Волчица

Она приходила на озеро, что было расположено неподалёку от его поместья, каждое полнолуние, полностью нагая, покрытая кровью своих жертв. Волчица казалась ему богиней смерти. Она была его мучениями и неизвестностью, от которых самому иногда хотелось выть на луну, хоть он и не активировал пока свою волчью сущность. В течение полугода он наблюдал одну и ту же картину. Одну ночь в месяц она выходила из леса и медленной, соблазнительной, грациозной походкой, от которой у него дух захватывало, направлялась к воде. Клаус стоял полностью зачарованный, не смея даже пошевелиться, подглядывая за ней с другого берега, как волчица смывает со своей груди и бёдер кровь, как поднимает руки и аккуратно начинает мыть белокурые волосы. Она казалась ему наваждением, миражом или же проклятием одной из ведьм Французского квартала, которые поголовно его ненавидели за то, что он ограничил их в колдовстве и установил свои правила в Новом Орлеане. И всё заканчивалось одним и тем же: она ныряла, и Клаус, наконец приходя в себя, перемещался на вампирской скорости на тот берег, где она должна была, по его мнению, всплыть, но этого так ни разу не случилось. Потом он ещё долго смотрел на ровную гладь воды, гадая про себя каждый раз, куда она могла исчезнуть. И это было не одним сумасшествием в его жизни. Днём его ожидали совсем другие мучения и терзания. Казалось уже, что он повредил свой разум. Если волчицу ещё можно было выкинуть из головы на некоторое время, то только не ЕГО. Клаус мог часами задумчиво наблюдать из своего окна за юным конюхом, которого Марсель из жалости нанял год назад. Поначалу Клаус не обращал никакого внимания на парнишку, да и раньше он был занят делами в городе. Как-то раз, а точнее, ровно полгода назад, Клаус столкнулся с ним в конюшне. Парнишка буквально налетел на него, и это было словно ударом молнии, тысячи приятных мурашек пробежались до дрожи по всему телу, а его испуганный взгляд, наполненный голубыми озёрами, вызвал чуть ли не стон у Клауса. — Прошу прощения, мистер Майклсон, — вскрикнул тоненьким голоском парень. Его голос ломался и был чертовски похож на девичий. — Смотри, куда прёшь, щенок, — излишне резко ответил ему Клаус, поморщившись от внезапного возбуждения, и поспешил с конюшни, оставив перепуганного мальчишку в полном замешательстве. В последующее время парень старался избегать своего хозяина и не попадаться ему на глаза, но Клауса словно как магнитом стало притягивать к своему конюху, и при каждом удобном случае он не упускал момент понаблюдать за ним. И если огромная смешная кепка, натянутая чуть ли не на глаза, скрывающая почти пол-лица, вызывала у него улыбку, то фигура и жесты парня заставляли его томиться от вожделения часами, днями, а то и ночами. «Чушь, бред!» — ругался про себя Клаус, но всё же не мог заставить себя выкинуть его из головы. — Заметил, наш Марк приглянулся тебе? — Клаус почувствовал хлопок по плечу. Он даже не заметил, как Марсель вошёл в его мастерскую, полностью увлечённый созерцанием своего сумасшествия. — Не кажется тебе, что он какой-то странный? — задумчиво спросил Клаус, продолжая наблюдать за тем, как Марк прогуливает в загоне его гнедого жеребца. — Все мы странные. Не находишь? — усмехнулся Марсель. — Он оборотень, мы вампиры, а это уже само по себе противоречит природе. Марк прекрасно выполняет свою работу. Хочешь его уволить? — Нет, — слишком быстро ответил Клаус, вызывая этим очередную ухмылку друга. — Я и не сомневался в твоём ответе, Ник… — Тебе не кажется, что щенок уж больше смахивает на девицу, чем на парня? — раздражённо спросил Клаус. Марсель подошёл ближе к окну и внимательно всмотрелся в Марка. Он как раз стоял спиной к ним. На нём были чёрные узкие штаны для верховой езды, высокие сапоги и лёгкая тёмная курточка. — Длинные ноги, округлая задница и маленькие плечи — не повод считать его бабой, Ник. Думаю, это лишь сулит через несколько лет мужскую фигуру. Наест мяса на кости, ведь он пока молодой оборотень и пережил всего год обращений. Сам же знаешь. — Знаю, — поморщился Клаус, — убил человека, скрывался от полиции и нанялся на работу, не ведая, что мы вампиры. Ты не задумывался никогда, где его стая? Не верю, что он одиночка. — Возможно, у нашего волчонка и есть свои секреты, но у кого их нет? — возмутился от паранойи друга Марсель, разводя при этом руки в стороны. — Леса Луизианы обширны, и в них сотни стай оборотней. Нам какая разница? За целый год я не слышал ни об одном волке, выбившимся из той или иной стаи. Все без исключения ищут по всему штату и за его пределами волчицу, которая загрызла насмерть своего вожака, по совместительству отчима. Струсив встать во главе стаи вместо него, волчица сбежала и как сквозь землю провалилась. — Как интересно, — хищно улыбнулся Клаус. В его голове начинал складываться паззл. — А как звали волчицу, которая пропала? — Его глаза в подозрении сузились на паренька. — Кажется, её звали то ли Каролина, то ли Кэролина… А нет! — воскликнул Марсель, вспоминая разговоры оборотней: — Кэролайн, точно! — Кэролайн, — медленно произнёс Клаус, смакуя на устах имя беглянки. — Не думаешь, что Марк… — до Марселя также начали стремительно доходить совпадения, — но это же может привести к концу перемирия и началу войны, — с ужасом произнёс он. — Именно, — со стальными нотками в голосе произнёс Клаус, но в данный момент его не слишком заботили проблемы с оборотнями, его интересовала именно она. Не нужно было складывать всё воедино, чтобы понять: волчица в полнолуние на озере и конюх — одно и то же лицо, его двойное сумасшествие. — Приведи ко мне Марка. Клаус наблюдал, как Марсель подошёл к «конюху», и после того, как объявил его приказ, «Марк» резко посмотрел именно на то окно, где он стоял. Даже на расстоянии Клаус почувствовал бешеное сердцебиение своей намеченной жертвы. Он отошёл от окна и налил себе полный стакан бурбона. Выпив его до конца, он в предвкушении ожидал, опять вернувшись к своему излюбленному в последнее время месту. Дверь скрипнула, но Клаус так и продолжал стоять спиной, слыша едва уловимые робкие шажки; сердце ещё сильнее билось — страх перед ним. Интересно, она поняла, что он уже знает? Поняла, что он знает, как она пудрила ему мозги в течение года, а главное, как соблазняла его на озере? Клаус перевёл дыхание, вспоминая всё то, что натерпелся от неё за последнее время. — Вызывали, мистер Майклсон? — тихо произнёс «Марк». — Как тебе работается у меня, Марк? — спрашивая, Клаус усилил ударение на имя. Он полуобернулся, чтобы наконец посмотреть. Она стояла ссутулившись, натянув ещё сильнее чёртову кепку на лицо, которую он уже всей душой презирал. — Мне нравится, — она небрежно пожала худыми плечиками, но это было лишь видимостью её безразличия, и Клаус опять отвернулся к окну, боясь сам за себя. Боясь, что сейчас сорвёт с её головы это посмешище и придушит в порыве гнева. — Я хочу твоего признания, — не выдержав игры в кошки-мышки, неожиданно даже для себя произнёс ей Клаус. — Признания? Я ничего не сделал! — её голос сорвался до возмущения, и Клаус уже не сомневался в своих подозрениях. Он медленно обернулся, и она чуть не вскрикнула от страха из-за бушевавшего гнева в его глазах. — Так ли это? — опасно тихим голосом произнёс Клаус, надвигаясь на неё. — Ты умна, коварна, порочна, Кэролайн. Так ведь тебя зовут? — Но это даже не был вопрос. Это было утверждением в его тоне. Она наконец подняла голову. Клаус даже приостановился. В её глазах не было и толики страха или же своей вины перед ним. Она дерзко приподняла подбородок и смотрела на него с вызовом, насмехаясь, продолжая издеваться… мучить. — Как было умно притвориться мальчишкой и наняться на работу к вампирам, чтобы скрыться от своего вида. Но если ты такая смелая, то почему не встала во главе стаи? Струсила? Нет, тут что-то другое. — Ещё чуть, и она была бы прижата к стене, но Клаус резко остановился и крикнул ей в лицо: — Отвечай! Она несколько секунд смотрела на искажённое злостью лицо вампира, а потом не выдержала и рассмеялась. Он не ожидал и вовсе от неё такой реакции, завороженно наблюдая за ней. Кэролайн наконец перестала смеяться и иронично посмотрела на него. — Ты прав, я воспользовалась тобой. Было очень забавно наблюдать за тобой. — Она наконец сняла свою идиотскую кепку и бросила её на пол. Волосы волнистым водопадом упали на плечи и спину чертовки. — Изначально я думала, что ты раскусишь меня через неделю пребывания в твоём поместье, но мне повезло, ты не появлялся почти полгода. — Она отошла от него и с невозмутимым видом налила себе в стакан так же, как и он ранее, бурбон. — Ты воспользовалась моим положением! — Безумие ярко вспыхнуло в глубине его глаз, но она лишь на это иронично приподняла точёную бровь. — Ты так скептичен, Клаус, — хмыкнула Кэролайн. — Ты невероятно проницательна, дорогуша. — И хоть с виду можно было видеть её полную уверенность в себе, Клаус различил в волчице колебание, он чувствовал её волнение, частое сердцебиение, которое не унималось, как только к ней подошёл Марсель и позвал к нему — это немного успокаивало Клауса. — На самом деле, — она присела на край стола, заставленного бутылками с красками и баночками с кисточками, и положила нога на ногу, удобно расположившись на святая святых Клауса, довольно отмечая про себя недовольство вампира. — Всё намного сложнее, чем ты можешь себе предположить. Думаю, что если бы ты соизволил раньше распознать во мне женщину, то сам бы предложил продолжать этот фарс в переодевание, что, собственно, я и буду продолжать делать, но уже под твоей осознанной защитой. — Поясни, — надменно произнёс первородный, прислонившись спиной, сложив руки на груди. — Моя стая — это стая твоего биологического отца. Интересует? — она одарила его смелой улыбкой. — Думаю, ты сама знаешь мой ответ, — раздражённо заметил Клаус, — но я дослушаю тебя до конца, может, тогда у меня пропадёт желание придушить тебя. — Одна ведьма предсказала твоему отцу, что ты будешь спасением для своей стаи, — не обращая внимания на угрозы, продолжила волчица, — к тому времени, как ты активируешь свою волчью сущность, наша численность сведётся практически на нет, но ты сделаешь невозможное. Освободишь нас от проклятия луны, сделаешь в разы сильнее и объединишь враждующие кланы. Мои предки свято верили в это. Из поколения в поколение это предсказание передавалось, и мы ждали и надеялись. Мой отчим, который стал вожаком вместо моего отца и взял в жёны мою мать, решил уничтожить эту надежду, мне пришлось убить его. — Кэролайн пожала плечами, как будто это было обычным делом, чем и вовсе поразила Клауса. — Но ты не хочешь вставать во главе стаи вместо него, — подытожил он. — Наоборот, — фыркнула волчица, — должна и буду. — Клаус приподнял бровь в немом вопросе, ожидая, что за этим последует разъяснение. Та злость, которая клокотала в нём ранее, стала потихоньку усмиряться в нём. — В каждой стае есть свои обычаи, правила. Чтобы стать в нашей вожаком, мало убить претендента, нужно ещё продержаться год и доказать, что ты истинный лидер для своих волков, — с достоинством ответила Кэролайн, — и не важно, каким образом ты это сделаешь. Хитростью или же кровопролитием. Я выбрала хитрость, так как слишком много осталось приспешников моего отчима, плюс другие стаи, которые недовольны, что на смену пришла волчица. — Всё это было занимательно и интересно, но боюсь тебе пора обратно в свою стаю, доказывать другим образом свою состоятельность и превосходство, — равнодушно объявил ей Клаус. — У меня нет ни малейшего желания защищать тебя от твоих сородичей и разжигать очередную войну между вампирами и оборотнями. Кэролайн поморщилась и соскочила со стола. Первородный смотрел, как она направилась к нему походкой хищницы, с грацией зверя, который был внутри неё, а его пристальный взгляд вызвал в ней прилив желания, но она знала, что ещё не время, и каким-то образом Клаус понимал это тоже. Она подошла к нему вплотную, и первородный убрал руки со своей груди, чтобы она подошла ещё ближе, что она и сделала. Он чуть не застонал в голос от этой близости, но сдержал себя, когда она взяла в свои ладошки его лицо. — Ты будешь меня защищать ещё оставшийся до года месяц, Клаус, — ответила она ему с хрипотцой в голосе, — иначе твои планы в будущем обречены на провал. — Я справлюсь без тебя, дорогуша, — Клаус невозмутимо убрал её руки от себя и, отодвинув волчицу, отошёл от неё в сторону. Кэролайн отчаянно сжала кулаки и отвернулась, чтобы уйти уже, но он, с присущей его виду скорости, моментально перегородил ей дорогу. — Но ведь это ещё не всё, волчица? — Клаус глубоко вдохнул её сладковатый запах в себя, сражаясь с собой, чтобы не притянуть к себе, на что она невольно засмеялась. — Ты прав, Клаус, — она сделала серьёзный вид, — всё то, что я наговорила, не имеет значения. Можешь больше не беспокоиться по этому поводу. Я уйду и никогда больше не побеспокою Ваше Величество, и так же, как и ты, я справлюсь сама. — По её голосу он понял, что обидел Кэролайн. Она сделала вид, что он более не интересует её, пыталась его обойти, чтобы поскорее уйти, но он перехватил её за локоть и, не сдержавшись, притянул к себе. — Что в тебе такого, о чём потом я буду жалеть, Кэролайн? — прошептал он ей в губы, приподнимая пальцем за подбородок. Она старалась отвернуться, но Клаус всё же заставил посмотреть в его глаза, в которых уже стояли слёзы, готовые пролиться на бледные щёки. — Ну же, говори? — Я твоя пара, — выдавила она из себя, на что Клаус удивлённо посмотрел на неё, резко отпустив. — Пока ты этого не чувствуешь, но, став гибридом, ты это осознаешь сразу же. — Клаус провёл по своим волосам рукой, отмечая, как волчица в отчаянии смотрит на него, но не мог произнести и полслова на её заявление. — Когда в тебе проснётся оборотень, то ты сможешь сделать меня своим подобием, и мы будем с тобой равны. Так предсказала моя бабушка, которая знала твоего отца. Мы связаны друг с другом. Если меня сейчас убьют, то в будущем ты будешь обречён, как и твоя семья. Мы все будем обречены. — Бабушка… — только и смог повторить Клаус, запутавшись окончательно. — Она была такой же ведьмой, как и твоя мать. Она сделала меня бессмертной, чтобы защитить в будущем стаю от уничтожения и вымирания. Бабушка знала, что ты будешь достойным меня. — Кэролайн опять подошла к нему и взяла за руку. — Поверь, всё это не бредовые легенды. Мне пришлось не легко всё это время, как и тебе, Клаус. Если тебя может убить лишь кол из белого дуба, то меня может убить любой из моей стаи. Моя бабушка была не настолько могущественной, как Эстер. Я была в отчаянии, когда пришла к тебе, чтобы защитить себя, для тебя же. Поверь мне! — Кэролайн сильнее сжала его руку, пытаясь достучаться, но он смотрел куда угодно, только не на неё. — Не дотрагивайся до меня, — внезапно его голос стал диким рычанием раненого зверя. Клаус вырвал свою руку из её тёплой ладошки, тепло которой разливалось по всему его телу с каждой секундой, и это его дико пугало. Его разум отказывался принять происходящее. Этого просто не могло случиться. — Это всё твоя актёрская игра, в которой ты преуспела в течение года. Эта игра для того, чтобы меня разжалобить и защитить твою шкуру и мерзкую душонку! — Для него это было кошмаром. Наихудшим из кошмаров. Это была ошибка. Должна была быть, твердил он раз за разом себе. Обида вмиг исчезла, и ей на смену пришла ненависть к нему, к его обвинениям. — Если бы знала моя бабушка, как ошибалась… ты ничтожество, Клаус, — она выплёвывала эти слова в ошарашенного первородного с гордо поднятой головой, — надеюсь, что больше никогда не увижу тебя. — Напоследок Кэролайн, окинула его презрительным взглядом и вылетела из мастерской, исчезая навсегда из его жизни, идя на верную смерть. Уходя, она понимала, что её жизнь была завершена, так и не начавшись с ним. Каждое полнолуние он приходил в течение долгого времени в надежде увидеть её снова, но она так и не вышла ни разу из леса навстречу к нему. Её больше нет. Клаус всем своим существом почувствовал это ещё тогда, когда мчался, мучимый своими терзаниями, в ночь своего последнего месяца, о котором она твердила ему, умоляя о его защите, чтобы пережить и остаться живой для него. В ту ночь шёл ливень, и молния ударила в середину того самого озера, словно сообщая ему о её смерти. Сообщая ему, что он теперь совсем одинок. Предвещая о его потерянном будущем и страданиям без неё. Но Клаус так и продолжал приходить на то место. Это уже скорее стало не надеждой со временем, а печальной привычкой, приходить и смотреть то на луну, то в глубину леса, или же наблюдать за гладью воды, вспоминая и ругая себя за то, что тогда не поверил и прогнал. Презирая себя, что по его вине её больше нет...