Неразлучные

      Он сидит на краю тумбы, скрестив руки на груди и закрыв глаза, изо всех сил делая вид, что абсолютно спокоен. И только монотонные удары пяткой о дерево дают понять, как сильно он на самом деле зол. Я сижу неподалёку, уткнувшись лицом в ладони и давясь смехом. Почти беззвучно. Из-за этого выражение его лица с каждой секундой становится всё безумнее. Только бы не отключился от перенапряжения.       — Чего ты ржёшь? — наконец психует он.       — Ничего, — выдавливаю, чувствуя, как предательски подёргиваются уголки губ. — По-моему, очень даже мило.       — Мило?! Да я на какого-то раскрашенного петуха похож!       Не могу сдержаться, хохочу во весь голос, потому что злобная моська так не вяжется с розовыми блестками, в которые его нарядила хозяйка.       Всё началось вчера, когда она из-за врожденной неловкости уронила его прямо на асфальт. Хорошо хоть всё обошлось небольшой царапиной в углу экрана. До сих пор помню, как она принесла его домой, а он смущено отворачивался, скрывая свежий шрам, который останется у него навсегда как доказательство чужой криворукости. Я в тот день обрушил на неё все ругательства, которые успел узнать, и искренне пожалел, что мой словарный запас на этот счёт пока ещё так скуден, а Асус крутился вокруг меня и пытался успокоить, как будто это не его совсем недавно чуть не разбили. Честное слово, будь у меня возможность, я бы дал ей такого леща, чтоб до конца жизни ни одна вещь из рук не выпадала.       Поныв немного о том, как ей жаль, и затискав его до полуобморочного состояния, хозяйка решила, что надо бы обезопасить своего любимца от подобных приобретений. И вот сегодня, придя со школы, тут же побежала к маме хвастаться новой примочкой.       — Мам, смотри, какой красивый! — визжала она откуда-то из глубины квартиры. — Яркий, и блестит! И мягкий, теперь никаких царапин не будет! А ещё пленка защитная, видишь?       — А это кто такая? — абсолютно без интереса спросила та.       — Ну ты чего, мам? Это же Блум! Ну Блум! Да из мультика!       — А-а-а, — протянула женщина, явно даже не вникая в суть.       — Да ничего ты не понимаешь! — цыкнула девушка и через пару секунд влетела в комнату.       Сначала я просто офигел, увидев до боли знакомое лицо в обрамлении кричащего ярко-розового костюма. В глазах у него так и читалось «Только попробуй что-то сказать!», и я благоразумно промолчал, понимая, что рано или поздно он и сам не вытерпит и придёт жаловаться на розовое безобразие. До вечера он не проронил ни слова, всё больше и больше закипая, что было видно по бликующему экрану. Он то и дело чудил, то закрывая нужные хозяйке программы, то отправляя сообщения с компрометирующей информацией на первые попавшиеся номера в списке контактов, а то вообще зависая и перезагружаясь после того, как та наберет длиннющее сообщение и не успеет его отправить. Девушка, совсем измотавшись, решила, что Асус просто перегрелся — ещё бы, ведь она столько всего нового сегодня установила — и решила до утра его не беспокоить. Как только она положила его на мою тумбу, он с ненавистью сорвал с себя пленку и начал топтаться по ней ногами, а я не мог оторвать глаз от этого зрелища и сдержать улыбки, до того умилительно он выглядел.       Он просто сидит и бубнит что-то себе под нос, потом затихает, испепеляя уже спящую хозяйку взглядом. Почувствовав, что первоначальная ярость поутихла, подхожу и обнимаю его сзади. Он тут же бьет меня током, но несильно, скорее просто от избытка чувств, и я обнимаю крепче.       — Да ладно тебе, не так уж плохо.       — Не так уж плохо! — зло повторяет он, поворачиваясь и глядя на меня словно на предателя. — Тебе легко говорить. Не из тебя же посмешище делают. Я понимаю розовый цвет, но блёстки, блёстки-то зачем?!       — Я серьезно. Это ведь всего лишь чехол. Да и какая разница, что она на тебя нацепила? Ты любой красивый.       Он смотрит на меня, недоверчиво щурясь, а я пользуюсь моментом и чмокаю его в поджатые губы. Он удивленно распахивает глаза, а потом снова посылает слабый заряд, но я вижу, как уголки губ уже тянутся вверх от зарождающейся улыбки.       Он всё ещё изредка что-то бормочет, теперь уже утыкаясь лицом мне в плечо, но уже не зло, а так, скорее из вредности. Или специально, чтобы получить поцелуй, потому что как только я слышу начинающийся бубнёж, тут же затыкаю его именно таким способом. А он довольно жмурится и лишь прижимается сильнее, маленький плут.       Обида на хозяйку держится ещё несколько дней, хотя пакости перестали сыпаться на бедную девушку в таких количествах, как в первый день. Несмотря на все уговоры прекратить её третировать и угрозы перегнуть палку настолько, что его вообще заменят, он только строил невинную мордашку и говорил, что раз уж ей приспичило заиметь гламурный телефон, то пусть теперь терпит.       Спустя ещё несколько дней он успокаивается окончательно, и даже находит в своём костюме нечто забавное, заразительно хохочет, крутясь передо мной и принимая различные позы, совсем как хозяйка, когда примеряет наряды перед зеркалом. А вот ритуал со сдиранием и топтанием защитной плёнки стал своеобразной традицией на каждую ночь. Он объясяет это тем, что так плёнка быстро потеряет свои свойства, и хозяйка наконец освободит его от каторги таскать её на себе. Признаться честно, мне эта штуковина тоже не нравится, из-за неё я как будто кого-то чужого касаюсь. Поэтому только облегченно выдыхаю, с удовольствием осознавая, что Асус снова стал таким милым и нежным, каким был всегда.       Идиллия заканчивается ровно через неделю, когда хозяйка, придя домой, снова бежит на кухню с визгом, от которого у меня едва не трескается корпус:       — Мам! Ну ма-а-ам, смотри же! Смотри, какой чехольчик! Беленький, пушистенький! Совсем как мишка плюшевый! А мягкий какой, ты только потрогай!       Я закрываю глаза и бессильно оседаю на поверхность, понимая, что скучать мне следующие пару недель точно не придётся.