Дочь Посейдона

      Я уже лежала несколько секунд, вглядываясь в ночное небо. Оно было такого же цвета, как и пугающие глубины океана. Только сияние далеких звезд отличало их. Я вспомнила, что на некоторых планетах время устрашающе отличается. Например, год на какой-то планете был равен нашим двум векам. Представляете? Жители той планеты будут праздновать Рождество, а на нашей планете будут другие поколения и вообще другой мир, а нас уже не будет. Эта мысль пугала меня так же, как и мысль о глубинах Тихого океана, точнее о том, что исследовано всего лишь три процента океана.       Я, кряхтя, поднялась на ноги и, нагнувшись, побежала в сторону сосны Талии, ведь за ним находился необъятный таинственный лес, в котором, как мне казалось, была моя сестра.       Увидев первую гарпию в небе, я легла навзничь на землю и поползла, как ни в чем не бывало. Ага. Не считая того, что моя рана была готова вот-вот разойтись, несмотря на швы.       Мне было жутко страшно, но страшнее всего была мысль о провале моего побега. Я не могла подвести свою Бекки. Она нуждалась во мне. Я ее старшая сестра и я должна быть надежной. Обязана быть надежной. В конце-концов, кто, если не я?       Как только верхушки огромных деревьев сомкнулись над моей головой и загородили синее звездное небо, я поняла, как сильно устала. К боли я уже привыкла и старалась не обращать на это внимание. Я просто старалась не потерять сознание посреди леса, ну и не привлекать к себе монстров.       Раньше я была уверена, в том что никогда в жизни не встречала настоящих монстров, но сейчас… я уже начала в этом сомневаться. Я стала замечать тонкие шрамы на своих руках и на ногах, что подтверждало мои встречи с недругами. Вероятно, я всегда побеждала чудовищ, ибо я же осталась жива, несмотря на то, что я была ребенком Большой Тройки и очень сильно приманивала монстров.       Тяжело дыша, я остановилась, упершись ладонями о колени. Восстановив дыхание, я огляделась. В лесу было темно и страшно. Вот как можно точно описать его. Темно и страшно. При каждом шорохе мое сердце вздрагивало, а ноги были готовы унести меня прочь, обратно к лагерю. Конечно, если я помнила бы дорогу. А ее я не помнила. Я вообще даже не подумала про план Б и возвращение в лагерь.       Внезапно я увидела что-то… вернее кого-то лежащего между деревьями, в метрах тридцати от меня. Мое сердце радостно возликовало, но я не верила в это. Нельзя верить в лучшее, ведь если что-то пойдет не так, то это будет очень плохо. Лучше всего верить в худший исход. И я старалась верить в худшее.       Я побежала в сторону этого силуэта, придерживая ладонями больной бок. Мне казалось, что рана уже разошлась, и кровь течет во всю, но я была до сих пор на ногах и в трезвом уме. — Бекки? — мой голос сорвался, когда от чувств сжалось мое горло.       Я бросилась вперед, стараясь не надеяться ни на что. Но, черт, как же мне хотелось закричать от радости и обнять ее, чтобы она потом угрюмо послала меня куда подальше! Господи, как же я по ней соскучилась! Боже, я была готова ее расцеловать и понести на руках в лагерь, лишь бы ей было хорошо! Мое сердце терялось в груди и мое дыхание перехватывало, когда я думала о том, как буду знакомить ее с Перси и со всеми остальными! — Бекки! — воскликнула я, обрадовавшись своим собственным планам о будущем, — Бекки, я тебя нашла!       Поняв, что это действительно была она, боль в груди куда-то пропала, а ноги перестали дрожать и норовить отказывать от усталости. Мне хотелось взлететь от радости и счастья! Я укусила до ноющей боли нижнюю губу, лишь бы не улыбаться во весь рот и не рассмеяться, когда до моей сестры оставались считанные шаги.       Но радоваться было рано.       Ребекки Уильямс больше нет.       Ее темно-зеленые глаза пусто смотрели наверх, а на щеках застыли следы от слез. Она лежала на окровавленной траве, устремив стеклянный взгляд на мрачные верхушки деревьев, которые двигались, изредка показывая далекие одинокие звезды и полную серебряную луну, которая освещала лицо моей сестры. В ее распущенных русых волосах, с которыми играл холодный ветер, застыла кровь и грязь. — Господи… Боже… Боже… — я упала на колени, обнимая бездыханное тело моей сестры.       Я заплакала, задыхаясь от слез, сжимая в объятьях ее. Она была мертва. — За что?! — зарыдала я, целуя ее холодное лицо, — ЗА ЧТО?! ПОЧЕМУ ОНА?! ПОЧЕМУ?!       Мои слезы капали на ее серое лицо. Я держала ее на руках, прижимая к своей груди, сотрясаясь от рыданий.       Я дотронулась до ее мокрого мягкого затылка и посмотрела на свою ладонь. Ей просто размозжили череп. От этой догадки я еще сильнее заплакала, всхлипывая, целуя горячими губами ее лоб. — Я не успела! Ради Бога, прости! Прости, прошу! — я уткнулась в ее плечо, — Бекки, прости… Я хотела тебя спасти! Я не успела… я во всем виновата! Прости… прости…       Мне хотелось закричать от несправедливости, заорать на весь лес, чтобы весь мир знал о моей потере. Но я привыкла к бесчисленным потерям в моей жизни. Я слишком много людей потеряла, и из-за этого мое сердце начало ржаветь. В тайне от всех я боялась, что скоро стану черствой и перестану доверять всем. Смерть моей сестры… Никто не должен узнать об этом, кроме моих родителей. Я не должна была показывать свою слабость. Я должна быть непобедимой и стойкой. Не стоит жалеть себя. Все герои теряют родных. И я не исключение. — Я люблю тебя, — прошептала я, мягко уложив свою сестру на землю, — Они за это ответят. Клянусь рекой Стикс. Они ответят за твою смерть. Я отомщу за тебя.       Я вздрогнула, когда раздался оглушающий гром, за которым и пошел зверский ливень. Мои волосы потяжелели и прилипли к лицу. Моя одежда начала промокать и становиться холодной, но я взяла себя в руки. Теперь я оставалась сухой во время ливня. Я посмотрела на свою сестру. Бекки была вся блестящей и бледной при лунном свете. Я взмахнула рукой и капли перестали падать на нее, образовав тонкую пленку над ней.       В темноте, исчезающей лишь при вспышке молний, было трудно собирать цветы, но все же я смогла сделать небольшой букетик из луговых невзрачных, но душистых цветов. Я, сев на согнутые ноги, положила руки Бекки ей на живот, так чтобы она смогла держать цветы. — Я не хотела твоей смерти, — я вытерла свои слезы и закрыла ей глаза, которых она больше никогда не откроет, — Я любила тебя. И я… не успела… спасти тебя… Боже… прости. Ты не должна была умереть. Тебе досталось из-за меня. Я… все это из-за моего происхождения. Я полукровка, а это никогда не ведет к добру. Ты стала жертвой несправедливости. Если бы я могла… я не знаю… простишь ли ты меня… Но, черт, я же просто ребенок. Я не могу все делать. Я не могу брать все на свои плечи. Я устала от всего. Я просто хочу… вернуться и жить нормальной жизнью. Как раньше. Правда я не помню, как было раньше. Я… мне страшно, Бекки. И я завидую тебе.       Я разревелась, закрыв ладонями лицо. Я неровно дышала в свои ладони и мое дыхание, отразившись, пыталось осушить мои слезы. Мне хотелось остаться здесь, рядом с ней. Но я не могла. Мне нужно было вернуться в лагерь. Все на меня надеялись. И я тоже. Я не могла никого подвести.       Боль в груди начала набирать обороты, но я не была уверена какая она была. Физическая или моральная? Я дотронулась до своей груди, лишь бы удостовериться в том, что мое сердце до сих пор бьется.       Когда я открыла глаза, успокоившись, то небо начинало светлеть на востоке, а от грозы не осталось и следа. Но страннее всего было то, что я сидела по колено в соленом водоеме. Не было ни сестры, ни букета. Ничего. Я просто сидела в морской воде, которая возникла из ниоткуда (Точнее из земли, но я не видела точно откуда). Просто соленый источник. Просто соленый родник. И он был достаточно большой, чтобы смочь в нем улечься. Что я и сделала.       Я легла спиной в воду, раскинув руки и ноги. Вода начала тонкими прозрачными пальцами лезть к моей ране. Но вместо пощипывания, я почувствовала облегчение и выдохнула, когда боль в груди утихла. От наслаждения я перестала дышать. Мои волосы раскинулись по поверхности воды, как пролитая темная краска. Я посмотрела на чистое розовеющее небо и, закрыв глаза, спокойно выдохнула, представив себе, будто я сливаюсь с водой и становлюсь ею. Наверное, Перси именно об этом имел в виду, когда мы говорили про посейдоновские штучки. Полное умиротворение в воде и вуаля! Ты полон сил и энергии!       До меня кое-что дошло. Я превратила свою сестру в соленый родник. И даже, умерев, она смогла вылечить мою рану. Она до сих пор помогала мне.       Я поднялась на ноги, когда поняла, что полностью восстановилась. Я осторожно вышла из воды и, развернувшись, пошла в сторону лагеря. Ну мне так казалось, что в сторону лагеря. У меня был топографический кретинизм, поэтому извините, мне было очень трудно передвигаться по незнакомой местности. — Ну тогда давайте соберем пару людей на ее поиски? — предложил Тревис, скрестив руки на груди, — Мы проверили весь лагерь!       Он из-за всех сил пытался не показывать, что сильно переживает за нее, но все же его голос неприятно дрожал. — Сколько часов ее уже нет? — спросила Талия, оглядываясь на собеседников.       Она, Перси, Тревис, Уилл во главе с Хироном находились в гостиной Большого дома, решая возникшую проблему. — Ее нет… около часов четырех, может, шести, — ответил сын Аполлона, нервно потирая нос.       Тревис был готов задушить этого белобрысого парня из-за того, что он не находился с ней каждую секунду. Еще ему сильно хотелось ему врезать из-за того, что он вчера прогнал его из лазарета. — Шесть?! — вырвалось у Перси.       Все четверо уставились на побледневшего сына Посейдона. Он в свою очередь вопросительно взглянул на каждого. — Не, ребят. Погоди-те. Уилл, ты хочешь сказать, что она вся больная и израненная смогла сбежать через окно? И это учитывая наличие гарпий? — ухмыльнулась Талия, — Так что переживать за нее не стоит. Мне кажется, что она справится и сама. Тем более ее никто не мог украсть. Она явно сама направилась куда-то.       Тревис, смотря на Талию, часто задумывался какого это быть ребенком самого Зевса, но вряд ли он когда-нибудь сможет понять это. Талия была живой легендой. И в каком-то смысле Тревис восхищался ею. Да и вообще всеми детьми Большой Тройки.       Через секунду брат Дианы резко вдохнул, будто что-то вспомнил, и хлопнул себя по лбу. — Трусы Посейдона! — воскликнул Перси, — Она ходит во сне! А если?..       От этого вспоминания Тревису стало страшно. Он представил себе беззащитную девушку, силуэт которой скрывается в густом лесу. — Да, находясь во сне, она и переоделась еще, да? — цокнула языком Талия, — Ну-ну. — Нет, просто она мне рассказывала, что она может проделывать такое… — добавил Тревис. — Нам нужно трое, кто отправится на ее поиски, — сказал Хирон, — Вы сами знаете насколько опасен лес в темное время суток.       Все посмотрели на кентавра, который замаскировал свою лошадиную часть тела под инвалидную коляску, а затем переглянулись меж собой, кивая друг другу. — Я могу отправиться вместе со своими охотницами, — предложила Талия. — Нет, я должен пойти, — ответил Перси, — Вместе с Талией и Уиллом.       Тревис уже хотел возразить, но не успел, ибо в дом зашла пропащая героиня. У него челюсть чуть не упала на пол, когда Диана встала рядом с ним, виновато опустив взгляд на пол, прикусив нижнюю губу.       Выглядела она не как больной человек, сбежавший из лагеря куда-то в лес, а вполне ухоженно. Ее темные волосы красиво завивались, спадая водопадом на спину. Щеки зарумянились, лицо стало выглядеть более здоровым, чем тогда, когда Тревис увидел Диану в последний раз в лазарете. — Простите меня, — сказала она, — Я не хотела доставлять вам неприятностей. Простите…       Темные пряди волос упали на ее глаза, и сын Гермеса едва удержался, чтобы не поправить их. Она поправила свои волосы и заглянула каждому в лицо. Когда они встретились взглядами, то Тревис понял, что она плакала.       Перси резко сорвался с места и крепко обнял ее. Диана уткнулась в его плечо, легонько похлопывая его по спине. Сын Гермеса все бы отдал, чтобы оказаться на его месте. — Где ты была? — спросил Перси, схватив ее за плечи, — Зачем ты ушла? — Я… в лесу… — она убрала его ладони, — Слушайте, давайте лучше забудем об этом и все? Я просто захотела подышать воздухом… ну, а у вас ночью по лагерю шастают гарпии. Знаете, не очень хотелось бы быть растерзанной ими. — И поэтому ты пошла в лес, где намного больше монстров, — закончила Талия, скрестив руки на груди, — Ты хоть головой-то думала? — Слушайте, я не хочу говорить об этом. Хирон, простите меня за этот… побег. Уилл, думаю я больше не буду в лазарете. Моя рана уже зажила, — Диана приподняла футболку, показывая тонкий едва заметный шрам на ребре, — Простите за беспокойство. Я пойду.       Она направилась к выходу, но Тревис взял ее за руку и повернул к себе. — Что случилось там, в лесу?       Диана сердито взглянула на него своими покрасневшими темно-серыми глазами и, оттолкнув от себя, скрылась за входной дверью, бормоча ругательства на древнегреческом.       Но она внезапно вернулась, ухмыляясь, кивая в сторону Талии. — И да, чуть не забыла, подготовь своих охотниц. Сегодня будем играть в Захват флага! Не забудьте предупредить остальных старост, — с этими словами Диана, присвистывая незнакомую Тревису мелодию, вразвалочку покинула помещение. — Она, что издевается? — вспыхнула Талия, — Кто назначил ее командиром?!       Она проскользнула по собеседникам холодным взглядом синих глаз и рассерженно поправила рукав кожаной куртки. — Вообще чудачка, — согласился Тревис, но потом добавил, поймав гневный взгляд Перси, — Э-э, я в хорошем смысле.       Ему не очень-то хотелось закончить с жизнью утоплением в озере. — Сэм! — крикнула я, обрадовавшись ее появлению, — Сколько лет я тебя уже не видела?!       На самом деле Саманта Блэкроуз сбила меня с ног, куда-то деловито торопясь, когда я вышла из Большого дома, но несмотря на это, я была рада ей. Господи, как долго я ее не видела! Почти неделю! А может и целую неделю! — Диана? — спросила она, потянув меня за руку, чтобы я встала на ноги, — Вау. Я слышала, что тебя ранили. И типа ты «сдохла».       Она неловко спустила с плеч на грудь свои тонкие светлые волосы и скромно улыбнулась. — Вот это слухи! — рассмеялась я, похлопывая Сэм по плечу, — Мда. Куда ты пропала?       Я крепко обняла ее и взглянула ей в лицо, обрамленное светлыми кудрями, которые на солнце казались почти белыми, сияя золотым блеском (это сияние напомнило мне сияние Талии Грейс). У дочери Гермеса были грустные голубые глаза, но счастливая улыбка на тонких розовых губах. — Может поболтаем? — предложила я, — Пошли в мой домик?       Я кивнула в сторону третьего невзрачного домика в морском стиле. — Ладно, — согласилась Сэм, — Пошли.       Войдя в дом, я плюхнулась на свою кровать, закинув ногу на ногу, рассматривая побеленный потолок дома и стены, увешанные разным декором. Среди них был и рог Минотавра. Трофей моего брата. Я невольно задумалась, а будут ли и у меня такие трофеи? — О чем думаешь? — голос Сэм выбил мои грезы о трофеях. — Да тут… думаю как стать героиней. Хах, думаю все через это проходили, — я посмотрела на нее.       Саманта стояла около нашего фонтанчика в углу комнаты и рассматривала скульптуру с неподдельным интересом с разных ракурсов. — Да, я согласна с тобой, — она повернулась ко мне, — Тебя не раздражают дети Афродиты? — В смысле? Да не-ет. Пф-ф. Подумаешь Дрю проткнула меня мечом. Обы-ычное дело! — ответила я сарказмом, поправляя подушку под головой.       Сэм легонько хихикнула, закрыв рот ладошкой. — А что они над тобой-то издевались? — спросила я и тут же об этом пожалела.       Дочь Гермеса изменилась в лице и грустно поникла, опустив светлую голову. — Тебе не понять. — Что ты? Расскажи тогда, может пойму, — ответила я, сев на кровати, — Если, конечно, не секрет.       Сэм посмотрела на меня выпученными глазами, медленно садясь на ближайшую кровать. Она обхватила себя руками и затряслась. — Прости, я не хотела… — я осторожно приближалась к ней, встав с койки, — Может… тебе станет легче, если ты расскажешь мне о своих проблемах?       Даже не помня большей части своей жизни, я знала, чувствовала, что очень много раз говорила эту фразу. Ступая по прохладному полу, ожидая ее ответа, мне казалось, что я иду по тонкому весеннему льду. Мои руки автоматически потянулись к моему сердцу, и выглядела я будто молилась или просто закрывала ладонями свою грудь. — Ты уверена, что сможешь это принять? — ее голос, отдавшись по всему помещению эхом, резал мой слух, как раскаленные ножи, — А?       Я тихо села рядом на край кровати, позади нее, дергая свое ожерелье. — Да, уверена.       Саманта повернула свою светлую голову на меня и уселась напротив меня, в центре кровати. — Обещай, что никому не расскажешь об этом. — Я клянусь рекой Сти… — Не нужно тут клятвы, мне нужно чтобы ты просто сдержала обещание, — резко перебила меня дочь Гермеса. — О, ну хорошо. Обещаю, — я сжала ноги под собой, не отпуская глаз с нее, — Я постараюсь тебя понять. — Мне большего и не нужно, — она кивнула мне, — Ты ведь слышала как они меня назвали?       Сначала до меня не дошло кто они, но потом я вспомнила, что речь идет о детях Афродиты. — Amanita phalloides? — вырвалось у меня, — Ну в смысле бледная поганка? — Именно. Они говорят, что я такая же, как и этот гриб. А все потому что они откуда-то узнали, что я… — Сэм неровно набрала воздух ртом, — Я… увлекалась психотропными веществами.       Я еле-еле подавила в себе желание убежать подальше от нее. Все так ли родители учили меня не разговаривать и даже не смотреть в сторону таких… наркоманов. — О… — я открыла рот от удивления, — Это… неожиданно. — Я пойму, если ты не захочешь со мной больше общаться, — робко добавила она, — Просто… ты ведь знаешь, что, если ты полукровка, то не видать тебе полной семьи? Мои родители… Мой отчим… он бросил мою мать и женился на другой, у него сейчас две дочери. А затем в наш дом пришел другой мужчина. И у меня вскоре появилась сестренка. И… все начали жить своими семьями. А я… понимаешь… была лишней. И, сбежав из дома, я совершила ошибку. Я жила на улице. Была бродягой. Я видела столько ужасного… такие страшные вещи… они снятся мне и по сей день. Когда я попала сюда, в лагерь, мне было одиннадцать. И знаешь, в это трудно поверить, но мистер Д избавил меня от безумия. Некоторые, как, например, дети Афродиты, до сих пор сторонятся меня. Но… я же не виновата в этом!       Дочь Гермеса горько заплакала, уткнувшись лицом в подушку, а я осталась с открытым ртом. Я не знала, что сказать. Я не могла сказать ей, что она виновата в этом. Но доля ее вины все же была. Вот зачем она сбежала из дома? Зачем она стала одной из них? Кто ее просил это делать? Я не понимала этого. Я была в ужасе и отвращении, смотря на нее. Но с другой стороны она ведь была просто жертвой несправедливости. — Ты очень сильно удивлена? — спросила меня Сэм.       Я поняла, что молчу уже несколько минут, смотря в окно, даже не моргая, а в доме стояла тишина, нарушаемая лишь плеском воды в фонтанчике. — Что? — я поправила ладонью непослушные волосы, — Нет. Нет. Вовсе нет. — Расскажи про свою семью.       Она, обняв свои колени, смотрела на меня, выжидая ответа. А что мне надо было ей рассказать? Эм, привет, мой отец Посейдон? Нет. Эм, привет, моя сестра умерла сегодня ночью, здорово, правда? Нет. Хотя можно и рассказать ей и об этом. Она ведь поделилась со мной тайной. — Я сегодня сбежала из лазарета. И в лесу… — я выдохнула, пытаясь говорить ровно и твердо, — Я нашла тело своей сестры.       Сэм, не сказав ни слова, обняла меня со всей силы, сжимая своими бледными длинными руками. Мне хотелось расплакаться, прижимаясь к дружеской жилетке, выпуская из себя всю злость и горечь. Но страшнее всего было, то что я ничего не чувствовала. — Хэй… сейчас… задушишь, — прохрипела я, когда поняла, что становится трудно дышать. — О Боже, Диана, как ты говоришь таким спокойным тоном?! — воскликнула дочь Гермеса, не отпуская хватку с моих плеч, — Мне так жаль!       О, Сэм… Сэм-Сэм-Сэм… если бы ты знала с каким трудом я это делала… С таким трудом, что я перестала что-либо чувствовать. — Все в порядке. Я переживу. Не нужно соболезнований, я сыта ими по горло. Есть такие мудрые слова. Homo totiens moritur, quotiens amittit suos, — я убрала ее ладони с моих плеч, — И я думаю, что переживу еще одну смерть. — Что это означает? — она взглянула на меня своими кристально-голубыми глазами, будто собиралась прочесть мои мысли. — Человек столько раз умирает, сколько теряет своих близких.       Саманта так сильно погрузилась в свои мысли, что при звуке рога, зовущего на обед, чуть не свалилась с кровати, подпрыгнув от неожиданности. Я рассмеялась, когда она жестко выругалась на древнегреческом, восстанавливая сбившееся дыхание. — Пошли кушать. Надо еще пообсуждать со старостами насчет Захвата флага, — я поднялась с кровати и подошла к двери, — Идем? — Идем.