Помогите снять крылья

– Это провал. Это капец, какой провал. – Совершенно с тобой согласен. – Как я мог так опозориться?! – Хм... Как обычно? Джури метался по комнате из угла в угол, пока Агги, улегшись на живот прямо на пол, что-то рисовал фломастером на белом листе. Спина его выглядела совершенно заурядно – черная кожа потертой куртки и ничего более. Невозможно было представить, где скрывались крылья, и Джури подумал, что если ангел умеет так ловко их прятать, странно, что они вообще ему мешают. В иной ситуации Джури спросил бы его об этом, но сейчас голова была занята другим. Его переполняли такие яркие и негативные эмоции, что хотелось орать в голос. – Теперь он подумает, что я какой-то пидор! – Но ты и есть какой-то пидор. – Я просто затупил, – Джури, казалось, и не услышал ироничного ответа Агги. Остановившись, он прижал ладонь ко лбу. – На самом деле, нет ничего ужасного в том, что он услышал, как я пою. – Ну, надо признать, это не худшее, что он мог услышать, – снисходительно согласился Агги. – Все-таки петь ты умеешь. – Но то, что было после... – сделав многозначительную паузу, Джури обернулся и ткнул пальцем в сторону Агги: – Это ты виноват. – Да ну? – как будто изумился тот. – Да! Потому что в последнее время со мной хрен знает что творится. И знаешь, что я думаю? Дело не в том, что ты перестал помогать – сдается мне, ты и раньше не очень-то старался. Дело в том, что ты меня сбиваешь с толку, и я постоянно жду какой-то вселенской гадости из-за угла! Перевернувшись на бок, Агги подпер щеку рукой. – Опа, что-то новенькое, – цокнул языком он. – Теперь он ищет виноватых. Раньше ты мне нравился больше, Джури, потому что хотя бы знал, что сам дебил. – Я не дебил, и все у меня было нормально, пока ты не появился! – Я не появился, я всегда был. Просто в какой-то момент меня достало это твое, с позволения сказать, "нормально". Тебе столько лет, а ты как ребенок малый. Не видишь того, что происходит у тебя под носом, сначала делаешь, потом думаешь, потом занимаешься самоедством. Скажешь, не дебилизм? У меня было десять подопечных за последние триста лет, но ты – худший из всех. Говорил Агги совершенно равнодушно, уже даже не улыбаясь, и Джури вдруг стало очень обидно. "Что я за человек такой, раз даже собственный ангел-хранитель не хочет иметь со мной дела?" – с горечью подумалось ему. – Ты что, реально не замечаешь, как твой рыжий на тебя смотрит? – спросил Агги, не дождавшись от Джури ответа. – Допустим, замечаю, – вздохнул тот. – Ну так в чем проблема? Он же сам тебя постоянно куда-то зовет. – Для отказов есть две причины, – Джури согнул руку в локте, загибая пальцы. – Первая: Леде нравятся девушки, он хочет просто дружить со мной, тогда как я желаю куда большего. Ясно тебе? Мне будет плохо от такой дружбы, от того, что я буду видеть его новых подружек, вроде той длинноногой Юки. Если бы ты хоть немного пошевелил мозгами, понял бы, что мне лучше довольствоваться тем, что сейчас имею. – А вторая? – Агги вопросительно изогнул бровь. Судя по насмешливым искоркам в глазах, первый аргумент не произвел на него впечатления. – А вторая – его мнение обо мне может испортиться! Если он узнает меня получше. Или, что еще хуже, если поймет, чего я от него в действительности хочу. Сложив губы дудочкой, Агги покачал головой, будто что-то обдумывая, и Джури заранее напрягся, предчувствуя, что сейчас услышит очередную колкость. – А в твою пустую башку не заносило сквозняком мысль, что, возможно, он тоже хочет не просто дружить? – Нет, не заносило, – отрезал Джури. – Ведь если бы он что-то действительно имел в виду, давно сделал бы первый шаг. – А ты не думал, что у него такое впервые? Лицо Агги оставалось совершенно серьезным, он как будто не шутил, но слова его прозвучали так абсурдно, что Джури не сдержал сдавленного смешка. – Ты что, издеваешься? Ты его видел? Какое впервые? Наверняка за ним половина девушек из группы бегает. – Вот именно, баранья твоя башка. Де-ву-шек, – отчеканил по слогам Агги. – А ты кто? Джури застыл, во все глаза глядя перед собой, и Агги махнул рукой: – О том и речь. Никакая ты не девушка. Может, ему впервые понравился парень, и он просто не знает, как к тебе подкатить, потому пытается хотя бы подружиться? Ничего такого в голову Джури не приходило. Когда он фантазировал о Леде, всю инициативу смело передавал ему, как человеку явно более решительному и успешному. Однако у него даже мысли не было, что для Леды подобные чувства могут быть внове. – Да и если честно, не такой уж он офигенный, – не без ехидства добавил Агги. – Обыкновенный он, даже не самый красивый, и вряд ли прямо все на свете за ним бегают. А ты вообразил невесть что. На это заявление Джури внимания не обратил – о Леде его ангел мог думать, что ему заблагорассудится. От переживаний и нервов раскалывалась голова, и Джури медленно опустился в свое излюбленное кресло. – Хочешь поучительную историю? – вдруг спросил Агги и, по-кошачьи выгнувшись в спине, плавно принял сидячее положение, отодвинув свой рисунок в сторону. – Не уверен, – хмуро отозвался Джури, глядя на него исподлобья. – И все же рискну рассказать. В общем, был у меня один подопечный, предыдущий, к слову, которого я оберегал до тебя. Талантливый хирург, со всей страны к нему люди ездили. Славный парень был, интересную жизнь прожил, до самой старости оставался верен своим принципам. Одним словом, образец для подражания, и иногда я даже думал... – Замечательно, – не слишком вежливо перебил его Джури, которому почему-то не хотелось слушать о достоинствах своего предшественника. – Что было дальше? – То, что я хочу тебе рассказать, было не дальше, а как раз перед тем, как он стал врачом, – Агги как нарочно тянул слова и говорил неторопливо, отказываясь замечать нежелание собеседника его слушать. – Когда мой прежний человек учился в медицинском, ему и его одногруппникам довелось вскрывать труп одной старухи. Джури, ты знаешь, откуда в анатомичках берутся трупы, на которых студенты учатся оперировать и прочее? – Понятия не имею, – непроизвольно Джури поморщился: ему и от вида крови плохо становилось, что уж говорить о мертвецах. – Как правило, это бездомные. Неопознанные трупы, за которыми так никто и не пришел. Одинокие старики, у которых не было родственников, изъявивших желание их похоронить. Именно к последним и относилась девяностолетняя старуха, на трупе которой учились студенты. Ничего интересного Агги пока не рассказал, но Джури поймал себя на том, что уже не злится так сильно и слушает внимательно: стало любопытно, к чему вообще тот завел разговор. – В общем, в ходе вскрытия, помимо всего прочего, студенты установили, что эта старая женщина была девственницей. – Как так? – удивился Джури. – Старуха-девственница? – Именно. Представляешь, девять десятков лет прожил человек – почти целый век. И за это время ни с кем ничего у нее не было. Вот какую историю я бы назвал "Сто лет одиночества". – Наверное, те студенты ошиблись, – предположил Джури, не до конца веря, что подобное возможно. – Нет, не ошиблись. На самом деле, таких людей, как та старая женщина, куда больше, чем кажется. Одиночество – страшная штука, но что самое парадоксальное, люди наказывают им сами себя. Быть может, когда та старуха была молода, ее тоже кто-то звал прогуляться после работы, а она отказывалась. Джури не успел до конца обдумать услышанное, когда Агги, тряхнув головой, улыбнулся и добавил: – Как хорошо, что ты мужчина, правда? – Почему это? – с подозрением покосился на него Джури. – Когда твой никому не нужный труп вскроют, и когда студенты-медики будут копаться в твоих жалких потрохах, они не узнают, насколько ты был одинок и бесполезен. – Да что ты несешь! – вскипел Джури, невольно сжав кулаки. – Совсем охренел? Если ты действительно мой ангел, то должен знать, что я давно не девственник! – Ах да, действительно, – спохватился Агги и хлопнул себя по лбу. – Точно-точно, один раз у тебя там что-то было... – Не один, – мрачно отчеканил Джури. – Не один, а два, прости, – развел руками его бывший ангел. – Кстати, сколько ты уже ни с кем не трахался? Лет пять? – Три, – на автомате ответил Джури, сразу пожалев, что позволил себя спровоцировать, но тут же зачем-то добавил: – Три с половиной. – Года, – удовлетворенно подытожил Агги. – Ну и что! Подумаешь! Не складывается личная жизнь в последнее время, но когда-нибудь она наладится. – Когда-нибудь, – передразнил его Агги, демонстративно скрестив руки на груди. – Когда-нибудь жизнь наладится у того, кто хоть что-то делает. А с твоим подходом она не наладится никогда, потому что ты мало того, что сидишь и не чешешься, ты еще и не отвечаешь, когда другие делают шаги тебе навстречу. – Ладно, хорошо, пускай! – Джури поднял руки, сдаваясь. – Может, ты и прав. Может, я действительно не понял, что Леда имел в виду нечто большее... – Удивительно, правда? – перебил его Агги. – Ты ведь в этих вопросах на целых два человека опытнее него. – Не издевайся! – Кто здесь издевается? Любовь, секс, счастье – мерзость какая. Зачем тебе все это? – Да иди ты в задницу, – не выдержав, выплюнул Джури. – С удовольствием, – кивнул Агги и добавил: - Даже хорошо, что ты ничего не хочешь делать. Ангел-хранитель твоего Леды точно не подпустит к своему человеку такого нытика. Перед глазами поплыло, и Джури понял, что, как уже бывало раньше, сейчас он услышит будильник и проснется в своей постели. *** "Сегодня поговорю с Ледой. Как только приду, сразу поговорю", – с этой мыслью Джури проснулся. Он собирался на работу, тщательно приводил себя в порядок и даже причесывался дольше обычного, лихорадочно прокручивая в голове все возможные варианты разговора и теоретически вероятные ответы, если Леда будет в том или ином настроении после вчерашнего инцидента. Джури пойдет с ним в субботу в бар или еще куда-нибудь. Пойдет с огромным удовольствием, если Леда не передумал. И плевать, если тот, приглашая выпить пива, ничего, кроме пива, не имел в виду. У Джури ведь все равно не было никаких планов на субботу. Как и на все остальные вечера. А в воскресенье Джури поедет на репетицию, попытается сохранить дружелюбный вид, даже если ему будет не по себе в компании веселых и уверенных в себе согруппников Леды, со всеми познакомится и споет любую песню, какую его попросят. Если Леда, опять же, не передумал его слушать и вообще после произошедшего накануне не считает морально неустойчивым дураком. Из-за долгих сборов Джури опаздывал и под конец буквально метался по квартире в поисках то телефона, то кошелька, когда его взгляд упал на валявшийся на полу белый лист. Наклонившись, Джури поднял его и тут же слабо улыбнулся. Агги нарисовал Леду, и хотя картинка получилась, на первый взгляд, примитивная, с листа на Джури тот смотрел почти как живой. Если бы Агги был человеком, он обязательно стал бы художником – надо было обладать особым талантом, чтобы, рисуя фломастерам, делая легкие штрихи, так правдоподобно и живо изобразить лицо. Портрет был как будто сделан с любовью. Полминуты или около того Джури рассматривал его, а потом отложил на стол, чтобы решительно направиться к двери. Времени оставалось не так уж много. Лифт Джури проигнорировал – после недавних событий не хотел рисковать и пошел по лестнице, пускай так было дольше. Под ноги он не смотрел и вдруг вспомнил, что сегодня была пятница, выходной для Леды день, и стало быть, все далеко идущие планы летели в тартарары, потому что в ресторане он его просто не увидит. "Да что ж за невезение такое..." – успел подумать Джури перед тем, как оступился. Вроде секундой назад под ногой была твердая поверхность, и вот он летит вниз, едва ли не пересчитывая ступени затылком. Гулко стукнувшись головой, он исхитрился перевернуться и неудачно упал на локоть. Перед глазами потемнело, Джури чуть было не потерял сознание, но боль тут же вернула его в действительность, и он громко застонал, чувствуя, что рука пылает огнем. – Закрытый перелом – неприятно, но не смертельно. Что же вы такой неловкий? Врач вел себя нарочито позитивно, но Джури его оптимизма не разделял. Руку зафиксировали в специальном креплении, и он пошевелил пальцами – только их не скрывала тугая шина. – Я думал, при переломах накладывают гипс. – Это прошлый век, – заверил его врач. – Шина будет держать не хуже, и снимать ее потом проще. Автоматически кивнув, показывая, что он слышит, Джури опять уставился на свои пальцы. В голову лезли неприятные мысли – очень неприятные. Ангел ушел от него, и теперь с ним случались всякие гадости, случались на ровном месте, и сегодняшнее падение, закончившееся шишкой на лбу и переломом руки, могло обернуться куда хуже. Джури лишь чудом не свернул шею, и сейчас его бездыханное тело могло быть на пути в морг. А все планы, которые строил Джури, остались бы несбывшейся мечтой, и никто, кроме предавшего его ангела, не узнал бы, что он действительно планировал наладить свою жизнь – когда-нибудь. Вот интересно, что подумал бы Леда, когда услышал о его смерти? И вдруг он действительно тоже испытывал к Джури не только дружескую симпатию, но и нечто большое? Наверное, Леда был бы страшно зол на себя за то, что ничего не успел рассказать. Или на Джури, который не желал идти ему навстречу. – Вам сделали укол, но через пару часов действие лекарства закончится, – объяснял тем временем врач. – Я выпишу обезболивающее, принимать по одной таблетке раз в шесть часов. И сегодня вам лучше не идти на работу – отдохните дома. На это Джури с готовностью кивнул. В ресторан он и так не собирался, тем более, часы показывали начало первого – половину рабочего дня он уже пропустил. Решимость, преисполнившая Джури, была внезапной, но сильной, и он понял, что надо действовать, пока не прошел запал. Выйдя из больницы, он направился к ближайшей станции метро, невольно ускоряя шаг и подгоняя себя, потому что не был уверен, надолго ли его хватит и не свернет ли он малодушно с полпути. "Этого никак нельзя делать", – повторял себе Джури и не знал, что гнало его вперед в большей мере: желание увидеть Леду или нежелание выслушивать ночью издевательства Агги, который обязательно осмеет его несостоявшийся план, если только Джури даст слабину. Леда жил далеко, даже слишком далеко, снимал квартиру на окраине, потому что там было дешевле. Когда-то он рассказывал об этом, и Джури запомнил название станции. Его друга могло не оказаться дома – вряд ли в свой выходной Леда протирал штаны перед компьютером, как это делал Джури. У него могли быть гости, или же он мог не захотеть ничего обсуждать. Мысли путались, настроение от них портилось, и Джури приказал себе подумать лучше о том, что именно он скажет, если разговор все же состоится. Однако и тут в голову не шли дельные идеи, а то немногое, что Джури успел придумать утром, забылось. Закрыв глаза, он откинулся назад, прижимаясь затылком к стене, и попытался успокоиться. "Пришли мне свой адрес", – сбросил он Леде короткое сообщение, когда вышел из метро. Наверное, это стоило сделать раньше: теперь Джури стоял на безлюдной, продумываемой всеми ветрами площадке у входа на платформу, натягивал капюшон куртки на самые глаза и понимал, что если друг не ответит прямо сейчас, он рискует замерзнуть, психануть и уехать, куда глаза глядят. Телефон завибрировал от входящего сообщения меньше чем через пятнадцать секунд. "Ты хочешь прийти ко мне в гости?" – спрашивал Леда. Послание сопровождалось смайликом и, собственно, адресом. Джури не стал отвечать. Глубоко вздохнув, он пожелал себе удачи и загрузил адрес в навигатор. Идти оказалось совсем недалеко. – Ничего себе скорость. Ты что, стоял у меня под подъездом?.. А что с рукой? Замерев на пороге, Леда растерянно уставился на Джури, точнее – на его сломанную руку, пока Джури рассматривал самого Леду и чувствовал, как у него ноет под сердцем. Болело в прямом смысле, в физическом, а еще перестало действовать лекарство, и с каждой минутой руку все сильнее сводило и как будто даже дергало. Надо было спешить, пока он окончательно не расклеился. – С лестницы навернулся, – коротко пояснил Джури. – Ты сейчас не занят? Спохватившись, Леда отступил от двери, пропуская гостя внутрь. Вид у него был растерянный и бестолковый, к тому же в домашней одежде, порядком потертой, и в очках Леда уже не казался таким сияющим и недостижимым, как обычно. Впрочем, Джури, который в этот момент снимал обувь, от этого не стало легче. – Ты что, так упал, что аж руку сломал? – поразился Леда и, когда Джури кивнул, сочувственно протянул: - Черт, вот это не повезло. Я в детстве ломал ногу, боль была адская. – Кому ты рассказываешь, – бледно улыбнулся Джури и прошел в комнату за Ледой, который жестом показал не отставать. – Ты поэтому не пошел на работу? Только теперь Джури заметил неясную тень в глазах своего друга. Он тоже волновался и явно избегал главного вопроса, зачем Джури пришел. Почему-то его нерешительность приободрила, и Джури решил, что надо действовать здесь и сейчас, потому что тянуть дальше уже некуда. – Я пришел к тебе, чтобы сказать две... Нет, три вещи, – проигнорировал вопрос он. – Ого, даже так, – неестественно улыбнулся ему в ответ Леда и попятился немного назад, прислоняясь к столу. Вокруг был страшный беспорядок, везде были раскиданы тетради и листы бумаги – присмотревшись, Джури заметил, что большей частью это ноты, – на столе, бывшем по идее письменным, подсыхала грязная тарелка, а немытых чашек было и вовсе три. Гитару Леда бросил прямо на кровати, и Джури предположил, что до его прихода тот или сочинял музыку, или репетировал что-то, или же учился. – Да, именно так, – твердо произнес Джури, гоня прочь неуместные мысли. – Я хочу пойти с тобой в субботу в бар. Или куда мы там собрались. Если предложение еще в силе. Самым страшным было начать, но когда Джури выдохнул первое признание, он мгновенно испытал облегчение, хотя Леда еще ничего не ответил. – А почему ему не быть в силе? – осторожно спросил тот. – Я же сам предложил. – Ну мало ли. Вчера некрасивая сцена вышла. На секунду Леда отвел глаза, чтобы тут же снова взглянуть на Джури, и тот испытал не совсем понятную радость от этого едва заметного действия. Леда точно не злился из-за того, что случилось накануне в ресторане, а в том, что именно он испытывал, можно было разобраться чуть позже. – Я с удовольствием пойду в бар. Или куда мы там пойдем, – вслух произнес Леда, скрестив руки на груди, но тут же опомнился и опустил их, принимая фальшиво расслабленную позу. – Отлично, – кивнул Джури. – Второе: если ты и правда хочешь, я приду к вам на репетицию и что-нибудь спою. Эта новость обрадовала Леду куда больше, неосознанно он выпрямил спину и шире распахнул глаза, в которых Джури померещилась искренняя радость. – Вот это классно. Ты не пожалеешь, Джури, – выпалил он, теперь улыбаясь куда более открыто. – Ага, потому что пожалеешь ты. У меня действительно боязнь сцены, и вообще я никогда ни в чем таком не участвовал. – Да фигня все это! – отмахнулся Леда. – У каждого второго, даже самого опытного музыканта, перед выходом на сцену мандраж. А то, что не участвовал, не страшно. Все ведь когда-то начинали... – Я вообще-то пока только на репетицию согласился, – напомнил Джури и невольно улыбнулся. Пускай он не был ни в чем уверен – даже в том, что сейчас поступает правильно, видеть воодушевление Леды было приятно. – Да-да, ясное дело, я ж не настаиваю, – тот закивал головой так старательно, как будто от этого зависела убедительность его слов. На несколько секунд повисло молчание. Леда, куда более довольный, чем до этого, смотрел на своего гостя и ждал, что тот еще скажет. А Джури, в свою очередь, понимал, что ему совершенно не хватает слов. – Ты говорил, что пришел сообщить три вещи, – напомнил Леда. – Да, – прикусив губу, Джури кивнул. – Да, вот только до меня сейчас дошло, что с третьей надо было начинать. – Почему? – Потому что, возможно, после этого ты не захочешь со мной разговаривать, и первые две новости можно было не озвучивать, – Джури нервно хохотнул и тут же приказал себе закрыть рот: прозвучал этот смех не слишком приятно. – В смысле? – удивился Леда, вопросительно подняв брови. "Я не смогу", – понял в этот момент Джури. Осознал, что просто не хватит сил. Но отступать было поздно: быть может, подсознательно он специально загнал себя в рамки именно трех новостей, чтобы Леда потребовал от него ответа, если Джури даст слабину. И теперь за это мудрое решение надо было нести ответ. "Три шага", – определил Джури. До Леды был ровно три шага. Если сделать их, расстояние сократится до минимума. – Да тебе слабо, бестолочь, – вдруг как наяву Джури услышал голос Агги в своей голове. – Сворачивайся, и ай-да домой, бесхребетный. Крепко стиснув зубы, Джури сделал первый шаг, потом второй и третий. На Леду он умышленно не смотрел, даже глаза закрыл, когда опускал руки на его плечи. А потом с силой, вслепую, прижался своими губами к его губам, слыша при этом, как кровь бухает в ушах. В этот миг Джури знал только одно: он не пожалеет. Потому что даже если ничего не получится, он будет точно знать, что попытался и сделал все от него зависящее.