Иногда неудачи — лишь ступенька на пути к достижениям. Пробуя снова и снова, мы развиваемся для того, чтобы однажды внезапно достигнуть успеха. +1 параметра Резерв. +1 параметра Плотность ауры.
А вот это уже действительно приятно. Не зря экспериментировал. Тем более, в последнее время такие сообщения возникали довольно редко. Впрочем, оно и понятно: чем дальше, тем тяжелее подниматься. Закончив провожать взглядом медленно тающее окошко, я, вежливо кивнув пауку и слегка поморщившись, поднялся и зашагал обратно к пентаграмме. Со стихийными заклятьями все ясно, лучше не пробовать откусить больше, чем можешь проглотить. Что следовало уяснить и без наглядной демонстрации. Чем мощнее заклинание, тем сложнее удержать над ним контроль. И если со стабильным, уже сформированным щитом я вроде справлялся, то при попытке перестроить его в нечто иное получилось… то, что получилось, в общем. Вздохнув, я вытащил палочку и уже второй раз за утро шагнул в сияющую пентаграмму. Будем потихоньку развивать пределы менее взрывоопасными чарами. — Инсендио! — огненная вспышка воспламеняющих чар ударила в стену напротив, стряхнув пыль с древних камней и пригладив их поверхность рыжими язычками пламени.***
Получасом позже я, вымотанный до предела, устало смотрел на потемневший участок стены, куда в основной своей массе приходились мои заклинания. Конечно, навредить массивным, да еще и магически защищенным камням, из которых был сложен замок, я не сумел бы при всем желании, уровень слегка не тот. Но инсендио, в которые я вливал чудовищные по моим меркам количества энергии, сумели солидно подкоптить места своего попадания. Преимущества такой тренировки с помощью пентаграммы были несомненны — мой резерв был полон, как будто и не колдовал полчаса практически без перерыва. Но магическое истощение это не столько резерв, сколько перенапряжение энергетических каналов и ауры, так что колоссальные запасы энергии это еще далеко не все. Хорошо, что сегодня нет уроков. Потому что, похоже, сейчас я не в состоянии наколдовать даже левиосу. Пожалуй, стоит быть аккуратнее с нагрузкой при тренировках на неделе, когда ежедневно идут занятия. Примерно в таком ключе протекали мои мысли, пока я терпеливо стоял на лестнице, вздумавшей внезапно сменить свое направление в самый неподходящий момент. Стоит попробовать запоминать загадочные перемещения этих грешных носительниц ступенек. Вдруг в них есть какая-то логика или система, которую можно выучить. Тем временем, гулко щелкнув, лестница застыла, предлагая мне подняться на пятый этаж, вместо того чтобы спуститься на второй, как я собирался изначально. Да, они еще и удлинялись по собственному желанию, с легкостью прокладывая прямой путь с первого этажа на третий, и все в таком духе. Если повезет, то может выйти даже удобнее, чем с нормальными, не волшебными, аналогами. Возможно, именно в этом состоял замысел гения, заколдовавшего лестницы Хогвартса подобным образом. Вздохнув, я принялся подниматься, на ходу прикидывая наиболее короткий путь. Прыгать в таком состоянии с лестницы на лестницу, что я иногда проделывал, срезая дорогу, не хотелось.***
За три дня до описываемых событий Рональд Уизли пребывал в весьма непривычном для себя состоянии. Он думал. Вообще, различные мысли забредали в лохматую рыжую голову не так уж и редко. Будь у Рона хоть какой-либо интерес к учебе и саморазвитию, он бы, вполне вероятно, ничуть не уступал в уме тому же Перси, или, например, близнецам. Но Рональду были интересны совсем другие вещи — например, квиддич и его любимая команда с весьма сомнительным названием. Еще было весьма занимательно играть в плюй-камни с младшей сестренкой, или, что случалось реже, с кем-нибудь из братьев. Шахматы Рон тоже весьма уважал. Наконец, можно было просто побегать с деревяшкой, заменяющей волшебную палочку, где-нибудь в перелеске рядом с Норой, воображая себя великим волшебником древности. Примерно в таком ключе проходило детство младшего из братьев Уизли, веселое и беззаботное. Думать, собственно, приходилось разве что о том, как бы не стать жертвой очередной шутки близнецов, или о других бытовых мелочах в том же духе. Именно поэтому с приездом в Хогвартс для Рона началась весьма непростая жизнь. Если бы мальчик знал, что такое зона комфорта, он бы мог сказать, что его из нее весьма бесцеремонно вытолкнули. И произошло это не только, и даже не столько из-за смены привычной обстановки, сколько по вине вполне конкретного человека. Звали эту, вне всякого сомнения, ужасную личность, Лейтаном Блэком. Ко всему прочему, мальчишка, так жестоко пошутивший над ним в поезде, в итоге оказался на Слизерине. А про этот факультет шестой Уизли знал только одно — хорошие люди туда не попадают. «Мордредов слизеринец. Разумеется, куда же еще Блэк мог попасть, кроме как в обитель темных магов — угрюмо рассуждал Рон, — всю свою суть он показал сразу же, выставив меня доверчивым идиотом перед всей школой». Унижения сильнее, чем пережитое на Распределении, рыжий мальчик не испытывал никогда в жизни. А подколки, шутки и напоминания о том случае преследовали юного гриффиндорца до сих пор, лишь подогревая затаенную обиду и горячее желание отомстить. Хоть как-то. Стереть ироничную улыбочку, которую нахальный Блэк так часто натягивал на свою физиономию. Этой цели оказалось достаточно, для того, чтобы заставить Рональда напрячь мозг. Он понимал, что в прямую конфронтацию с Блэком вступать нельзя — тот хитрее и умнее, как бы горько ни было это признавать. Значит, нужно застать его врасплох. И уже тогда… Рон, лежавший под уютным одеялом в спальне мальчиков Гриффиндора, мысленно запнулся. Мысль упорно не желала развиваться. Что он, по сути, может сделать Блэку? Да и как застать врасплох слизеринца, если они встречаются только на занятиях и в Большом Зале? Проворочавшись до середины ночи, Уизли так и не сумел найти ответы на эти вопросы и уснул, во снах сражаясь с десятками мерзких слизеринцев, так и лезущих на одинокого героя. Самое ужасное, что каждый из них заливисто хохотал голосом Блэка и постоянно повторял «И ты в это поверил, серьезно? Я не могу-у.». Протяжное «у-у», доносившееся со всех сторон, казалось Рону настолько противным, что проснулся он от легкой головной боли. В спальне было еще темно, до завтрака, похоже, было еще несколько часов. Но ни головная боль, ни разбитое состояние не волновали гриффиндорца. Он наконец-то понял, что ему делать. И кто ему для этого нужен.***
Я немного заплутал в хитросплетениях коридоров на пятом этаже, поэтому обходной путь вышел весьма длинным. Настолько, что в какой-то момент меня занесло в ту часть замка, где я и вовсе никогда не бывал. Просто потому что основные маршруты передвижения студентов и профессоров пролегали между аудиториями, где проводились занятия, факультетскими гостиными и Большим Залом. А ведь Хогвартс был огромен. И значительная часть помещений замка была элементарно заброшена. Со вздохом покосившись на высокие арки стрельчатых окон, из-за мутного стекла которых пробивался неяркий солнечный свет, я наконец нашел поворот, который должен был привести меня к лестнице, ведущей на четвертый этаж. И привел бы. Но судьба явно решила, что в последнее время кое-кто непозволительно сильно расслабился. — Петрификус Тоталус! — выпалил кто-то срывающимся мальчишеским голосом у меня за спиной. Мысль только начинала формироваться в голове, а я уже шарахнулся куда-то вбок, к стене. К сожалению, все же слишком медленно: в следующее мгновение левая рука и часть лица, тоже с левой стороны, стремительно принялись неметь. Скажите на милость, кому вообще сдался безобидный, черный и пушистый первокурсник-слизеринец, мирно прогуливающийся по коридорам, причем в весьма усталом состоянии? Правильно, я тоже не смог сходу это придумать. Но голос был знакомым. — Уиииссли, ш-ш-шс, Моррдред четыреждылядский! — искаженно полупрошипел-полупрорычал я, со всего размаху вписавшись в твердую стену, но все же умудрившись не упасть и относительно быстро развернуться, узрев нападающего. Шипение с рычанием вышло таковым из-за того, что нормально говорить, с наполовину отнявшимися лицевыми мышцами и едва ворочающимся языком, элементарно не получилось. Рон, с красным от напряжения лицом, стоял в нескольких шагах, держа меня на прицеле своей потрепанной волшебной палочки. Похоже, гриффиндорец изрядно переволновался — рука с палочкой ходила ходуном, дрожа столь отчаянно, словно у её владельца началась лихорадка. — Б-блэк, — слегка заикаясь, выдал он. Кажется, теперь парень еще и изрядно струхнул, увидев, что заклинание сработало не до конца. Мои догадки оказались немедленно подтверждены идиотским вопросом: — П-почему ты не упал? Я тихо зверел, ощущая, как пульсирует болью голова в том месте, где я приложился ею о камень стены. Здоровенная шишка мне обеспечена. — Потому шшто ты, мой дор-рохой, — нежно глядя на сглотнувшего Рональда, сладко прошипел я, — феерриш-шеской кривор-рухости идиотс-с. Стоило мне сделать маленький шажок вперед, широко улыбнувшись одним уголком рта отчего-то вздрогнувшему Уизли, как он, весьма ожидаемо, швырнул в меня новое парализующее. Удивительно, кстати, что он вообще им владеет. Неужели специально для меня разучил? Неуклюже нырнув в сторону, я, как и планировал, сумел уклониться от белой вспышки заклинания. Откровенно говоря, будь на месте Рона тот же Малфой, шансов на успех такого маневра у меня бы не было. Но рыжий вкладывал в петрификус так мало энергии, что тот даже летел значительно медленнее положенного. В глазах шестого Уизли, когда он понял, что снова не попал, а я стремительно сокращаю дистанцию, отчетливо проявился страх. Мальчишка отступил на шаг назад, и, получив от меня сильный толчок в грудь одной лишь правой рукой, рухнул на спину. Но это был не конец. — Ступефай! — раздался сзади сдвоенный выкрик, и меня снесло невидимым тараном, перебрасывая через распростертого на полу Рональда и впечатывая в пол. Последнее, что я успел осознанно сделать, была попытка сгруппироваться, чтобы не сломать себе чего-нибудь при падении. После чего мир вокруг плавно окунулся во тьму. Но ненадолго. Пришел в себя я почти сразу же. Перед глазами в багровом мареве плавали разноцветные звездочки, то ярко вспыхивая, в такт пульсирующей боли, то угасая. За ними смутно проглядывался потолок коридора и смутный силуэт, нависший надо мной. — Петрификус Тоталус, — уверенно проговорил чей-то голос. Здравствуй, полная парализация. — Фред, ты уверен, что он ничего себе не сломал? — с легким беспокойством поинтересовался кто-то, вне поля моего зрения. Хотя почему кто-то. Джордж, наверное. — Мне кажется, мы слегка перестарались с двумя оглушающими одновременно. — Вроде нет, я уже проверил, отделается синяками и ушибами, — успокоил его второй близнец. — Согласен, но я что-то слегка струхнул, когда этот парень рванул к Ронничке. Такое ощущение было, что он сейчас нашему альтернативно одаренному братцу, неспособному на нормальное парализующее, голову откусит. — Спасибо, что помогли, — угрюмое бурчание Рона. Похоже, стоит позади. — Этот психопат прикончил бы меня. — Не хотим тебя разочаровывать… — Маленькая жертва большого розыгрыша… — Но, как нам кажется, у него были бы на то причины, — хором закончили близнецы. А они и правда забавно это делают. — А вообще, Блэк, в отличии от тебя, Ронни, умеет думать головой, и серьезные неприятности ему вряд ли нужны, — неожиданно заметил Джордж. — Так что не бойся, не съест… — Чуть-чуть пообглодает и все, — закончил за него Фред и захихикал. — Придурки, — уязвленно отозвался Рон. И внес предложение: — Лучше давайте закончим, а то еще кто-нибудь сюда забредет. — Как ни странно, но даже ты иногда бываешь прав, — хмыкнули ему в ответ. Интересно, что они задумали? Я попытался было скосить глаза в сторону, но увидел лишь склонившегося ко мне близнеца. Кажется, это был Джордж. — Та-ак, выпей-ка, — насмешливо улыбаясь, парень что-то влил мне в рот из маленького флакончика. Вкус был, как ни странно, довольно приятным. Какого Мордреда эти два придурка творят? — Не волнуйся ты так, Блэк, ничего непоправимого с тобой не произойдет, — видимо, заметив мой злой взгляд, сообщил Фред. — Невинная шутка, даже не особо оригинальная. Всего лишь выполняем просьбу мелкого братца. Подожди, сейчас, еще немного поколдую для закрепления эффекта… Близнец принялся что-то нашептывать, поводя палочкой вокруг моей головы. Рон же решил-таки вставить свои пять копеек в разговор: — Чтоб ты знал, это все я придумал! Я знаю, что у вас там, на Слизерине, очень дорожат репутацией. Вот и попробуй её сохранить, после того как на тебя в таком виде вся школа посмотрит! Как же мне хотелось хорошенько пнуть этого великого мстителя. Единственный плюс, теперь понятно, что задумали эти два гения. Похоже, всего лишь что-то натворят с моим внешним видом. Могло быть и похуже. Но, в любом случае, это провал. Крайне обидный и поучительный. И как я только умудрился не заметить, что за мной следит Уизли? Позор, вот уж где действительно испорченная репутация, если кто узнает. — Готово, Фордж, — прокомментировал Фред, поднимаясь и пряча палочку в карман. Второй рукой он звонко отбил пять брату. — Отлично, Дред. Блэк, ничего личного, но ты же понимаешь, что никто не смеет составлять конкуренцию нашей репутации лучших шутников Хогвартса? — и, подмигнув мне, оба близнеца, судя по звукам шагов, удалились по своим делам. Рон, в отличие от них, особо не спешил. Наслаждался зрелищем поверженного соперника, я полагаю. Наконец он присел, заглянул мне в глаза и тихо произнес: — Я, может быть, и в самом деле глупее своих братьев, но все же сумел придумать план, который сработал. И научился парализующим чарам всего за три дня. Понял, Блэк? Я не полный идиот, каким ты меня считал, запомни это! — последние слова разозленный Уизли практически выплюнул в мое лицо. Еще несколько секунд мальчик с яростью смотрел мне в глаза, затем поднялся и ушел, оставив мою обездвиженную тушку валяться в полном одиночестве. Что ж, в чем-то он прав. О вероятности того, что рыжий гриффиндорец способен затаить обиду и отомстить хоть каким-либо образом, я даже не задумывался, будет мне уроком на будущее. Кстати, интересно, как долго еще будут действовать чары? Конечности начинали откровенно затекать, так как лежал я в довольно неудобной позе. Если не смогу двигаться еще минут двадцать, то это может превратится в настоящую пытку, пусть и не слишком суровую. К счастью, двадцать минут ждать не пришлось. По моим прикидкам, и трех не прошло, как в коридоре послышались чьи-то тихие шаги, а затем спокойный голос произнес заветные слова: — Фините Инкантатем!