Он не вернулся с войны.

Черт, никогда не думал, что слово "псих" будет применимо ко мне. Но это так. У меня чертова шизофрения. Часто я слышу, как медсестры говорят, что я остался там, в жарком Афганистане, среди окровавленных тел и свиста пуль. Что за бред. Я здесь, в Лондоне, заперт в четырех стенах. И кто сказал, что в психушке стены белые? Или может это в моей мерзко желтого цвета? Меня настолько бесит этот цвет, что зубы сводит и хочется содрать эту краску. Собственно, я пытался. Потом меня привязали к кровати, потому что я в кровь стер пальцы. Да, до чего ты опустился, Уотсон. Кстати, я не представился, меня зовут Джон Уотсон. Больной из 21 палаты. Раньше я был не один. Нас было двое. Потом мой сосед по палате исчез и я остался один. Опять. У Чарли было расстройство личности. Ему иногда казалось, что он Джеймс Браун. Странный выбор его мозга, не правда ли? Но пел он хорошо. Зажигательно, я бы сказал. Но, как и Браун, у него периодически сносило крышу, он начинал воровать все подряд, вплоть до таблеток, которые ему и не нужны. Пару раз мы с ним подрались, когда Чарли решил, что я зарюсь на его баночки с лекарствами. Вообще-то, он спер тогда мои. Я не то, чтобы люблю эти белые кругляшки, но, когда я их подолгу не принимаю, Он возвращается. Я одновременно рад и не рад видеть своего единственного друга. Знаете, он выше меня, я первое время даже комплексовал, у него завораживающий голос, умопомрачительные глаза и удивительно светлая голова на плечах. Нет, я совсем не возвожу своего друга в статус некого бога или идола для себя. Просто, когда я вернулся с войны, его появление в моей жизни спасло меня от свербящей тоски. Но обо всем по порядку. Иначе, вы запутаетесь. Я и сам иногда забываю, что мой друг ненастоящий. Я должен успеть все рассказать вам, у меня не так много времени осталось...