Лучшее Рождество в их жизни

Ларри просыпается, потягивается, вызывая тем целое сонмище мурашек по всему телу. Дрожь от холода, въедаясь в кожу, растворяется как на губах голубоватый оттенок. Патлатый поворачивает голову, натыкаясь мутным взгядом на искалеченное лицо Салли, но оно не кажется уродливым или неприятным. Его волосы распущенные, спадают чуть ниже плеч.Он напоминал куклу, попавшую в плохие руки, а нетронутый участок кожи были похожи на новенькую фарфоровую посуду, который только что достали из сервиза.Сжавшись от холода, он походил на беззащитного котенка, нуждающегося во внимание и тепле. Ларри приподнялся на колени, услышав скрип старого, деревянного пола от неловких движений. Вокруг можно разглядеть старые, повидавшие жизнь вещи — пара любительских картин, который Лиза не разрешала хранить дома, одежда и вещи отца, мебель, сломанная много лет назад. Все эти вещи выглядели странно, но создавали уют. Стены этого домика впитали в себя боль, судорожный плач, сохранили отражение потерявшегося ребенка. Сегодня ночью их коллекция воспоминаний пополнилась возбужденным стоном и искаженными от удовольствия лицами Ларри не рассчитав, встает, в глазах резко темнеет, покрывая все узорами, но длится это недолго. Он поднимает грязную толстовку, разворачивает её накидывая на сжавшееся недоразумение, с не привычным умилением оглядывается на него, спускается вниз. Он вдыхает тяжелый, холодный воздух в сжатые ребра, под ногами приятно скрипит грязный снег, небо в черно-белых тонах, проплывают огромные, снежные тучи. По ощущениям сейчас час дня. Патлатый шарится в карманах, достает дешевые сигареты, закуривает одну из них, чувствуя как теплый дым заполняет легкие, обжигая их. Так тихо, что Ларри слышит удары собственного сердца, похожие на бой старых часов, ведущие отсчет до неизбежной гибели. Одиночество поедает его душу изнутри. Душа продолжает гнить и наполняться густой чернотой и пустотой, заставляя сердце бешено колотится, забившись в самую даль грудной клетки. Тоска по тихим вечерам проведенным вместе с папой, под бренчание расстроенной гитары заставляли полностью погрузится в раздумия. Он любит писать ему душевные, длинные письма, откладывая их в дальний угол ящика, надеясь прочитать их, но сам понимает, что скорее всего этого не произойдет. Когда-нибудь он найдет отца и уедет как можно дальше от этого пропитанного серостью города. — Как долго ты тут стоишь? — шепчет голубоволосый над ухом. Он держит протез в одной руке, другой теребит мягкую ткань толстовки. Ответом послужил неуверенное движение плечами. Салли едва ощутимо касается теплыми губами тонкой шеи, тем самым выводя патлатого из вакуума собственных тяжелых мыслей. Тот от неожиданности отстраняется, ласково улыбается, треплет голубые, распущенные волосы и снова устремляет мутный взгляд вдаль, но мысли на ум не идут. — Сал, можешь пообещать мне кое-что? — Ларри взял руку голубоволосого, сплетая пальцы вместе— Давай как только все это дерьмо закончится, мы уедем. Не важно куда, но уедем. Салли нахмурился, вглядываясь в темно-карие глаза друга, опустил изогнутые ресницы вниз и нерешительно кивнул головой. За ним следует звонкое эхо смеха и Сал прикрывает рот рукой, стесняясь и удивляясь таких порывов эмоций. Ларри тяжело вздохнул, уткнул голову в плечо Салли. Тот кладет руки на талии прижимая ближе, наслаждаясь ласковыми действиями друга. Немного не комфортно, холод уже покрывает длинные волосы инеем, а губы Салли начинают синеть чуть больше. — Нам нужно идти — Салли отводит прядь его волос за ухо, задумчиво смотрит на друга слегка отстраняясь. От его мягкого голоса волна мурашек прокатывается по всей спине. Ларри одобрительно кивает, заботливо помогая застегнуть Салли протез на затылке