***
7 лет спустя — Твой племянник из меня уже все жилы вытянул! — шадарахнув дверью о стену, бросил с порога Хакён, а затем зло протопал до своей кровати. Тэгун на это лишь поднял на него глаза. — Мой племянник? — Да, твой обожаемый Санхёк не затыкается ни на минуту! — Ча плюхнулся на постель и сложил руки на груди, буквально весь кипя от негодования. Чон отхлебнул кофе и продолжил читать «Ежедневный пророк». — Вообще-то, он такой же мой племянник, как и твой, — всё же сказал он, не отрываясь от газеты. — Тебя он хотя бы слушается! — воскликнул Эн, садясь на кровати. — Мне же он только задаёт бесконечные вопросы, словно я энциклопедия. Абсолютно дурацкие вопросы! — Эн. Эн-циклопедия, — раздельно произнёс Тэгун, скрывая улыбку. — По-моему, всё очевидно. — Тебе смешно?! — Хакён достиг точки кипения буквально за секунду. Лео считал. — Знаешь, что, я сейчас же отправляю Джинкён сову о том, что больше не намерен следить за её сыном! Потому что для этого у него есть ещё один дядя, — в противовес своим словам он сбросил ботинки, сорвал с шеи галстук и задёрнул полог, скрываясь на своей кровати, а не побежал в совятню. Тэгун лишь вздохнул и покачал головой, отставляя недопитый кофе и откладывая газету. Хакён был как всегда предсказуем. Что же такого у него спросил когтевранец, что он так взъелся? — Но я ведь не сделал ничего плохого, — продолжало наивно хлопать глазами это несносное дитё, чинно сложив ручки на коленях. — Ты довёл Хакён-хёна до очередного нервного срыва, — серьёзно проговорил Тэгун, продолжая нависать над ним, словно инквизитор. — Что ты ему сказал? Санхёк вздохнул, понимая, что просто так от него не отцепятся. — Я ведь всего лишь спросил, кто из вас сверху, вот и всё, — невинно поведал мальчик, снизу вверх глядя на своего дядю. Лео же, услышав такой ответ, покраснел, кажется, до кончиков ушей, что было для него очень несвойственно. Хёк, заметив это, хихикнул. — А что такое, хён? Разве то, что вы спите друг с другом — это секрет? Почти весь Хогвартс знает. Тэгун в ужасе распахнул глаза. Что?! — С чего ты взял вообще, что мы вместе? — попытался придать своему голосу равнодушия Чон, но получилось не очень, судя по скептично поднятым бровям Хана. — Ой, хён, даже не пытайся. Вы настолько очевидны, что не заметит только слепой. Чон закусил губу, дико смущаясь. Этот мальчишка… — Даже если и так, тебя не должны интересовать подробности нашей интимной жизни, — к нему возвращалась прежняя суровость, но у Санхёка к ней уже выработался иммунитет. — Я никому не расскажу, хён, обещаю, — сделал как можно более честные глаза Хёк. Лео поморщился, а потом, недолго думая, навёл на комнату Заклинание Конфиденциальности. — Так точно не расскажешь, — хмыкнул Тэгун, заметив, как погрустнел мальчик. — Ладно, — не особо всё-таки огорчился последний и в ожидании уставился на слизеринца. — Ну, обычно я, конечно. Хотя по большим праздникам бывает, что и Эн. — Я так и знал, — с горящими глазами проговорил Санхёк и придвинулся ближе к Тэгуну. — А это больно? — С должной подготовкой просто немного неприятно, но потом возбуждение накрывает и тебе становится как-то всё равно. А если задевать простату, то вообще улёт… — увлёкся разъяснениями Чон, а потом распахнул глаза, грозно уставившись на Хана. — Так, а зачем тебе? — на что Хёк расплылся в улыбке. — Знаешь, хён, надо быть готовым ко всему. — Тебе всего 13! — воскликнул Тэгун, чуть не всплескивая руками. — Да я же так, на всякий случай, — торопливо пояснил Санхёк, пока дядя ничего себе не нафантазировал. — А то он, случай то есть, подвернётся когда-нибудь, а я не буду должным образом готов, — момент с тем, что задница Джэхван-хёна явно ждёт такого случая, он благополучно опустил. — Ладно, могу рассказать ещё немного, — устало потёр переносицу Лео. — Но только в просветительских целях! — Конечно-конечно. Садись, хён. Расскажи мне всё. Хонбин отлепился от двери в гостиную и потрясённо закрыл рот. Так Эн и Лео тоже?.. Понимая, что медлить нельзя, он решительно настроился поговорить с Хакёном тет-а-тет. Он поднялся обратно наверх и толкнул дверь. Затем прошёл до кровати Ча и подёргал полог. — Отвали, Тэгун. — Это не Тэгун, хён, — отодвинул полог Хонбин и узрел недовольного, всклокоченного Хакёна. Тот сел на кровати и поджал под себя ноги. — Ну, садись, — хлопнул он ладонью по одеялу, и Хонбин сел. — У тебя что-то срочное? А то я в депрессии. — Да-да, я понимаю, — кивнул Ли и сложил руки на коленях, совсем как Санхёк пятью минутами ранее. — Тут такое дело… Я случайно узнал, что вы с Тэгуном того… — Чего того? — нахмурился Ча, не понимая, о чём речь, хотя червячок сомнения уже завозился на задворках сознания. — Ну, того этого… Вместе, — отчаянно краснея, ответил Хонбин. Говорить об этом с хёном было жутко неловко. — Блин, и ты туда же? — у Ча даже не было сил злиться. — В смысле? — переспросил Хонбин, судорожно соображая, кто еще мог у него такое спрашивать. Неужели… — Да Санхёк всю большую перемену меня третировал на эту тему, — недовольно проворчал Хакён, опускаясь обратно на подушки, а Хонбин облегченно выдохнул. — «А вы правда встречаетесь?», «А вы любите друг друга?», «А кто из вас сверху?» — передразнил Эн и со злости ударил кулаком по пологу. — М, понятно, — Бин решил благополучно промолчать о том, что слышал разговор Хёка и Тэгуна на эту тему. — Если об этом кто-нибудь узнает, я его придушу, — прошипел Ча, уже думая о том, как расчленит мальчишку. — Он никому не расскажет, — беспечно ляпнул Хонбин, вспомнив про сферу Конфиденциальности, и подавил желание закрыть рот рукой. — В смысле, он же хороший мальчик, у него нет резона это делать. А любопытство не порок, — поспешно добавил Ли. Ча хмуро глянул на него из-под прикрытых век. — Я надеюсь. Ну, а тебе-то что надо? — наконец задал прямой вопрос он, и Бин покраснел. — Да тут такое дело… Ты мне не расскажешь, как там всё у парней происходит?.. — неестественно повысив голос, попросил Хонбин и покосился на Ча в ожидании. Хакён вскинул брови, глядя на донсена. — Что «всё»? — Ну… Отношения там, всякие другие… вещи, — мечтая провалиться сквозь землю, промямлил Ли. Ча усмехнулся, понимая. — Ты про секс что ли? — и Бин запунцовел пуще прежнего, чувствуя, как поднимается температура от паники. — Ну, да, про… про секс, — наконец выдавил Хонбин, уже подумывая о позорном побеге. Хакён же, кажется, не замечал его смущения. — А Вам, молодой человек, не рано ли задумываться о подобном? — шутливо строгим тоном спросил Хакён и сел. Замешательство слизеринца его забавляло. — Я просто поинтересовался! — помотал головой Ли, испытывая приступ паники. Ча же рассмеялся, наблюдая за ним. — Да ладно, успокойся, сам такой же был, всё понимаю, — отсмеявшись, кивнул Эн и подобрал под себя ноги, уставившись на парня. — А зачем тебе? Появился кто? — Ну… — замялся слизеринец, не зная, как преподнести эту новость. Потом выдохнул и провёл ладонью по волосам, пропуская челку сквозь пальцы, решаясь. — В общем, я, кажется, влюбился. В Воншика. Хакён распахнул глаза, неверяще глядя на Бина. — В Воншика? Ты серьёзно? — Да, — горестно вздохнул Хонбин, вдруг осознавая всю безысходность своего положения. Ким пользовался дикой популярностью у девушек, и вся женская половина Хогвартса начиная с пятого курса сохла по нему. Хакён сочувственно поглядел на донсена. — Ох, Бинни… Он же прирождённый бабник. Шанс, что он ответит тебе взаимностью, один на миллион. — Да, я понимаю, — кивнул Хонбин, смотря на хёна взглядом побитой собаки. — Но сердцу не прикажешь. — Это точно, — кивнул Ча, о чём-то размышляя. Затем снова посмотрел на Ли. — А ты всё равно признайся ему. — Признаться? Нет, ты что, я не могу, — принялся отнекиваться Бин, отлично понимая, что это разрушит всё. — Но у тебя нет выбора, Хонбин, поверь. Ждать, пока он сам обратит на тебя внимание в этом плане, можно до морковкиного загодя. А не говорить ему ничего и притворяться другом очень больно. Хакён говорил правильные вещи, но страх Ли был сильнее его. — А если он меня оттолкнёт и больше никогда не захочет общаться? Лучше умереть, — даже мысль об этом заставляла сжаться, и Ли в отчаянии спрятал лицо в ладони. Хакён погладил его по плечу, стараясь приободрить. — Лучше быть ему просто другом, чем быть ему никем. — Ну ты же знаешь Шикки. Он никогда не предаст вашу дружбу, даже если не сможет принять твои чувства. Ты дорог ему, — проговорил Эн, и Бин попытался воспрять духом. — Да и в конце концов существует Обливиэйт. — Нет, ни за что! — вскинул на него глаза Хонбин, холодея при мысли об этом заклинании. Слишком ужасными могли быть последствия. — Никогда в жизни. — Я же пошутил, — пихнул его в плечо немного смутившийся Ча. Они помолчали немного. — И, если хочешь знать, я первый признался Тэгуну. — Правда? — Ли во все глаза уставился на Эна. — И ты не побоялся? — Мои чувства были сильнее страха, — пожал плечами Ча. А потом заглянул в лицо Бина. — Всё в твоих руках. — Да, ты прав, — кивнул Хонбин сам себе. — Не попробовав, не узнаю. Спасибо, хён, ты лучший! — он выскочил из комнаты так стремительно, что чуть не сбил поднимавшегося по лестнице Тэгуна. Тот наконец избавился от этого маленького засранца и сейчас шёл вытаскивать Хакёна из истерики. Он удивлённо посмотрел вслед пронесшемуся мимо словно Хогварсткий экспресс Хонбину и зашёл в комнату. Чтобы узреть радостно скачущего по кроватям Эна. — Хакён? — настороженно позвал Лео, наблюдая за перевозбуждённым Ча. Эн наконец заметил его и, ловко соскочив на пол, подлетел к нему. — Тэгун! У меня такие новости, закачаешься! — зашептал Хакён, сверкая глазами. Чон лишь приподнял брови, внутренне облегчённо выдыхая, потому что возлюбленный явно не собирался впадать в депрессию и отчаяние, но, скорее всего, немного тронулся умом. — Что за новости? — Лео прошагал к своей кровати, немного разворошенной стараниями некоторых, и сел. Хакён тут же устроился у него на коленях, чуть ли не подпрыгивая от возбуждения. — Хонбин влюблён в Воншика, — Ча сказал это так радостно, как будто он как минимум сообщил, что Тэгун теперь капитан «Истквикских мётел». — И что? — Чон, естественно, энтузиазма Эна не разделял. — Как «и что»? Это же прекрасно! Наша семья становится всё более и более сплочённой, — подмигнул ему Хакён и обвил руками его шею. — Отлично, — кивнул Чон равнодушно, которому были интересны только его отношения. Кстати о них. — Тебя уже отпустило по поводу Санхёка? — Что? А, да, — сразу помрачнел Ча. — В принципе, я не злюсь на него, просто он задавал слишком интимные вопросы. — Я понимаю. Но мы всё выяснили, к счастью. Сам понимаешь, переходный возраст, все дела, — пожал плечами Тэгун, обнимая Хакёна за талию и прижимая его к себе ближе. — И, знаешь, я тут подумал, что мы с тобой давненько не менялись ролями. — Ты серьёзно? — округлил глаза Ча, осматривая Чона. Тот вновь пожал плечами. — Да, почему нет. Хоть иногда я тоже должен лежать и получать удовольствие. — Люблю тебя! — воскликнул Эн и прижался к его губам, настойчиво раскрыв его рот языком. Чон опустился на подушки, позволяя парню устроиться сверху, и чуть простонал, когда Хакён обвёл своим языком его нёбо. — Готовься не спать всю ночь, — шепнул Эн, расстёгивая пуговицы на рубашке Тэгуна. Тот потянулся и с короткой усмешкой поцеловал его. — Я только этого и жду.***
— Ким Воншик! — дверь в гостиную Гриффиндора сотряслась от ударов. Воншик, которому вроде как послышалось, на мгновение выключил воду. Зов повторился, и ему пришлось поспешно смывать пену и, завернувшись в полотенце, шлёпать вниз, потому что открывать колотящему никто не торопился. Распахнув дверь, он с удивлением узрел раскрасневшегося Хонбина, который тяжело дышал, очевидно, после бега. Выглядел он очень растрёпанным, для старосты-то курса: перекрученный серебристо-зелёный галстук, выпущенная из штанов рубашка и никакой мантии. — Хонбин? Что-то случилось? — Воншик отступил, давая ему пройти. Ли прошагал внутрь и остановился около журнального столика, пытаясь успокоить бешено бьющееся от стремительного бега сердце. Или от полуголого Рави, на котором кроме полотенца ничего больше не было. — Мне нужно с тобой поговорить, — выпалил Ли, стараясь смотреть Киму в глаза, а не на затвердевшие от холодного воздуха соски. — Да, конечно. Я тебя слушаю, — кивнул Воншик, указывая на кресло. Хонбин только помотал головой. — Выслушай меня и ничего не говори, пока я не разрешу, ладно? — попросил Бин, на что удивлённый Ким лишь кивнул. — Понимаешь, тут такое дело… Я… Я люблю тебя. Помнишь, на первом курсе ты попросил поговорить с твоей мамой? Если честно, я боялся даже больше тебя, зная нрав твоей матери. Но я переборол свой страх, ведь это ты меня попросил, — Хонбин принялся нарезать круги по комнате, очевидно, нервничая, а Воншик опустился в кресло, потрясённо наблюдая за ним. — А когда два года назад ты свалился с метлы во время тренировки по квиддичу? Я думал, с ума сойду за те сутки, что ты без сознания пролежал. Или когда тебя покусал пикси в Запретном лесу, и мне пришлось срочно варить противоядие, дабы не идти к Помфри, иначе несдобровать нам тогда. Или когда… — Ли вдруг остановился и впервые за всё это время прямо посмотрел на Рави. — Знаешь, я ведь всё списывал на то, что мы сто лет друг друга знаем, и мои чувства лишь дружеские. Но я не могу обманывать себя всю остальную жизнь, — он подошёл к Воншику, и тот невольно поднялся, становясь напротив него. — Мне плевать на всё, даже если ты отвергнешь меня, но я должен, наконец, потребовать своё. Ты ведь мой должник. И сейчас я предлагаю тебе отдать долг, — он приблизился к Киму вплотную и вопросительно заглянул ему в глаза. — Я тебя сейчас поцелую, окей? — и прежде чем гриффиндорец смог что-либо ответить, Хонбин прижался к его рту своим. Он целовал осторожно, ласково, едва раздвигая воншиковы губы. А сам Воншик даже не сопротивлялся. Он наоборот прижался ещё ближе и обвил руками торс Ли, раскрывая рот и впуская его тёплый язык, пытаясь ответить на всё то, что ему рассказал Бин. О том, что он тоже безумно любит его, любит больше жизни, но на самом деле тоже тот ещё трус. Что никак не мог ему признаться, вешаясь на всех баб подряд, пытаясь заглушить свою любовь. Но даже с признанием зазнайка Хонбин его опередил. Джэхван с ухмылкой прикрыл дверь и повернулся. — Ну, все счастливы, все смеются. А ты не прост, мелкий, — сказал он сидящему на его кровати Санхёку. Хан лишь закатил глаза на последнее словечко. — Да что бы они без меня делали. Если бы я вовремя не подтолкнул своих дядей к отношениям, до сих пор бы сейчас молчали и мялись по поводу собственных чувств. Ли приподнял брови и покачал головой. Затем отлепился от двери и подошёл к нему. — Стало быть, ты местный Амурчик, — усмехнулся старший. Хёк задрал голову, чтобы взглянуть ему в глаза. — Я Купидон. И сейчас воткну в тебя свою стрелу, и ты тут же в меня влюбишься, — ответил когтевранец и демонстративно ткнул Джэхвану в грудь. Тот поморщился, а потом с улыбкой потрепал парнишку по волосам. — Вот уж ни за что на свете, Хан Санхёк, ни за что.