Призрак. Фантом. Эрик.

Уснул... И вижу сны? Я наконец знаю, что такое нормальная жизнь. Как будто мне открылся неиссякаемый поток радостей, таких простых, и ранее таких недоступных. Я прикасаюсь к красоте каждый день: я ем и пью вместе с ней, любуюсь не исподтишка, и когда Кристин перехватывает мой взгляд, она улыбается в ответ, без страха и боли, и это просто невыносимое счастье. Кто-то знает меня и принимает меня. И этот кто-то – моя Кристин! Так не бывает. Я ежечасно боюсь все испортить, постоянно ревную Кристин абсолютно ко всему, живому и неживому, даже к славе. Мы вместе готовились к "Отелло", и, черт возьми, она блистала на сцене! Когда зал взорвался заслуженными овациями, я лихорадочно выискивал среди сидящих лицо Рауля, но, к счастью для нас обоих, он не приходит в Опера. Толпы поклонников у дверей ее комнаты раздражают меня. Глупцы... Но, памятуя обвинения Кристин в Ле Бристоль, я слежу сам за собой. Эрик не хочет обидеть Кристин, не так ли? Мы говорим, поем, играем и рассказываем друг другу истории каждый вечер. Иногда я срываюсь, и то криком, то грубостью раню ее нежную душу. Все-таки со всем ее рано обретенным горьким опытом Кристин еще совершенное дитя во множестве вопросов, дитя глупое и наивное. Я кляну себя за каждую нанесенную обиду, но пока что мне удается удерживать ее расположение. Мне кажется, Кристин также постепенно привыкает к своему Мастеру: раньше любая моя резкость вызывала на ее глазах слезы, теперь же она терпеливо и даже с усмешкой сносит мой нрав. Откуда в ней взялась эта материнская доброта ко мне? И довольна ли она в действительности? Или же просто хорошо скрывает душевные терзания? Не знаю, и не дай Бог это так... Как же быстро и навсегда я изменил эту девочку грузом ответственности за своего Демона Музыки. И все же я неприлично, постыдно счастлив, все остальное не важно. Это человеческое счастье, быть принятым и принимать в свою жизнь другого, я не отдам.

***

Месяц перед "Отелло" пролетел незаметно. Я сильно волновалась, и сама не знаю, каким чудом исполнила свою часть на сцене. Когда я выступаю, Кристина Дааэ словно умирает, и вместо нее перед зрителями появляется Ангел Музыки. Это его гений покоряет сердца слушателей, но никак не бывшая хористка, обычная девушка чуть выше средних талантов. Напряжение, моральное и физическое, просто невыносимо, но я твердо знаю, что за мной тенью стоит Эрик, и не могу его подвести. Я боялась и надеялась, что Рауль появится на концерте, но, увы, он так и не пришел. Мне хотелось бы объясниться, попросить прощения... Нет и снова нет. Рауль знает, что я жена Эрика, и, полагаю, именно поэтому от него нет ни весточки. Он никогда не сможет простить меня. Правда, чем больше проходит времени, тем меньше я вспоминаю о моем верном и добром друге детства. Эрик заставляет эти мысли покинуть голову и все более прочно обосновывается в моей жизни и душе. Его перепады настроения больше не пугают меня, как раньше, а в наши короткие вечерние часы свиданий (все прочее время занимала подготовка к "Отелло") я чувствую себя легко и свободно в его обществе. Эрик постоянно носит маску, и в глубине души это не может не радовать меня. И все же я постепенно учусь принимать невероятное уродство его лица. Каждый вечер я вынуждаю себя к контакту: иногда это просто дружеское пожатие холодной руки, иногда я осмеливаюсь дотронуться до его лица под маской. Несколько раз, когда я садилась у его ног и забывалась в пылу спора или разделив с Эриком красоту любовной песни, когда душа мечтает и взмывает ввысь, я склоняла голову ему на колени. Мне кажется, весь день, работая в Опера, корпя над ошибками постановки или навещая наш почти уже готовый к приему своих новых владельцев особняк, Эрик думает именно об этих коротких минутах вместе. И меня бесконечно радует его счастье.