***
Сознание возвращалось как-то странно. Толчками. Чистый прохладный воздух. Ощущение чего-то мягкого под головой. Какое-то непонятное потрескивание вокруг. И воспоминания нахлынувшие потоком: Бой. Короткий внутренний диалог с совестью, ловко прикидывающейся тем, кого он давно потерял. Трое, преградившие ему дорогу. Темнота стала его преимуществом. Кажется, ему удалось уйти, уложив двоих, а третий… Третий зацепил его чем-то… Он помнил внезапную острую боль в боку… Дальше память отказывалась восстанавливать события. Где же он? Дома? Гай попытался сесть, но тело не слушалось, словно превратившись в желе. — Что за черт… — собственный голос, неприятно царапнувший пересохшее горло, показался чужим. — О, очнулись. Чудненько, — раздался справа чей-то бодрый голос, и Гай инстинктивно напрягся. — Быстро вы, однако! Учитывая то состояние, в котором вы поступили, я был уверен, что вы проспите еще минимум двое суток! — Поступил? — непонимающе прохрипел Гай. — Где я? И кто вы? — он снова попытался подняться, но с трудом удалось поднять только голову. — Тише, тише! — возмутился голос, начиная бормотать какие-то заклинания. — Вы с ума сошли! Только-только в себя пришли, а все туда же! Вы находитесь в больнице имени Святого Мунго. Меня зовут Гиппократ Сметвик, я — дежурный колдомедик. Вот так… И не вздумайте шевелиться, не то наложу на вас сонные чары! — Что со мной? Почему я не чувствую тела? — полное отсутствие ощущений порядком нервировало. — Милый мой! — он почти представил себе, как Сметвик всплеснул руками. — Сильнейшее темное проклятие, несколько загноившихся резаных ран, крайняя степень истощения. Сейчас ваше тело в специальном исцеляющем коконе. Да мы вас несколько часов буквально по кусочкам собирали! С того света вытащили! С того света… — Зачем? — Что, простите? — осекся колдомедик. — Зачем вы меня вытаскивали? — севшим голосом повторил Гай. — Кто вас просил? В палате повисла долгая пауза. — Ну, знаете… — с крайней степенью возмущения выдохнул Сметвик. — Это уже вообще ни в какие ворота! Вот что, молодой человек, давайте-ка вы поспите, восстановите силы, а там, глядишь, и в голове прояснится. Надо же! Зачем? Хорошо знакомая ваша этого не слышит… — Знакомая? — Гай напрягся. — Девушка, которая вас сюда доставила, — фыркнул Сметвик. — Кажется, она представилась Тонкс. Волновалась за вас, просила сообщить, как только вы очнетесь… Но с этим я, пожалуй, повременю. А теперь засыпайте. — Но… — И слышать ничего не хочу! Вот поправитесь, тогда делайте, что хотите, а я умываю руки. Но пока вы мой пациент — извольте слушаться. Всего доброго. Дверь сердито хлопнула, оставив Гая в одиночестве. Тонкс. Чертова настырная девчонка. И как она только узнала… нашла… Мысли спутались и поплыли, снова утягивая его в водоворот сновидений. Очевидно, мудрый организм стремился к исцелению куда сильнее своего хозяина.***
Аластор Грюм с самого утра пребывал в весьма паршивом настроении. Мало того, что он не выспался, полночи просидев в засаде, так еще и облава на торговцев запрещенными ингредиентами для зелий едва не сорвалась из-за некомпетентности некоторых, так называемых «авроров», невесть как умудрившихся получить дипломы. А расхлебывать пришлось Грозному Глазу, который официально уже десять лет, как в отставке. Но это официально — по бумагам. На деле же, бывшие коллеги без зазрения совести пользовались тем, что он совершенно не способен был сидеть без дела, привлекая к большей части боевых операций аврората под благозвучными предлогами, вроде: «Нужно передавать опыт молодому поколению» и «Кто, если не ты, легенда, покажет им, как действовать в экстремальных условиях?». Причем «действовать в экстремальных условиях» Грюм чаще всего вынужден был в одиночестве, потому что от молодых щенков, в которых дурного героизма было в десять раз больше, чем мозгов, в таких случаях было больше вреда, чем пользы. В общем, вымотанный бессонной ночью, внезапно разыгравшейся болью в пояснице и беспечностью молодого поколения, граничащей с идиотизмом, Аластор был зол как черт, а потому — явившаяся на занятие с опозданием, рассеянная и какая-то задумчивая Тонкс стала последней каплей, переполнившей не слишком вместительную чашу его терпения. — Нимфадора! — грозно взревел Грюм, когда ученица в очередной раз пропустила посланное в нее заклятие, даже не попытавшись выставить щит. Тонкс вздрогнула. Грюм знал, как она не любит свое имя, поэтому такое обращение выдавало крайнюю степень недовольства. — Прости, Грозный Глаз, — она запустила пальцы в свои, и без того растрепанные, короткие волосы. — Я задумалась. — Да что с тобой сегодня? — устало прохрипел Аластор, делая глоток из своей фляжки. — Витаешь где-то в облаках. А на носу выпускной год! Хочешь стать такой же, как эти недоумки из опергруппы? Тонкс молчала, глядя куда-то в сторону, но почувствовав, что пауза затянулась, перевела взгляд на наставника. — А? Нет… — О, Мерлин! — он посмотрел на нее с подозрением. — Влюбилась что ли? — его голубой магический глаз крутанулся в глазнице. — Если бы, — Тонкс поморщилась. — Тут другое. Один мой знакомый… В общем неприятности у него. Я помочь хотела, а получилось… Сама не знаю… Грозный Глаз, вот ты — умный человек. Скажи, что может заставить молодого, сильного, почти здорового человека полностью потерять интерес к жизни? — Дурь в башке, — каркнул Грюм и отвернулся, тяжело захромав к креслу у камина. Тонкс закатила глаза. — Я видел, — не оборачиваясь буркнул Аластор, уселся в кресло и сделал еще один глоток из фляжки. — Считаешь меня старым дураком, который ничего не смыслит в жизни, да? Ох, молодежь, вам почему-то всегда кажется, что вы первопроходцы. Что до вас не было других, испытавших все то же самое. А ведь и мне когда-то было двадцать… — Ой, не начинай! — взмолилась Тонкс. — У меня мозг плавится, когда я пытаюсь представить тебя своим ровесником! Это так же невероятно, как вообразить Альбуса Дамблдора подростком! Пожалей мою психику. Лицо Грюма исказила жутковатая гримаса, которую при определенных усилиях можно было принять за улыбку. Если посмотреть сбоку. И выключить свет. Тонкс привычным жестом взлохматила волосы, опустилась прямо на пол, скрестив ноги по-турецки, и задумчиво подперла рукой щеку. — И как по-твоему можно избавить человека от этой «дури»? Особенно, если сам он к этому не слишком стремится. Ответ наставника не удивил. — Выбить. — Из него, пожалуй, выбьешь… Голубой глаз Грюма повернулся на сто восемьдесят градусов и испытующе уставился на девушку, в то время, как обычный — карий — равнодушно созерцал огонь в камине. — И кто же этот твой «потерявший интерес»? — внезапно прохрипел Аластор. — Часом, не с ним ли ты занимаешься последние пару месяцев? Миндалевидные, по-кошачьи желтые глаза Тонкс расширились. — Откуда… — Оттуда. Что, думаешь, я не заметил изменения в твоей технике? — Но ты не говорил… — Конечно, не говорил. Вам только намек на похвалу дай, вы тут же норовите расслабиться. Да и до приличного уровня тебе еще пахать и пахать, но в целом… — он дернул головой. — Незначительные успехи есть. Тонкс просияла. — Я знала, что ты оценишь! — Оценил, — буркнул Грюм. — Обрадовалась? Теперь забудь. Хотелось бы мне взглянуть на этого субъекта, который согласился тебя тренировать… С твоей-то… природной ловкостью. Хотя не удивительно, если ему жизнь не дорога. И кто он? Я его знаю? — Ну хватит тебе! — надулась Тонкс. — Не такая уж я неуклюжая! И нет, ты его не знаешь, — она заметила, как бровь Грюма поползла вверх. — Нет, нет, нет! Не спрашивай меня! Я не могу тебе ничего о нем рассказать. Да я почти ничего и не знаю. Только то, что он такой же параноик, как ты. — Параноик, говоришь? — хмыкнул Грюм. — Может и так. Да только это не раз спасало мне жизнь! Посто… — …янная бдительность! — закончила за него Тонкс, возведя глаза к потолку. — Вот и он это бубнит постоянно. Мерлин, если бы не знала, решила бы, что он твой сын! — она вдруг замолчала, округлив глаза. — А, кстати… — Не пори чушь! — рявкнул Грозный Глаз. — Нет у меня никаких детей! — Ладно, ладно, остынь, — она примирительно подняла руки. — Нет, так нет. — Однако, ты меня заинтриговала, — слегка успокоившись пророкотал Грюм. — А знаешь, устрой-ка ты мне встречу с этим пареньком… Уж больно хочется на него в деле посмотреть. — Э-э… Я, конечно, попробую, — неуверенно протянула Тонкс. — Вот только он сейчас несколько не в том состоянии… Придется пару недель подождать.