Эта заметка — твой последний шрам

      Звонок в дверь раздался ровно в одиннадцать после полудня. В такой поздний час Фейт уже готовилась ко сну, но, водрузив на нос очки, сунула ноги в тапочки и, поддержав себя сладким зевком, поплелась из спальни в коридор.       «Должно быть, Майкрофт где-то оставил ключи», — думала она, медленно перетаптываясь по ступенькам. Лестница по-прежнему поддавалась спуску с трудом.       После памятного возвращения холодного мистера, казалось, прошла уже целая вечность, из которой виделись они от силы всего несколько часов. Как рыба, поймавшая быстрое течение, Холмс мчался в своём занятом потоке, за котором Фейт было не угнаться. Не успела пленка слететь с новеньких подушек, а он уже избавился ото всей старой обстановки и провернул ремонт в гостиной, перепланировав её так, чтобы у Смит появился рабочий стол. Теперь никто не прятал от неё письменные принадлежности. Теперь, начиная с самого раннего утра и до вечера с перерывом на чай, к Фейт выстраивалась расписанная по минутам очередь из пожилых, до пугающего серьёзных людей, беседовавших с ней об истории, математике, экономике, этикете, дальнейшей судьбе фондов и, предусмотрительно, ни о чем отвлеченном. Поначалу девушка робела и сутулилась под их строгим натиском. Однако интенсивность преподавания не оставляла ни на что времени, и очень скоро Фейт поняла, что память, опережая менторов, сама подкидывает необходимые знания. На контрасте с прошлой отупляющей пустотой в голове её наполненность ощущалась фантастикой!       Особенно легко учеба давалась Фейт, когда Майкрофт уделял минуту, чтобы похвалить её. За время их быстротечных свиданий, чаще за завтраком, политик без труда убедил девушку, что, управляя фондами под его покровительственной тенью, она сможет добиться большей пользы, чем Смит-старший — публичным эпатажем. Он рассказывал ей о юридических тонкостях дела, а Фейт буквально ловила каждое слово. Слушая с широко распахнутыми глазами, она всё не могла свыкнуться с тем, что у этого циничного сухаря напротив на самом деле доброе и терпеливое сердце. Возможно, будь у девушки чуть больше свободного времени, она бы нашла в своём открытии новый, окончательно раздавивший бы её повод для чувства вины. Но Холмс продумал и это.       Итак, пока Фейт с упорством, близким к одержимости, штурмовала академические вершины, Майкрофт всё больше пропадал по службе. Пару раз он заговаривал об экскурсии в океанариум: Холмс обещал, что девушка сама сможет выбрать лучших рыб для аквариума. Пока, правда, все гуппи и скалярии существовали призрачными сущностями лишь на его словах. Но Фейт всё равно ждала этой поездки с восторженным трепетом; любая мысль о Майкрофте Холмсе вызывала в ней трепет. И не важно, ворчал ли он на погоду, сухо беседовал с Антеей по телефону или молча замораживал клубничные йогурты перед завтраком, откуда-то зная, что Фейт они больше нравятся полузастывшими формочками, — каждый его жест находил в её воображении приумноженный отклик.       Существуя в изолированной части его вселенной, как Маленький Принц на отдельной планете размером с комнату, она практически считала Майкрофта своим; думала о нём как о самом близком и непостижимом источнике счастья. Однако чем дальше Фейт бродила в фантазиях, тем яснее ощущала себя впряженной в повозку с прошлым — нет, со смердящим катафалком — и ничего хорошего или счастливого из этого её положения «перевоспитанной» убийцы получиться уже не могло.       Наконец, ступеньки кончились. Преодолев коридор, Фейт прокрутила замок со своей стороны. Улыбаясь по-прежнему сонно, она ожидала увидеть перед собой холодного мистера, но на пороге стоял другой Холмс.       — Чудовищная беспечность! Этот зануда-педант разве не научил тебя интересоваться «кто там?», прежде чем открывать кому попало? И сигнализация у вас барахлит…       С декабрьским сквозняком в квартиру ворвался Шерлок. Стоило его деятельной фигуре появиться в прихожей, и сон слетел с Фейт, как кружевное бельё с опытной стриптизёрши, обнажив извивающееся под рёбрами беспокойство.       — Он не говорил, что ты зайдёшь.       — Он многого тебе не говорит, а то, что говорит, либо выгодно ему по личным соображениям, либо выгодно сэрам из правительства, давно капающим алчной слюной на капиталы Смита. И я докажу это.       С этими словами Шерлок достал из кармана нечто, в чём Фейт признала отмычку, и, в два счёта вычислив дверь кабинета Холмса-старшего, принялся вдумчиво шуршать в замке.       — Шерлок, что тебе нужно? — беспомощно пролепетала девушка. А Холмс-младший уже хозяйничал во взломанной комнате, шумно перетряхивая книжные полки и обыскивая ящики стола.       Его деятельный пыл стелился вокруг вместе с уроненными листами. На Фейт же, наоборот, снизошёл какой-то ступор. Не смея ни помешать Шерлоку, ни даже шевельнуться, девушка стояла навытяжку в коридоре, в то время как встрёпанный в возбуждении гость уже успел прибрать к рукам внушительную стопку «улик».       — Мне нужны документы, отчёты, рабочие заметки. Что угодно! — бормотал он, как в бреду, проносясь глазами по строчкам. — В кабинете под «Диогеном» — пусто. Значит, всё здесь, где же ещё? — Наконец одарив пугающей улыбкой какую-то канцелярскую папку, Шерлок воскликнул: — Вот оно! Подойди, Фейт, полюбуйся. Думаю, ты имеешь право знать.       Но девушка только протестующе замотала головой. Страх сдавил ей горло. Казалось, что поступи она так, как просит Шерлок, и весь мир рухнет. Холмс-младший, выжидающе сложив руки в молитвенном жесте, стоял над открытой на столе папкой. Его странные хищно-серые глаза подтверждали, что крушение неизбежно.       — Сейчас ты уберёшь документы на место, — не своим голосом проговорила Смит, — закроешь кабинет, и мы пойдём в гостиную обсуждать погоду и пить чёртов чай. Пожалуйста, Шерлок, я не хочу всего этого!       — Вы только полюбуйтесь, — ехидно протянул он. — Ни единой искры разума во взгляде. Тупая покорность дойной коровы... Эвр бы понравилось, как Майкрофт тебя выдрессировал.       — В гостиную, Шерлок, — осмелев от упоминания холодного мистера, потребовала Фейт. Справедливо рассудив, что тот вряд ли обрадовался бы свободно хозяйничавшему в его рабочем пространстве младшему брату, она решила стоять на своём до конца, и плевать на возмутительные намёки!       Шерлок насупился. Сердито сложив руки на груди, он рисовался, но кабинет всё же покинул и демонстративно, наперекор указанию, прошагал на кухню.       — Довольна теперь? — буркнул он, оперевшись спиной о барную столешницу.       — Спасибо, — кивнула Фейт. Растерянная послушным поведением Холмса, она всё ещё ожидала подвоха. — И спасибо за то, что хотел помочь, но в моём случае это правда было бы лишним.       — Твоём случае? — ехидно вскинулся Шерлок.       — Ты понял, о чём я.       — Брось, вопреки газетным заголовкам, мир не вращается вокруг Фейт Смит, — стелил слова бархатом он. — Для меня интерес здесь представляет лишь контекст — повод свести старые семейные счёты. А для Майкрофта важна власть. Подогнав под себя жизнь покорной «подружки» с переломанной судьбой, он потешил своё эго, да и только. Милый и обходительный Лестрейд присматривал за тобой не по доброте душевной, а пытаясь вернуть расположение Майкрофта. Конечно, тут же на ум приходит моя сердечная мать. Но и миссис Холмс, в своё время натерпевшись от старшего сына, просто проявляла сочувственную жалость. Не сомневайся, закрути Майкрофт с торшером, она пожалела бы и торшер. Во всей этой пьесе на твою роль сошёл бы даже торшер, и никто не заподозрил бы разницы, это ты понимаешь?       — Что здесь происходит? — донёсся из прихожей властный голос Холмса-старшего.       Присев на краешек стула, Фейт попыталась справиться с охватившей её дрожью, пунцовыми щеками и вот-вот готовыми пролиться слезами. Она не хотела плакать, правда, но слова детектива будто эхом отражались от кухонной плитки, гудели, мешали. Они окружали девушку голосами тех немногих людей, что появились в её крошечном мире, как ответ на мольбу о помощи; как надежда. Спустившись с небес на землю, Смит сделалось невыносимо от предложенной порции чёрствого прагматизма.       — О, добрый вечер, — ухмыльнулся Холмс-младший, приветствуя старшего. — Фейт пригласила меня на чёртов чай. Виноват, не смог отказать — давно хотел взглянуть, как вы тут поживаете.       — Взглянул? — тяжело роняя зонт, уточнил Майкрофт.       Фейт поёжилась. Не от грохота, а почувствовав на себе его изучающий прищур, она вжала голову в плечи, но глаз под стёклами очков поднять не решилась.       — Да, уютная квартирка, — как ни в чем не бывало отвечал Шерлок. — Весь этот новомодный дизайн, стеклянные панели, цветочки в горшочках… Правда, в кабинете тоже не помешал бы ремонт.       — Учту, — буркнул Майкрофт. — Меня сорвали с совещания, сказав, что ты вырубил камеры наблюдения по всей улице.       — Это вышло случайно.       — Бога ради! Ну а я не виноват, что по вине тумана тебе пришлось застрять с родителями в Шерринфорде. Подумаешь, пару дней провёл с семьёй, мученик нашёлся! Но если ты, дорогой брат, всё же задумал мстить мне за нелётную погоду, то будь мужчиной и не впутывай в наши семейные дрязги Фейт.       Картинно всплеснув руками, Шерлок воскликнул:       — О, какое благородство! Прости, не припудрил парик перед выходом. Кстати, наш отец помешан на разгадывании кроссвордов, ты знал? Даже тюремный комендант, кажется, был готов бежать на большую сушу вплавь, а папа всё продолжал бормотать себе под нос: В какой стране однопалатный парламент называется стортинг? Восемь букв по вертикали…       — Шерлок, — строго оборвал его на полуслове старший брат.       — Майкрофт, — ответно плюнул ядом младший.       Назревал скандал; или продолжение чего-то уже давно назревшего. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что настроенные друг против друга Холмсы — бедствие пострашнее гражданской войны. Ещё раз напомнив себе слова Шерлока, Фейт проглотила неуместные слёзы. Несмело взглянув на Майкрофта, она обнаружила, что он уже вплотную приблизился к брату, заслонив её своей спиной. Но от этого Смит сделалось только хуже… Её использовали как торшер в чужой, запутанной и непостижимой истории длиною в две гениальные жизни. И, как и полагается хорошему торшеру, раз так сложились обстоятельства — ей следовало зажечься, если вдруг стемнело, но не отсвечивать под абажуром.        — Стортингом его называют в Норвегии, — тихо произнесла она. А затем, перетянув на себя внимание Майкрофта за краешек рукава его пальто, попросила: — Пожалуйста, я тебя очень прошу, можно Шерлок останется на чай?