***
— Эй… Эй, парень… — голос дяди Вернона доносился словно сквозь слой ваты. — Давай вызовем скорую! Вернон, это же не шутки! Вдруг он ослепнет? — тетя говорила непривычно тихо и взволнованно. — С ума сошла?! Что мы соседям скажем? Господи, за что мне это наказание?! Говорил я, надо было еще тогда, шесть лет назад, сдать его в приют и дело с концом! — Но в письме, которое оставил этот… Альбус Дамблдор… — Да плевал я на этих ненормальных с их паршивыми угрозами! Пусть бы забирали его сами и возились, если он им так важен! — Тише, Вернон, он может услышать! — тетя понизила голос до шепота. — Да пускай! — взорвался дядя. — Пускай знает, что он такой же ненормальный, как и твоя сестрица с муженьком! И пусть проваливает к своим эльфам с драконами, или что у них там! Мне в моем доме уроды не нужны! — Я не урод! — не выдержав, воскликнул Гарри, открывая глаза, и тут же вскрикнул от пронзительной боли. Вокруг стояла темнота. — Что с тобой? — нервно спросила тетя. — Ты слышишь? Эй… — Почему так темно? — плача от боли, спросил Гарри. — Я не вижу… Послышался короткий вздох и тихое ругательство. — Черт бы побрал этого Пинса! — сдавленно пробормотал дядя Вернон. — У самого мозгов нет, так еще и Дадли на всякую дурь подбивает! Эй… — он потряс Гарри за плечо. — Ты что, совсем ничего не видишь? — Совсем… — выдохнул Гарри, неловко шаря руками вокруг. — Где вы? Он был так напуган, что инстинктивно потянулся к взрослым, пусть это и были ненавистные Дурсли. Пусть они морили его голодом, заставляли делать всю работу по дому, но ни дядя, ни тетя никогда не били его, а когда Дадли разбил ему нос, тетя даже делала ему лечебные примочки, чтобы отек быстрее спал. — Боже мой, Вернон, он ослеп! — в ужасе прошептала Петунья. — Что теперь делать? Как мы это объясним? Повисла недолгая пауза. Гарри зажмурился, осознав, что с закрытыми глазами боль ощущается не так остро. По щекам градом текли слезы. — Не будем ничего объяснять, — наконец произнес дядя, его голос звучал мрачно. — Отвезем его в приют, а соседям скажем, что мальчишка сбежал. — Нет! — Гарри со страхом вцепился в рукав его рубашки, определив по звуку, где тот находится. — Нет, не отдавайте меня! Пожалуйста! Я буду хорошим! Я больше никогда-никогда не доставлю проблем! Ужас охватил все его существо. Дурсли, хоть и не любили его никогда, но все же были родственниками, он хорошо их знал, уже смирился с их вечным раздражением и неприязнью, а приют? Там он окажется совсем один, с незнакомыми людьми, да еще и без зрения. Нет уж, лучше так… — Да отцепись ты! — прошипел дядя, вырывая рукав из его пальцев. — Не отдавайте меня! Пожалуйста, не отдавайте! — Гарри бился в истерике, протягивая руки куда-то вперед. — Я буду хорошим! — Ладно, ладно! — рявкнул Вернон. — Успокойся! Не отдадим мы тебя… — Правда? — всхлипнул Гарри. — Да! Спи! Тебе надо сил набраться. Под его раздраженное ворчание Гарри опустился на подушку и внезапно почувствовал, как проваливается в сон. Сказалась усталость, нервное напряжение и изматывающая боль в глазах. Уже спустя несколько минут он крепко спал и не слышал, как тетя с дядей тихо переговариваются на кухне: — Мы действительно оставим его, Вернон? — Нет! Я соврал, чтобы мальчишка успокоился. Сейчас отнесу его в машину и повезу в приют в соседнем городе. Сама подумай, там есть врач, ему окажут помощь, позаботятся… А главное, никто не обвинит нас в том, что недосмотрели за ребенком. Это же подсудное дело! Нас могут лишить родительских прав и отобрать Дадли! — Нет! Не говори таких ужасных вещей! Я этого не переживу! — Вот именно. А мальчишке в приюте будет лучше. Я дам взятку директору, чтобы никто и никогда не связал его с нашей семьей! Оформят по документам, как беспризорника. Приют закрытый, для трудных детей, сбежать оттуда он не сможет. Соседям и всем, кто спросит, скажем, что он сбежал. Мало ли, что у этих детей в голове творится… К тому же, у него дурная наследственность. — По линии отца! Не забывай, что Лили была моей сестрой… — Конечно, милая, не расстраивайся. Ты-то уж точно не имеешь никакого отношения к этим… типам. Не волнуйся, все будет хорошо.***
Гарри проснулся в полной темноте. Глаза все еще болели, но уже значительно меньше, а если держать их закрытыми, то неприятные ощущения и вовсе пропадали. Моргнув несколько раз, он понял, что по-прежнему ничего не видит, в горле встал горький комок, но он сдержал слезы. От них становилось больнее. — Тетя Петунья, — негромко позвал он, боясь разбудить родственников, если сейчас ночь. Где-то сбоку раздался негромкий шорох, и мальчик вздрогнул, инстинктивно напрягшись. — Не бойся, — послышался рядом незнакомый женский голос. — Хорошо, что ты проснулся. Ты помнишь, как тебя зовут? — Кто здесь? — вместо ответа спросил Гарри, пытаясь ощупать пространство вокруг. Тонкая ткань… Мягко… Похоже на кровать. — Меня зовут Пэтти Дженкинс, я врач, — спокойно произнес голос. — Можешь называть меня миссис Дженкинс, а тебя как зовут? — Га… — в горле внезапно пересохло. — Гарри… Вас вызвали мои дядя и тетя, да? Чтобы вы вылечили мои глаза? В ответ раздался тихий вздох. — Нет, Гарри. Ты находишься в приюте имени Святой Анны. Я не знаю, кто твои родственники, тебя оставили на крыльце сегодня ночью, — по ее тону было слышно, что сама она не одобряет подобных действий, но особого удивления не испытывает. — Я не уверена, сможем ли мы вернуть тебе зрение, но обещаю, что постараемся. Они все-таки отдали меня в приют… Обещали не отдавать, но все равно отдали… Слезы потекли по лицу, а глаза снова защипало. — Ну, ну… Успокойся, Гарри, — миссис Дженкинс провела рукой по его волосам. — Поспи. Тебе нужно отдохнуть… Гарри сжал кулаки, но заставил себя притвориться расслабленным. Миссис Дженкинс пробормотала что-то себе под нос, а затем мальчик услышал ее удаляющиеся шаги. Поспать… Чтобы все стало еще хуже? Хотя, куда еще хуже? Он не видит, он в неизвестном месте, среди незнакомых людей… Да лучше бы он вообще умер! В той катастрофе, вместе с родителями! Тогда они были бы все вместе на небесах… Мама бы любила его и заботилась, а папа… Папа бы учил кататься на велосипеде, стрелять из рогатки… — Я не хочу быть здесь! — отчаянно прошептал Гарри в темноту, зажмурившись как можно крепче. — Все, что угодно, только не эта жизнь! Лучше умереть! Едва последние слова сорвались с его губ, как он ощутил, что летит куда-то. Будто кровать под ним исчезла, и он падает в бездонную черную пропасть так быстро, что ветер свистит в ушах. — Ай! Удар о землю был такой силы, что из легких вышибло весь воздух, а под плотно сомкнутыми веками полыхнули искры. Не успев понять, что произошло, Гарри перекатился куда-то влево, услышав под собой хруст. Как будто ветки… А спустя секунду он вдохнул полной грудью свежий, пахнущий сосновой хвоей воздух.