nights in red satin

Хозяйке заведения, где Алоис работает теперь, не интересны смазливые мальчики, такие как он, и Алоис впервые неинтересен кому-то в том смысле, в котором привык. Зато она находит его более чем выгодным вложением и даже иногда, совсем редко — приятным собеседником. Алоис вообще мало понимает, о чем с ним можно говорить. Но она неизменно находит общие темы, когда встречает его на кухне утром, если у того выдается выходной день. У Алоиса впервые в жизни есть выходные. Он радуется смерти предыдущего хозяина так, как не радовался ничему другому на этом свете. Он больше не танцует на гнилых подмостках— почти никогда не танцует вовсе. Большую часть времени он сидит в одной из гостиных огромного дома, битком набитого людьми — рядом снуют другие юноши и девушки, которые работают в этом публичном доме, кто-то играет на фортепиано, кто-то разыгрывает партию в покер, отовсюду доносится смех и громкие разговоры. Алоису совсем необязательно с кем-либо спать — иногда ему платят просто за беседу, за улыбки и за то, что он сидит на коленях у клиента и перебирает его волосы, утыкаясь носом в изгиб шеи. Мадам Ханна говорит, что люди платят ему за хрупкость и нежность, которую больше нигде не получат. Когда кто-то платит больше, — намного больше, Алоис даже не верит, что стоит столько, — они поднимаются в комнату на втором этаже, и все проходит быстро. Алоис ловкий и умелый, а люди никогда не бывают с ним грубы — потому что это правило, которое всегда соблюдается в доме Мадам Ханны. Иногда ему даже нравится — совсем редко. Скорее всего, ему просто не противно — но даже это уже кажется плюсом. Алоис больше не носит тугих корсетов и блестящих побрякушек, но ему все еще трудно отказаться от плотных чулок и нежных шелковых лент. Мадам Ханна придумывает ему костюмы, и по большей части это легкие, полупрозрачные рубашки, чулки и лента на шее. Алоис нравится посетителям. Мадам Ханне нравятся суммы, которые они за него платят. Алоис учится играть на фортепиано и пошлостям на французском, а еще засыпать без кошмаров и воспоминаний, которые не хотят оставлять его в покое. Алоис учится жить с ними, как люди учатся жить со страшным недугом — нужно просто принять это как часть самого себя и двигаться дальше. Он вряд ли двигается дальше по мнению всего остального общества, но его нынешнее состояние настолько далеко от прежнего, что некоторые моменты прошлого начинают казаться дурным сном. А потом все переворачивается с ног на голову. В тот день его снова просят станцевать — Алоис делает это так редко в последнее время, что почти не помнит движений, но в гостиной улыбаются и подбадривают аплодисментами, и все выходит само собой. Алоис двигается плавно, и все взгляды устремлены только на него. Болезненный укол воспоминаний он заставляет себя проигнорировать. Прошлое осталось в прошлом. Краем глаза он замечает Мадам Ханну, которая входит в комнату и украдкой кивает ему, а потом манит за собой кого-то из коридора. Когда новый гость входит в гостиную, Алоис едва не падает. Ему кажется, что сердце перестало биться, а вся кровь в одно мгновение застыла, потому что он не может закончить движение и нелепо замирает на месте, вытянув руку вперед в изящном танцевальном па. Незнакомец знаком ему до дрожи в коленях и до подступающих к глазам слез. Его зовут Клод. Алоис скорее забудет свое собственное имя, чем это. Танец Алоису завершить не удается, потому что Мадам Ханна ведет Клода к столикам, за которыми разыгрываются карточные партии, и все отвлекаются на нового посетителя — в любой другой момент Алоис почувствовал бы укол ревности, но сейчас он чувствует ужас, стыд и еще что-то, в чем до конца не уверен. Следующий час он проводит за беседой с двумя джентльменами, сидя между ними на удобном диванчике, но по большей части молчит или же говорит что-то невпопад. Они смеются. — Кажется, наш Алоис сегодня особенно рассеян, — говорит один из них, проводя рукой по его щеке и заставляя отвести взгляд от Клода, который сосредоточенно играет в покер в другом конце гостиной. — Что же нам сделать, чтобы привлечь его внимание, — нараспев говорит второй, целуя пальцы Алоиса. Алоису хочется вырваться, но он чувствует себя слишком беспомощным, чтобы сказать хоть что-то. — Алоис! — окликает его кто-то, и он поворачивает голову очень медленно, будто во сне. С другого конца комнаты на него смотрит Клод и еще раз зовет по имени. Алоис. — Иди сюда. — Он манит рукой, и Алоису хочется со всех ног сорваться и побежать. — Мне нужна твоя помощь в игре. Говорят, у тебя легкая рука. Алоису кажется, что от волнения его вырвет, или он просто рухнет на пол, пока дойдет, но в итоге все равно удачно добирается до нужного столика. Клод берет его за руку и сажает к себе на колени, и в этот момент сердце снова останавливается и падает куда-то вниз, а кровь застывает окончательно. У Клода костюм из жесткой на ощупь ткани, а пахнет от него табаком и еще чем-то очень приятным. — Поможешь мне выбрать карты? — спрашивает он, устраивая Алоиса на своих коленях поудобнее. Он, кажется, теперь даже не может достать ногами до пола. Трясущейся рукой Алоис вытягивает две карты на замену и отдает их Клоду — тот с довольной улыбкой присоединяет их к оставшимся трем и ласково — ласково, господи — целует Алоиса в висок. Кажется, партию Клод все-таки выигрывает, но Алоис не обращает на это внимания — его больше занимают руки Клода, обнимающие его за талию, и запах его пиджака — он утыкается носом в лацкан и рисует подушечками пальцев узоры на ткани. Ему ужасно хочется спать, потому что он вымотан морально, но закрыть глаза страшно, потому что кажется, что стоит хоть на мгновение погрузиться в сон, и Клод тут же исчезнет. Алоис не может допустить этого, только не снова. — Взгляните на нашего Алоиса, он совсем как котенок, — говорит кто-то, посмеиваясь над тем, что тот весь вечер не слезает с коленей Клода. Он только слабо улыбается в ответ. Клод уходит, когда часы уже давно бьют полночь, хотя в это время все веселье только начинается. Алоис украдкой пробирается в коридор, пока не видит Мадам Ханна, потому что он вроде как должен сейчас работать, но вместо этого стоит и смотрит, как Клод надевает пальто перед зеркалом в прихожей. —Ты вернешься? — спрашивает он, и от этого вопроса начинает казаться, что где-то уже было подобное. Клод молча надевает шляпу и, захватив зонтик, открывает дверь. — Конечно, — говорит он уже на пороге. — Я же вернулся сегодня. Когда за ним закрывается дверь, Алоис соскальзывает вниз, пока не падает на колени, и сам не замечает, что плачет. Может быть, он действительно дожил до момента, когда все будет хорошо. Может, он и правда заслужил. Клод не приходит на следующий день. Алоис ждет его с самого вечера, как только начинают подтягиваться посетители, с необычайным оживлением снует по гостиной и предлагает всем шампанское, играет от нетерпения пару этюдов на фортепиано, болтает с постоянными клиентами, но с каждым ударом часов улыбка на его губах постепенно меркнет. — Котенок, — подзывает его вчерашним прозвищем один из посетителей. — Ты что-то слишком грустный сегодня. Мадам Ханна осуждающе смотрит на него из дверного проема. Алоис ничего не может с собой поделать. Еще через день он тоже не объявляется, и Алоис окончательно забывает о том, что такое улыбка. Мадам Ханна громко отчитывает его за закрытыми дверьми, но не позволяет себе бить его — впрочем, это не мешает ей запереть его в комнате до следующего вечера и лишить выходного. Алоис понимает, что виноват сам, но ничего не может с собой поделать. Весь его мир рушится, как карточный домик — один из тех, что он так любит строить, перебрав шампанского. Возможно, ему и правда стоит перебрать, раз все выходит так. Его планам не суждено сбыться, потому что Клод является на третий день — Алоис видит, как он мелькает в коридоре, и едва не давится воздухом от радости. Ему, правда, совершенно непонятно, почему он не заходит в гостиную. Извернувшись ужом и выскользнув из чужих объятий, он крадется в ту сторону, куда ушел Клод, и попадает прямиком под дверь кабинета Мадам Ханны. Там уже не слышно шума и музыки, и, если постараться и прислушаться, можно четко разобрать все, о чем говорят за дверью. — Нет, господин Фаустус, мы не оказываем подобные услуги, — голос у Мадам Ханны раздраженный и жесткий, Алоис никогда не слышал, чтобы она так говорила. — Все услуги предоставляются в стенах этого дома. Я не позволяю вам забрать его к себе. Забрать к себе. У Алоиса темно перед глазами, шумит в ушах и сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Клод хочет забрать его к себе. — Боюсь, вы не понимаете. Я заплачу сумму втрое больше, чем дают за ночь с ним в этом доме. Алоис хочет кричать, но кусает губу едва ли не до крови, чтобы не выдать себя. — Невозможно. Он один из самых дорогих в этом заведении, вы не поднимете такую сумму. В этот момент Алоис ненавидит Мадам Ханну. — Сколько? Судя по скрипу перьевой ручки по бумаге, сумму она пишет. А потом Алоис слышит, как кто-то рвет бумагу на клочки. — Вчетверо больше. Алоис закрывает рот рукой и бросается бежать обратно в гостиную. Клода в тот вечер он больше не видит. На следующее утро Мадам Ханна будит его пораньше и велит собираться. Алоис не задает вопросов, потому что она приносит ему одежду, которую он не видел никогда в жизни. Все кажется таким дорогим и необычайно красивым, что он боится что-нибудь порвать или испортить. Больше всего ему нравятся белые чулки и белье, и он может думать только о том, понравятся ли они Клоду. В том, что это для Клода, он и не сомневается. На подготовку уходит несколько часов, и Мадам Ханна поднимает всех, кто у нее работает, для того, чтобы помогли. Алоис чувствует себя по меньшей мере графом, когда они скребут его кожу мочалкой, втирают в кожу масла, красиво укладывают волосы и даже добавляют капельку грима на лицо. Алоис похож на красивую куклу. Экипаж приезжает за ним в четыре, и Мадам Ханна провожает его, придерживая над головой зонтик, чтобы снег не испортил прическу. — Будь осторожен, ладно? — совсем тихо просит она, и Алоис не слышит, потому что дверца экипажа захлопывается, и кучер ударяет лошадь кнутом. У Алоиса впереди целая ночь. Клод помогает ему выйти, придерживая за руку, и тут же ведет в дом — роскошный особняк, у Алоиса рот раскрывается от удивления, когда он смотрит на красивые картины, развешенные на стенах, на высокие вазы и яркие цветы. Клод приобнимает его за плечи и ведет по лестнице вверх — Алоис прекрасно знает, зачем его привезли сюда, и он сам с нетерпением ждет, когда это случится. Клод привел его в свой дом, а это значит что-то — Алоис боится строить воздушные замки, потому что ему страшно упасть еще больнее, чем прежде, но он не может отказать себе в удовольствии хотя бы на мгновение представить, что он значит для Клода хоть что-то. Он ведь сдержал обещание и вернулся. Кровать в его спальне просто огромная, и Алоису поначалу неуютно, когда он на нее забирается — слишком большая и холодная. Он чувствует себя немного потерянным. — Не бойся, — говорит ему Клод, поднимая со столика, стоящего у окна, два бокала с шампанским. — Хочешь выпить? Алоису кажется, будто его сейчас совершенно точно стошнит, но он не хочет говорить Клоду «нет». Бокал он выпивает почти залпом. — Знаешь, я привел тебя сюда не для того, чтобы просто заняться с тобой сексом, — говорит Клод, присаживаясь на краешек кровати. — А ведь я мог бы, знаешь. Я отвалил за тебя столько денег, что хватило бы небольшой семье на полгода. Алоис прижимает коленки к груди и отчаянно хочет провалиться под землю. Ему отчего-то страшно, хотя Клод и не говорит ничего, что он бы не знал. — Но я не стану. Мне это не нужно, — Клод ослабляет узел галстука и делает глоток из своего бокала. — Знаешь, чего я хочу, Алоис? — Что? — одними губами спрашивает он, чувствуя, как стремительно пересыхает в горле. — Я хочу правды. Искренности. Хочу настоящих эмоций, — Клод ставит бокал на пол и поворачивается к Алоису. — Как думаешь, ты сможешь мне их дать? — Я... Конечно... — Алоис подается вперед, и колени неловко разъезжаются на покрывале. У него в голове сейчас полная каша, а в горле ком, который он не может проглотить, и в глазах стоят слезы. Больше всего на свете он хочет сейчас, чтобы Клод даже не задавал этих вопросов. Алоис хочет, чтобы Клод всегда знал ответ. — Да. — Ты обещаешь быть честным со мной? — Клод тянется к нему рукой и касается его щеки подушечкой большого пальца, размазывает по коже тонкий слой дорогого грима. — Не притворяться и делать это по своей воле? — Обещаю, обещаю, обещаю, — без конца шепчет Алоис и трется щекой о руку. Пожалуйста, я пообещаю тебе все, что угодно. Алоис никогда в жизни не думал, что желание, которое он загадает в грязной комнатушке дешевого борделя, глядя на потолок, покрытый трещинами и кутаясь в красный халат из поддельного шелка, все-таки исполнится. Клод исполняет его желание. Клод раздевает его медленно и осторожно, будто он и правда хрупкая кукла — развязывает белую ленту на воротнике рубашки и целует открывшуюся шею, расстегивает пуговицы неторопливо и проходится подушечками прохладных пальцев вдоль тела, заставляя резко вдыхать воздух и прикрывать глаза. Клод стягивает с него шорты и с величайшей осторожностью снимает чулки, оставляя поцелуи на каждом открывающемся участке кожи. Он легко целует колени, и Алоис прикусывает губу, стараясь быть как можно тише. — Не стесняйся, ты обещал от меня ничего не скрывать, — говорит Клод, и Алоис стонет на выдохе, когда он целует его в живот, поднимаясь все выше и выше. Алоис откидывается на подушки и тянет Клода за узел галстука, развязывает его окончательно и отбрасывает в сторону. — Ты правда красивый, — говорит Клод, замирая в считанных сантиметрах от лица Алоиса. Алоису кажется, будто сейчас его сердце остановится. — Помнишь, что ты пообещал? — Помню, — кивает он и видит, как Клод улыбается. Алоис улыбается в ответ. Когда их губы соприкасаются, внутри Алоиса происходит что-то неописуемое, и ему кажется, будто он может летать без крыльев. Губы Клода — горячие и жадные, и Алоису кажется, будто тот хочет забрать весь его жар, до капли — и с радостью отдает всего себя. Поэтому он не слышит, как аккуратно выдвигается ящик прикроватного столика. — Алоис, — шепчет Клод, на мгновение разрывая поцелуй. — Алоис. А потом у его виска внезапно оказывается что-то металлическое и холодное, и глаза Алоиса на мгновение распахиваются так широко, будто он старается в последний раз увидеть все вокруг. Когда губы Клода снова касаются его губ, звучит выстрел. Алоис даже не успевает понять, больно ли умирать. Клод отстраняется и смотрит на Алоиса, который так и замер с широко раскрытыми глазами и распухшими от поцелуев губами. Он застегивает пуговицы на рубашке, которые успел расстегнуть, и поднимает с пола галстук. Револьвер лежит на подушке рядом с Алоисом. Клоду нравится чистая, незамутненная искренность в его широко распахнутых глазах.