Там высоко

На рассвете Данте аккуратно выскальзывает из объятий брата. Вода, может, и высохла, а вот разбросанную одежду стоит собрать, пока никто не увидел. Без приключений добравшись до ванной, он впихивается в свои джинсы, собирает остальную одежду и, аккуратно заглянув в спальню, метким броском отправляет собранный ком на свободную кровать. Спускается на первый этаж, постоянно прислушиваясь к происходящему в доме. Не хочется оставлять брата одного, даже ненадолго, но правила общежития диктуют свою волю. Нужно быть осторожнее. Тихонько включив воду на кухне, он методично перемывает брошенную на столе посуду, продолжая прислушиваться. Чутьё отчаянно сигналит о приближении сильного демона, но Данте предпочитает его проигнорировать. Здесь не ад, где от быстроты реакции на появление демона зависела его жизнь, здесь безопасность дома, а демон может быть один-единственный, и уж его-то опасаться смысла нет. Дедушка входит на кухню — он, конечно, точно так же чувствует бодрствующего нефилима на подконтрольной территории — и некоторое время молча наблюдает. Данте передёргивает плечами, «стряхивая» направленный между лопаток взгляд, поворачивается и пробует улыбнуться. — Точно, блудный внук, «доброе утро», — демон кивает, очень внимательно осматривая его с головы до пят, и Данте судорожно вспоминает, не забыл ли он застегнуть ширинку, едва сдерживается, чтобы не дёрнуться проверить, но это будет совсем анекдот. — Причёсываться не пробовал? Нефилим вскидывает ладонь к макушке, тщетно пытаясь пригладить вставшие дыбом волосы — последствия сна с мокрой головой. — Вижу, пробовал, — Дедушка ухмыляется, проходит вглубь кухни, ставит чайник. — Выпьешь со мной? — Только не доставай снова свою бутыль, — Данте вытирает руки полотенцем и проходит к столу. — Не знаю, из чего ты гонишь эту самогонку, но мозги она вышибает на раз. — Нет-нет, детей я не спаиваю, так что на бутыль можешь даже не рассчитывать. Разве что на чай. — А в тот раз что было? Чайник, видимо, едва наполненный, начинает предупреждающе посвистывать, и Дедушка мгновенно снимает его с огня, разливая кипяток по кружкам. Данте аккуратно принимает свою, глубоко вдыхая и стараясь проникнуться ароматом. Он не особо любит чай, это брат предпочитает его всем другим видам напитков, и для Данте сейчас важно понять, что же в нём такого. Дедушка садится напротив, уважая чужое личное пространство и чужое сходящее с ума, несмотря на подавление разумом, чутьё. — А в тот раз ты был искалеченным напуганным зверем, и тебя важно было успокоить и освободить от тисков самоконтроля, чтобы вылечить, — демон очень серьёзен. Данте кивает, закрывая глаза. Это он понимает. — А сейчас ты должен сделать то же самое для брата. К его искалеченной душе доступ есть только у тебя, тебе и карты в руки. — Ты пробовал, — это даже не вопрос, просто озвучивание подтекста. Чай слишком горячий, чтобы пить, и нефилим просто проникается терпким, с лёгкой ноткой каких-то посторонних трав, запахом. — Пробовал, — Дедушка кивает, глотая из своей кружки обжигающую жидкость. — Мы все пробовали, и не по одному разу. Да вот только это ты ершился, но искал помощи, а он просто от всех закрылся в своей скорлупе и медленно в ней дох, оставив нас смотреть. Вергилию, понимаешь ли, нужен просто ты, и плевать, что там дальше. Так что выбора у тебя нет. Придётся быть. — Я знаю, — он делает глоток, перекатывая ощущение терпкости на языке. Приятное. Он, в общем, и сам знает, что ответственен за брата, давно взял на себя эту ответственность, а что не всегда принимает правильные решения… что ж, он своей вины и не снимает. — И постараюсь больше не умирать. — А теперь улыбнись. Сумел выбраться из ада и разводит тут постную физиономию. Нефилим выдавливает улыбку. Отчаянно кривую, но искреннюю. Ставит на стол недопитую кружку. — Мне пора бежать. Не хочу, чтобы Верг проснулся один. Взлетает на второй этаж, бесшумно просачивается в спальню и успевает опуститься на край кровати за долю мига до того, как брат открывает глаза. Ради этой хрупкой счастливой улыбки он готов ещё сотню раз умереть, как бы больно это ни было, и сто один раз выжить, каким бы невозможным это не казалось. — Доброе утро, — Данте целует брата в уголок трепещущей улыбки, ласково притягивая к себе, и тот, изначально тёплый и расслабленный, совсем растекается в его руках. И кажется абсолютно правильным провести раскрытой ладонью по его спине, забраться пальцами в светлый затылок, наклоняя ещё чуть ближе, и превратить лёгкое касание губ в полноценный поцелуй. Верг чуть слышно мурлычет от удовольствия, обнимает аккуратно, невесомо, будто боится, что он может растаять от неверного движения, как утреннее видение. Скорее всего — без «будто». А действительно боится. Но ничего. Это можно поправить за несколько дней таких пробуждений. Нужно просто быть. Данте наклоняется к брату, продолжая гладить по спине, тихо шепчет ему в волосы: — Всё хорошо, Верг. Я рядом. Я всегда буду рядом. Ты скоро к этому привыкнешь. * * * Вергилий немного боится прикасаться к брату. После четырёх одиноких тоскливых лет сложновато всего за пару дней привыкнуть к тому, что пустота в душе вновь наполнена ощущением присутствия близнеца, его второй половинки, а тело реагирует взрывом ощущений на любое прикосновение. Он знает, что скоро эта чрезмерность реакций пройдёт, а пока надо просто как-то пережить собственное помрачение рассудка. Ему совсем не хочется, чтобы Данте чувствовал себя виноватым в том, что произошло целых четыре года назад. Несмотря на боль, он понимает, что двигало братом, и что, наверное, другого выхода, и правда, не было. Кто-то должен был остаться с Кэт, и Данте наверняка не чувствовал бы себя лучше, если бы погиб он. Или если бы снова попал в плен. На самом деле, что было, то прошло. Нужно жить тем, что есть, и тем, что будет. — Не бойся, потрогай, — улыбается брат. — Я не исчезну, правда. Воспользовавшись разрешением, Вергилий осторожно опрокидывает его на кровать, ведёт ладонью по исполосованной шрамами спине, обводит пальцами контур татуировки. Палачи много раз пытались уничтожить это напоминание о предателе-Спарде, но узор, как заговорённый, проступал сквозь любые увечья. Множество шрамов от кнута перекрываются неровной окружностью вокруг татуировки. Вергилий помнит, как очередной палач в ярости сорвал пласт кожи почти до проглянувшей кости, помнит брызнувшую горячим фонтаном кровь и застывше-спокойное лицо брата. И помнит, как потом, в камере, тот выл от сжигающей боли, ломая ногти и пальцы, вцепившиеся в грязный бетон пола. Помнит, как старался его удержать, чтобы не навредил себе ещё больше, старался пережать всё не останавливающийся кровоток. А татуировка всё равно проступила на заново выросшей коже. Руки брата по-прежнему обвивают посветлевшие и уже почти не заметные шрамы от цепей. Наверное, им никогда не избавиться от меток плена, так изменившего их обоих. Но если брат больше не вздрагивает, когда Вергилий берёт его за руку, случайно задевая запястье, то с ними можно смириться. У Данте много и тех шрамов, которых он не знает. Рваные, жуткие, они могли появиться только в аду. Например, испещрившие весь правый бок полукруглые выемки, так похожие на отпечаток чьей-то чудовищной челюсти. Вергилий не станет спрашивать — понимает, что малоприятно вспоминать нечто подобное, но сквозь подушечки пальцев само собой проникает отражение давней боли. Ладонь ложится на спину, медленно ведёт вверх, пока не натыкается на совсем уж непотребство — широкий, в две ладони, не меньше, кратер чуть выше сердца. Вергилий проводит по нему раз, другой, потом не выдерживает и укладывает брата лицом в подушку, чтобы внимательнее изучить шрам. Касается чуткими кончиками пальцев неровной, бугристой поверхности, пытаясь понять, что это было. Переворачивает брата на спину и находит почти такой же, только чуть поменьше и более незаметный, шрам на груди. Это не выглядит как что-то, что можно пережить. — Да. Скорее всего. Но это уже в прошлом, — Данте потягивается, сминая чёткую картинку шрамов. — Ты расскажешь мне когда-нибудь? — Может быть, — брат задумчиво кивает. — Пора вставать, Дедушка ждёт нас на чай. А потом я хочу проверить, насколько хорошо ты забыл, как держать в руках меч. Не исключено, что через пару дней нам придётся много и хорошо драться. * * * Данте разминает запястья, краем глаза следя за замершим напротив братом. Расчехлять Ямато тот не спешит. Да и вообще, взгляд у него… испуганный? В принципе, Данте готов признать, что идея размяться с настоящим оружием не совсем здравая. Но для того, кто, при желании, способен убить хоть зубочисткой, нет разницы между заточенной сталью и заточенным деревом. Он подходит ближе к брату и ободряюще касается свободной ладони. — Не волнуйся. Я обещаю тебя даже не поцарапать. Вергилий мотает головой, до белизны сжимая пальцы на рукояти катаны. — Я не… а если я ошибусь? — За меня тем более не волнуйся. Ну что мне пара лишних царапин? Тем более от тебя. — Не хочу причинять тебе боль, — шёпот такой беспомощный, что невозможно не прижать его к себе, успокаивая. — Всё хорошо. Это будет не больно, — Данте отступает на шаг и поднимает меч. Вот чего он точно не может, так это напасть на брата первым. Даже если это всего лишь тренировка. Вергилий неуверенно поднимает руку, и рядом с ней в воздухе медленно прорисовывается голубоватый росчерк призывного меча. — Не волнуйся. Я либо отобью, либо увернусь. Давай, расслабься, и всё получится, — ему важно понять, на что сейчас способен брат. Многое из того, что они делают, не нужно тренировать, это выполняется на голых рефлексах. Для него самого в тренировках и вовсе никогда не было нужды: сама жизнь ежедневно подкидывала ему возможность попрактиковаться с оружием. Да и скрещивать тяжёлый двуручник с изящной катаной… И всё же надо попробовать. Первый спущенный с ладони брата призывной меч он отбивает крестовиной Ребеллиона, рефлекторно уходит с линии атаки, и едва успевает отдёрнуть остриё меча, несущееся к горлу брата. К счастью, Верг не замечает, как близок был к судьбе шашлыка на вертеле, а Данте больше таких промашек не допускает. Кружит вокруг близнеца, не выходя из защитной позиции, не снимая с лица уверенной ободряющей полуулыбки. В какой-то момент уворачиваться приходится от четырёх фантомных мечей сразу, а следом в лицо летят искры от столкнувшихся клинков. Данте не позволяет себе увлечься боем — боится случайно покалечить брата, а вот Верг, кажется, начинает терять голову. Впрочем, сейчас ему именно это и нужно. Нет ничего лучше хорошей драки для избавления от слишком сильных эмоций. Сила удара у брата весьма хорошая, такой могли похвастать очень немногие из его противников, но это логично, они ведь оба полукровки. А вот скорость зашкаливает за его норму, и очень. Когда глаза брата загораются синим, сигнализируя об обращении к ангельским силам, сомнений в том, чем это закончится, не остаётся. Некоторое время ему ещё удаётся отбиваться, а потом братик, воспользовавшись телепортацией, пинком отшвыривает его в стену дома и прибивает к ней же призывным клинком. Данте только чудом успевает чуть повернуться, чтобы холодное фантомное остриё вошло в плечо, а не в грудь. Выставляет перед собой меч, спасаясь от добивающего удара Ямато, ловит шальной горящий взгляд близнеца. — Хватит. Успокойся. Вергилий смаргивает, взгляд медленно потухает и становится осмысленным. И очень испуганным. — Данте, прости… — Всё хорошо, — он выпускает из ладони рукоять Ребеллиона и обнимает брата за плечи, прижимает к себе, стараясь не измазать в вытекающей из пробитого плеча крови. — Тебе это было нужно. А мне не больно. Сейчас затянется и ничего не будет. Правда не будет. Вергилий прикосновением развеивает клинок и пробует пережать сильнее потекшую кровь. — Не волнуйся, сейчас сама остановится. Покачав головой, брат наклоняется ниже, касается губами плеча, собирая алые капли. Осторожный язык не растравливает рану, а, кажется, только помогает регенерации. Это ощущение, а более того, осознание, что близнец сейчас пьёт его кровь, что кровь у них одна на двоих, пробуждает внутри что-то демонически-тёмное. Глухо застонав, Данте притягивает брата к себе, находит его губы. Привкус собственной крови на них переключает что-то в мозгу, совсем отключая рассудок. Брат тихо постанывает в поцелуй, и Данте как-то пропускает тот момент, когда его руки сами собой начинают стаскивать с близнеца одежду. Краем глаза уловив движение, Данте рефлекторно отшатывается в сторону, сдёргивая брата с собой — впрочем, они настолько крепко сплетены друг с другом, что по-другому бы и не получилось. Свистнув возле уха, в стену вонзается железный штырь. — В спальне, за закрытой дверью, — рычит Дедушка. — Не там, где могут увидеть дети. Покосившись на опасно раскачивающийся штырь, Данте только крепче прижимает брата к себе, но раздевать его всё-таки прекращает. Детей, впрочем, поблизости нет — Кэтти и Макс не дураки, чтобы лезть во двор, когда там звенит оружие. Что-что, а инстинкт самосохранения у них работает: со сбоями и не всегда, но работает. Отлепившись от стены, Данте подбирает оружие, на пробу подвигав почти залеченным плечом. Во двор выглядывает Кэт. — Вы уже закончили? — Да, — Вергилий пытается выдернуть у него из рук Ямато, Данте легко уворачивается и успевает ухватить потерявшего равновесие брата за воротник. — Тебя проводить? Кэт чуть вздрагивает. Почти незаметно, но отчётливо. — Н-нет, спасибо. Здесь недалеко. — Я всё-таки провожу. Подожди минуту, переоденусь только. Верг, с нами? Брат молча кивает, задумчиво облизываясь. Данте на минуту заскакивает в спальню, меняет измазанную в крови майку на чистую, зацепляет куртку — сейчас ему жарко от недавнего боя и горящих в груди эмоций, но это может скоро пройти — и присоединяется к почти покинувшей двор парочке. Кэт сильно напряжена, она явно опасается повторения вчерашней истории, не зря же не хотела в это Вергилия посвящать. Данте молча обводит взглядом окрестности, иногда касаясь ладони брата. Сегодня на улице полно людей, так что нужно быть осторожнее. Сквозь шум толпы неожиданно пробивается мелодичный щебет. Мелкая птица, почти птенец, бесстрашно садится ему на плечо, мазнув крылом по щеке, и, чирикнув на ухо что-то непонятное, сматывается так стремительно, словно её и не было. Данте неуверенно поводит плечом, сомневаясь в отсутствии галлюцинаций. — Это вот что сейчас такое было? — Похоже, то самое спасибо, — Кэт расслабляется, и дальнейший путь проходит спокойно. Проводив Кэт в лавку и с трудом отбившись от любвеобильной знахарки — Данте начинает понимать, почему братик никогда не провожал подругу до её работы — они не торопятся возвращаться, кружа по окрестностям. Данте изучает город, в котором собирается жить, как хищник: с точки зрения удобных маршрутов, узких лазеек, укромных уголков и опасных мест. Правда, кажется, самое опасное место в этом городе — как раз дом, где они живут. В общем, город ему нравится. Он не отравлен демонической энергией, как Лимбо-сити, в котором полуангелу временами становилось тяжело даже просто дышать, здесь нет сильных демонов, только немного мелочи, которую не стоит принимать во внимание. Он давно устал от постоянной борьбы, хочется просто покоя, спокойной жизни, ощущения дома… На приближающихся людей он реагирует как на однозначную опасность — резко разворачивается, слегка прикрывая брата собой, рука впустую хватает воздух над плечом, но меча при нём нет. Нефилим выдыхает, стараясь успокоиться, расслабляет мышцы: начинать новую жизнь конфликтом с полицией не входит в его намерения. Два совсем молоденьких копа, не старше девятнадцати, ему вообще не соперники. Кажется, ад всё-таки оставил на нём слишком сильный отпечаток — рассматривать любого как потенциального соперника всё-таки не очень здраво. Может, это и не за ним вовсе. — Сэр, вам придётся пройти с нами. Всё-таки за ним. Досадно. Данте склоняет голову к плечу, чувствуя, как за его спиной вздрагивает брат. — По какому поводу? — у него всё ещё нет желания устраивать потасовку. Потом обязательно от Дедушки влетит, а у него рука тяжёлая. — Вам объяснят. — Ладно, — пожав плечами, Данте поворачивается к брату, касается его ладони, и тот тут же до хруста сжимает его руку. — Верг, всё нормально. Я только выясню, что им от меня надо, и вернусь. Если задержусь, встреть Кэт. Лучше сейчас не давать ей бродить одной, — он аккуратно вытаскивает пальцы из хватки близнеца, добавляет одними губами, зная, что брат поймёт. — Не бойся. Я не исчезну, — и поворачивается к стражам порядка. Оказывается, если не сопротивляться задержанию, можно и в полицейском участке разместиться вполне с комфортом. Хотя его и засунули в камеру, не предъявив обвинений, просто попросив — надо же, они ещё и просить умеют — подождать. Данте растягивается на узкой железной койке, положив руки под голову. Он знает пару способов справляться со скукой одиночки, один из которых — спать. Хотя его немного напрягает эта ситуация: среди полицейских нет демонов, даже слабых, а он вроде за пару дней не успел натворить ничего такого… вчерашняя драка не в счёт… да и беспокойство за брата… его сейчас нельзя оставлять одного, даже ненадолго. Нефилим закрывает глаза и тянется к близнецу душой. Они не пробовали общаться мысленно, разве только передавать друг другу эмоции, но сейчас ему так сильно хочется успокоить брата, что он без усилий проваливается в чужое измученное одиночеством сознание. «Верг… Как же я виноват перед тобой…» Он чувствует удивление брата, а потом тепло. Всё-таки простил… Данте погружается глубже в сознание брата, вбирая в себя всю его боль и тоску. Ему не впервой, а брат должен отдохнуть. Его захлёстывает одиночество, такое сильное и концентрированное, что, кажется, может остановить сердце. «Ты ни в чём не виноват» Мысль чёткая и однозначно не его. Вергилий явно пытается его успокоить, но Данте отлично знает, что виноват. Он ведь даже не пробовал найти другой путь, принял мгновенное решение, даже не попытавшись его обдумать, обсудить. Он всегда так поступал, но раньше приходилось отвечать только за себя. А это решение заставило страдать брата, его единственную семью… «Хоть и старший, а всё равно дурак» За зарешеченным окном медленно темнеет. Данте в какой-то момент смиряется, что сегодня переночевать дома не удастся, чутко задрёмывает, устав беспокоиться и изводить себя. Ощущение чужого присутствия вторгается в сознание. Нефилим коротко вздыхает, открывая глаза, садится и поворачивается к ночному визитёру. — Ну и что ты здесь забыл? — Тебя, — Вергилий делает шаг из-под прикрытия густых теней. — Почему ты всё ещё здесь? — Я же сказал, хочу узнать, что от меня понадобилось людям. Мне надоело бегать, Верг. А чтобы нас оставили в покое, надо побыть паинькой. Дождусь здешнее начальство, побеседую и выйду. Им нечего мне предъявить, брат. Не волнуйся, иди домой. Вергилий делает ещё шаг вперёд и жалобно признаётся: — Не могу уснуть один. Я не хочу снова глотать таблетки. — Сюда в любой момент может кто-нибудь заглянуть. Как я буду объяснять твоё присутствие? — а руки уже сами тянутся приласкать и утешить. Данте кладёт на жёсткую койку свою куртку, помогает брату лечь. — Несчастье моё. Спи. На рассвете разбужу, и уйдёшь так же, как сюда заявился. Придумал тоже… и что тебе дома не ночуется, братик… Кажется, Верг уже спит, уткнувшись носом ему в живот, он кожей чувствует глубокое спокойное дыхание брата. Прислоняется затылком к стене, внимательно прислушиваясь к происходящему вне камеры. Ему совсем не надо, чтобы брата здесь кто-нибудь застукал, а то ведь проблем не оберёшься. Поэтому сон отменяется. Ночь тянется очень медленно. Данте периодически зевает, поглаживая спящего брата и стараясь не уснуть. Сон близнеца так безмятежен… Ему явно не приходилось раньше ночевать в полицейском участке, он просто не в курсе, как быстро и жестоко может смениться эта чуткая тишина. За стеной иногда кто-то ходит, слышны голоса. Жизнь не замирает ни на минуту, хотя городок достаточно тихий, но это же полиция, у них работа такая. Затёкшие мышцы начинают ныть, но Данте жертвует собственным комфортом ради того, чтобы не разбудить брата. Ещё рано. Вергилий иногда вздрагивает, еле слышно бормочет что-то, Данте наклоняется, шепчет на ухо успокаивающую бессмысленную ерунду, отгоняя кошмары. Свернувшийся у него на коленях тёплый трогательный комок имеет очень мало общего с серьёзным главой серьёзной организации, и много — с семилетним мальчишкой, соглашавшимся засыпать только в том случае, если брат был рядом. Данте сумел вспомнить не так уж много из их общего детства: они частенько дрались и ругались, горячая кровь родителей не давала покоя, но никогда всерьёз. Пожалуй, Данте благодарен отцу за стёртые воспоминания — если бы он всегда помнил о том, что у него есть брат-близнец, помнил, с какой бешеной силой их тянуло друг к другу несмотря на разность характеров, выжить в одиночку было бы куда сложнее. Небо начинает светлеть, и Данте, не без сожаления, встряхивает брата. — Верг, тебе пора уходить. — Ещё пять минут, — сонно бормочет близнец. — У меня часов с собой нет. Давай просыпайся, я хочу тоже хоть пару часов поспать. — Прости, — Вергилий крепче сжимает объятия и совсем не торопится вставать. — Я доставляю тебе неудобство. — Не нужно за это извиняться, — Данте легонько растрёпывает брату волосы. — Иди домой. Я скоро выберусь отсюда и тоже приду. — Обещаешь? — Обещаю. Всё будет хорошо. * * * Начальник полицейского участка выглядит чуть старше него самого, форма не может скрыть откровенно худого тела и бледной кожи, какие бывают у любителей зависать за книгами в ущерб занятиям спортом. Взгляд бледно-серых глаз кажется предельно открытым и честным, но Данте что-то в нём откровенно настораживает. Не демон точно, вроде человек, но какое-то сомнение его грызёт, так что вступительную речь собеседника нефилим благополучно пропускает мимо ушей, слишком занятый своими размышлениями. — Шеф, короче. У вас на столе лежит моё дело из Лимбо-Сити, я прекрасно знаю, как оно выглядит, и не настолько дурак, чтобы не догадаться, что проторчал у вас всю ночь ради того, чтобы вы получили эти бумаги. Что вам надо, а то меня дома ждут? Поперхнувшийся остатком фразы полицейский, нахмурившись, выкидывает на столешницу небольшой пакетик, при виде которого Данте с трудом гасит зарождающееся в горле рычание. Дрянь. Какая дрянь. — Эта гадость объявилась в городе одновременно с вами. Можете это как-то пояснить, мистер Данте? — При чём здесь вообще я? Да, я увлекался дурью, когда был подростком, и то недолго, но никогда не занимался её распространением, — тем более этой, которая изготовлена из демонических веществ. Кто бы к ней вообще подпустил того, кого все демоны мечтают убить. Жаль, как оправдание это не используешь. — Вернее, вас ни разу на этом не поймали. — На всём остальном ловили, а на этом не поймали? Маловероятно. Шеф, если у вас нет доказательств — а у вас их нет и быть не может, потому что я к этой истории отношения не имею — мне нужно идти. Я и так по вашей милости отхвачу от Дедушки за то, что дома не ночевал. — Вы живёте у Дедушки? — тон голоса и лицо полицейского внезапно светлеют. Хм? — Тогда позвольте принести вам извинения за необоснованные подозрения. — Простите? — нет, он правда не понимает, в чём дело. Только что в намерениях полицейского ясно угадывалось твёрдое желание засадить его за решётку, и вдруг сразу извинения? — Дедушка ещё никогда не ошибался. Он уважаемый и очень опытный член общества. Он бы не пустил к себе в дом преступника, — полицейский прячет в сейф папку с описанием его прошлых «подвигов». — Но тогда я должен задать ещё один вопрос. Вы — демон? — Я нефилим, — Данте не видит смысла это скрывать. Если начальник полиции в курсе существования демонов, то наличие гибридов тоже не должно его удивить. К тому же, просто не хочется выглядеть в чужих глазах демоном, достаточно того, что он сам считает себя монстром. Стакан, который полицейский держит в руке, внезапно разлетается осколками. Данте ловит себя на мысли, что ещё никогда не видел у служителей закона настолько ошарашенного взгляда. — Т…ты… сын Евы? А вот это уже интересно. Данте откидывается на спинку стула, выдыхает, чтобы успокоиться и что-нибудь не сломать, и максимально спокойно интересуется: — Откуда вы знаете маму? — Я её наблюдатель. То есть… можно сказать, что я следил за ней. Её сородичи считали Спарду… ну, временным увлечением. Опасным и запретным, но Ева была сильным бойцом. Одним из лучших. Возможно — хотя я в это не верю, но так меня убеждали — если бы она решила вернуться, её приняли бы обратно. — Шеф, притормози. Ещё раз — кто ты такой? — На данный момент — начальник данного полицейского участка. А тогда, много лет назад, был шпионом ангелов в Лимбо-сити. Как и большинство демонов, ангелы не могут свободно попасть в этот мир. И, как и демоны, они ищут и создают себе слуг. Моим единственным заданием было «присматривать» за ангелом-отступницей Евой. Помочь ей выйти на контакт со своими, если она вдруг захочет. Хотя… я знал, что она не захочет. А когда родился ребёнок, это стало очевидно и моим… работодателям. — Хозяевам. — Нет, — полицейский качает головой. — Ангелы не создают безвольных рабов. У меня была свобода выбора. Когда… когда она погибла, я должен был бы остаться и получить новое задание, но захотел уехать. И меня отпустили. — Уверены, что они не продолжают «присматривать» за вами? — Возможно. Если подумать, я продолжаю выполнять работу наблюдателя — держу в поле зрения всех местных демонов. — Видимо, не всех, — Данте берёт со стола пакетик с наркотиком. Если он хоть немного разбирается в людях, сидящий напротив коп не воспользуется появлением его отпечатков, чтобы сфабриковать дело. — В Лимбо-сити эту дрянь использовали, чтобы выбивать из людей душу и делать из них рабов демонов. Я — никогда — даже не держал её в руках. Именно потому, что я полукровка. Мне бы и не позволили этим заниматься. Я их убиваю. Я не помогаю им набирать рабов. — Верю, — полицейский кивает и — неожиданно — протягивает через стол руку. — Я Эрик. — Мне, думаю, можно не представляться, — ухмыльнувшись, Данте пожимает протянутую ладонь. — Окажу вам услугу, Эрик. Я найду тех, кто взялся распространять эту дрянь на моей территории. И когда найду… боюсь, арестовывать вам будет некого. — Не страшно, я придумаю, что написать в отчёте. Только убери эту проблему. И, если понадобится помощь… — Она не понадобится. На выходе из участка его ожидает сюрприз. Едва вдохнув, Данте качает головой и направляется к летнему кафе на другой стороне улицы. — Что я говорил по поводу того, чтобы ждать меня дома? Вергилий приглашающе выдвигает свободный пластиковый стул. — За исключением того, что Дедушка велел мне одному не возвращаться и неважно, как я это сделаю? Ты задержался. Мы ждали тебя ещё полчаса назад. Данте переводит взгляд на уткнувшуюся в меню, чтобы скрыть улыбку, Кэт. Медиум кивает. Чёрт, они и правда торчат здесь с самого рассвета? Подошедшая официантка ещё раньше, чем он успевает хоть что-то сказать, ставит на столик чашку восхитительно-горячего кофе. Вергилий улыбается с лёгким превосходством. — Я всё-таки довольно хорошо тебя изучил. — Кэт, я официально заявляю: у меня самый лучший на свете брат. Цени, я им только с тобой делюсь, — кофе двойной крепости, может, и неполезен для родного организма, но зато даёт необходимую сейчас бодрость. Ночью нужно будет хорошенько выспаться, значит, найти непрошенных наркоторговцев придётся именно сейчас. — Что тебя задержало? — Вот это, — он выкладывает на столик утащенный из участка пакет дряни и тут же накрывает ладонью, когда сообщники тянутся к нему. — Нет, дорогие мои, для вас безопаснее, если здесь останутся только мои отпечатки. Вы живёте здесь четыре года, так вот вы мне и скажите, где тут мог образоваться подпольный клуб любителей рогатых тварей и почему так внезапно. Вергилий огорчённо качает головой. Впрочем, Данте и не рассчитывал на успех — он прекрасно понимает, что брату в последнее время было не до того, чтобы контролировать всё и всех. Хотя перспектива за полсуток прошерстить целый город его мало вдохновляет. Кэт аккуратным и почти незаметным движением вытаскивает пакетик из-под его ладони, подносит ближе к свету. Данте в последний момент замечает на девушке тонкие латексные перчатки. — Это не из Лимбо-сити. Что-то вроде местного аналога. Самопал. Демон, из которого их изготовили, напуган и ослаблен, возможно, он в плену у кого-то более сильного. А остальные ингредиенты куплены в лавке моей знахарки, что-то из них сделала даже я сама. Гадство, не хватало только иметь отношение к изготовлению этой дряни! — Не волнуйся, у меня карт-бланш на уничтожение заразы, никто не узнает ничего лишнего. Но, Кэт… как? — Пока ты отсутствовал, я сильно увеличила свои знания и возможности, — Кэт застенчиво улыбается. — Во многом благодаря Дедушке. Пойдём, пока лавка закрыта, но у меня есть ключ. Знахарка записывает постоянных клиентов, может, сможем его вычислить. — Погоди, кофе допью. Верг, а у нас проблемы. Вот в этом замечательном здании начальствует бывший «знакомый» нашей мамы. К счастью, ещё одна жертва неверного пересчёта. Всё-таки отец хорошо тебя защитил. Чем позже они узнают о твоём существовании, тем лучше. — Но ангелы же вроде за хороших? — Возможно, Кэт, только возможно. Но даже если ангелы очень хорошие, они всё равно вряд ли рады нашему существованию. Вечная проблема полукровок — мы слишком ангелы для демонов и слишком демоны для ангелов. — А для людей? — А для людей — в любом случае нелюди. Что-то непонятное и опасное. Но это, собственно, не важно. Главное, что ты знаешь правду. Просто… будьте осторожны. Оба. А я всё равно уже спалился. Кэт, мы идём? — Да. В знахарской лавке царят полутьма и щекочущий ноздри запах множества перемешавшихся трав. Данте первым делом притягивает брата к себе и утыкается носом в его волосы. Нестерпимый приступ аллергического чихания медленно отступает. Его чувства обострены намного сильнее, чем это надо для жизни в городе, и лучше дышать одеколоном брата, чем этим гербарием. Кэт, благородно делая вид, что не замечает ничего лишнего, проходит за стойку и начинает шуршать бумагой. — Так, они должны были использовать эти ингредиенты не позднее, чем через три дня… Значит, нужны вот эти листы, и… проклятье, слишком много посетителей для одной лавчонки! — Не ругайся, Кэт, тебе не идёт, — задержав дыхание, Данте проходит к подруге. — Тебе не о чем беспокоиться. Просто покажи мне наиболее вероятные варианты, я знаю, как их проверить. — Если бы всё было так просто… Вот, смотри. Такой набор ингредиентов покупали всего двое, но проблема в том, что я понятия не имею, где они живут. Знахарка записывает имена, но не адреса. И вот эту старушку я знаю, она мухи не обидит, а второе имя скорее всего поддельное. Неприятный тип, приходил два или три раза за последнюю неделю. — Значит, сначала проверим старушку. — Данте, я могу ручаться, что… — Кэт, я тебе целиком и полностью верю, — Данте снова утыкается в брата. Положительно, находиться так долго в этом сушёном царстве просто невозможно. — Но проверить нужно. Тем более что это может запросто не оказаться ни один из них. Я жду вас на улице, — он может только надеяться, что это не похоже на отчаянное бегство. На улице всё равно ещё чувствуется этот буквально сводящий с ума запах, но в нём хотя бы можно жить. Данте жадно глотает наполненный автомобильными парами воздух, изгоняя привычным с детства городским коктейлем внезапную дурноту. — Ты в порядке? — в голосе вышедшего из лавки Вергилия — Кэт всё ещё остаётся внутри — слышна нешуточная тревога. — Голова не кружится? Чувствуешь что-нибудь необычное? Данте находит в кармане помятую пачку и долго думает, разбавить ли ощущения табачным дымом. Картинка мира перед глазами действительно чуть расплывается, а запах стоящего совсем рядом брата доносится словно издалека. — О чём ещё я не знаю? Руки брата крепко обхватывают плечи, удерживая во внезапно задрожавшем мире, его окутывает вселяющий спокойствие запах, Данте глубоко затягивается им вместо сигареты. — Дыши. Не смей терять сознание. Не закрывай глаза, смотри на меня, Данте! Кэт, ты можешь делать это быстрее? Он вот-вот отключится. — В чём дело? — ему с каждой секундой становится всё хуже, и он правда не понимает причину. — Не знаю. Я не знаю, почему подействовало только на тебя и почему так сильно, — а ведь Вергилий серьёзно напуган. — Лавка мощно защищена от демонов, они даже подойти к ней не могут, а ты провёл внутри довольно долгое время. Данте, с тобой что-то не так. Я чувствую защиту, но мне она не причиняет вреда, только небольшой дискомфорт. Кэт, наконец-то! Запах свежих трав и ирисок. Подруга совсем рядом, но зрение подводит. — Данте, пей, — в губы настойчиво тычется глиняная плошка. Отстранив руки брата, Данте опускается на ступени, отбирает у Кэт нечто, оказавшееся ступкой для растирания трав, и опрокидывает в себя на редкость горькое зелье. Зрение начинает проясняться. — Прости. Я не думала, что так выйдет. — Не за что извиняться. Всё нормально. Наверное. Думаю, дело в том, что я вернулся из ада. Защита восприняла меня демоном, ну и ответила соответственно. Сейчас пройдёт. — Так вообще не должно быть. Ты же не демон. — Наполовину демон. А ещё довёл себя до состояния, когда половина их считает меня хозяином. Нет, правда, чего-то в этом духе стоило ожидать. Надо бы завернуть домой, поесть и взять оружие. У меня появилась одна идея, как быстро найти нашу проблему. — Это небезопасно. — Я могу это контролировать, — Данте прислоняется к плечу брата. Ему уже не столько нужна поддержка, сколько просто приятно так сидеть. — О чём вы вообще? — Кэт удивлена и встревожена. Ей явно ни разу не рассказывали, каким образом им удалось свалить от Мундуса. — Я могу подчинять демонов. Правда, сердце останавливается, так что лучше не выпендриваться и не перенапрягаться. Но никто не найдёт демона быстрее, чем другой демон. — Одного из скольких? — Ты сама сказала, он ослаблен и напуган. Хороший ориентир. А где демон, там и его «хозяин». * * * — Я всё ещё думаю, что тебе лучше уйти. — Нет. Тот, кто может напугать демона, наверняка опасен. Ты не пойдёшь один. — Упрямый младший брат. Наркоторговец — или наркоторговцы — обосновался в самой дремучей части города, почти трущобах. Здесь ощущение наличия демонов сильнее, наверное, большинство их бегут сюда от Дедушки, но всё равно не настолько, чтобы представлять опасность для двоих нефилимов. Нужное здание, что-то вроде склада слегка на отшибе, выглядит так, словно его не открывали несколько лет. Однако, даже если бы на него не указал подконтрольный демон, Данте и сам чувствует тягучую ауру чужого страдания, пропитавшую всё вокруг. И совершенно не хочет подпускать к чему-то подобному любимого брата. Внутри склада сыро, пахнет плесенью и затхлостью. И болью. Данте уверенно идёт на её источник. Прикованный толстой цепью к полу младший демон сначала отшатывается прочь, потом тянется вперёд с почти умоляющим хрипом. — Дааантее… Убееей… Нефилим присаживается рядом с израненной тварью. Демон в любом случае не протянет долго — одна лапа сломана, другая вообще отсутствует, из тела вырваны целые куски плоти. Даже это бесчувственное жестокое чудовище не заслуживает… такого. — Тихо. Я избавлю тебя от всего. Просто расскажи, что ты знаешь, — демон неразборчиво шипит, и Данте качает головой. — Я пойму. Рассказывай, как одному из вас. Он позволяет демону вцепиться искалеченной лапой в подставленную руку. Тварь продолжает шипеть, теперь уже просто от страха и боли, и вместе с этим передавать ему нужную информацию. Короткие вспышки-ощущения, ничего конкретного, разве что прикинуть общий уровень угрозы. Данте искренне не любит тех, кого принято называть магами. Продав душу тьме за призрак могущества, эти чокнутые становятся совершенно невыносимыми. Данте и сам не был агнцем невинным, но жестокость только ради жестокости не переносил. Короткий выпад прекращает страдания демона, Данте выпрямляется и, тоскливо выматерившись, вешает меч за спину. — Ты не хочешь мне ничего объяснить? — в голосе брата слышно искреннее любопытство и чуть тревоги. — Хочу. Я всё тебе объясню… ну, по крайней мере то, что сам понял… Но не сейчас и не здесь. Сначала я должен прикончить нашего наркоторговца. — Из-за демона? — И из-за него тоже. Но по большей части, потому что это злобный психопат, решивший набрать себе рабов из легковерных дураков. Я не могу это позволить. — Я думал, тебе плевать на людей. — Ага, — Данте легко кивает. — Но если есть хоть малейший шанс, что психопат доберётся до нашей семьи… а он есть… — Я понял. Тебе… нужна помощь? — Нет. Думаю, нет. Не волнуйся, это будет почти просто. Назад! — отпихнув брата с траектории летящей в них дряни, Данте выхватывает меч и срывается с места, успев заметить мелькнувший на лестнице силуэт. Судя по воспоминаниям погибшего демона, это как раз тот, кто им нужен. Оказавшись на втором этаже, ему приходится снова уклоняться от сгустка чего-то, расползающегося по противоположной стене кляксой зеленоватой слизи. Маг удирает, кажется, вполне целенаправленно, и Данте отключает разум в пользу инстинктов охотника, не раз помогавших ему выбираться из дерьмовых ситуаций. Клинок отправляется за спину — в узких коридорах с двуручником наголо не очень-то развернёшься. И всё-таки, куда сукин сын так драпает? Лабораторию для изготовления отравы маг проскакивает, не задержавшись. Для старушки этот тип слишком быстро бегает. Приходится признать правоту Кэт, видимо, это тот второй таинственный покупатель. Неважно, в любом случае жить ему осталось не так долго, уйти врагу Данте в любом случае не даст. Маг оборачивается, и нефилим чувствует, как напрягаются мышцы, готовясь ускользнуть из-под очередного удара. — Осторожно! — появившийся рядом из вспышки телепорта Вергилий хватает его за руку, отдёргивая далеко в сторону. Жаль, протаскивать кого-то сквозь свои телепорты Вергилий не умеет — на том месте, где только что стоял охотник, расцветает огненный цветок взрыва. Осколки горячей болью рвут правую руку и подставленную спину, Данте зло рычит, почти забыв, что умеет говорить. — Жив, брат? Он видит, как шевелятся губы брата, но слышит только нарастающий звон в ушах. Контузило. Пытается прислониться к стене, и боль раскалённым жалом ввинчивается в мозг. Взмахивает рукой. — Не слышу. Но я в норме. Вергилий кивает, успокаивающе касается ладони и исчезает, снова куда-то телепортировавшись. Отчаянно ругаясь, Данте отлепляется от стены. Минус жизни в аду: забываешь, что люди предпочитают человеческое оружие. Но с другой стороны — откуда у этого психа гранаты? Частично восстановившийся слух ловит крик боли. Голос не брата, это успокаивает, поэтому Данте выбирает дать разорванной плоти восстановиться и не кидается на крик сломя голову, а спокойно идёт. Вергилий выглядывает из-за приоткрытой двери. Лицо у братишки подозрительно довольное. — Сдаём ублюдка полиции или кончаем прямо здесь? — Поймал? — Данте добирается до места, чтобы полюбоваться прибитым к стене шестью призывными мечами типом в киношно-карикатурном чёрном балахоне с глубоким капюшоном. Капюшон, впрочем, сполз, открывая невыразительно-блёклую действительно неприятную физиономию, перекошенную болью. Жизненно-важные центры не задеты, но возможности трепыхаться с перебитыми сухожилиями тип начисто лишён. Вряд ли он может похвастаться столь же хорошей регенерацией. Данте склоняет голову к плечу. — Он всё ещё человек. Низкий, испорченный, но человек. Не хочу марать об него меч. Сдадим, раз уж поймали. Глянешь, что у меня со спиной, вроде не все осколки вышли. Тебя не задело? — Нет, всё тебе досталось, — Вергилий выдвигает стул и, сходив до стены, находит выключатель. Помещение заливает яркий искусственный свет, Данте щурится, пленник сдавленно стонет, но его никому не жалко. Помещение похоже на офис — шкафы-картотеки, дубовый стол, пара стульев с высокой спинкой. Небольшой беспорядок и раскрытая спортивная сумка посреди комнаты — тип уже начал паковать чемоданы, когда его настигло возмездие. Вернувшийся Вергилий помогает ему снять прилипшую к ранам майку. — Хм. — Что такое? — Данте устраивает подбородок на спинке стула и закрывает глаза. Выспаться бы. — Слишком быстрая регенерация. Что всё-таки с тобой? — Не при нём, — Данте стискивает зубы: застрявшие осколки братик, в отсутствие медицинских инструментов, вытаскивает прямо руками. Это чертовски больно. — Там много? — Нет. Остался один. Потерпи, — он слышит хруст собственной разрезаемой кожи и чувствует пальцы брата, забравшиеся глубоко в спину. — Не дёргайся. Я быстро, — осколок режет плоть, горячая кровь течёт по спине. — Всё. Уже всё, — Вергилий осторожно гладит плечо, заглядывая в глаза. Данте с усилием расслабляет сведённые мышцы лица, пробуя улыбнуться. Поводит плечами. Раны действительно затягиваются слишком быстро. Не то чтобы это плохо… но это проблема. Поднимается и доходит до пленника. — Эй, придурок. Говорить будешь? — Иди к чёрту, — голос хриплый и неприятный. — Да я только недавно оттуда, — Данте усмехается. — Кровь демона использовать сам додумался или подсказал кто? Тип демонстративно молчит. Данте пожимает плечами и разламывает фантомные мечи и отступает на шаг, позволяя типу свободно падать. Столкнувшись с полом, тип многословно, но неизобретательно ругается. Присев рядом, Данте охлопывает его карманы, находит мобильный телефон, по памяти набирает номер. — Эрик? Вам всё-таки будет, кого арестовать и допросить. И, думаю, он расскажет немало, если, конечно, не успеет истечь кровью. Записывайте адрес. — Думаешь, так будет лучше? — Не знаю, Верг, — отыскав в столе скотч, Данте обстоятельно в несколько слоёв приматывает пленника к стулу. Как потом полицейские будут эту скульптуру разлеплять — не его дело. — Но я не думаю, что у кого-то из нас будут проблемы. Мелковат масштаб у вражины. Не наш. Брат понимающе улыбается. Вдалеке звучат сирены.