***
Уже у дверей кабинета Трансфигурации я чуть не врезался в Алексу, вылетевшую из-за угла с другого конца коридора. К счастью, реакции у обоих хватило на то, чтобы резко затормозить и замереть на расстоянии вытянутой руки, уставившись друг на друга. — Привет, — выдала она, тяжело дыша и отбрасывая с лица непослушные волосы. — Ага, — не нашел лучшего ответа я, кивая и отзеркаливая её жест — мои патлы хоть и были значительно короче, но показателем специального навыка «лезть в глаза хозяину» ничуть не уступали. Наверняка прокачан до абсолютного максимума их загадочной и непостижимой лохматой расы. Тьма, какой бред в голову лезет. — Заходим? — неуверенно уточнила Снейп, скосив взгляд на ручку кабинета. Я внезапно подумал о том, что глаза у неё тоже зеленые. И, наверное, мы весьма любопытно сейчас смотримся рядом, оба взъерошенные, черноволосые и зеленоглазые. — Других вариантов вроде нет, — задумчиво признал я и открыл дверь. Пара у нас была совмещенная с гриффиндорцами и должна была стать первой из серьезных предметов — ни Чар, ни Зелий у нас еще не было. Первая неделя вообще была больше посвящена акклиматизации первокурсников, и более-менее настоящая учеба начиналась именно сегодня. Пришли мы практически последними, но МакГонагалл еще не было. Я даже быстро окинул кабинет взглядом в поисках кошки — анимагической формы профессора тоже не наблюдалось. Отлично. Класс четко разделился на две половины — слизеринскую и гриффиндорскую. Причем, что любопытно, первая парта со стороны гриффиндорцев была свободна. «Действительно, Гермиона же на Рейвенкло и лезть вперед некому» — мысленно хмыкнул я. Со слизеринской же стороны первую парту заняли Малфой и Гринграсс. Уверен, будь эти двое могущественными волшебниками, а не одиннадцатилетними детьми, половина кабинета уже давно бы покрылась льдом — с настолько независимым и холодным видом эти двое сидели рядом, с идеально ровными спинами и абсолютно равнодушными лицами. Полагаю, друг с другом они уселись по той простой причине, что любому другому соседу каждого из аристократичной парочки грозила бы неминуемая смерть от обморожения. А так оба, похоже, получали некое удовольствие, обмениваясь вежливыми фразами и ничего не выражающими взглядами. Вообще нам полагалось занять одну из последних парт на слизеринской половине и не отсвечивать, но… Когда это Блэки поступали так, как полагается? — Снейп, — шепнул я стоящей рядом девочке, толкая её локтем в бок. Она, видимо, как и я, оценивала обстановку и прикидывала, куда можно сесть. — В тебе живет бунтарский дух? — Предлагаешь послать все их расстановки к Мордреду и занять вон ту первую парту? — хихикнула в ответ Алекса, ловя мысль на лету. — Смекаешь, подруга, — широко улыбнулся я. На нас уставились абсолютно все и с неким немым возмущением во взглядах. Разве что Дафна никак не отреагировала, занятая полировкой своих и без того идеальных ногтей, а Драко лишь вопросительно приподнял бровь, взглянув на меня. Я молча развел руками в ответ, едва сдерживая смех. — Вы чего тут уселись? Это наша половина! — донесся сзади чей-то возмущенный голос. Я обернулся. Озвучить витавший в воздухе вопрос осмелился какой-то мальчишка, рядом с которым сидел Уизли. Сам Рональд, кажется, меня несколько побаивался, иначе бы наверняка спросил сам. — Разве? Никогда не слышал о разделении аудиторий на факультетские половины, — удивленно покачал головой я. — Наверное, ты знаешь больше меня. Расскажешь нам, в каком году это положение вошло в Устав Хогвартса? — Ну… — явно сдулся парень, похоже, не обладавший такой информацией. А жаль, было бы интересно послушать. — Но… Его красноречивый монолог прервала влетевшая в класс Стелла. И едва Блэр успела устроиться за партой, как в класс вошла МакГонагалл. Кажется, некоторые гриффиндорцы очень рассчитывали, что профессор восстановит справедливость и отправит нас с Алексой куда-нибудь подальше на галерку слизеринской половины, но Миневра не оправдала их ожиданий. Она, правда, все равно обратила на меня внимание, но по иному поводу: — Мистер Блэк, — после демонстрации нам возможностей трансфигурации путем превращения стола в настоящую живую свинью, обратилась ко мне профессор. — Да, мэм? — удивленно ответил я. Чего это она от меня хочет? — В свое время Сириус Блэк был одним из лучших моих учеников, и я искренне рассчитываю, что вы похожи на него не только страстью к глупым шуткам. По классу пробежали тихие смешки — народ вспомнил распределение. — Так точно, мэм, — бодро ответствовал я. — Моя цель — лишь учеба, учеба и еще раз учеба. И никаких глупых шуток. — Очень хорошо, мистер Блэк, — недоверчиво кивнула в ответ профессор. — Исключительно хорошие и умные шутки, мэм, — уточнил я. Смешки усилились. МакГонагалл со вздохом покачала головой и все-таки начала урок, рассказав нам о сути своего предмета и базовом заклинании трансфигурации. В котором и предложила попрактиковаться, выдав каждому по десятку спичек и велев попытаться превратить их в иголки. Я задумчиво смотрел на лежавшую передо мной спичку. Та, видимо, не выдержав настолько пристального внимания, попыталась было взлететь, но я вовремя опомнился и заставил её остаться на месте. Украдкой кинул взгляд на Алексу — не заметила ли. Вроде нет. Девочка столь же сосредоточенно уставилась на свою спичку и, шепча слова заклинания, упорно пыталась выполнить задание. Причем прогресс определенно присутствовал — форму иголки её спичка уже приобрела, хоть и оставалась деревянной. Вообще я полагал, что у меня получится если не с первого раза, то близко к этому. Делов-то, представил на месте спички иголку, произнес нужное заклятье и готово. Но нет, похоже, простой визуализации было недостаточно. Ну что же, тогда будем стараться всерьез. Прикрыв глаза, я сосредоточился и попытался ощутить свою магию. Ощутить и собрать, направляя поток энергии в палочку. Почувствовать, как теплая волна прокатывается по всему телу, зарождаясь где-то в районе груди и вливается в руку. А затем открыть глаза, четко произнести заклинание, выполняя необходимый жест и одновременно представив, как на глазах деревянная палочка перетекает в острую стальную иглу. Я выдохнул, расслабляясь, и уставился на результат. Передо мной лежала самая настоящая иголка, правда, стальная всего лишь наполовину. И без ушка. — Неплохо, — шепнула заметившая мои успехи Алекса. — Как только у тебя так быстро вышло? Меня отец пытался учить трансфигурации, но быстро сдался, заявив, что мне не хватает концентрации и терпения, которые пока что не компенсируются магической силой. — Вот тебе и ответ, — фыркнул в ответ я. — Сконцентрировался и во время произнесения заклинания четко представил, как спичка становится иголкой. Как дерево становится сталью, изменяется форма и все такое… А слова твоего отца многое объясняют — видимо, при достаточной силе волшебнику не нужно так сильно заморачиваться с концентрацией, просто представил конечный результат, а дальше магия сама все сделает. — Звучит логично, — кивнула головой Снейп и с явным воодушевлением вновь занялась колдовством. Я же отложил в сторону свой первый трансфигурационный опыт и продолжил издеваться над спичками. Полностью получилось с третьей попытки, и я был этим весьма доволен. Алекса добилась того же парой минут позже, правда, у неё иголка вышла почему-то короче. Ну да ладно, мы здесь не длиной этих иголок меряться собрались. — Отличный результат, мистер Блэк, мисс Снейп! — с удивленной улыбкой похвалила нас подошедшая МакГонагалл, которой мы предъявили свои достижения. Она взяла иголки и продемонстрировала их всему классу. — У немногих учеников получается выполнить это задание на первом же занятии. По десять баллов каждому! Мы с Алексой довольно переглянулись и, не сговариваясь, дали друг другу пять. Впрочем, до конца урока справиться с заданием успели и Малфой, и Гринграсс и, что крайне меня удивило, Невилл. Пусть его иголка оказалась весьма странной, с редкими вкраплениями деревянных пятнышек, но… он это сделал. Ошеломленная таким количеством талантливых учеников МакГонагалл лишь покачала головой, одаривая десятью баллами и его тоже.***
Вообще на Слизерин стоило поступать только из-за того, что здесь в комнатах жили по двое, а не как гриффиндорцы, всей толпой. Да и сами змейки, хоть и не отличавшиеся дружелюбием, были, на мой взгляд, куда как приятнее в общении. И полезнее. Никто не трогал твое личное пространство, никто не навязывал свое общение, все прекрасно знали такое слово как «тактичность». Впрочем, ладно, не все, но точно большая часть. С другой стороны, тебе постоянно приходилось следить за тем, чтобы не оказаться втянутым в чьи-либо интриги, а прося о помощи, всегда следовало помнить, что бескорыстной помощь у слизеринцев не бывает. Это и было полезной стороной общения — не давало расслабиться. Размышлял я над этим всем, стоя под струями теплой воды в душе и блаженно жмурясь. Занятия на сегодня были закончены и до отбоя в моем распоряжении оставалось еще несколько часов, если считать вместе с ужином. Их я намеревался посвятить сразу нескольким делам. В библиотеке было тихо и пустынно. Собственно, как я подозревал, тут почти всегда царила подобная атмосфера, а уж в самом начале учебного года, тем более. Студенты справедливо полагали, что посещать библиотеку полагается лишь накануне экзаменов, и никак иначе. Исключение составляли немногие увлекающиеся личности, одну из которых я и рассчитывал здесь найти. Привычно цапнув с полки недочитанные вчера «Взлеты и падения Темных Искусств», я уселся напротив погруженной в чтение девочки и с улыбкой поздоровался: — Привет, Гермиона. Что читаешь? — Ой, а я тебя и не заметила, — чуть смутилась рейвенкловка. — Привет. Да вот, нашла очень интересный трактат о разных магических расах. Я и не знала, что их столько существует! Представляешь, и вампиры, и оборотни реальны! — Конечно представляю, — весело хмыкнул я. Общение с этой жизнерадостной девочкой неизменно поднимало мне настроение — уж не знаю почему. Может быть, Грейнджер просто умиляла меня своей наивностью и обаятельной непосредственностью. — Точно, ты же из волшебной семьи, — кивнула Гермиона. — Постоянно об этом забываю. — Дай угадаю, потому что я не похож на остальных чистокровных? — Ага, — согласно тряхнула гривой девчонка. — Когда с ними общаешься, сразу видно, что они иначе воспитаны и о простых людях почти ничего не знают. А с тобой как-то… ну, словом, как будто ты тоже маглорожденный. — Забавно, — фыркнул я. — И хорошо, что тебя не слышит моя бабушка, а то досталось бы мне… — Почему? — удивленно посмотрела на меня Грейнджер. — Как тебе сказать… — деланно замялся я. На самом деле, я давно собирался поговорить с девочкой на эту тему — чем раньше она осознает реалии волшебного мира, тем лучше. Но прямо заявлять «Гермиона, давай поговорим о том, почему многие волшебники будут считать тебя неполноценной» не хотелось. Потому я ждал удобного случая. — В общем, эта тема, возможно, окажется для тебя не самой приятной. — Ничего не понимаю, — в карих глазах Грейнджер поселилось недоумение. — Сейчас объясню, — вздохнул я. — Видишь ли, Гермиона, в нашем обществе многие весьма неоднозначно относятся к маглорожденным. Считают, что маги, рожденные в семье маглов, заведомо слабее потомков волшебников и вообще люди второго сорта. — Но… — девочка так и замерла, ошеломленно приоткрыв рот. — Я встречала в книгах какие-то упоминания о статусах крови и прочем подобном, но везде сказано, что любой маглорожденный автоматически приобретает все права и вообще ничем не отличается от чистокровных! — Так и есть, — согласился я. — Официально. Только не стоит всегда верить книгам. На практике, любой маглорожденный считается по умолчанию потенциально слабее чистокровных в магическом плане, да и возможностей во взрослой жизни у него значительно меньше. Пойми, я не хочу тебя как-то обидеть или оскорбить, но ты должна как можно раньше понять, что мир вокруг — не совсем светлая сказка, которой, возможно, он показался тебе вначале. Гермиона молчала, похоже, переживая крушение некоторых внутренних иллюзий. К её чести, реветь или как-либо еще бурно реагировать девочка даже и не думала — она всерьез восприняла полученную информацию и пыталась с ней примириться. Я ей не мешал, тактично не нарушая молчание. Кроме нас в библиотеке никого не наблюдалось. Лишь мадам Пинс, как всегда, строго следившая за сохранностью своих драгоценных книг, бросала на нас подозрительные взгляды из-за своего столика. Но располагался он на другом конце зала и услышать о чем мы говорим, она не могла. С некоторым удивлением я понял, что уже стемнело и за высокими стрельчатыми окнами гуляют сумерки. Свет теперь исходил исключительно от библиотечных ламп, одну из которых я не преминул подтащить поближе, частично осветив лицо сидевшей напротив девочки. Та-ак, кажется, я несколько переоценил её выдержку. Глаза у рейвенкловки явно были на мокром месте. — Я и не считала все окружающее светлой сказкой, как ты говоришь, но узнать, что мне никогда не суждено стать сильной волшебницей, чуточку неприятно, — наконец сказала Гермиона, предательски шмыгнув носом. — Знаешь, Лейтан, как обидно, когда тебе говорят, что как бы ты ни старалась, превзойти какого-нибудь лентяя, но чистокровного, никогда не сможешь, просто потому что твои родители не волшебники? — Бред какой, — изумленно посмотрел на неё я. — Гермиона, ты чересчур близко к сердцу все воспринимаешь. Даже и не думай таким образом! Она что, серьезно решила, будто я имел в виду именно это? Кошмар какой. Поднявшись с места и обойдя стол, я уселся рядом с девочкой, со вздохом приобнимая. Грейнджер попыталась было невольно дернуться, явно не привыкшая к таким жестам, но отпускать никого я не собирался, и она, смирившись, затихла, изредка всхлипывая. — Для начала, держи, — с этими словами я вручил ей платок, некоторое количество которых Вальбурга меня с раннего детства приучила таскать с собой. И, кажется, знала, что делала. Гермиона благодарно шмыгнула носом и принялась приводить себя в порядок. — А во-вторых, сама подумай о том, какие глупости только что наговорила. Разумеется, если ты будешь стараться стать сильнее, много учиться и при этом правильным вещам, то в итоге превзойдешь многих чистокровных. Я всего лишь имел ввиду, что некоторые люди будут не очень хорошо к тебе относиться. Ну и что чистокровные потенциально сильнее. Понимаешь? Потенциально! А ведь этот потенциал еще нужно суметь раскрыть, чего абсолютное большинство никогда не добьется. — Да? Тогда, наверное, все не так уж и плохо, хотя все равно обидно, — неуверенно согласилась внимательно слушавшая меня девочка. — Это ведь несправедливо. — В жизни вообще нет справедливости, — пожал плечами я. — И в мире маглов тоже. Согласись, кто-то рождается дочерью миллионера, но тебе же от этого не обидно. — Вроде нет, — прислушавшись к себе, задумчиво признала моя собеседница. — И наконец, хочешь небольшой секрет? — перешел я на таинственный шепот. — Хочу, — проникшись атмосферой тайны, доверчиво кивнула Гермиона. — Говорят, сам великий Мерлин был всего лишь полукровкой, — улыбнулся я. — А значит, все зависит не столько от твоего происхождения, сколько от тебя самой.