Амулет сарматского шамана

Чернокнижник попросил у трактирщицы на ночь поместить его в ту же избу, где ночевала ведьма. Дескать, любопытно ему. Трактирщица, как и следовало ожидать, не особо удивилась, отвела в горницу под крышей. Суетясь и лебезя, взбила сламник, заменила потертый половик на новый и принесла теплое покрывало знатному гостю, потом, поняв нетерпеливый жест руки, оставила наконец его в покое. Походил по маленькой горнице, ощупывая следы ауры. Хорошо, что трактир не многолюдный. За неделю никто здесь после ведьмы не останавливался, следы ауры ослабли, но не затерты напрочь. У каждого человека она своя, как голос или запах. Так же неуловима для большинства людей, как запах. Но добрый пес запах нужного человека найдет и среди тысячной толпы. Покуда, разумеется, запах свежий - иначе и опытный охотничий пес бессилен… А ведь довольно сильная аура у этой ведьмы, пожалуй, она и на самом деле ведунья, не простая травница. Хоть и слабее его. Это хорошо. Это очень хорошо! Раз настоящая ведунья, тем вероятнее, что могла бы и в самом деле обладать могущественным амулетом. Надо уложить отпечаток ее ауры в памяти. На всякий случай. Ведун не очень надеялся отыскать неизвестную травницу, обычную женщину с карими глазами и толстой косой — ищи ветра в поле, сколько их таких ходит по свету! Но кто знает, на ловца и зверь бежит. По следу он, как собака по запаху, конечно, выследить не сможет. Но если случаем сойдутся дороги (сколько раз убеждался, что мир тесен!), не мешает запомнить рисунок ее ауры, более точный и постоянный признак, чем одежда, рост или цвет волос и глаз. Ну и, разумеется, поспрашивает по дороге. Может, кто-то из перевозчиков или хозяев постоялых дворов вспомнит. Не слишком много баб ездит по тракту в одиночку. А эта еще и красивая. Усмехнулся. На вопрос — красивая ли? — краснолицая дебелая трактирщица еще больше покраснела, презрительно фыркнула, злобно блеснув маленькими поросячьими глазками. Значит, красивая… Как говорится, все дороги ведут в Рим. Это там, в свете купцов и ученых книжников. А здесь все дороги ведут в Киев-град, главное — сейчас. Доехав до переправы, чернокнижник поинтересовался у перевозчика, не перевозил ли он неделю назад моложавую красивую женщину с пацаненком, верховыми ехавшую. Перевозчик, флегматичный мужик средних лет, подумав, покачал головой — дескать, не помню, а напрасно врать не стану. А вот помощник его, длинная рябая тычина, встрял, что он-де точно помнит, что баба на взмыленном коне приехала, и пацан с ней был. Он еще ей советовал коня поводить, чтоб остыл немного, а лишь потом к воде пустить. — Бабы, они такие, в конях не понимают ничего, разгоряченному коню холодной воды напиться — готовая смерть. Красивая, да, вот только какая-то смурная, то ли напуганная, то ли озабоченная чем… Бабы, они обычно болтают не переставая, а если и нет, то чтоб рот занять — орешки щелкают, а эта тихая какая-то, и смотрит странно: как будто бы в себя. Парень задумчиво поскреб затылок. — А вы кто ей будете, господин хороший? Распахнул глазища, ресницы коровьи и ума в глазах — тоже не больше коровьего, а туда же, интересуется... Вот ведь, воззрился, жердяй длинный! Ну какое тебе дело? Однако вслух ведун словоохотливо объяснил, что красавица эта — золовка ему будет. Брат-де его младший помер, а он выехал за его женой и сыном, чтоб к себе перевезти, да где-то по дороге разминулись они, золовка выехала, его не дождавшись. Еще бы не была напугана да озабочена — самой, да с дитем выехать в такую дорогу, ещё от утраты любимого супруга не оклемавшись! Парень понимающе кивнул: — Ну да, так и есть, наверняка через волок она и собиралась ехать, поскольку после переправы сразу направо повернула, куда и все остальные, что на ярмок ехали… Значит, ехала. И через волок. Отлично. Стоял на краю, где стояла она неделю назад, и осторожными прикосновениями прощупывал жердину-коновязь. Нет, не чувствуется совсем ничего. Слишком уж много людей проехало, придерживаясь за поручень, чтоб в воду случаем не упасть. Ну да ничего, раз вспомнили о ней здесь, на переправе, значит, вспомнят и где-нибудь в другом месте. Мало ли трактиров по пути к Киеву. Тем более что плохая память неплохо лечится парой медных монет. Монеты действительно оказывали целительное воздействие, но не так, как чародейнику бы хотелось. Женщину-травницу, ехавшую на коне с мальчиком, никто не помнил, хотя чародей останавливался на всех постоялых дворах, под разными предлогами затевая разговор с хозяевами. Главное — с хозяйками. Женщины такие вещи видят лучше, своими острыми любопытными глазами, цепкими на детали. Но то ли ведьма постоялые дворы объезжала, то ли творила заговор забытья, ни её, ни мальчонку в добротной одежде никто не запомнил. Вычетом на один небольшой трактир, стоящий всего в одном дневном перегоне от его цели. Да, была такая, — вспомнила расторопная бабёнка, заправляющая трактиром. Лило в тот день прям с утра, так что народищу скопилось полно, и она сперва даже не хотела пускать женщину на двор. Ведь всё забито битком. Но женская душа отзывчива, как можно усталую путницу с ребёнком, промокшим и замёрзшим, гнать под дождём до следующего постоялого двора, тоже, поди, под завязку заполненного? Ясно, сострадающая душа. В ход пошла испытанная байка о несчастной золовке и умершем брате, расчувствовавшаяся женщина выложила благодарному слушателю всё, что помнила о красивой молодой (как ей показалось) вдове с худеньким русоволосым пацаненком. Да, да, она сразу поняла, что это не простая голытьба, не оборванцы какие-нибудь, а достойная женщина, хоть и на вид не особо богатая, но сразу видно, не из простых смердов: и по стати, и по речи, и по повадкам. Нет, надолго они не задержались, просушили одежду, переждали непогоду и поутру уехали. Нет, не говорила, куда. Да куда и все наверное — на осенние торги. Ну что ж. В большом городе найти её будет сложно, но не безнадёжно. Это только кажется, что город — людской хаос, где легко затеряться. Знать бы, там она и останется или вернётся обратно после окончания торгов? Или поедет дальше? Надо будет поспрашивать у местных травниц, и, если она здешняя, её непременно кто-нибудь опознает. У травниц свой «цех», а эта, по всему видать, не безграмотная деревенская баба, а ведунья успешная, с положением, известная в своих кругах. И с пацанёнком… Странно. Если только сын? В ученики, точнее в ученицы, травницы крайне редко брали мальчиков. По сложившейся традиции, в травницы шли девчонки. Тем лучше. Проще будет найти. Если она осталась в городе, конечно… Больше недели чернокнижник провел в городе, задержавшись после окончания торгов и ведя бесплодные расспросы. В цеху травниц, знахарей и лекарей о ней никто ничего сказать не мог. Это было странно, по всему видать, была она не местной, а пришлой издалека. Или не была травницей, во всяком случае не практикующей. В четверти травниц не показывалась, и на торгу в рядах трав и снадобий ее никто не видел. Или не помнил. Местные (щедро оплаченные) соглядатаи уверяли, что в городе ее точно нет, и если она из города и ушла — то не вернулась сухой дорогой, какой пришла. Значит, уже покинула город иным путем, неизвестно каким и куда ведущим. След оборвался. Казалось бы, чернокнижник и так с самого начала не рассчитывал найти неизвестную ведьму и не настраивался на успех, но почему-то неудача выбила его из колеи куда больше, чем он ожидал. Это его нагневало и удивило. Ведь жил же он столько лет и думать не думал о таинственной вещице, а теперь, поди ж ты! Мысль о внезапно всплывшем артефакте и эфемерной возможности обладать им грызла его мозг неодступно и мучительно, как чахотка. Может, и впрямь амулет проклят?! Аналитический холодный рассудок его протестовал и требовал выбросить из головы бесплодные, сжирающие его мрии, но чернокнижник откладывал дорогу снова и снова. Наконец все-таки смирился и выбрался в путь. Выходя через западные ворота, отстраненно думал о своем, не подозревая о том, цель его дороги та же самая, что и у искомой им травницы. Все дороги ведут в Рим, а если не в Рим, то в Константинополь…