности. Она ведь всё решила! Если она со своим юристом нашла надёжное укрытие — что ж, он пожелает новоиспечённой паре счастливого будущего.       Через несколько минут безуспешных попыток дозвониться Эклз всё же услышал в телефоне знакомый голос:       — Привет, можешь не молчать, Дженс, — немного отлегло от сердца. — Ты в порядке? Прости…       — Привет, не стоит… Просто хотел узнать, всё ли у тебя в порядке.       — Спасибо, всё хорошо. Кевин обо всём позаботился, мы уже на пути в Виргинию. У него есть хорошие связи с Пентагоном, они обещали нас приютить.       — Отлично. Что бы ни случилось в этом чёртовом мире — просто выживи и… я надеюсь, что ты будешь счастлива с ним. Прости, что я не смог оправдать твоих ожиданий, — Дженсен услышал нервную усмешку и, не дожидаясь ответа, сбросил вызов. К чёрту! Она в надёжных руках, а ему надо позаботиться о собственной безопасности.       Теперь всё встало на свои места. Он научился довольно хорошо разбираться в людях — профессия к тому обязывала. За три года отношений с Данниэль Харрис он понял, что она довольно прагматичная женщина, и выживать в критических условиях — её сильная сторона. Напрашивался единственный вопрос — зачем он ей был нужен? Они всегда были честны друг с другом, по крайней мере в это хотелось верить. Данниэль удалось убедить Дженсена в искренности своей любви. Но между желаемым и действительным была огромная пропасть из непонимания и вечных нестыковок во взглядах. Они действительно были разными… Выходит, что их отношения носили какой-то взаимовыгодный характер — она любила и грезила тем, что он когда-нибудь изменится, параллельно строила свою карьеру, не забегая далеко вперёд. А он, хоть и испытывал к ней по крайней мере симпатию (или любовь?), но жил в собственном ритме, зная, что есть близкий человек, который всегда примет. Вот только, похоже, лимит веры и надежды у этого близкого человека уже закончился. И как бы паршиво это ни звучало, но в самый дерьмовый момент выживать в одиночестве, в отсутствии родного человека, когда мир катится в пропасть, — худшее из того, что с ним случалось. Тем не менее, как бы он себя сейчас ни убеждал, что делил постель не с тем человеком, на сердце всё же стало чуть легче.       Свернув с крупной автомагистрали, ехать стало намного комфортнее. Дженсен за тридцать минут добрался до дома. Завернув снова на автостоянку, он, естественно, не стал заморачиваться парковкой Шевроле, а просто оставил машину ближе к выезду. Буквально взлетев по лестнице на третий этаж, он добежал до своей квартиры и открыл дверь.       Так. Теперь нужно собрать всё необходимое — у него было достаточно времени поразмыслить и разложить всё по полочкам в голове, пока добирался до дома. Что необходимо в первую очередь? — Еда, вода, одежда, аптечка и документы.       Перемахнув через диван в гостиной, он на ходу взял пульт и включил федеральный канал.       — Профессор Донован, а что вы думаете по этому поводу? Действительно ли так всё серьёзно, и чем грозит нам аномальная жара?       — Речь не идёт об аномальной жаре. Вспышки активности на Солнце принесут на нашу планету колоссальные массы солнечной плазмы, которые, частично сгорев в защитном слое стратосферы, обрушатся на Землю высокими температурами, а также магнитной и радиационной энергией. К счастью, последние данные из обсерватории солнечной динамики НАСА свидетельствуют о том, что количество тёмных пятен на Солнце не достигает критического уровня.       — Тогда расскажите, насколько опасны эти солнечные выбросы для нас, жителей Земли? И сколько, по вашим прогнозам, может продержаться жара?       — Дело в том, что более точного прогноза не может дать никто — последние несколько лет на Солнце наблюдается очень странная активность, мы регистрирует такие противоречивые данные, которые не вписываются в рамки ранее известных циклов солнечной активности. В любом случае — то, что нас ожидает, не должно восприниматься как обычные магнитные бури, даже очень сильные. Могу только сказать с точностью, что последствия аномалии больше всего негативно скажутся на южных и экваториальных странах. Прогнозируемая температура воздуха может нанести глобальный вред не только флоре и фауне этих стран, но всей инфраструктуре человеческого существования. Непосредственно для человека также угроза очень велика, поэтому настоятельно рекомендую найти подходящее укрытие.       — Профессор, вы хотите сказать, что мы стоим на пороге конца света, Апокалипсиса?       — Я хочу сказать, что у всех нас очень мало времени. Власти не смогут позаботиться о всех гражданах своих стран, поэтому я призываю — все, кто смотрит сейчас наш эфир, американский народ, наши браться по всему миру, которые так или иначе попадают в зону глобального бедствия, — не теряйте время даром — позаботьтесь о своих близких и собственной жизни. По возможности продвигайтесь как можно дальше на север, ищите укрытие в горах и под землёй. Если у вас есть возможность переждать природный катаклизм в противоядерном бункере — немедленно используйте её.       Дженсен почувствовал, как внутренности скрутило в болезненный узел, дышать становилось всё труднее. Он уже вполуха улавливал информацию телевизионного предупреждения, мечась по квартире в поисках нужных вещей. К счастью сумка с одеждой стояла всё там же — возле дивана. Одной проблемой меньше. Хотя кто его знает, где он найдёт безопасное место, но тёплые вещи наверняка не помешают. Он вздёрнул сумку за ремень и рывком поставил на столик возле дивана. На пол полетели пустые картонные коробки из-под пиццы. Уже плевать. Убрав лишнюю пару дорогих рубашек и брюк, запихнул в освободившееся место тёплый свитер и ветровку.        Проверил наличие паспорта и водительского удостоверения в карманах куртки, после чего заглянул на кухню — это место хранило запасы еды. Дженсен просчитывал свою жизнь на несколько шагов вперёд, и так как часто приходилось срываться на спонтанно возникшее задание, то времени на закупку сухого пайка просто не было, поэтому в недрах его кухонных шкафчиков всегда был запас консервов и MRE*. Рестораны быстрого питания Эклз не жаловал, предпочитая готовить самостоятельно из того, что найдётся на кухне. Поэтому, обшарив все кухонные шкафчики, он выудил несколько банок мясных консервов и дюжину разнообразных сухих пайков, подаренных в знак благодарности от военных в Теннесси. Снова рискуя здоровьем и жизнью, Дженсен Эклз не только отлично справился со своим заданием — передать во всех красках масштабы лесных пожаров в национальном парке в Чаттануге — но и помог эвакуировать несколько местных жителей, оказавшихся в самом эпицентре бедствия.       Так, что ещё? Конечно, питьевая вода. Думается, что в условиях дикой жары на планете она станет самым дорогим ресурсом. Заполнив пару пластиковых канистр питьевой водой, Дженсен поставил сумки и воду возле входной двери и обессиленно сел на диван.       По телевизору продолжали крутить интервью учёных и политиков; мелькали какие-то графики и таблицы; Президент призывал людей не паниковать, а действовать в соответствии с правилами эвакуации во время природных катаклизмов. Но Эклзу всё это внешнее спокойствие властей на фоне общей истерии казалось искусственным, показным. Он-то знал, как на самом деле ведут себя люди во имя спасения собственной жизни! Он не верил в заявления комитета национальной безопасности, что уличные грабежи и разбой уже полностью ликвидированы — что только не сделает человек, движимый инстинктами самовыживания, и никакие власти не смогут его остановить. Вспомнив все утренние инциденты в городе, Дженсен невольно повёл плечами, как будто скидывая с себя этот груз чужой паники и бесчеловечности.       Эклз обвёл взглядом комнату: сколько продолжится жара и когда он сможет вновь вернуться домой? И вернётся ли вообще? Хоть и не любил он привязывать себя к какому-либо месту жительства, но всё же это его съёмная квартира, куда он любил возвращаться. Взгляд невольно упал на фото в рамке, которое стояло на полочке возле огромной плазмы.       Да, иногда Дженсен Эклз мог быть сентиментальным! На фото — он и Данни со счастливыми улыбками и светящимися от радости глазами. В тот день, затеяв с друзьями и подругами очередную вечеринку в своей холостяцкой квартире, он пригласил и Данниэль. На волне всеобщего веселья, в самый разгар вечеринки, Дженсен неожиданно понял, как бы невзначай прижимая к себе хрупкую девушку, что ему очень даже комфортно находиться рядом с ней, она манила его своей красотой и непосредственностью. Наклонившись и поцеловав немного охмелевшую девушку и тут же, чтобы потом не сожалеть об упущенном моменте, предложил встречаться официально. Данниэль Харрис, впрочем, тоже недолго думая, ответила согласием.       Конечно, Спейт не мог упустить такого шанса. Он со времён старшей школы отличался спонтанностью и непредсказуемостью. Улучив момент, когда Дженсен отвлёкся на Данни, незаметно прошмыгнул в спальню, зная наперёд, где Эклз хранит свою «святыню» — Canon EOS 5D Mark III Body, достал из недр огромного гардероба кофр и, открыв, извлёк на свет любимую игрушку Эклза. Вернувшись обратно в гостиную, он успел нащёлкать несколько кадров с той знаменательной вечеринки. Если бы не лёгкая расслабленность от выпитого алкоголя и не девушка, которую Дженсен прижимал к себе, то Ричард огрёб бы полной программе.       Вот так легко и непринуждённо начались их отношения, так же с лёгкой руки Данни они и закончились. И лишь фотография в рамочке осталась на память о том времени.        Дженсен, поднявшись, подошёл к полке и вытащил фото из рамки. Стараясь вообще не анализировать свой поступок, он машинально сунул фото к документам и, подхватив сумки и канистры, вышел из дома.       Погрузив все припасы в багажник машины, он, избегая оживлённых автомагистралей, продвигался на север к месту встречи с друзьями. Времени в запасе оставалось около полутора часов. Хотелось верить, что Рич и Роб в случае чего всё же дождутся его.