***
Сын Аида явно не ожидал, что кто-нибудь спасет его от словесной потасовки с сыном Аполлона и, уж точно, он не ожидал, что кто-либо возьмет его за руку. Подняв голову, он едва не подпрыгнул, ибо ему показалось, что перед ним стоял сам Перси Джексон собственной персоной. Но через секунду Нико понял, что это была темноволосая девушка с глазами цвета буйного моря. Она, по его мнению, была точь-в-точь такая же как и Перси, даже стояла она тоже так же. — Привет! — она улыбнулась. Нико стало неловко, ибо он почувствовал ее ближайшую кончину, только из-за ее прикосновения. «25.» — возникло у него в голове. — Нико, да? — она отпустила его руку, сжимая в другой листовку. — Да, — ответил он, отстранившись от нее на несколько шагов. — Извини, Уилл. Но это личный разговор, — мягко проговорила девушка, потрогав ожерелье на шее, — Ты не против? Она обращалась к нему. — Как тебя зовут? — спросил Нико, когда Уилл покорно отстранился от них. Конечно же, он знал ее имя. Кто не знал ее имя в лагере? Мало того, что ее нашли без чувств и сатира, так еще ей Рейчел изрекла собственное пророчество. Вдобавок она была сестрой Перси Джексона. Таким образом, стоило человеку уродиться родственником кого-то крутого, так он автоматически становился известным. — Диана. Диана Уильямс, — она ухмыльнулась и Нико ужаснулся от ее схожести с Перси, — Славу богу, что не каждый знает мое имя. — Что тебе от меня нужно? — Почему сразу нужно? Неужели я не могу пойти узнать как дела у моего кузена? А? Я дочь Не… Посейдона, а ты сын Аида. Ты мой двоюродный брат! — Я понял. Но дело в том, что у Богов ДНК не существует. Так что я тебе не брат и ты мне не сестра, ясно? — Ясно… — ее лицо стало серьезным, — Ты можешь мне помочь? — И чем же? — фыркнул Нико, скрестив руки на груди. — В общем… мне предсказано спасти Лагерь Полукровок и самой умереть. Не мог ли ты мне сказать… — она повертела в руках брошюру. — Можно ли выбраться из Царства Мертвых? Хм. Нет, если только ты не попадешь в Элизиум и… — Да нет же! — отмахнулась Диана, — Скажи мне сколько дней мне осталось жить? «25.» — вертелось у него на языке. — Ты серьезно? — Нико удивился этому вопросу. — Скажи мне. — На кой-черт тебе это надо? — Пожалуйста, Нико. Она смотрела на него своими умоляющими серо-синими глазами, теребя серебряное кольцо на среднем пальце правой руки. Нико стало не по себе от мысли, что сестра Перси имеет похожую с ним привычку. — Двадцать пять дней, — отчеканил он, смотря ей в глаза. Сын Аида удивился ее стойкости. Она смотрела прямо ему в лицо, прямо в глаза и даже не думала отводить взгляд, как это делали все остальные. — Три недели и четыре дня… — пробормотала Диана, похлопывая брошюрой по ладони. Нико понял, что она хочет стать охотницей. Одна мысль о них пробуждала тысячу неприятных воспоминаний о Бьянке. Ее взгляд на несколько секунд сделался стеклянным, но Диана улыбнулась как ни в чем не бывало. — Спасибо, Нико! — Зачем тебе надо было узнавать про это? — Хочу как следует насладиться жизнью, — она пожала плечами. — Тебе, что терять нечего? Ты относишься к смерти как к дню рождения. — Да. Мне терять нечего. Моя жизнь состоит из загадок. Похлеще чем у кого-либо, ясно? Не задавай глупых вопросов. Бывай, — с этими словами темноволосая ушла твердым шагом в сторону домов. Диана оставила Нико в полном смятении. В его сердце остался неприятный осадок. Он сказал ей дату ее смерти. Он отяготил ей ее ношу. Ему не следовало ей это говорить. Но с другой стороны она спасла его от навязчивого Уилла Соласа. Он вновь и вновь прокручивал в сознании ее внешность, без дела болтаясь где-то в тени рощицы недалеко от озера. Ее темные волосы были собраны в небрежный хвост, больше похожий на пучок. Глаза на свету оттеняли бирюзовым, а в тени становились темно-серыми, почти карими, бурыми. Ухмылка, мимика была такой же как у ее брата, что пробирало Нико до мурашек. Так же озадачило сына Аида и вид татуировки на внутренней стороне правого предплечья девушки. Сначала он решил, что это своеобразное клеймо, но потом понял, что слишком сильно преувеличивает. Откуда у нее может быть такое клеймо? Тем более она только этим летом узнала, что является полукровкой. Нико остановился на варианте, в котором эта татуировка была простым изображением творчества Дианы.***
«25.» — застряло у меня в голове. Это число заставляло мои коленки дрожать. Я серьезно. У меня такие оценки были по алгебре. — Что-то случилось? — спросил Перси, увидев мое беспокойство, как только я переступила порог дома. — Все нормально. Не беспокойся, — я выдавила из себя улыбку. Так на душе плохо мне еще никогда не было. Поверьте мне, я многого повидала, я знаю о чем говорю. — Как дела с охотницами? — он сидел на моей кровати, поджав ноги под собой, дожидаясь моего возвращения. — Вот, — я помахала брошюркой перед лицом Перси. — Да ладно… — он попытался поймать ее, но я была проворнее, — Ты серьезно хочешь стать охотницей? — Я не знаю, Перси, — я плюхнулась на живот рядом с ним на кровать, разглядывая листовку. — М-м-м… — А ты бы как отреагировал, если бы я согласилась? — я подняла голову. — Знаешь… — он помедлил, дергая футболку, — Тебе рассказывали про историю Нико? «25.» — вспыхнуло вновь. — Про какую именно? — я устроилась поудобнее, сев по-турецки напротив Перси, чтобы видеть его лицо, — Я слышала много историй о нем. — О его сестре ты слышала? — Перси произнес слово сестра так грустно, что я чуть не подумала, а была ли до меня у него сестра. — Б…б… Бьянка ди Анджело? — Да. — Ну так, — я помахала рукой в воздухе, — частично. — Бьянка была его старшей сестрой и… всегда о нем заботилась. Но она решила стать охотницей. И Бьянка стала охотницей. И как ты уже знаешь, охотницы могут умереть, сражаясь. — Бьянка умерла. — Да, — я услышала, как Перси нервно проглотил слюну, — А дальше, что произошло ты и сама знаешь. — Та трещина на полу рядом с нашим столом… — пробормотала я, — Это оставил Нико, после того как в первый раз призвал мертвых? Перси кивнул. Я не хотела задавать глупых вопросов, поэтому решила подождать пока мой брат все не дорасскажет. — Я не хочу, чтобы подобная история произошла с нами. Я не хочу… чтобы ты умерла, — ответил он после недолгого молчания. — Перси… — я устало покачала головой, — Пророчество… — Я знаю. Знаю. Но… может быть… — Мы сами творим свою судьбу, да? Вот только в случае таких как мы все обычно решено за несколько лет… до нашего рождения. — Я… — Я тоже не хочу тебя терять. Понимаешь, у меня была жизнь еще до обычной жизни, которая была до вот этой жизни. Я знаю это. Но… кто-то промыл мне хорошенько мозги и я не могу вспомнить ничего. Ни семьи, ни друзей, ни самой себя. Понимаешь? Это как… амнезия. Еще мои воспоминания прежней обычной жизни начали угасать. Я боюсь, что однажды проснусь и буду помнить лишь этот лагерь. А все остальное канет в небытие. Моя личность, моя часть души и жизни пропадет просто и все. Часть моего сознания и здравого смысла вопила мне: «Прекрати все ему рассказывать! Нельзя верить всем! Ди, завали свое личико! Нельзя открывать свою душу, ты будешь об этом жалеть, слышишь?! Прекрати сейчас же!». Но я продолжала говорить. — Я боюсь все забыть, Перси, — перед глазами появилась пелена, я взяла его теплые руки, — Это страшнее всего. Страшнее воды, темноты, пауков и прочих фобий. Страшнее смерти, понимаешь? Так страшно… я просыпаюсь каждый день с мыслью: «Я могу все это забыть». — Боги… Диана, — Перси хотел меня обнять, но его взгляд остановился на моей протянутой руке, — Что это? — Я не знаю. Наверное, часть моей прошлой жизни, — я хотела улыбнуться, но сжала губы и сморгнула слезы, которые пробежали по моими щекам с удивительной скоростью. — О-о, идем, сестренка, — сын Посейдона крепко обнял меня и я уткнулась в его плечо. Он пах океаном. Интересно, я тоже так пахла? Когда Перси вышел из блестящего домика Аполлона, (серьезно, ребят, смотреть на его крышу было больно, перед глазами сразу же возникали красные пятна) то внутри я увидела несколько подростков, которые выглядели точь-в-точь как Уилл Солас, если бы мое зрение было бы похуже, то я бы решила, что там просто десяток Уиллов Соласов глязеют на вышедшего из помещения Перси с их гитарой. — Добро! — воскликнул он, протягивая мне гитару, — Сказали, чтобы ты пока подержала у себя. — Вау… Спасибо! Я взяла инструмент и принялась разглядывать его. Эта гитара была светло-желтого цвета с оранжевыми блестящими рисунками солнца на корпусе. — Такая красивая… — я провела большим пальцем по золотым струнам, — Настроенная. — Ты умеешь играть на гитаре? — спросил Перси. — Пф-ф. Представь себе. Когда мы дошли обратно до третьего домика, то я решила сесть на ступеньках у порога двери и начать бренчать на гитаре прямо на улице, как уличный музыкант на улицах Нью-Йорка. Вспомнив одну-две песни, я принялась перебирать струны, полузакрыв глаза, представляя разные аккорды. — Twenty miles from anyone В двадцати милях от всех Set my sights on the setting sun Я устремил свой взгляд на заходящее солнце. Heaven talks but not to me Небеса говорят, но только не со мной, Cause heaven knows that nothing good comes free Потому что знают, что ничто хорошее не достается просто так. Desolation tragedy О, трагедия одиночества…*— я остановилась петь только тогда услышала рядом чьи-то шепоты и всхлипы. Я подняла голову и увидела собравшихся вокруг меня полубогов: Перси, Аннабет, Сэм, Тревис и Коннор, и… Кларисса. — Ну ты петь… — удивился Перси, — Как так можно петь? — Слушайте. Я знаю, что певица из меня не очень, — я отложила гитару. — Ты здорово играешь и поешь тоже неплохо! — воскликнул Тревис, — Может споешь вечером у костра, а? Все начали поддакивать в согласие. Я посмотрела на дочь Ареса и увидела, как ее глаза налились слезами. На гитаре-то я играла более менее, ибо заучивала некоторые песни наизусть со своим папой. А петь… ну я не буду говорить, что типа отвратительно, аж у всех из ушей кровь пошла и типа того. Просто скажу правду — я фальшивила. Просто не умела петь и все. Без преувеличений. «Так плохо пою, что даже люди плачут от этого. Обидно. Я думала, что пою более менее.» — пронеслось у меня в голове, когда я смотрела за Клариссой. — Ладно, — я смущенно улыбнулась, — Я устрою вам концерт у костра. Вход бесплатный. Концерт будет вечером. Расскажите всем об этом!