Sense8

- Изабелла, я совершенно не понимаю, что мне делать! - Успокойся, дорогой, ты сможешь, ты ведь быстро находишь с людьми общий язык, - Изабелла так же волнуется, но она не хочет показывать этого Джей-Джею – он и без того слишком сильно переживает. - А если он откажет? Я так ждал этой возможности и что теперь? – Джей-Джей мечется по комнате в полушаге от истерики, зарывается пальцами в волосы и периодически, останавливаясь у высокого зеркала, заторможено смотрит на свое отражение. Многие думают, что в этом человеке самоуверенности больше, чем рыбы в море, но, поглядев сейчас на то, как он нервно наматывает круги по комнате, можно было бы увидеть в самопровозглашенном короле маленькую истеричку. - Не откажет! – твердо произнесла Изабелла, которая уже минут пятнадцать наблюдала за этим взрывом волнения, - все знают, насколько ты хорош. Твой концерт соберет тысячи зрителей. - А надо чтоб больше! – с вымученным стоном Жан-Жак повалился на диван и закрыл глаза руками, - он говорил, что все расписано на месяцы вперед. И вообще, что он еще подумает. Раньше я был на все сто уверен, что этот шанс – мой, но когда пришло время окончательно все решить… я боюсь, дорогая… - Все будет замечательно, - Изабелла садится рядом и ласково обнимает жениха, поглаживая его по взмокшим волосам, - тебе нужно пойти умыться, хорошо? - Мне нужно немного уверенности… Леруа устало поднимается и плетется в ванную. Кажется, на сегодня он уже исчерпал свой лимит на истерики. Он включает холодную воду и долго смотрит, как она течет по его ладоням. Успокоиться – да, это сейчас нужно. Он сделает все, как надо. Руки в какой-то черной и липкой субстанции – похоже на машинное масло, если бы только Жан в этом разбирался. Он хмурит брови и начинает излишне торопливо оттирать ее со своих пальцев, смешивая мазут со сверкающей мыльной пеной. - Какого черта… Отабек поднимает взгляд к зеркалу и дважды моргает, дабы убедиться, что не спятил. По ту сторону стекла стоит незнакомый человек и смотрит на него коровьими глазами, так же пораженно оценивая неожиданную находку. Тот резко протирает глаза, оставляя на щеках мокрые капли, тянет руку к стеклу… Отабек, поддавшись интересу, повторяет за ним. И отчетливо понимает, что при соприкосновении не чувствует холода стекла. Он касается реального человеческого тела и тут же непроизвольно отдергивает руку, словно обжегшись раскаленной сковородкой. - Ты настоящий? – в его голосе вновь нарастающая истеричность. Язык другой – заковыристые слова понятны и даже немного знакомы в своем звучании, но родного в них нет. И Отабек понятия не имеет, откуда ему известно значения этих слов: - Это французский? - Джей-Джей, нам пора, - Изабелла уже стоит под дверью и напоминает о том, что им нельзя опаздывать, хрупкая ниточка связи рушится, и Жан не успевает ответить. Он в очередной раз заторможено моргает, рассматривая в зеркале собственное потерянное отражение. - Что-то случилось, милый? – обеспокоенно спрашивает Изабелла, заметив в его взгляде легкий испуг. - Н-нет, все в порядке, - с заминкой отвечает ей Леруа и торопливо начинает обуваться, - нам пора выходить. Он в полнейшей прострации… Странные звуки преследуют, эмоции скачут в совершенно непонятном ритме, от чертовой мигрени не помогают никакие таблетки. А теперь неизвестно откуда появляется какой-то непонятный мужик и спрашивает его, говорит ли он на французском! Да это же вздор. Понять бы еще, на каком языке он его понимал… Джей-Джей устало выдыхает, берет Изабеллу под руку и выходит за дверь, пытаясь перестроить себя со странных мыслей на куда более важные размышления – сейчас он едет решать дела, которые приведут его к исполнению мечты. Ему просто необходимо сейчас выбить для своей группы эту сцену – и он скажет ради этого все, что угодно. Джей-Джей очень редко пьет кофе. Его утро начинается со стакана апельсинового сока или простой минералки. Сегодняшний день не стал исключением. С самого утра у него во рту отчетливый вкус кофе. Который на протяжении дня литрами хлещет Виктор. У него дико болит голова, он не может уснуть. Но, откровенно говоря, даже не пытается. Тренировку Виктор пропустил по той же причине – голова просто раскалывается, а таблетки не помогают. Заснуть не выходит, но усталость таки овладевает организмом, и это в разы хуже, чем не спать по собственной воле или потому что на это нет времени. Потому Виктор раз за разом высыпает в чашку щедрую горсть растворимого кофе и возбужденно летает потом по всей квартире, веселя своим поведением Маккачина. Голубые глаза блестят, на лице улыбка, в ушах до сих пор звенят бурные овации. А этот парнишка – ах, что за лакомый кусочек. Виктор никогда не замечал за собой фетишей на пухлые щечки и аппетитные округлости… Черт, да Виктор никогда не замечал за собой такой тяги к мужчинам! Что за срань? Юрка бы посмеялся. А вот Виктору не весело. Но почему-то легко на душе, будто так и нужно. Он собственных шальных мыслей отчего-то вовсе не смущается. Запасы кофе, однако, не бесконечны. Что весьма огорчает, потому как Виктору совершенно не хотелось куда-либо выходить. Но превозмогая это самое «не хочу, не буду», он неспешно собрался и потопал в ближайший магазин за новой дозой. - Не можешь уснуть, я прав? – кто-то обращается к нему, когда Никифоров с видом знатока рассматривает полки в супермаркете. Он оборачивается к источнику звука и тут же оступается… - Вы..! - Я, - перед ним смутно знакомый мужчина почтенных лет, в синем пальто и с котелком на поседевшей голове. Мужчина с фотографии, мужчина, которого засекли в Пулково и объявили в розыск. Из всех людей он попался на глаза именно Виктору – это такой особый вид везения? Быть может, инстинкт самосохранения у Виктора развит не сильно, но отчего же он не чувствует враждебности? Он видел его там… в той квартире. Но так же он видел его в новостях. Так кому верить – писанине в газетах или собственному чутью? Виктор всегда отдавал предпочтения второму, но не в этот раз. Когда есть угроза жизни – лучше выбрать то, что кажется менее трагичным. - Вы убили ее, - в сердцах воскликнул Витя, драматично прижимая руку к сердцу и отклоняясь назад. - Ты прекрасно знаешь, что на самом деле произошло, - спокойно ответил Яков Фельцман, ничуть не удивившись выпаду в свою сторону. - Я должен верить тому, что мне приснилось или как? Откуда я знаю, что видел… Может я с ума схожу? - Ты особенный, Витя, - с усмешкой проронил Яков, и Виктор почувствовал себя оскорбленным, - такие как ты – большая редкость. Лишь немногие перерождаются носителями восьмого чувства. - Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросил Виктор и тут же мысленно ударил себя по лбу – он же знаменитость, его часто узнают на улицах, так почему бы какому-то маньяку его не знать? Видимо, Яков подумал так же и тяжело вздохнул, покачав головой. Яков знает, кто он такой. Не исключено, что он приехал в Санкт-Петербург именно ради него. И отыскал его в огромном городе, в одном из многочисленных супермаркетов. «Он хочет меня убить!» - с беспокойством мысленно взвыл Виктор. Затем взвыл в голос и швырнул в Якова банку кофе. Быстро мотнув головой по сторонам и прикинув примерный план отступления, он прошмыгнул в проход между полками и поспешно ретировался из здания навстречу свободе. Обернувшись, Никифоров заметил, как Яков неспешно идет за ним, хмурясь на такое ребячество со стороны перепугавшегося спортсмена, который тут же скрылся за ближайшими домами, поспешив подальше от назревающей опасности. Пробежка явно не будет лишней. Он и не сомневался, что Фельцман давно отстал. Все же Виктор весьма обеспокоен тем фактом, что ему приходится убегать от несущего бред маньяка-убийцы… - Виктор, может остановишься на минутку? Ты все равно не сможешь от меня убежать, - неожиданно слышится у него за спиной в опасной близости, и Никифоров едва не давится воздухом, потому что «Какого хрена?! Как он так быстро смог меня догнать?». Он несется вниз по улице на безумной скорости, хваля свою карьеру спортсмена за хорошую выносливость. Завернув за угол очередного архитектурного произведения искусства, он останавливается, тихо посмеиваясь – ну не станет же Яков гоняться за ним по всему Питеру? И, едва подавив в себе желание взвыть, тут же натыкается на него за следующим поворотом. - Виктор, ну что ты как маленький? Я же сказал – тебе от меня не убежать. Я вижу то же, что и ты. Никифоров нервно откидывает волосы и разворачивается на пятке на сто восемьдесят градусов, устремляясь в противоположную сторону и бросаясь наутек. Петляет извилистыми двориками, срывает дыхание от длительного бега, но уже не обращает внимания на отдышку, а просто бежит как можно дальше, стараясь не оглядываться. - Виктор, остановись. Чего тебе стоит выслушать меня? – Яков показывается в следующем дворике, в который Витя с шумом перепуганного голубя на скорости влетает. Сидит себе спокойно на лавочке посреди детской площадки, а не задыхается тут воздухом от продолжительного бега. - Вот собака, - с придыханием роняет Витя, выбегая на оживленную улицу через арку. Отлично, он добегался аж до Невского. Вряд ли Яков такой дурак и будет преследовать его там, где рискует попасться. Эту мысль отмел сам Яков, нарисовавшись на крыше собора, мимо которого как раз пробегал Витя, и махнув ему рукой, едва не вызвав вселенскую истерику. - Блять, да он издевается! Как он это делает? - Это называется связь, Витя. Ты тоже так умеешь, - приметил Яков, в очередной раз показавшись на дороге, - научишься. - Хватит меня преследовать! На Виктора уже оборачивались люди и смотрели как на дурачка. Нет, ну что с ними такое? Они что не видят, что у них перед глазами убийца? Или Виктор уже реально потерял рассудок и на самом деле никто за ним не гонится? Слишком реально. Так что хрен поймешь: что реальность, а что прогрессирующая шизофрения. Намереваясь перебежать дорогу, Виктор чувствует, как его заносит. Машины проносятся совсем близко и их свист отзывается в голове. Он несется вперед, через дорогу, и тут же резко тормозит, едва не спотыкаясь. Ошалело оглядывается и понимает, что находится совершенно на другой улице… Кажется, он пробегал здесь где-то минут десять назад. - Связь двухсторонняя, - поясняет Яков, подпирая плечом широкое дерево, - вопрос в другом: если ты здесь, то кто - там? Яркий свет слепит в глаза, визг торможения колес по асфальту и громогласные сигнальные гудки отзываются болью в голове. Слышатся чьи-то гневные крики, шум толпы… Виктор распахивает глаза, осознавая, что выбежал на середину дороги и едва не попал под машину. Он непроизвольно выставляет руки вперед, с паникой оглядывается по сторонам и видит матерящихся водителей, которые явно настроены бить ему морду за то, что затрудняет движение. Быстро сориентировавшись, Виктор скрывается с места происшествия, попутно вытаскивая из кармана мобильный и набирая номер Юры: - Что с голосом, ты там что, вагоны разгружаешь? – фыркнула трубка, и Витя, тяжело дыша, задал вопрос о его местонахождении. - Дома я, где мне еще быть? - Я сейчас… Я зайду! - Надеюсь, у тебя что-то важное, - недовольно отозвался Плисецкий и отключился. И Виктор, не давая себе ни минуты перерыва, залетел в метрополитен, растворяясь в толпе спешащих по своим делам людей и игнорируя хмурый взгляд Якова, который чувствовал спиной. Здесь слишком много людей, но даже среди них Виктору не затеряться, облегчение приносила лишь мысль, что здесь идея убийства – полное сумасшествие, даже для того, кто имеет способность дурачить разум, как это делает Яков. За собственным беспокойством и попыткой отвлечься от надоедливого преследователя Виктор не сразу заметил, как прибыл на нужную станцию. Задав себе минуту для старта, он пулей выскочил из вагона и помчался вверх по эскалатору, расталкивая недовольных таким поведением людей. Ну и к черту их, волновала сейчас лишь собственная безопасность. Длинная улица – бежать только вперед и не оглядываться, очередной поворот, старый ларечек у дороги – бежать-бежать-бежать, не останавливаться. Даже если хмурый Яков, прислонившись к уличному фонарю, недовольно качает головой, уже даже не пытаясь его останавливать. Виктор уже не чувствует ног и бежит будто на автомате, сомкнув губы в тонкую линию. Несется вперед как стремительный ветер. Дом-арка-поворот-лестница. Еще немного. Дверь подъезда как раз вовремя со скрипом отворяется, освобождая Виктора от надобности мучить домофон – память всегда была ни к черту, а сейчас он и вовсе думать забыл о простых цифрах, формирующих код. Соседская бабушка с перепугу отскакивает в сторону, и Виктор ныряет в дверной проем, в спешке поднимаясь на второй этаж и осаждая кулаками знакомую дверь. - Ты что, больной? – точно злобный кот рычит на него Плисецкий, едва не зарядив дверью Виктору по носу. - Юра, спасай! Меня Фельцман преследует! У Виктора явная паника в глазах, красное лицо и растрепанные волосы. Юра смотрит на него недоверчиво, а на языке крутится фраза: «Ты долбоеб что ли?». Которую он, впрочем, не озвучивает. Такой вид товарища вызывает недоумение. Но ведь что-то же его напугало? Не призрак балерины – уже прогресс. - Вконец ополоумел? – Юра скрещивает руки на груди и смеряет Витю недовольным взглядом, - Виктор… - он устало выдыхает и невольно потирает рукой лоб, - Никто за тобой не гонится, иди проспись! Фильцман, выглянув за спиной у Юры уже привычно укоризненно покачал головой. Фельцман. В квартире. У Юры! - Он у тебя за спиной! – от неожиданности выкрикнул Виктор истеричным голосом, отчего и сам Юра подскочил как ошпаренный и мотнул головой туда, где предполагаемо разгуливала Викторова шизофрения. - Блять, ты больной на голову! Нет там никого, псих ты неадекватный! – Юра весьма эмоционально вскинул голову и принялся орать на Виктора, вызывая у того еще большую долю шока. - Как нет? - Я всего лишь в твоей голове, - заметил Яков, совершенно не реагируя на орущего Плисецкого, - но если ты успокоишься и выслушаешь меня, все будет намного проще. - Вот так – нет! Витя, серьезно, тебе нужно к врачу, - Юра немного приутих и теперь пытался принять невозмутимый вид. Проорался – хорошо, такие вот вспышки гнева быстро сходили на нет, - И я не собираюсь тебя терпеть. Удачи. Вот так вот просто – он взял и хлопнул дверью у Виктора перед носом, оставив того в глубокой задумчивости. А ведь если Яков хотел бы его убить – он бы давно это сделал. Сколько раз они оставались в пустынных двориках без лишних глаз. Чего ради ему гонять его по всему городу? Или это особый маньячный юмор? Нет… Хуже не будет. Может Виктор действительно сходит с ума..? Тогда бояться ему нужно только самого себя. Нужно выйти на контакт со своей галлюцинацией – если это из его разума, значит глупых вещей не скажет. Виктор всегда скромно считал себя интеллектуалом… Даже если некоторые считали наоборот. Поправив растрепанные от длительного бега волосы и пальто, Виктор спустился вниз по лестнице и, вдохнув несколько раз для успокоения, вышел из подъезда. - Итак. Что тебе от меня нужно? - Всего лишь хочу помочь. Таким как мы в одиночку не выжить, и я хочу научить тебя пользоваться тем даром, с которым ты родился, - Яков неспешно подошел сзади, словно только и ждал того, чтобы его выслушали. За этой беготней он потерял кучу времени и теперь был немного раздражен – но Виктор, наконец, успокоился, и теперь внимательно слушает его, пытаясь познать истину. - Как мы…? - Носители восьмого чувства – другая ветвь эволюции. Ты сможешь ощущать удивительный спектр эмоций безо всякой на то причины, откроешь себя для новых умений, окунешься в другие культуры. Ты теперь не только ты. И тебе нужно научиться этим пользоваться. Мне нужно идти, я слишком задержался здесь и меня могут обнаружить. Я верю, что ты справишься с этим, но знай: за вами будут охотиться. Будь осторожен. - Что? Кто? Э… - Виктор оглядывается и рядом с собой не видит никого. Слышит шум ветра и нервно усмехается… Действительно. Как ветром сдуло. Верить ли галлюцинации? Галлюцинации ли? Больная игра воображения может оказаться правдой? Но ведь тот мальчишка на катке… Он был реален, Виктор уверен в этом на все сто процентов. Он катался так же, как Виктор. Виктор катался за него. И с ним. И один одновременно. Слишком много необъяснимого для его разума, слишком много нового: чувств, эмоций, ощущений… И слишком мало кофе, чтобы осознать это. Дрожа от внезапно накатившего волнения, Виктор наконец-то идет домой. А волнение так и не отпускает. Ему положено быть спокойным, не выдавать своих слабостей – разговор очень важен, он решит исход ситуации. Чего ему только стоило выбить эту встречу, нельзя сейчас пасовать! Это будет маленький прорыв на пути к золотой популярности. Джей-Джей любит быть в центре внимания, любит, когда фанаты скандируют его имя и подпевают его песням, сходя с ума вместе с ним. Но волнение не отпускает его. От весь на взводе, мнет в руках салфетку, слыша, как методично тикают часы, приближая час икс. Изабелла ободряюще поглаживает его по плечу, шепча на ухо то, что должно было успокоить, но даже это не помогает. «Соберись, Жан, где же твоя хваленая уверенность?!» - он разрывает салфетку на мятые обрывки. Звон колокольчика заставляет резко дернуть головой в сторону входной двери в уютную кафешку в центре Оттавы, но звон этот незаметно обращается неприятным жужжанием в обыкновенный дверной звонок. Отабек неспешно поднимается из-за стола и идет открывать дверь. Да, он ожидал, что к нему могут заявиться некоторые особо навязчивые гости, потому даже не удивился, когда обнаружил их на пороге своего дома. Многие хотели видеть его за диджейским пультом в своих кубах и платили за это приличные деньги – еще бы, один из лучших ди-джеев Казахстана. Но Отабек давно отошел от дел, чтобы стать тем, кем хотел видеть его отец, потому вежливо отказался по телефону и просил больше не беспокоить. Как бы сильно он не любил свою прежнюю жизнь, где музыка заменяла биение сердца, он не мог предать мечты своего отца, который больше всего хотел, чтобы сын продолжил его дело. Чинить машины было легко. Это даже нравилось. Пусть и не так, как музыка. С ней он покончил и сказал себе, что больше не встанет за диджейский пульт. Но, видимо, у нежданных гостей были на него совершенно другие планы. - Здравствуй, Алтын. Жан-Жак с опаской косится на двух незнакомцев кавказкой наружности и нервно сглатывает. - Эм… - Итак, ты знаешь, зачем мы здесь. - Понять не сложно, - хмурится Отабек и отходит чуть в сторону, пропуская мужчин в свой дом. Жан идет следом за ними и садится на диван, не совсем понимая, что он делает и где находится в данный момент. Потому что кроме уютной и светлой канадской кафешки, перед его глазами одновременно и чей-то незнакомый дом, темно-бордовый диван и чашка чего-то смутно похожего на молоко… Кислый. Он не пил его, но почему-то чувствовал вкус на своем языке. «Дурдом какой-то…». - Вы так и будете молчать или все же решим этот вопрос и разойдемся? – за столом напротив сидел владелец одного из крупнейших концертных залов во всей Канаде, недовольно поджимая губы и складывая руки домиком. Именно то, чего так боялся Джей-Джей, - он перенервничал и совершенно не заметил, как эта важная персона, в частности для него в данный момент, подсела к ним за стол. Зато теперь он четко видел неодобрение в его взгляде – несерьезность Джей-Джея не пришлась ему по вкусу. - Извините… Здравствуйте. Именно для этого мы сейчас здесь – я надеюсь, что мы придем к соглашению. Ну же, Джей, тебе нужно немножечко уверенности. Почему она пропала в такой важный момент?! - Разумеется, - улыбнувшись уголками губ, отвечает владелец одного из крупнейших ночных клубов в Алматы, - вопрос денег – не проблема, мы платим крупную суму. Джей-Джей невнятно моргает, не понимая, чего эти джентльмены от него хотят. Все, на что его хватает – это кивнуть головой, на всякий случай. - Конечно же, мы обеспечим комфортные условия и возьмем на себя необходимые растраты. Любой каприз. От тебя требуется лишь устроить шоу в моем клубе через пару дней. - Да… - То есть, ты согласен? Джей-Джей вновь кивает в подтверждение, пусть и не понимает, на что вообще соглашается. С такими ребятами вообще лучше не шутить, вид у них довольно пугающий. - Как я уже говорил, это вам не какая-то там сомнительная сцена, у нас слишком большой размах, чтобы работать с малоизвестными группами. Если этот концерт не окупится, в чем я уверен, мы понесем большие убытки. А кому это нужно? - С чего вы решили, что он не окупиться? – натянув на лицо Джей-Джея маску серьезности, вопрошает Отабек, входя в игру на территории противника. За окном кленовые листья на красно-белых флагах, рядом незнакомка сжимает руку, а напротив – зазнавшийся петух пытается доказать, что Отабек не справится с задачей. Но смущает его не смена обстановки… Это вызов? Его постоянно зовут в лучшие клубы Казахстана, несколько раз приглашали за границу, его называли феноменом в мире ди-джеев, а теперь какой-то нахального вида мужик в строгом костюме и с квадратным кейсом говорит ему, что большая сцена не достойна его музыки? Нет уж. Почему-то это вызвало негодование и желание пойти наперекор своим принципам. Забыть о машинах на один вечер, никуда они без него не убегут. - Я соберу миллионы. И тогда вы сами мне позвоните, чтобы позвать еще раз. Вы что же, против новых открытий? Или старые эстрадные певички могут быть достойней того, кого любит молодежь? Ваша целевая аудитория, или я неправ? Ведь будущее за новым поколением, именно оно ходит на большинство концертов. Думаете, они не жаждут чего-то нового? - Резонно. Но для меня не аргумент. Они приходят на концерты известных людей, а не новичков-энтузиастов. Вы не можете гарантировать того, что будет полный зал. Или хотя бы половина. - Может и так. Что ж, сыграем по вашим правилам: я дам концерт, и если он будет удачным – признаете мою правоту. Если же окажетесь правы вы – я оплачу все расходы и, хм, как вы это называете – компенсацию за моральный ущерб? - Что ж, ладно. Посмотрим, что из этого выйдет. - Не сомневайтесь, - Отабек щурится и пожимает мужчине руку. Другую руку сжимает счастливая Изабелла. - Я согласен, - в тот же момент, не колеблясь, отвечает Отабек гостям в своем доме. В голове что-то щелкнуло, заставив в действительности пересмотреть свою позицию, - может быть, настало время вернуться… Кто знает, посмотрим, что из этого выйдет. - У тебя получилось! – Джей-Джей не в состоянии радоваться, но все же позволяет Изабелле душить его крепкими объятиями и расцеловывать его щеки. Как он додумался до всех тех слов, что в напряженный момент сами срывались с его языка? Как он добился того, что их группа, наконец, выйдет на большую сцену? Как будет оплачивать долг в случае неудачи… Слишком много вопросов роилось в голове - они словно пчелы в медовом улье. Они агрессивно жужжали, вызывая очередную вспышку головной боли. Откуда все это взялось? Как он упустил момент, где его жизнь свернула не в тот поворот? Вопросы, вопросы! Их слишком много. И так же мало ответов. Что происходит… Что-то не так с его головой? И кто такой Отабек..?