Там высоко

Данте ступает очень осторожно. Потому что в его руках израненное сокровище, любимый младший брат. Вергилий молчит, только кусает губы, прижавшись головой к его плечу, и весь мелко дрожит. Сильный. Гордый. Но Данте слишком хорошо знает, насколько ему больно. И лишь чудовищным усилием воли сдерживает клокочущую внутри ярость и желание убивать. Сейчас важнее брат и его раны. А тварь, посмевшая причинить ему боль, никуда не денется. Дверь в соседний номер для него выламывает один из рейджей и преданно садится у пролома, готовый ждать и охранять. — Сколько этих тварей ты сюда притащил? — Всего троих. И ты прекрасно слышишь, что на мне это не отразилось, — Данте устраивает брата на кровати, приносит аптечку. Осторожно снимает разорванную рубашку. Едва касается царапин и синяков, покрывающих грудь близнеца. Держать себя в руках становится всё сложнее. Крылатая тварь поплатится за всё, что сделала и собиралась. — Что-то замедляет регенерацию. — Наверное, пуля в спине. Где-то возле правого лёгкого, может быть, застряла в ребре… — Хорошо, я посмотрю. Говори поменьше. Он обрабатывает пробитое плечо, крепко перематывая бинтом, чтобы остановить кровь и чтобы поменьше двигалось, проверяет ногу. Кровотечение уже остановилось, но рана серьёзная и кость перебита. Данте осматривается в поисках, из чего бы сделать шину, а только что сидевший у двери рейдж уже тащит какую-то палку. Садится у кровати и легонько пихает Вергилия лбом в бедро здоровой ноги, как собака, напрашивающаяся на ласку. — Данте? — Она тебя не тронет. — Она?.. — Тебя удивляет, что у демонов есть пол? — Данте затягивает последний узелок на повязке и помогает брату лечь. — Меня удивляет, что ты так спокойно об этом говоришь. Ты же их ненавидишь. — Ненавижу, — он осторожно прощупывает спину близнеца, ища пулю. — Но того факта, что я теперь их повелитель, уже не отменить. А, вот она, — к счастью, в аптечке есть хотя бы пинцет. Входное отверстие уже почти закрыто, но вскрыть его по свежему следу будет несложно. — Верг, это будет больно. Ты потерпишь? — Да, только… говори. Мне нужно слышать твой голос. — Я мог бы и без них. Наверное, — пинцет входит в узкий разрез. Вергилий сгребает подушку в горсти, отчаянно стараясь терпеть. Больно. Больно обоим. — Тише, мой хороший. Не сдерживайся, это же я. Покричи, если так будет легче. Я никому не скажу, — пуля подцепляется не с первого раза, и ему бы очень хотелось не причинять брату боль. Хотя бы облегчить её. Но, увы, в стандартную аптечку не входят препараты, способные подействовать на модифицированный организм гибрида. Аптечки составляют для людей. И не от пулевых ранений. — Но я испугался не успеть, — он наконец достаёт пулю, и Вергилий выдыхает свободнее. Данте вытирает его спину куском бинта, бережно гладит. Можно надеяться, что теперь регенерация сама справится с повреждениями. Другого выбора всё равно нет. — Мне бы оставалось только пустить себе пулю в висок, если бы я тебя не уберёг. — Я могу вынести всё то же, что и ты, — решившись, Вергилий проводит ладонью по псевдокошачьей морде сидящего рядом демона, по иглам на загривке. Рейдж тихо урчит от удовольствия, подбивая ладонь мордой в требовании добавки, и Данте невольно урчит тоже, как будто гладят его. — Ещё раз повторю тебе, мой забывчивый умница, моё тело не ценно. Я столько наворотил с ним сам, что мне всё равно, что с ним будут делать. Но ты, братик, ты моя душа. И я не позволю, чтобы моей души касались чьи-то грязные лапы, — коротко поцеловав брата, Данте поднимается. Усмирять жажду крови больше нет сил. — Отдохни. Она тебя защитит или меня позовёт в случае чего. А мне надо задать пару вопросов этому… ангелочку. Когда Данте входит в разорённый номер, рейджи сидят над пленником с очень невинным видом. И стараются в сторону незаметно сплюнуть серые перья. Оставив в одной комнате без присмотра кошек и птицу, сложно надеяться, что последняя останется невредима. Его устраивает. Нефилим подтаскивает стул поближе, неторопливо усаживается и достаёт один из пистолетов, впрочем, сразу убирает. Стрельба ему кажется скучной. — А теперь поговорим. Меня интересуют причины и следствия. Один из рейджей склоняет голову, задумчиво куснув ангела за ногу. Данте наклоняется ближе. — Мужик, не зли меня ещё больше. Болевой порог у тебя всяко ниже моего, а обеспечить тебе адские муки мне очень хочется. Давай. Ответь на вопросы, и сдохнешь относительно безболезненно. Какого чёрта тебе от нас надо? — Отродье демона! — Да, и пропусти все вопли и оскорбления. Мне давно надоело их слушать. Давай, по существу. Или спущу кошек. Ангел молчит. Данте откидывается на спинку стула, выдыхая раздражение. Больше всего ему хочется быстро пристрелить чёртову тварь и вернуться к брату, но ему нужны ответы. И он не хочет опускаться до пыток. Тем более что это на людей мучения оказывают эффект «скажу всё, что пожелаете, только хватит». А для таких, как они, эффект прямо противоположный. — Хорошо, начну я. Так качественно поехать крышей ты мог только в одном месте — в тюряге придурка Боба. Похоже, после моего ухода Финеас открыл клетки. И раз тебя не кончили там сразу, ты у нас большая шишка. Ну и где ж тебя пять лет носило, курица-гриль? — Торжествуй, пока можешь, нефилим. Пусть я паду, но мои братья отплатят за мою смерть. Демоны недовольно ворчат, совсем не понимая, зачем вообще разговаривать с врагом, которого нужно растерзать. Увы, Данте и сам уже видит, что псих ничего дельного не скажет. Как ни прискорбно, но об ангелах он не знает почти ничего. Логика подсказывает, что они мало чем отличаются от демонов, по крайней мере в плане физиологии — они с Вергом тому доказательство — и в желании убивать нефилимов. Но вот чего от них ждать… Ангел продолжает бормотать что-то на тему, что они все поплатятся, но слушать его уже бесполезно. Данте поднимается, отходит на пару шагов и выстрелами с двух рук перебивает пленнику обе ноги. Просто на всякий случай. И даёт отмашку привставшим рейджам. «Ваш» И быстрым шагом выходит. Смотреть уж точно никакого желания. Она просит входить осторожно. У низших не было имён в общепринятом значении этого слова, но они всегда каким-то образом понимали, к кому из них обращаются. Как бы его не раздражала насильно всученная способность, Данте пришлось учиться разбираться в демонах и с других сторон, кроме как проще всего убивать. Быстро выяснилось, что подчинять всех подряд совершенно необязательно, можно договориться, а потом уже сами демоны разносили вести о новом вожаке. Этим тварям нужна была жёсткая рука, жёсткие правила. В конце концов, ему действительно хотелось навести порядок и устроить между двумя расами какой-никакой мир. И, видимо, так «вовремя» вылезшие ангелы были следствием постепенно восстанавливающегося равновесия. Аккуратно прокравшемуся в номер нефилиму открывается чудная в своей нелогичности картина. Свирепая демоница, свернувшаяся на кровати в клубок, как домашняя кошка, и пригревшийся у её бока брат, трогательно держащийся за загривок. И, судя по спокойному дыханию, мирно спящий. Стоп, стоп, ещё раз. Вергилий. Спит. Рядом с демоном. Кажется, мир окончательно сошёл с ума. Она совсем недавно потеряла весь выводок, так что Верг для неё сейчас — просто раненый детёныш, от которого она не отойдёт ни за что. Данте присаживается с другой стороны, чтобы не потревожить брата. Неестественно бледный, он потерял много крови, и ничего удивительного, что тянется к источнику тепла. Натерпелся, бедный. Данте тянется пригладить растрёпанные белые пряди, но одёргивает себя, ведь это наверняка его разбудит. Демоница вытягивается всеми мышцами, ухитрившись не потревожить спящего, ставит лапы ему на грудь и начинает вылизывать солёные щёки. Мать есть мать. Данте рассеянно треплет её по холке. Рука натыкается на пальцы брата, сжимает чисто бессознательным жестом. Вергилий вздрагивает и тихонько стонет от боли. Данте сам не понимает, как мгновение спустя уже стоит перед ним на коленях, целуя и шёпотом уговаривая потерпеть. — Данте, чего ты? Я в порядке, правда. Ну, лишних две дырки и перелом, ничего особенного, до завтра всё срастётся. — Это я виноват. Не надо было уходить. — Не смей винить себя, — шипя от боли, Вергилий силком поднимает его с пола, заставив сесть рядом. — Никто не мог знать, что так получится. Что было на складе? — Шутишь? Я туда и дойти не успел. Я не настолько трудоголик, чтобы бегать по заказам, когда мой дом взрывают. Отправил туда пару демонов на разведку. Если их, конечно, не убили… Он прислушивается к происходящему в соседнем номере, намеренно стараясь не связываться с оставшимися там демонами. Ангел пока ещё жив. «Заканчивайте уже» Она заинтересованно поднимает голову. — Я не тебе, — Данте легонько чешет демоницу за ухом. — Странно видеть от тебя такое отношение к демону, — Вергилий кладёт ладонь поверх его пальцев, осторожно проводит по жёсткой шерсти. Она прикрывает глаза от удовольствия и стучит по постели длинным хвостом. — Ты ей нравишься. Знаешь, меня однажды отчитали за то, что вижу в демонах лишь зло. Хотя по большей части так и есть, но… Демоны — не всегда зло, а ангелы — не всегда добро. Тем более кому, как не нам, это знать, верно? А с ней вообще особый случай. Что? — Данте недолго вглядывается в алые глаза демоницы, усмехается. — Она не хочет, чтобы я рассказывал. Хочет сама тебе показать. — Так можно? — Вот сейчас и проверим. Дай руку и постарайся не вздрагивать. Это достаточно… непривычно, а тебе дёргаться вредно. Передать брату свои ощущения, в принципе, несложно, но быть переходником между ним и кем-то ещё не приходилось. Данте даже не уверен, что получилось. До тех пор пока Вергилий не склоняет голову к плечу, медленно проговаривая: — Стая убила её детёнышей. И ты держал всю стаю на месте, пока она убивала своих сородичей. Данте, почему? — Потому что. Мне всё равно, просто инстинкт это или действительно любовь. Она потеряла детей. Это нельзя прощать. Одна она не перебила бы всю стаю. — Ты становишься сентиментальным. — Может быть, — Данте кивает. В выломанную дверь заглядывает один из рейджей, нефилим быстрым жестом отсылает демона прочь, пока брат не обратил внимание на перемазанную в крови морду. Она спрыгивает с кровати, звучно стукнув когтями в пол, склоняет голову, хрипло призывно рявкнув. — Она себя так ведёт по своему характеру или потому что ты рядом? — Кто ж знает? — Данте пожимает плечами, тоже вставая. — Но я стараюсь к ним не сильно лезть. Демоны сами по себе, а я вроде контролирующей организации. Давай вернёмся домой, — он аккуратно сгребает брата с кровати, поднимая на руки. — Что ты делаешь? — А ты думал, я позволю тебе встать на обломки кости? Нет, пока не восстановишься, ходить не дам. Считай, что ты мой пленник. — А люди? — Ну и кого волнует их мнение? — Данте выходит из разгромленного номера. Она неспешно трусит следом, подозрительно принюхиваясь. * * * Демоница отстаёт примерно за квартал от дома. Вергилий пытается тоже вырваться, но куда там. Данте вообще не собирается его выпускать. Впрочем, надо отдать ему должное — выбирает наиболее безлюдные улицы. А взгляды немногочисленных прохожих отскакивают от него, словно виноградные косточки от пуленепробиваемого стекла. И всё же Вергилий чувствует — брат напряжён. На людей ему плевать, но он в ожидании нападения. А где-то по соседним улицам, невидимые людям, рыщут демоны. Дома тихо. И не скажешь, что недавно его уволокли отсюда после стрельбы и взрывов. Ни полиции, ни зевак, да и двор выглядит вполне цело. Дверь аккуратно заперта. — Верг, в звонок позвони, у меня руки заняты. — Ты можешь уже поставить меня на землю. — Я сказал уже, что не дам тебе ходить, пока не регенерируешь. Стоять тоже. Так что жми на кнопку, братец. Вздохнув, Вергилий тянется к кнопке. Потом вспоминает, что звонок уже три дня как не работает. — Жми, иначе в дом не попадём. Вергилий с сомнением нажимает кнопку звонка. Из-за двери доносится такой истерический визг, что он невольно вздрагивает, отшатываясь и прижимаясь ближе к брату. Данте виновато поводит плечом. — Извини. Не ожидал, что эта фигня так орёт. Примотали первое, что попалось под руку, чтобы Кэт знала, что это именно мы. — Но позвонить в звонок же может любой, — с той стороны двери слышны шаги и скрип чего-то протаскиваемого по полу. — Я бы не был так в этом уверен, зная нашу ведьмочку. Дверь, наконец, приоткрывается, слегка. Стоящая за ней Кэт тихо вскрикивает, прижимая руки ко рту, открывает дверь шире. Вергилий как-то вдруг вспоминает, что весь в крови и синяках, одежда разорвана и на голове черти что, а не нормальная или хотя бы просто адекватная причёска. — Что тут? — негромко спрашивает Данте, проходя в дом. — Детей я усыпила, решила, что незачем им волноваться вместе со мной, для них и уже пережитого стресса достаточно. — Это не опасно? — Нет, просто травы и молоко, никакой магии. Верг, свой ноутбук у Макса будешь сам отбирать, мне это так и не удалось. — И ты туда же, — ворчит нефилим. К тому, что его имя постоянно коверкает брат, пришлось привыкнуть, но слышать это сокращение от кого-то ещё было странно. Тем более, от Кэт. Он настолько жалко выглядит сейчас? — А гостиная пострадала не так уж сильно. Основной удар на себя принял диван, он каким-то чудом перевернулся точно на гранату. Вергилий припоминает, что вроде бы пытался сделать что-то подобное, но был совсем не уверен, что получилось. — Ошмётки дивана придётся снимать с люстры, новый я уже заказала, обещали завтра привезти. Дверь тоже. Ещё переклеим обои и кусок полов заменить надо. И, может, даже удастся скрыть это от Дедушки. Гостиная и правда выглядит почти прилично. Ну, драный абажур из обивки дивана — жаль, хороший был диван, удобный — на люстре и оскал ломаных деревяшек в потолке, внушительная дыра в полу и посечённые осколками обои. Да, ещё выбитое окно. Поправимо. — Скрывать не будем, — говорит тем временем Данте. — Всё настолько серьёзно? — Боюсь, что да. Где устроим стойкого оловянного солдатика? — Тяжёлый перелом? — сочувственно уточняет медиум. — Сейчас придумаем. Полчаса спустя Вергилий, чувствуя себя на редкость глупо, сидит на полу в горе подушек, опираясь спиной на остатки дивана, и неловко пьёт чай. Надо же было лишиться именно ведущей руки! Утешает только, что ненадолго. Кэт что-то ворожит в углу гостиной. Данте сидит рядом, слегка касаясь его руки, но брата он не слышит. Данте сейчас где-то далеко, прочёсывает город глазами всех демонов, каких может найти и уговорить сотрудничать, и Вергилий боится тормошить близнеца. Боится, что вернуться может кто-то другой, не он. Поэтому почти не двигается и молчит. — Их нет, — наконец выдыхает Данте, открывая глаза. — Можем пока расслабиться. Кэт, лавку придётся временно закрыть. Я не отпущу тебя одну в город, сейчас это слишком опасно. Я могу устроить тебе охрану, но внутрь они не попадут, а напасть могут именно там. — Данте, ты превращаешься в параноика. — Лучше быть параноиком, но с живой и здоровой семьёй. Я за вас отвечаю. Кэт, у тебя нет нашей выносливости. Тебя я могу и не успеть вытащить. Я не хочу… чтобы с тобой что-то случилось. И не хочу тебя потерять. Медиум мягко улыбается. Подходит погладить, и Данте подаётся к ней настолько неосознанным органичным движением, что… и приревновать-то не получается. Только потянуться за своей порцией ласки. — Не потеряете. Я уже не та шестнадцатилетняя девочка, которая не знала, как сбежать из рушащегося здания. И я не оставлю вас разбираться с этим одних. Мы же семья. Сейчас вам обоим нужно хорошенько отдохнуть. А потом будем думать. Кэт выходит из гостиной, судя по звуку шагов — на кухню через детскую. Данте перебирается ближе, обнимает аккуратно, уткнувшись лицом куда-то в шею, судорожно выдыхает. — Чего ты? — Вергилий пытается повернуться к нему, но резкая боль в спине заставляет замереть. — Всё нормально, правда. — Я никогда в жизни так не пугался, как сегодня. Прости. Я должен был быть рядом, тогда этого бы не случилось. — Данте, — наплевав на боль, Вергилий обнимает его, успокоительно поглаживая по спине. Брата колотит от эмоций. Переволновался, бедный. — Я всё понимаю. Я совершенно по-глупому подставился, и тебе пришлось меня спасать. Но услышь меня, наконец. Я не хрустальная статуэтка, которой ты меня почему-то считаешь. И точно так же способен вынести всё, что на нас сваливается. Успокойся, братик. Ничего непоправимого не произошло, мы разберёмся с этой проблемой и будем жить дальше. Всё будет хорошо, понял? В конце концов, мы это заслужили. А сейчас принеси ноут, мне нужно поработать. — Нет. Тебе нужно отдыхать. — Я прекрасно отдохну и за работой. Сейчас даже лучше отвлечься, у меня спина ещё болит. Можешь посидеть рядом, если беспокоишься. — Конечно. Конечно, я буду рядом. Данте уже вскоре чутко засыпает под мерное пощёлкивание кнопок клавиатуры. Под аккомпанемент его тихого спокойного дыхания работается просто здорово и, кажется, тепло его тела ускоряет регенерацию. Хотя, может, это и просто кажется, но так думать приятнее. Вергилий заканчивает расковыривать код, отсылает заказчику результаты. И вставляет в гнездо чистую флэшку. Нужно подумать. Сумасшедший ангел появился не случайно. Кто-то подсказал ему, где искать, кто-то снабдил оружием, серьезно выводящим из строя. Данте мог думать что угодно, но Вергилий был даже рад, что под удар попал именно он, а не брат. Данте более вынослив, но и более травмирован, и раскрывать это врагам не стоит. Но это значит, что скоро появятся ещё ангелы, и надо к этому появлению подготовиться. В первую очередь — выцарапать из памяти всё, что касается ангелов. Кэт заглядывает в гостиную, коротко улыбается. — Есть хочешь? — Не отказался бы, но… — он кивком указывает на спящего на его здоровом плече брата. Руки Данте крепко и бережно сплелись вокруг его пояса. Дышать не мешают, пошевелиться — невозможно. Медиум качает головой. Данте вдруг вздрагивает, хрипло шепчет: «Свои», приподнимается, потягиваясь. — Билл приехал. Он что-то быстро, Кэт, что ты ему наплела? — Маленькие женские секретики, — девушка лукаво улыбается. — Пойду его встречу. — Она где-то рядом, верно? Данте тихо вздыхает: — Ей некуда идти. Рейджи стайные демоны, а у неё стаи больше нет. И между прочим, именно ей надо сказать спасибо за то, что ты сейчас здесь. Если бы она не ошивалась поблизости и не проследила, куда тебя унесли, я до сих пор бы искал, — Данте вздрагивает от собственных слов. Его явно пугает подобная перспектива. — Всё хорошо, — Вергилий сжимает его плечо. — Помоги мне встать. — Не рано? — Думаю, нет. Немного ещё похромаю, а с остальным порядок. — Любишь же ты мне врать, — аккуратно обхватив под спину и здоровое плечо, Данте медленно поднимается вместе с ним. — Можно подумать, я не чувствую твой «порядок». Имей в виду, я от тебя ни на шаг не отойду, даже если упрашивать будешь. — Вот о чём я и говорила, — раздаётся от дверного проёма весёлый голос Кэт. — Билл, надо их как-то развести. Хотя бы по разным углам комнаты. — Два медиума в доме это уже перебор, — ворчливо отзывается Данте, разворачиваясь к гостю. — Хамло, — добродушно припечатывает Билл, проходя в гостиную. Кажется, мужчина просто не умеет сердиться. Хотя сердиться на Данте вообще сложно, даже когда он вот так топорщится, изображая сердитого ёжика. — Кажется, начинаю понимать, за что ты так нравишься Море. — Как она? — Порывалась приехать вместе со мной, — мужчина скидывает с плеча дорожную сумку, в которой что-то отчётливо звякает. — И я уже вижу, что не зря её отговорил. — Мы собирались обедать. Присоединитесь? — Само собой. Кто же откажется хорошо поесть, да ещё с дороги? — Тогда всем мыть руки и за стол, — командует Кэт, направляясь на кухню. — Гости вперёд, — с ноткой ехидства Данте кивает на дверь ванной. — Ты играешь с огнём, — вздыхает Вергилий, когда за мужчиной закрывается дверь. — Он, всё-таки, помогает. — Знаешь, чем хороши медиумы? — пользуясь тем, что рядом никого не осталось, Данте быстро осматривает его раны. Лёгкие касания почти неощутимы. — Хм, кажется, ты и правда в порядке… Так вот. Медиумы всегда чувствуют настроение, с которым с ними разговариваешь. Поверь, ничего серьёзного за невинные шутки мне не грозит. В душ бы тебя затащить, но это надолго. Сначала поешь. Билл выходит из ванной, окидывает их обоих лукавым взглядом и проходит на кухню. — Он что-то задумал. — Неважно. Тебе помочь? — Данте, — со вздохом он берёт брата за плечи, разворачивая в сторону кухни. — Вымыть руки я способен самостоятельно. — Да, но ты забываешь, что меня послали туда же. Так что я по крайней мере составлю тебе компанию. — Все старшие братья такие зануды? — Нет, — довольно скалится Данте. — Тебе достался эксклюзивный вариант. Едва они появляются на кухне, как чинно сидевшие за столом дети — при гостях они всегда изображают паинек — мигом срываются с места, и устоять на ногах под их напором позволяет только аккуратная, почти незаметная поддержка брата. Вергилий присаживается на пол, позволяя себя обнять, аккуратно отодвигает пальчики Кэтти от больного плеча. — Со мной всё хорошо. Честно. Не бойтесь. — Тебе больно? — взгляд у девчушки не по-детски серьёзный. Такой, что и соврать-то не получится. Кажется, с Кэт у них общее не только имя. — Немного. Не волнуйся, — он проводит ладонью по волосам уткнувшегося ему в живот мальчишки. — Спасибо, Макс. Ты мне очень помог. Давайте, за стол, — и легонько подталкивает детей в спины. Ему самому подняться помогает всё-таки Данте. Качает головой, невзначай проводя носом вдоль шеи, и явно с трудом сдерживается, чтобы не сгрести в охапку и не дотащить, вообще не позволяя встать на ноги. — Тяжёлый случай, — замечает Билл. Медиум пьёт чай, судя по резковатому запаху — с какими-то травами. И постоянно сканирует обстановку, это заметно. — Вряд ли здесь можно что-то сделать. Были бы просто братьями, но близнецы — это куда хуже. Кэт, растаскивать их в стороны противопоказано. Можно только сцепить ещё сильнее. — Куда уж больше? — добродушно ворчит разливающая суп девушка. — Всегда есть, куда. Я тут решил, что простая татуировка, это неинтересно, тем более для не людей. Можно добавить какую-нибудь способность. — Например? — Вергилия немного нервирует пристальное внимание брата. Ложка с супом уж всяко легче и безопаснее кружки с горячим чаем, он способен удержать её без помощи. Наверняка. — Сделай уже то, что хочешь, я же и так вижу. Вергилий не успевает уточнить, что гость имеет в виду. Данте обнимает его, подбородок брата ложится на плечо. Аккуратно. Невесомо. И в то же время, ощущение его веса и силы буквально завораживает. — Данте, что ты делаешь? — пусть Билл вроде как друг и вообще обязан им жизнью, а с Кэт так вообще созванивается чуть не каждый вечер по каким-то им одним ведомым вопросам, он всё-таки не часть семьи. А при чужаках стоит вести себя сдержаннее. — И это тоже нужно как-то уравновесить, — невозмутимо отмечает медиум. — А ведь я даже не претендую. Территориальный инстинкт. Развит у некоторых видов животных, демонов… и гибридов, я полагаю. При появлении чужака надо показать, кто тут главный, и защищать слабых или больных. Верно? Вергилий дёргает плечом, пытаясь спихнуть брата, и плечо тут же прошивает боль. Поморщившись, Данте подпихивает ему таблетку, неизвестно откуда и когда извлечённую. — Пей, они действуют. И извини. Я не специально. Тянет просто. Так что вы предлагаете? — Можно усилить то, что заложено в вас изначально. Будете слышать друг друга, вплоть до мыслей. — Это мы и так можем, — Данте поднимается, чтобы помочь Кэт собрать тарелки. Вергилий подняться даже не пробует — нет желания, чтобы братец усаживал его обратно при всех. Он просто не сомневается, что именно так и будет. Билл оглядывает их с минуту, как будто что-то подсчитывая. И грустно улыбается. — Знаю, что вам придётся по душе. Как в сказках, «жили они долго или как получится и умерли в один день». Могу связать ваши жизни. И пока жив один, у второго умереть не получится. — Идёт! — они даже не сразу осознают, что соглашаются одновременно и одинаково. — А это не перебор? Хотя, — Кэт оглядывает их, одинаково напряжённых, что-то вспоминает. И со вздохом кивает. — Да, хорошая идея. От меня что-то нужно? — Некоторые травы, я напишу список. И, пожалуй, хлороформ, а то меня немного пугает перспектива делать с ними что-то болезненное. * * * — Не думал, что вы действительно осуществите эту угрозу, — бормочет Данте, разглядывая украшающий левое запястье браслет из листьев плюща, частично перекрывший старые шрамы. На правом запястье Верга аналогичный браслет и, если положить руки рядом, можно заметить, что листья плавно переходят друг в друга. Его немного напрягает то, что предыдущие два часа полностью выпали из жизни. Эти чокнутые медиумы действительно предпочли его усыпить. Конечно, не хлороформом, кто бы им позволил ещё. Куда более варварским методом под названием «внезапный удар тяжёлым тупым предметом в область затылка». Их счастье, что нефилима такой фигнёй не убить. А могли бы и перестараться. И что самое обидное, любимый братик на их стороне. Считает, что пара часов без сознания пошла им на пользу. Ну да, не у него теперь голова трещит, как с похмелья. Хотя… дежурящая во дворе демоница смогла бы, по крайней мере, задержать чужаков. И всё равно, слишком большой риск. — Расслабься, — Вергилий чуть сжимает его ладонь. — Всё нормально. — Маньяки. И… это ещё что такое? — из-под зелёной листвы его части татуировки проглядывают белые цветы. И, насколько ему известно, плющ если и цветёт, то точно не так. — Нет, вы серьёзно? Подснежники? Мне? — Сгладят влияние демонической силы, — Билл педантично перетирает и убирает иглы. — Поверь, тебе это надо. Представитель гибридной расы, всё-таки, должен пребывать в равновесии. Хотя бы с самим собой. — Ладно. Допустим. Мне теперь с этой шуточкой жить, но да ладно. А бить меня по голове было обязательно? — А ты уверен, что не попытался бы убить того, кто причиняет боль твоему близнецу? Наркоз-то на вас не действует. Учитывая клыкастую леди за порогом, мне не хотелось рисковать, надеясь только на твоё благоразумие. Молча сидящая рядом Кэт виновато протягивает ему стакан воды и обезболивающее. Данте медленно вертит головой, разгоняя неприятные ощущения. В чём-то Билл прав. Он до сих пор ещё слишком взвинчен от всей этой ситуации, и пусть рисование по коже — не самая сильная боль, которую им с братом доводилось испытывать, реакция могла бы быть именно такой. Убивать не стал бы, конечно, он же не псих какой-нибудь, но дёрнуться, попытаться убрать помеху, это запросто. Только рисунок бы испортил. — Билл, вы сильно торопитесь домой? Нам бы завтра с утра надо кое с кем встретиться, но я не хочу оставлять Кэт с детьми одну. — Не вопрос, переночую. Тогда мне нужен телефон, предупредить дочь, и я собираюсь выспаться. Чего и вам советую. Данте выходит во двор. Она мгновенно оказывается рядом, садится у ног, преданно заглядывая в глаза. Нефилим опускается на одно колено, треплет демоницу по холке. — Всё тихо. Что же мне с тобой делать, верная? — Она ведь всё равно не уйдёт, — Вергилий появляется рядом из телепорта. Хорошо хоть, не пытается ходить. Рано ещё. — Придётся как-то договариваться с Дедушкой. Куда ты собрался завтра идти? — Не я, а мы. Не стоит сейчас расходиться, можем нарваться на повторение. Вдвоём нас, по крайней мере, хотя бы опасаются. Да и за Кэт я беспокоюсь. Думаю, если нас обоих здесь не будет, то и на дом никто не нападёт. А тебя я сейчас затолкаю в душ и спать уложу. — Данте, куда мы катимся? В жизни никогда так рано не ложился. А уж ты — тем более. — Это называется «здоровый образ жизни». Экзотика, согласен, но надо попробовать. Идём, — он поднимается, отвязавшись от ласкающейся демоницы. — С утра нанесём визит моему «работодателю». Без него в этой истории явно не обошлось. Дом погружён в тишину. Если не считать лёгкого цокота когтей методично обходящей двор демоницы. Но её он слышит только потому, что сам прислушивается. Даже у знающих о ней медиумов слух не настолько обострён. Да и вообще это уже паранойя. — Успокойся. Если что-то случится, ты узнаешь об этом первым. Но, думаю, они прекрасно понимают, что сейчас мы настороже. И не полезут. — Я отвечаю за вас всех, — выдохнув, он разворачивается к брату. Ночная мягкая темнота никогда не мешала его рассматривать. Светлые, чуть изогнутые брови, серьёзные глаза, чёткую линию высоких скул. Протянув руку, Данте легко скользит кончиками пальцев вдоль линии челюсти, задерживается возле губ. — Данте. — Нет. Что ты… Как я могу… Ты еще не совсем здоров. Я не имею права подвергать тебя риску. — Перестраховщик, — губы под пальцами изгибает лёгкая улыбка. — Пусть. Лучше так, чем причинить тебе боль. Можешь перед Кэт и детьми храбриться, а я знаю, сколько времени нужно на полное восстановление, — подавшись вперёд, Данте убирает пальцы и накрывает губы брата своими. «Не беспокойся. Найдём ещё время на это. А сейчас спать.»