Остерегайся тихой воды

      Шестой курс, единственный, когда нет годовых экзаменов, потому мы покидаем школу раньше, чем остальные, в начале июня. С одной стороны — это круто. Будь у меня возможность заработать, это бы означало чуть больше денег, но так мне остается лишь больше времени для подготовки к экзаменам.       Впервые меня встречали на вокзале. Это не вызвало у меня каких-то особенных чувств, но если до этого я стремилась покинуть платформу девять и три четверти с самым большим потоком людей, чтобы суметь аккуратно увести летучий порох или просто суметь затеряться, то в этот раз уходила в парной аппарации. Не самые приятные ощущения, но терпимо.       Меня встречал Бартемиус Крауч. Он вел себя как джентльмен: забрал мой потасканный рюкзак, помог спуститься с поезда, провел через толпу народа до площадки аппарации, и, пока мы ожидали своей очереди, развлекал беседой о последнем экзамене по Чарам.       А потом легко сжал мою руку, и мы исчезли с перрона.       Мы оказались перед обманчиво низким заборчиком, у начала ровной тропинки в серой брусчатке, ведущей ко входу в дом. Вдоль тропинки на типичном английском газоне стояли белые вазоны, были разбиты прихотливые клумбы, выложенные красным кирпичом, а по краям росли высокие тополя.       Дом был построен в шестнадцатом веке графом Краучем в традиционном маггловском тюдоровском стиле. Очень старый, внешне вызывающий трепет, этот дом был просто потрясающим образчиком шекспировской эпохи. Магия вплеталась в окружающее пространство так легко и ювелирно, что я не сразу поняла, когда мы пересекли антимаггловские чары и антиаппарационный барьер с прочими щитовыми чарами. Просто в определенный момент дом уже не кажется таким древним и старым, кирпич молодеет, витражи начинают блестеть, а барельефы больше не скрывают древних рун, выбитых в камне.       Внутри дом тоже поражал своей обжитостью.       В прошлом мире любую квартиру, дом или замок можно было сделать музеем, в котором, казалось, невозможно просто жить, что сразу становилось понятно по обезличенной обстановке. В том же доме Пушкина у меня ни разу не создалось впечатление того, что Александр Сергеевич куда-то вышел, а я непрошеная гостья или, наоборот, долгожданная, там всегда была атмосфера сухости и строгости. Я уж молчу про Зимний или Екатерининский дворцы — там не осталось ничего, кроме вещей и интерьера от бывших владельцев. К сожалению.       А здесь, несмотря на музейный интерьер, чувствовалось, что в доме живут. Это ощущение витало в запахах свежего хлеба и скошенной травы, это мелькало в легком хаосе и правильном порядке, это царило везде.       Панели холла были отделаны деревом, на второй этаж вела дубовая лестница, на стенах висели гобелены и картины, в нишах стояли рыцарские латы и кресла, а на манекене висела чья-то забытая мантия. В гостиной меня ожидала пара представительных магов, которая идеально вписывалась в эту изысканную обстановку. Не верьте тому, кто скажет, что маги одеваются только в мантии или презирают всё маггловское. Просто, по большей части, все они аристократы. И, как следствие, для них неприемлемы многие вещи. Так, например, уважающая себя ведьма никогда не выйдет из комнаты в неподобающем виде, а уважающий себя маг не поднимет руку на девушку, независимо от её статуса крови.       Мужчина пятидесяти маггловских лет был одет в стандартный темно-синий, почти черный, костюм-тройку с галстуком глубокого синего цвета и филигранно уложенным платком в нагрудном кармане. Костюм на нем сидел просто и элегантно, было заметно, что для аристократа привычно ходить в таком виде, и он не испытывает никаких неудобств. Чуть тронутые сединой короткие волосы были аккуратно уложены, а туфли блестели.       На женщине сорока маггловских лет прекрасно сидело платье в стиле ампир. Нежно-голубого цвета, с легким V-образным вырезом, из трикотажного материала, оно было в достаточной степени элегантным для встречи гостей, но материал намекал на то, что платье всё-таки домашнее. Каштановые волосы были уложены в аккуратную ракушку, а от висков кокетливо свисали чуть завитые локоны, обрамляя овальное лицо с большими глазами, прямым чуть вздернутым носиком и небольшим ртом.       В своей потасканной кофточке и юбке а-ля цыганка мне в первый миг стало некомфортно. Сразу вспомнилось, что волосы не уложены, макияжа нет, одежда самодельная и старая, на ногах чуть великоватые сапоги. Будь я более закомплексованной, я бы засмущалась и забыла всё то немногое, что знала об этикете, уместном в такой обстановке, но я сумела взять себя в руки и сделать глубокий реверанс.       Мужчина, вероятно отец моего сопровождающего или просто старший родственник, слегка наклонил голову, а женщина, вероятно его супруга, одобрительно улыбнулась.       — Лорд Дэниел, леди Верона, позвольте представить вам мою протеже. Алиса Кэри, крайне одаренная особа.       После этих слов все внимание было обращено на Бартемиуса, про меня не забыли, но уделять мне внимание дольше тех кратких взглядов было неэтично.       Вообще взаимоотношение магов и магглорожденных было очень простым. Магглорожденных не любили: они были угрозой, способной раскрыть магов и их мир, а потому им не давали в руки никакой информации помимо той, что требовалась для контроля своих сил. И даже в моем случае метка рода на предплечье была не столько показательным изображением, сколь контролирующим. Пожелай я выдать хоть одну из «особых» тайн магического мира, меня бы тут же скрутило от жуткой боли. Это было еще одной причиной, по которой я не ходила в маггловский мир.       — Абигейл, покажи гостье её комнату и проследи, чтобы у неё было во что переодеться.       — Да, сэр. Прошу за мной.       Молоденькая девушка, двадцати маггловских лет, поклонилась и пошла вперед, показывая мне дорогу.       У чистокровных родов не считалось зазорным использовать представителей менее чистокровных семей из побочных ветвей в качестве прислуги. Им предоставляли жилье, обеспечивали работой, могли помочь с получением образования или найти партнера для невесты с хорошим уровнем силы. А взамен аристократы получали верных лично им волшебников, которые спокойно хранили тайны рода и могли позаботиться об их благополучии. Потому что те же домовики нередко могли отравить волшебника по незнанию или неправильно истолковать приказ, а может и вообще предать, как показано было в каноне.       Я не была удивлена тем, что меня отослали с глаз долой, более того, я не удивлюсь если поселят меня в особо отделённом помещении, чтобы не мелькала перед глазами гостей и обитателей дома, а передвигаться буду только по служебным коридорам. А если даже это будет не так, то я постараюсь с помощью своего дара не встречаться с хозяевами. Не хочу краснеть за свой внешний вид и объяснять свои действия.       Мы прошли по короткому коридору, с правой стороны которого были открытые двери, ведущие в залы, слева сплошная стена и магические портреты, не обратившие на нас никакого внимания, потом миновали выход во внутренний двор и крытую галерею, поднялись на второй этаж, прошли по еще одному коридору и остановились у темной двери.       Внутри была самая обычная спальня, выполненная в бежевых тонах, с двуспальной кроватью. Рядом с большим окном стоял рабочий стол с резным стулом, небольшой туалетный столик соседствовал с неприметной дверью в правом углу. Полагаю, там была ванная. Вдоль стен располагались книжные шкафы, в которых была просто потрясающая коллекция книг по чарам и артефакторике (это я оценила с первого взгляда).       — Это ваша спальня, за той дверью гардеробная, ванная и лаборатория.       Не угадала. Но, зато всё логично, я, пусть и гостья, но магглорожденная, никто не пустит меня гулять по поместью. Так что расположить всё в шаговой доступности было наилучшим вариантом.       Ключевая особенность магической архитектуры шестнадцатого века — это так называемый конструктор, когда на каждой двери были определенные руны, позволяющее выходить из нее только туда, где была парная комбинация. Конечно, тут были свои нюансы, например, необходимость мощного источника, полузаконных, по нынешнему времени, ритуалов, невозможность сносить стены и ограниченность комбинаций. Зато плюсы перевешивали всё, потому что система рун была полностью подконтрольна старшим членам рода и обеспечивала полную защиту поместья, позволяла скрыть некоторые помещения от чужих глаз, а при должном улучшении можно было и встроить систему «свой-чужой».       — Куда я могу выходить? — это стоило уточнить сразу для пресечения ненужных проблем.       — Вам доступны внутренний двор и кухня, помимо этих помещений. Также, вы можете посещать дуэльный зал и площадку для аппарации. Вам показать их?       — Буду благодарна, — последние два места жутко мне нужны. С первой недели в этом мире я ни на день не забрасывала занятия физкультурой, особенно с учетом того, что от неё зачастую зависела моя жизнь.       — Пойдемте.       Очередная вереница коридоров, лестница — и вот мы стоим у резных дверей дуэльного зала. Внутри высокие потолки, огромное полукруглое помещение, хаотично разбросанные предметы, несколько манекенов и матрасов.       Абигейл показала мне как смоделировать определенную ситуацию на местных артефактах — разработка не новая, интересная, но очень затратная в плане магии и денег. Здесь были доступны поле, лес, городская улица и горы, можно было также активировать некоторые манекены для отработки заклинаний по движущимся мишеням.       Напротив зала была неприметная дверца, за ней площадка для аппарации и камин с небольшим мешочком пороха. Абигейл дала осмотреться и повела обратно по тем же коридорам до кухни и выхода во внутренний дворик, оттуда показала, как попасть в мою комнату и удалилась. Тот факт, что мне не сказали, где найти хозяев и библиотеку, показывал, что вся литература, которую мне готовы были предоставить, находится у меня. Тоже неплохо, особенно с учетом того, что вся сколько-то стоящая литература в Хогвартсе — это мемуары и учебники, справочные и периодические издания самых разных лет. Выгрызать оттуда нужную информацию было очень утомительно и трудно.       Быстрый обзор ванной не выявил никаких отличий от хогвартской, кроме того, что тут не было кабинок, а стояла ванна. В лабораториях не было ничего интересного, только стандартное оборудование и набор ингредиентов за шестой курс. А в гардеробной было четыре комплекта одежды (парадный, три повседневных) и несколько пар туфель.       Что ж, это лето обещало стать просто захватывающим.       Мой распорядок дня был таков. Подъем в семь часов утра, зарядка и тренировка в дуэльном зале, потом завтрак из того, что мне разрешат взять на кухне, чтение до трех часов дня с редкими перерывами на запись интересных идей, аппарация в ирландские леса и рыбалка в облике выдры (как я выяснила в школе — это был калан), потом часть добычи я оставляла на кухне, повара не были против моей инициативы, часть готовила и съедала, и шла заниматься теорией дальше.       Для разработки собственной дипломной работы мне требовалось заполнить огромные пробелы в образовании, так же как и для успешной сдачи экзамена в Гильдии.       Так всё продолжалось до начала июля.       А потом я сочла себя достаточно начитанной по Чарам и сменила расписание. Теперь я с утра отрабатывала все возникшие у меня идеи по «гармоничным» заклинаниям, после того как в Хогвартсе неудачно построенная комбинация чуть не снесла стену, а в другой раз запустила меня отдачей в небо, я тренировалась сначала на пустыре около школы, а сейчас на острове Льюис-энд-Гаррис, неподалеку от Калланиша, где я была с экспедицией. Магглов здесь не было, маги обычно аппарировали прямо к камням, да и я была не в самом легкодоступном месте, найденном моей выдрой.       Потом возвращалась обратно целая, если повезло, или раненая, если не повезло. Самое противное было в том, что я не могла понять, что не так. Заклинания строились по схожему принципу с примерами древности (их я нашла в скандинавских, галльских и кельтских сказаниях), но работали совсем не так, если работали, конечно. А дар не помогал, только ехидно подсказывал, что будет, после того, как закончу произносить цепочку.       Забредала на кухню, сдавала улов, плелась в свою комнату и садилась за теорию по артефакторике, а вечером уходила в лабораторию и разрабатывала амулеты, по тем принципам, что были описаны.       Экзамены меня не сильно волновали, но как-то незаметно начал подкрадываться мандраж. Это было вполне логично и даже не неожиданно, в конце концов, не каждый день сдаешь экзамены подобного уровня.       Четырнадцатого июля я не стала аппарировать и только потренировалась в дуэльном зале. После того, как моё же заклинание дважды в меня срикошетило, я забила на эту идею и решила рассмотреть местные артефакты и немного увлеклась. Чужая работа была такой филигранной, что мне со своими топорными работами еще расти и расти. Аккуратные хитросплетения рун, чар и чего-то еще. Заклинание Ecce absconditus est лишило меня последней уверенности, что у меня еще была.       Аппарация в таком состоянии могла стоить мне сломанного носа или руки, если прыгать на неровную площадь. А потому сегодня я решила вспомнить свою бытность мелкой девчонкой и поохотиться в человеческом облике, тем более, что многочисленные мемуары пестрели советами, которые можно было опробовать.       Успехов у меня было мало. Два кролика и одна мышь. Последнюю я отпустила с чистой совестью, съедать ее я не стала. Освежевала тушку я без магии, с помощью ножа, когда меня осенило.       — Твою мать! Я дура! Полная, безумная, истеричная дура! У древних же не было палочки! Они же, твою мать, работали без магического проводника! Только посох без сердцевины! Вот я безумная!       То, что клокотало во мне, было непознаваемым, мне хотелось и убиться самой, и разнести здесь всё, и, конечно, опробовать все наработки на посохе. Но в последний момент я остановила призыв своего посоха и решила для чистоты эксперимента сотворить новый, благо за пять лет я так в этом поднаторела, что дело с помощью секо заняло всего лишь полчаса. Ветку я нашла в озере. Это был большой такой сук ивы, который оторвался во время бури и дня два назад прибился к берегу с противоположного края озера, где росли несколько ив. Его хватило и на небольшой посох в два фута, и на палочку в двенадцать дюймов длиной.       А потом началась отработка всех идей.       Дело явно продвигалось лучше с ивовой палочкой без накопителя, ивовый посох тоже неплохо работал. Никаких рун я не наносила, только обработала магопроводящим раствором, который нашелся в моих карманах.       И идеи были. Некоторые связки из «Беовульфа» или «Сказания о фее Моргане» работали безукоризненно, а мои наработки иногда сбоили, но меня больше не швыряло по всей территории. И это был прогресс.       Одного кролика я освежевала, зажарила и съела прямо там, в лесу, а второго заморозила и отдала вечером на кухне полностью разделанного.       — Мисс Кэри, сэр Бартемиус просил передать вам, что завтра в семь утра он будет ожидать вас на площадке аппарации, форма одежды парадная.       Абигейл поймала меня у входа в комнату, когда я уже мечтала нормально помыться и упасть в объятия Морфея. Эти отработки так утомили меня, можно сказать, выжали досуха весь магический резерв, что мандраж улетучился.       — Спасибо, Абигейл.       С местными я не сходилась близко, всё-таки я не самая общительная особа, мне для комфорта вполне хватало тех коротких реплик с поваром о рыбе, что приносилась мной. Но отношения я старалась не портить ни с кем, мало ли что будет в будущем?       Пятнадцатого июля в шесть часов утра я впервые надела на себя что-то действительно красивое. Синяя мантия, атласное платье в стиле ампир, с кокетливым бантиком на боку, уложила волосы с помощью заклинания в высокую прическу, взяла скромный клатч, лодочки на невысоком каблуке завершали мой образ.       В прошлой жизни я вела абсолютно другой образ жизни. Археолог с не очень твердыми принципами, но я не была чужой в некоторых богемных кругах и была вхожа в определенные «высокие» общества. Для меня было привычно ходить на шпильке, в платьях или брючных костюмах, я флиртовала и сверкала подобно сотням других публичных див. В этой я подобного позволить себе не могла. Да, я содержала себя в чистоте и старалась не портить кожу, волосы и прочее, но это не то.       В зеркале отражалась обычная волшебница из семьи среднего достатка, старающаяся следить за модой. Но как же это отличалось от обычной меня!       Синий хорошо оттенял мои глаза. Черные волосы — обычно заплетенные в косу — были уложены и заколоты найденной в будуаре жемчужной заколкой, а кремовое платье делало кожу чуть матовой.       Бартемиус придирчиво осмотрел мой внешний вид и остался вполне доволен.       Потом мы снова парно аппарировали во двор здания в стиле барокко.       Пожалуй, этот стиль воплощал в себе всю двойственность такого процесса как чаровничество. Плавность линий палочки и кисти волшебника, обманчивая легкость заклинания и уверенность слов. Всё это внешне так просто и легко, кажется что каждый может в этом разобраться, а как только начинаешь копаться в этой теме, так сразу и выясняется сколько архитекторы работали над барельефами, статуями и расчётами для дома.       На экзамене кроме меня были еще пятеро. Две девушки двадцати маггловских лет, Александр Нотт — вот уж кого не ожидала увидеть — и еще двое мне незнакомых парней. С каждым из них прибыли сопровождающие. До экзамена оставался еще час и нам разрешили побродить по местному саду и внутри здания. Для меня было действительно интересно найти отличия магического барокко от маггловского.       Мой сопровождающий отошел к своим знакомым, а ко мне направился однокурсник со Слизерина, я же к тому времени подошла к главным портикам у входа в здание Гильдии и активировала Ecce absconditus est, чтобы увидеть и в полной мере насладиться всей красотой и ювелирностью исполнения здания.       — Кэри, не знал, что ты сегодня тоже будешь сдавать теоретический экзамен.       — Нотт, рада тебя видеть, я тоже не ожидала тебя здесь встретить.       — Ты разбираешься в архитектуре?       — Не очень, в общих понятиях, не более того.       — Что ты можешь сказать об этом здании?       — Волнуешься? Ну, это здание было построено относительно недавно, середина девятнадцатого века. Стиль — магическое барокко, имеет ряд отличий от стандартного маггловского барокко в виде наличия элементов ренессанса. Архитектор, скорее всего кто-то из учеников мюнхенской школы, только этим можно объяснить наличие некоторых свойственных только им деталей. С учетом того, что в это время здесь был Готлиб Гельмер, младший брат Германа Гельмера — довольно известного маггловского архитектора. Я склоняюсь к тому что это был он.       — Молодец. Не ожидал.       — В хогвартской библиотеке можно много чего найти. Особенно если не искать.       — Это да, она большая.       Потом беседа перетекла на школу, общих знакомых и того, кто и как готовился к экзамену, есть ли наработки к дипломной работе и когда её сдавать. В общем, ничего особенного или интересного.       В восемь нас пригласили в зал, усадили за столы, выдали вопросные листы и оставили.       Все тихо сидели, заполняли бланки с ответами максимально подробно, и я от них не отставала. Через три часа к нам зашли экзаменаторы, забрали тесты и сказали подождать еще час, тогда же они объявят результаты.       Этот час я провела общаясь с местными портретами, Бартемиус ушел, как только я зашла, и обещал вернуться к объявлению результатов, а Нотт исчез в вихре аппарации со своим сопровождающим. Мне так было даже проще.       В двенадцать вынесли результаты и здесь же была стойка подачи апелляции. Но я была согласна со своим результатом: девяносто баллов из ста. Однозначная сдача экзамена!       После сдачи теории всё вернулось к прежнему распорядку. Только теперь вместо чар у меня была доработка процесса обращения в ворона и артефакторика стала более углубленной.       Честно говоря, сейчас я сомневалась в том, что у меня хватит сил получить два мастерства. Это было не просто неимоверно сложно, но и очень выматывающе. А потому однажды я попросила Абигейл спросить у мистера Бартемиуса Крауча, когда я смогу с ним встретиться. А до тех пор я продолжала изучать огромные массивы информации и раздумывать над дипломной работой.       — Кэри, ты хотела меня видеть?       — Да. Помните, еще в Хогвартсе мы заключили договор…       — Да, так ты определилась с направленностью?       — Артефакторика.       — Могу я поинтересоваться почему?       — Эта наука стоит на стыке зельеварения, рун, чар, УЗМС и нумерологии, она требует гораздо больше усидчивости и терпения, нежели остальные. Но, это не главное, просто всё то время, что я в магическом мире, так получается, что я творю артефакты. И мне это нравится гораздо больше, чем колдовать.       — Понятно. Что ж, я рад за тебя. И очень рад, что не ошибся в тебе. Для получения Мастерства в артефакторике нужно сдать теоретический экзамен, сдать дипломную работу и внести взнос в размере тысячи галеонов, если ты год проработаешь под их началом. Экзамен у них традиционно в начале июля, и я уже подал все необходимые документы. Полагаю, что одного учебного года тебе хватит для усвоения всего теоретического материала. Если ты согласна и сможешь сдать теорию к следующему разу, то наша договоренность себя частично исчерпает.       — Я согласна.       — В таком случае, я прикажу обновить твои книги. А теперь немного о гильдии и том, что ты выбрала. Сначала ты сдашь теорию, потом тебя протестируют на уровень Подмастерья, если пройдешь экзаменовку, то с тобой заключат договор на обучение до уровня Мастера. Где-то с полгода ты будешь работать под чьим-то началом, а потом сдача дипломной работы. После этого тебе дадут своего ученика из таких же, как и ты. До тех пор пока он не сдаст, твой долг перед гильдией не будет погашен. После этого ты полноправный Мастер-артефактор. И я уже знаю, где ты будешь отрабатывать свой долг.       — Где?       — У рода есть небольшой домик в Бостоне, там надо обновить артефакты и изменить конфигурацию защиты. Гильдия взяла бы как раз три тысячи галеонов.       — Три?       — Ну да, ты ведь столько же и должна?       — А не десять?       — Нет. Десять — это если бы два Мастерства и ученика бы нашла именно ты, вне гильдии. А так полторы тысячи за теорию, пятьсот галеонов за проживание и тысяча за экзамен.       — Спасибо.       — Не стоит благодарности.       — И всё равно спасибо.       — Хорошо.       Разговор действительно внес ясность в их требования и ожидания, а также развеял часть моих страхов и сомнений.       Да, признаюсь, в Хогвартсе я опасалась Бартемиуса, но в то же время я его и уважала. Он был честным, с четкими моральными принципами и немного безразличным к окружающим. Последнее не было сильным плюсом, но объясняло почему его направили именно к нам.       Райвенкло — факультет одиночек. Здесь нет лидера иного, кроме декана, и даже старосты выполняют скорее оповестительные функции.       До самой середины августа я выправляла свои конспекты и пыталась хоть как-то разнообразить свой быт. Ходила в горы, изучала Британские острова и искала красивые места. Всё это привело к тому, что моя фигура, и так не самая пышная и красивая, стала еще более спортивной, поджарой, но никак не женственной.       У меня была очень четко выражена фигура типа «стручок». Высокая, пять футов и 5 дюймов, уже сейчас, с узкими бедрами и плечами, практически без талии и небольшой грудью. У меня было продолговатое лицо, ровные и длинные черные брови, выступающие на фоне чуть желтоватой кожи, глаза приятного серого цвета, посаженные не очень глубоко и имеющие красивую миндалевидную форму, длинный нос, хорошо сбалансированный с глазами и острым подбородком, а еще большой рот и высокие скулы. Волнистые, упрямые волосы темного цвета. К семнадцати годам я могла с чистой совестью сказать, что я красавица. Даже моя слишком развитая мускулатура лишь придавала мне шарм. Но любую красоту надо уметь подать. В школе, да и по жизни, мои волосы были коротко острижены или заплетались в тугую косу, которая потом укладывалась на голове, на мне были старые поношенные мантии, зачастую самодельно сшитые и абсолютно бесформенная одежда. В результате я выглядела как обычная каланча, только и всего.       Пятнадцатого августа я, предварительно уведомив хозяев данного поместья и забрав те вещи, что мне позволили взять, съехала из этого дома. Мне благородно позволили присвоить один повседневный комплект одежды и пару туфель, все те ингредиенты, что я не успела использовать, и мешочек специй к рыбе, что мне презентовал тот повар.       Я вполне могла остаться до начала учебного года, это было бы даже правильно, но мне захотелось сделать две глупые вещи.       Первая: проверить, действительно ли каждый раз, когда я сажусь за стойку в «Дырявом котле», рядом появляется кто-то из «слизеринской четверки» (негласное название компании Реддла, Малфоя, Долохова и Эйвери).       Вторая: посетить Манчестер и пожить в той замечательной пещерке в Исландии.       Первую глупую вещь я решила совместить с походом за покупками. Мне нужны были учебники, ингредиенты для зелий и всё в таком духе. Покупки не заняли много времени и денег. Как-то так получилось, что у меня осталось двадцать галеонов и я хотела, как обычно, обменять часть суммы на фунты, но взгляд зацепился за магазин канцтоваров.       Все шесть курсов я писала на подержанных пергаментах, очищая их заклинанием раз по пять-шесть, а свои заметки записывала сначала на трансфигурированных предметах, потом в найденных в Комнате-по-Желанию старых книгах с пустыми страницами или на остатках школьных бумаг. Иногда я обменивала бумагу на что-то еще. Пыталась сделать её самостоятельно из остатков древесины, но у меня не получилось. В общем, бумага была для меня гораздо ценнее чего бы там ни было. А на этом курсе мне исполнится семнадцать, и я уже хорошо разбираюсь в копировальных чарах, плюс у меня была одна разработка, связанная с созданием бесконечного дневника… В общем, я собиралась сделать еще одну глупую вещь.       За пять галеонов я купила себе четыре фута хорошего пергамента. Часть его пойдет на эксперимент, а другая станет основой для моего проекта. А за оставшиеся пять галеонов я купила себе магическую карту Великобритании с нанесенными магловскими районами.       Из Гринготса я выходила с десятью галеонами и тремя сотнями фунтов.       В «Дырявом котле» я вновь попросила кружку, поздоровалась с барменом и уселась за стойкой. Только вместо того, чтобы гипнотизировать кружку, я азартно изучала Манчестер и места, куда можно аппарировать по старой памяти.       Именно за этим занятием меня и застал Долохов.       Это уже не совпадение. Какого лешего?       — Кэри! Рад тебя видеть.       — И я тебя, Долохов, — уверена, на моем лице был немой вопрос «откуда ты взялся?» — Какое упражнение я делаю после бега, если на улице плюсовая температура? И какой была твоя первая реакция?       — Плаваешь. «А я плавки дома оставил.» Почему ты каждый раз проверяешь меня на Оборотное?       — Просто так, а что?       — Да так.       Долохов замолчал, немного сконфуженный, и нахмурился, глядя на мою кружку.       — Что ты пьешь?       — Чай.       Разговор у нас не клеился. Я не понимала, что он от меня хочет, а Долохов не спешил объяснять. Честно говоря, после начала совместных тренировок я подумывала о влюбленности, но, обычно, когда в кого-то влюбляются, то это проявляется хоть как-то, а он спокойно встречался с другими девушками. Так что этот повод я отбросила.       — Ты всё еще гадаешь?       — Ну да, а что?       — ЖАБА сдавать по прорицаниям будешь?       — Скорее всего, да. Предмет интересный, полезный в жизни. Да и ЖАБА карман не тянут.       Беседа растекалась по швам. Антонину явно не хотелось разговаривать здесь, а у меня на стойке расположились пожитки и я не собиралась уходить.       — А ты куда-то собираешься?       — До конца каникул еще есть время, а мне не хочется сидеть на одном месте. Так что да, я хочу прогуляться по Великобритании.       — И куда ты?       — А тебе зачем?       Долохов на это только хмыкнул, а я, сделав вид, что разминаю шею, оглянулась. Опять эта дружная компания! Это точно не совпадение, разве что они каждое лето живут в «Дырявом котле». Кстати, а вот и тема для разговора.       — Долохов, а ты здесь живешь каждое лето?       — Нет.       — Тогда почему, стоит мне здесь появиться, как ты возникаешь за моей спиной?       — Совпадение?       — Ну-ну.       Это стало утомлять, и я засобиралась. Сложила карту, упаковала скромные пожитки и встала со стула.       — Приятно было повидаться. Увидимся в Хогвартсе!       И быстро скрылась среди толпы людей, накинув на себя чары отвлечения внимания.       Не то чтобы мне был неприятен Долохов или я хотела от него сбежать. Просто это было неудобно, в школе мы спокойно находили темы для разговора и успели стать неплохими друзьями, по крайней мере, я надеялась. Но за лето что-то произошло с ним, и он изменился. Стал более замкнутым, повзрослевшим и отчужденным. Дар подсказывал, что в будущем этот игнор может мне аукнуться. И, поскольку я никак не могла сформулировать вопрос перед собственным подсознанием правильно. Моя манера работы с ним напоминала собой поисковую систему: я задаю вопрос, дар дает прямой и четкий ответ; но если вопрос поставлен неправильно, то в ответ мне приходит совсем уж левая чушь. Вот и сейчас я собралась отложить все свои планы и узнать, что происходит с моим первым другом в этом мире. И если для этого надо его выкрасть, что ж, смею надеяться, меня за это не посадят.       Быстро наложив на себя изменяющее внешность заклятие, одна из побочных разработок трансфигурации в ворона, я быстро подошла к нему с другой стороны, взяла под руку и, наложив легкий Конфудус, увела из бара, бросив на его место статичную иллюзию. Минута форы у нас есть.       Аппарировала я в Белфаст, почему-то именно это место ассоциировалось у меня с Долоховым, а еще потому, что здесь в магическом квартале была маленькая аллея с тополями, под одним из которых мы и возникли.       — Прости. Может я поступила глупо и ты меня сейчас можешь с чистой совестью приголубить чем-нибудь фирменным, но тебя что-то гложет и об этом ты не можешь рассказать при всех. А здесь нас искать не будут еще с полчаса и прослушки тут точно нет.       Почему-то у меня со всем моим английским не всегда находились синонимы к некоторым словам, среди них было и приголубить, а потому сейчас, когда я тараторила на жуткой скорости, то произнесла его по-русски.       Глаза Долохова, сначала сияющие яростным огнем, по мере моих слов тухли и сейчас лишь зло мерцали, но палочку он опустил.       — Ничего, — он шумно выдохнул, — ты права, тут нас еще найти надо, и я действительно не знаю, как подойти к этому вопросу.       Дар радостно освятил меня пониманием. Стоило сразу догадаться, что дело в Реддле, иначе бы Антонин не ходил вокруг да около. А пока я была немного дезориентирована, Долохов успел окружить нас защитой от прослушивания.       — Поклянись, что дальше тебя это не уйдет.       — Я, Алиса Кэри, клянусь, что всё сказанное в этом месте, — при этой фразе я очень четко мысленно представила ствол дерева и контур защиты, — и до тех пор пока я не покину его, — опять четкое мысленное представление действия, — не будет передано мной ни одному живому или мертвому лицу любым доступным мне способом без разрешения Антонина Долохова или не будет ставить под угрозу моё здоровье.       Над ладонью вспыхнул аккуратный огонек серого цвета и погас.       — Спасибо. Я, Антонин Долохов, клянусь, не ссылаться и не упоминать любым возможным способом, что информация о способах продления жизни была получена от Алисы Кэри.       Над его ладонью вспыхнул коричневый огонек и погас.       — Итак, что тебе от меня надо?       — Помнишь, мы беседовали о крестражах, гримуарах и прочем?       — Да. Что-то с результатом заклинания?       — Луч был сначала белым, а потом сменился на темно-серый. В книгах это не описывается.       — Значит, ты смотрел не в тех книгах, — я ответила на автомате, а сама задумалась.       — Белый цвет означает, что человек с полностью целой душой и ментальным телом, однако темно-серый означает, что у него есть темный гримуар. Как так?       У меня была парочка идей, особенно в свете того, что на пальце Реддла можно было заметить перстень, накрытый множеством чар.       — Такое возможно лишь в одном, маловероятном случае. Сначала этот придурок создал крестраж, по всем полагающимся правилам. С жертвоприношением родственника, катренами и плясками вокруг его трупа. А потом, не выжидая положенных трех дней и не нанося круга из соли, он ушел с кладбища и убил еще двоих, если не троих. Без полагающихся действий для создания крестража, но пылая праведным гневом или чистой ненавистью, а, может, фанатизмом, держа молодой крестраж под рукой. В общем, его душа призвала ту, отделенную частичку, она откликнулась, но, поскольку были проведены все ритуалы, не смогла покинуть свое место, однако ментальное тело объединилось. Предупреждаю сразу, это мои догадки, и такое возможно лишь в том случае, что это был первый крестраж.       — Понятно, и какие последствия?       — Год после тех событий его будет бросать из крайности в крайность, потом успокоится и станет чуть тише. Но гримуар рекомендую держать под рукой как минимум два-три года, иначе можно получить безумного идиота с двумя голосами в голове.       — Ты в этом хорошо разбираешься?       — Так себе. Только теорию и читала, а что, хочешь, чтобы я взглянула на этого «умника»? — кавычки в моем голосе не услышал бы только глухой.       — Я здесь, — под сень чар Долохова вступили Реддл, Малфой и Эйвери, — что скажешь, Кэри?       — И тебе не хворать, Реддл, — я тяжело выдохнула, вопрос, как нашли, я даже не поднимала, метка работала в две стороны, — сначала Клятва, я не хочу залететь в Отдел Тайн только за свои умозаключения.       — А чем тебе не угодил Отдел Тайн?       Я красноречиво окинула взглядом Абраксаса, задавшего вопрос и, просто хмыкнула. Мне совсем не хочется провести всю оставшуюся жизнь в золотой клетке. Том всё это время сверлил меня взглядом, а потом понимающе хмыкнул и поклялся молчать о моем участии в этой беседе, за ним повторили Малфой и Эйвери.       — Итак, что ты хочешь от меня?       Вопрос «почему я» не стоял, обратиться с такой темой разговора к взрослым было равносильно заявлению «я это сделал», а в магической Британии не любили подобные ритуалы, и хорошо, если после них ты станешь консультантом в пресловутом Отделе Тайн, а то ведь могут и в Азкабан сослать. Для профилактики.       — Непреложный Обет. А потом чтобы ты рассказала мне всё о кресстражах, гримуарах и ответила на мои вопросы.       — Реддл, — мне хотелось выругаться и на чистом русском спросить «а ты не оху*л, часом?», там лекции часа на два! И он хочет чтобы я на оживленной улице рассказывала ему о том, за что меня поставят на учет? Потому мой ответ был ожидаем, и я уже даже открыла рот.       Как Долохов меня перебил:       — Конечно не здесь и не сейчас.       — Как ты смотришь на то, чтобы зайти к нам в гости?       — Я похожа на дуру? — вопрос был адресован кроне дерева, а палочка привычно холодила ладонь. Заклинание для призыва вертелось на языке, а тело было готово в любой момент уйти из-под удара.       — Нет. Потому и предлагаем Непреложный Обет. Ты войдешь в поместье и уйдешь оттуда в целости и сохранности до завтрашнего рассвета.       — Малфой. Ты же дипломат. А я, как мы выяснили, не дура. Однако, готова поделиться с вами информацией.       В мою руку скользнул хрустальный флакончик и я, сосредоточившись, вытянула из своей головы серебристую нить. В ней я уложила лишь воспоминания о книге в моей библиотеке. Эта книга не была написана, не издавалась, у неё нет названия и автора, только тонкий переплет и триста страниц текста, вырезанных из самых разных книг.       Я уже проделывала это раньше, ради эксперимента и для разбора некоторых опытов с Чарами, когда пыталась понять что делаю не так, или когда надо было обновить воспоминания по некоторым предметам. Да и просто для более четкого способа мышления и защиты от легиллиментов.       Я повертела полностью заполненный и закрытый флакончик в руках, а потом перекинула Реддлу.       — Если меня за это привлекут, то вы, четверо, будете первыми подозреваемыми.       Наверное, что-то было в моих глазах, когда я посмотрела на каждого из них по очереди. Потому что все они принесли мне Непреложный Обет о неразглашении. Тоже неплохо.       После этого мы распрощались, и я пошла в сторону здания Боевой Гильдии. Аппарировать не хотелось, а создавать порт-ключ я еще не умела. Не было нужной литературы в хогвартской библиотеке, а вот в книжном магазине она могла быть, и мне никто не мешал зайти внутрь и просмотреть нужные книги.       А внутри магазина меня посетила идея. Я ведь не видела Великобританию, от слова совсем, так почему бы и не восполнить данный пробел в образовании? И я, забыв про книги с порт-ключами, вышла из магазина и извлекла из своей юбки анти-маггловский амулетик, сделанный на пробу этим летом. Пробный тест он прошел, теперь остался реальный.       Аппарировать по старым воспоминаниям было немного опасно. Но я логично предположила, что на кладбище никто ничего менять не станет, и возникла прямо на тропинке к могиле Марты.       Здесь было пустынно и тихо. Крест практически зарос, заборчик покосился, и я решила, прежде чем уйти отсюда, прибрать её могилку. Это монотонное занятие захватило меня и только на самом закате я вспомнила, что так и не нашла себе ночлег. Бегать по городу в темноте было глупо, еще глупее было вообще куда-то идти. А потому я тихо натянула тент и начертила охранный круг. Уснула я с осознанием того, что горбатого только могила и исправит. Я чертовски легкомысленна.       С утра я замерзла и продрогла. Пользоваться палочковой магией я не могла, Надзор еще никто не снял, а без палочки я могла только зажечь Люмос. Руны же было слишком долго наносить и напитывать магией. Вот если бы я тут оставалась дня на два, то можно было поработать. А так, лучше уж ночь на земле поспать, а потом выпить зелье.       Манчестер изменился до неузнаваемости, но всё еще был окружен своим особым шармом, тем самым, что влюбил меня в себя с самой первой недели пребывания здесь. Из Манчестера я аппарировала в Глазго, на этот раз исключительно по фотографии, и пропала.       Глазго был основан в середине VI века святым Мунго, который основал тут монастырь, до этого здесь находились римские укрепления — вал Адриана — а еще раньше здесь жили кельтские племена. До 1668 года это был самый обычный город с очень сильной властью церковников. Здесь была база местных инквизиторов и лишь благодаря смене религии маги смогли вздохнуть чуть свободней и начать подрывать авторитет местных религиозных властей. Когда из местного порта отчалил последний корабль с Инквизиторами, вся Великобритания по легендам гуляла еще два дня с полного попустительства Короны и Министерства. А с девятнадцатого века магглы начали промышленный рывок и маги стали никому не нужны. О них забыли и оставили место в легендах.       Мне была жутко любопытна местная архитектура, местный колорит и я впервые видела верфи двадцатого века. Я гуляла по городу, разминала свои пальчики и отдыхала всей душой в шумном мегаполисе, пусть и жутко грязном с явными последствиями войны, но без следов обстрела.       Здание Городских палат на Джордж-сквер поражало своей монументальностью, я раскошелилась на кино и посетила местный театр, прогулялась по набережной и верфи, посмотрела на маггловских гигантов судостроения и посетила церковь святого Мунго.       В Глазго я пробыла вплоть до тридцатого августа, настолько меня увлек этот позабытый вихрь индустриального мира. А тридцать первого утром я спокойно заходила в вагон с чуть грустным настроем на душе. Это будет мой последний курс в Хогвартсе.