И падал снег

      Скрип пола под персидским ковром вызвал у Альфреда очередную порцию дрожи, сопровождаемую россыпью холодной капли по телу. Молодой студент диву давался как на протяжении трех дней до сих пор остался жив и невредим в этом замке, кишащем вампирами. Да, он давно догадался об истинной сущности хозяина и его дорогого сыночка. Что уж говорить об их гостях, мирно дремлющих в старинных саркофагах и ожидающих заветной ночи, когда древнейший ритуал будет исполнен. «Силы небесные, куда мог запропаститься профессор?», — рука юноши впилась в отчаянном жесте в волосы на голове, как будто таким образом ответ мог придти сам по себе.       Все началось, когда юная Сара Шагал околдовала его с первого взгляда в момент их столкновения в ванной. Наверное, именно с той роковой минуты бедолага стал накликать на себя несчастья с удвоенной скоростью. А много ли надо было этому скромняге? Самую малость. Лишь согласие возлюбленной на создание с ним собственного уютного рая в шалаше. Но… Сейчас она планирует создавать шалаш не с ним, и совсем не райская то будет обитель…        Где, кстати, рыжеволосая красавица сейчас, Альфред мог только догадываться. Он вместе со стариком добрался до стен вампирского логова, преодолев свой страх, принял приглашение загадочного графа фон Кролока, а что-то увидеть Сару, ради которой и были совершены все эти подвиги, им так и не позволили. «Если она еще жива, то клянусь, после нашего спасения я оставлю свою мечту стать таким же ученым, как Абронзиус, и уеду обратно в деревню, откуда в свое время приехал, и буду лучше там дальше помогать отцу!»        Юноша было укорил себя за трусость, но тут, за очередным поворотом путаных темных коридоров, показалась узкая полоска света, проливающаяся очевидно из чьей-то комнаты, так что геройство вновь не пробудилось в тщедушном теле. Усмирив бешеный стук сердца, Альфред прислушался. Там кто-то пел. Тонкий, протяжный голосок мягко просачивался в самую душу и будто зазывал подойти ближе. Ватные ноги понесли к дверям комнаты даже раньше, чем их хозяин успел подумать: безопасно ли это вообще? «Безопасно» — отчеканило чувство самосохранения, которое похоже взяло отпуск и смылось, как только у Альфреда возникла идея пойти спасать фроляйн Шагал, как в каком-то сопливом романе с предсказуемым концом.       Продолжая пребывать на грани обморочного состояния, он, собрав последние крупицы храбрости, заглянул внутрь, благо дверь была наполовину отворена.       По центру небольшой комнаты (что уже было странно, ведь пока гости видели в замке только огромные помещения с таким количеством антикварного богатства и дорогой старинной утвари, что любой музей мог бы душу продать за обладание этим добром), стоял мольберт, вытесненный натянутым на деревянную раму холстом, по поверхности которого разгуливала широкая кисть из козьей шерсти. Сердце провалилось в пятки, когда Альфред полностью осмотрел стоящего спиной к двери художника. Высокий рост, ладно сложенная фигура, светлые волосы, спадающие шелковой переливающийся волной чуть ниже лопаток. С ужасом и при этом с немым восхищением бедолага признал в нем Кролока-младшего.  — Дружок, ты кого-то потерял?  — Прошу прощения! Н…н…нет, я просто решил прогуляться перед сном, — промямлил студент, сам до конца не осознавший, что только что был застукан за подглядыванием. Медовый голос тем временем продолжал…  — Страдаешь бессонницей? Я знаю отличное средство, — не поворачивая головы, Герберт сделал отрывистый жест рукой, в которой держал кисть, указывая на шенилловый диван около стены, — присядь, Альфред. Невежливо держать тебя на пороге.  — Я не хочу Вас отвлекать, Ваша Светлость, — начал было откланиваться юноша, но сын графа лишь посмеялся над нелепым поведением своего ночного гостя.       Ничего не оставалось, кроме как выполнить то, что он хочет. Признаться, страх у студента немного подутих, когда его уставшее тело приземлилось на мягкую поверхность и облокотилось на диванные подушки из искусственного меха.  — Так что, Альфред, знаешь, что нужно делать, если плохо спится?  — М…м, понятия не имею, Ваша Светлость, может быть, почитать книгу?  — Во-первых, дружок, перестань потчевать меня такими словами, — голос мутировал в менее мягкий, отчего гость тотчас прикусил язык, не ожидая, что своей вежливостью может обидеть кого-то, — я разрешаю называть меня по имени, ты помнишь, как меня зовут?  — Герберт, Ваша Свет… ой, прошу прощения, — вовремя одернул себя студент.  — Какой ты все-таки душка, когда смущаешься, — игриво подчеркнул блондин, буквально выбивая ногой и без того неустойчивую душевную опору Альфреда, который немедленно залился красной краской, — так, с тем, как ко мне обращаться, определились. А во-вторых, — припоминая, с чего начался незамысловатый диалог, младший Кролок небрежно махнул рукой с кистью в сторону, окатив половину комнаты каплями краски, — я имел ввиду не книги. Хотя пара страниц из излюбленных твоим профессором энциклопедий и свитков, взятых из библиотеки нашего с отцом замка, и впрямь на раз обрывают нити с реальностью, унося в царство Морфея…       Белокурый вампир сделал с наигранно-сосредоточенным видом последний штрих на холсте, и, отложив кисть, повернулся лицом к застывшему на диване молодому человеку. В большое окно со стальной решеткой заглянула полная луна, чей осиротелый свет упал на лицо, обнаженные ключицы и грудь юного Кролока, лаская его кожу, бледную, точно шелк. Темно-синяя кружевная пижама зашуршала, когда виконт плавно двинулся в сторону дивана.  — Ложиться спать нужно выжатым, как лимон, ибо все силы следует тратить на дело. Не пропадать же им зря?.. А ты, мой друг, явно еще не исчерпал резерв своих возможностей.  — Что Вы имеете в виду? — покоробился студент, когда длинный наманикюренный ноготок прошелся по его горлу и замер на подбородке, приподняв испуганное лицо вверх.        Герберт снова рассмеялся, на этот раз менее сдержанно, больше это напоминало утробное рычание зверя, который готовится наброситься на жертву, загнанную в угол.  — Помоги мне, Альфред, — кивок головы в сторону мольберта. — Я так устал рисовать этот замок или же места, где когда-либо бывал с отцом. Человека рисовать определенно интереснее! Отец позировал мне всего несколько раз и уже не соглашается содействовать моему эстетическому порыву, да и его суровый вид мне изображать как-то поднадоело… Побудешь моим натурщиком на эту ночь?  — Я…простите, Ваша Свет…кхем, в смысле Герберт, — наконец преодолел словесный барьер несчастный юноша, уже жалеющий, что вообще вышел из отведенной для себя комнаты на поиски Абронзиуса, которым, да не отвернется от него бог, еще возможно не успели закусить.        Кажется, произнесенное впервые имя графского сына подействовало на последнего как валерьянка на кота. По крайней мере улыбка от уха до уха виконта была явным признаком принесенного удовольствия.  — К сожалению, я на эту роль не подхожу. Из меня плохой натурщик.  — Ты же сейчас несерьезно, правда? — глаза засверкали озорным огоньком, вовлекая Альфреда в безмолвный танец в каком-то ином пространстве.       Да что там, студент забыл как функционируют легкие, едва не потеряв сознание от недостатка кислорода. Жар прошелся по пищеводу, посылая по телу электрический разряд. Такое ощущение, будто младший Кролок купается в эндорфинах. Находясь в нескольких сантиметрах от его клыков Альфред все еще продолжал чувствовать запах явно недешевого парфюма, а так же видеть переливы почти белых блестящих локонов, окаймляющих точно высеченное из камня лицо, и легкую небритость бледных щек. «Красота» — это слово по своей значимости оказалось так скудно и бедно, чтобы суметь выразить внешность Герберта фон Кролока.  — Ты совсем не понимаешь, как прекрасен, — просто, будто втолковывает ребенку элементарные истины, пожал плечами блондин, дав наконец немного личного пространства своей «жертве». — Когда краснеешь, ты особенно красив. Так бы тебя и… нарисовал.  — Ладно. Только если это не займет много времени, — стараясь не смотреть на взлетевшую в кокетливом жесте тонкую бровь вампира, буркнул Альфред убитым тоном.        В один момент у него возникла мысль попытаться заболтать «художника», то есть максимально растянуть время до рассвета, ведь с первыми лучами нарциссу придется лечь спать в свою особенную колыбель. Однако рассудок подсказал, что Шахерезада из Альфреда выйдет плохая. И его либо съедят, не дожидаясь восхода солнца, либо сделают нечто другое… тоже нехорошее.  — Чудесно, — Герберт кинулся готовить чистый холст и другую, более тонкую кисть.       Пока старая картина не была убрана, студент невзначай зацепился за нее взглядом, и вопросы посыпались сами собой.  — Это Америка? — тыкнув в испещренный прерывистыми линиями холст, спросил он, невольно залюбовавшись линейкой старых особняков колониальной эпохи, расположившихся на холме, — не подумайте, такому бедному человеку как я, попасть туда не удосужилось, но вот профессор Абронзиус там бывал и, насколько мне известно, даже написал несколько очерков о своих поездках. Очень красиво!  — Верно, дружок. Я с отцом бывал там… когда-то. А впрочем, это не имеет значения. Важно то, что мы тогда отлично провели время, — с какой-то потаенной грустью отозвался виконт, выдавив легкую улыбку, от которой проступили ямочки на щеках. — Хотя, я бесконечно рад, что эта безвкусная викторианская имитация Бретонской архитектуры, если не ошибаюсь, семнадцатого века, тебе пришлась по вкусу.       Когда подготовка была окончена, блондин повернулся к своему помощнику, который снова присел на диван, чинно сложив руки на коленях, точно ожидая распоряжения касательно своих дальнейших действий.  — Альфред, — небрежно постукивая концом кисти себя по нижней губе, окликнул вампир, явно обдумывая нечто коварное, — я думаю, идеальным вариантом будет нарисовать тебя обнаженным. Поэтому, дорогой, всю одежду придется снять. Если хочешь, я отвернусь, чтобы тебя не смущать, — последняя фраза была преисполнена издевки, ведь от острого взора виконта и так не укроется ни малейшей детали облика натурщика, когда настанет час творить. «Приплыл», — про себя подумал ассистент, не предполагавший, в какое русло унесется фантазия вампира.       Чтобы сейчас сказал Абронзиус? «Мальчик мой, нельзя предаваться отчаянью, нужно мыслить позитивно, тогда найдется выход!»       Чепуха…       Как можно мыслить позитивно, когда тебя собирается раздеть вампир, к которому ты угодил в лапы (точнее в изящные холеные руки) по собственной глупости, совершенно неподготовленный, а значит без возможности дать достойный отпор?       Нет, у Альфреда, конечно, покоился за пазухой кол, заботливо взятый на всякий случай с собой перед началом прогулки по графскому жилищу, но какой сейчас в этом толк?  — Кхем, да, будьте так добры, — спустя минуту покусываний губы робко кивнул молодой человек.       Пока блондин, повернувшись своей стройной спиной к Альфреду, что-то там прикидывал, сам несчастный чуть не плача развязывал шейный платок. Взор было метнулся к решетке у окна, за которым бушевала метель, но тут же нахлынувшая идея броситься без оглядки прочь отступила, основываясь на том, что это глупо, как из-за быстроты и силы Кролока, так и из-за неблагоприятных погодных условий. Мурашки пробегали по коже от воспоминаний о путешествии сюда, в замок графа, при температуре минус сорок градусов и падающих нескончаемых хлопьев снега. Не говоря уже об извилистых дорогах, ухабах и многочисленных крутых подъемов. Что ж, граф хотел уединения? Он отлично постарался. Не всякий нормальный добровольно понесет себя в такую глушь. Однако Альфреда к нормальным точно нельзя отнести. В погоне за своей любовью, он на свою беду привлек внимание иного существа, чьему естеству смертелен солнечный свет, однако льстит и заводит внимания особей мужского пола… Ах да, еще это существо пьет кровь, и никому неизвестно, что сейчас сдерживает его, ведь лакомство совсем близко и беззащитно.  — А…а вы могли бы не подглядывать, — решился попросить студент, сжав от напряжения кулаки до побеления костяшек.       Хитрый план виконта был разоблачен, когда Альфред заметил себя в отражении хрустального блюда, что с декоративной целью покоилось на подоконнике рядом с мольбертом, у которого стоял блондин.  — Да я и не подглядывал, глупый, обещал же, — изобразив святое удивление, вампир таки выполнил просьбу, закрыв (раз натурщик так настойчив) лицо ладонями.       Студент облегченно выдохнул, расстегивая онемевшими пальцами пуговицы своего камзола, а затем рубахи. По правде, нагота было второе, чего он боялся в случившейся какофонии. Первое был спрятанный колышек. Страх, что виконт прознает о нем, а так же об осведомленности Альфреда о его сущности, основательно подчинил мозг. Быстро зарыв «орудие» под слоями снятой только что одежды, юноша присел снова на диван, решительно прокашлявшись, тем самым разрешая младшему Кролоку повернуться.  — Дружок, убери подушку, мы же договорились, — шустрая рука выхватила сей предмет, которым студент надеялся прикрыть свое достоинство. — Доверяй мне, хорошо?       Кивнув, как китайский болванчик, юноша снова залился краской. За что ему все это? Как жалок, наверно, его вид сейчас! В худшем сне ему не являлся подобный стыд. И еще этот гипнотизирующий взгляд виконта то и дело падающий туда, куда приличия не должны были позволять смотреть…       За время, которое он вынужден проводить с Гербертом, нужно выведать о бале как можно больше, а так же о том, что с Сарой. Но отпустят ли его после? Желательно не лишенным невинности…  — Ты будто создан для позирования. Давно у меня не просыпалось столь сильное вдохновение, — лихорадочно нанося мазки на холст, ворковал Герберт, подбадривая своего помощника, — но все же чего-то не хватает…       Сложив губки бантиком, виконт, пораскинув мозгами, не придумал ничего лучше, чем достать из своих волос атласную голубую ленту, которой скреплялись две пряди на затылке, тем самым не давая локонам лезть в глаза. Альфред было затряс головой, собираясь вскочить, но ему этого сделать не дали. Сильная рука цепко схватила его под локоть, удерживая на диване. Пока лента опутывала запястья натурщика, прохладные губы, едва задевая кожу уха, шептали нечто успокаивающее.  — Дружок, нет поводов бояться. Я же не съем тебя, что ты в самом деле трясешься, как осиновый лист, — Герберт провел ладонью по его щеке, наклонившись так, что распущенные волосы свесились вперед, пощекотав нос студенту. — Картина будет скоро готова. А если тебе будет так спокойнее, то досчитай про себя до тысячи. К тому времени я все закончу.       Время полилось, точно кленовый сироп, и Альфред с каждым мигом увязал в нем все больше и больше, совсем как несчастная муха в паутине. Он несколько раз сбивался со счету и начинал заново, силясь не думать о своем невыгодном положении и беспомощности из-за связанных лентой рук. То и дело обнаженное тело бил озноб, так как в замке вдали от камина в парадной зале везде было достаточно прохладно. Но постепенно неугомонное сердце успокаивалось. Ветер снаружи, похоже, подутих, а Герберт не донимал провоцирующими речами, лишь изредка его голосок разрезал тишину, чтобы спросить какую-нибудь безобидную вещь.       В целом, от младшего Кролока, в отличии от его отца, исходила доброжелательная аура, да и, поразмыслив, Альфред решил, что виконт не стал бы пить его кровь, не поделившись с остальными «гостями» замка, ведь граф специально заманивает пряниками сюда людей, чтобы устроить пирушку для себе подобных. Стало быть, его сын придерживается того же мнения: едой надо делиться. В итоге, пока вампиры спят в своих саркофагах, студенту ничего не грозит.       Еще на весы вставала забота Герберта. Когда закоченелые Альфред и профессор прибыли в эту укрытую от посторонних глаз обитель мрака и холода, торопиться отпаивать их вином и рассаживать у пылающего камина стал только он. Хотя забота Его Сиятельства проявилась со стороны правой руки — Куколя, который приготовил им ужин и помог донести багаж в отведенную для них комнату, но все равно радушием больше пахло от Герберта. Даже больше чем изысканным парфюмом. И все же Альфред предпочитал оставаться настороже: за этим миловидным напудренным лицом скрывается порождение зла…  — Несколькими часами ранее моего и профессора появления в этом замке сюда должна была прибыть одна моя знакомая. Ее имя Сара Шагал. Граф вскользь упомянул о ней, но свидания мне с ней так и не устроил. Мои попытки разговорить Куколя, — начинающий ученый вздрогнул от воспоминаний звучания искаженной человеческой речи, больше напоминающей мычание, которую издавал слуга, — тоже оказались провальными. Может быть Вы в курсе, где я могу найти ее? «А так же профессора», — промелькнуло вдобавок в голове.  — Я в отцовские дела не лезу, сладкий мой, — оживленно орудуя кистью, никак не поменялся в лице младший Кролок. — Слышал как он удостоил чести какую-то бедняжку, дочку трактирщика деревни, что находится в низине, быть гостьей на ежегодном балу, который длится всю ночь до утра. На этом, пожалуй, мои знания об этой особе иссякают.  — Но ведь Вы видели тут ее? Что сказал ей граф? Не поменял ли он планы относительно ее приглашения?  — Нет, насколько мне известно. Куколь вчера полдня снимал с нее мерки, чтобы сшить бальное платье по ее заказу. Так же эта особа постоянно торчит в ванне, уж не знаю, как с количеством воды в их захолустье, но тут она тратит ее мама не горюй, — картинно закатив глаза, виконт явно обозначил свою сильнейшую неприязнь к гостье.       Внезапная вспышка негодования из-за собственной немощности накрыла тело Альфреда с головой. Сара такая глупенькая, вампир играется с ней как кот с мышкой, а она пляшет под его дудку, считая, что он готов подарить ей полное любви сердце вкупе с серьезными намерениями! Что если ей уже сейчас нужна его, Альфреда, помощь? Что если ей уже причинили вред, а он тут лежит в непристойном виде и пресмыкается перед белокурым напыщенным индюком, что строит из себя святого и непорочного?  — Развяжите меня, пожалуйста. Я вспомнил об одном срочном деле, что не может ждать ни секунды.  — Как же так? Mon cher, я же еще не закончил творить, — удивленно затрепетавший веер густых, подведенных небольшим количеством туши, ресниц, вызвал у студента лишь порыв гнева, — давай-ка ты успокоишься и подождешь. Осталось чуть-чу…  — Я же сказал, мне надо сейчас! Как же я устал от твоих придурств и ласковых прозвищ, — вспылил молодой человек, только в следующий миг осознавший, что только что порушил невидимую стену, что защищала его от вампирского гнева.       По-детски милая энергетика Герберта куда-то испарилась. Нет, в вампира, брызжущего слюной с вытянутыми клыками он не превратился, но стало ясно, что грядет что-то нехорошее.  — Ты перебил меня, Альфред?..       Повисшая пауза своей зловещностью могла б сравниться с улыбкой саблезубого тигра.  — Наверное, у тебя затекло тело от долгого прибывания в одной позе…  — Нет же, просто мне этот маскарад до чертиков надо…       Внезапно выставленный вперед длинный палец вынудил Альфреда прикрыть варежку подобру-поздорову. —… И кровь перестала поступать в мозг, от чего ты стал нести всякую чушь, — закончил Герберт, отложив кисть. — Забавно. Твоя подружка ни разу не упоминала о тебе. Как думаешь, почему так вышло? Может быть потому, что ее выбор пал на кого-то побогаче? Видел бы ты, как она радовалась новым подаркам, безделушкам и прочим мелочам, которыми одаривал ее мой отец. Признаться, меркантильности в ней столько же, сколько и глупости. Хотя чего ожидать от деревенской простушки, что впервые попала в элитарный круг. Скажи мне, Альфред, у вас, у людей, так принято: гоняться за теми, кто вас не ценит и отвергает, продолжая преподносить им звезды с неба, в надежде приманить обратно?       Одним движением острого ногтя вампир порвал в клочья прочную ленту, подарив свободу уже затекшим запястьям «натурщика».  — Вы бы лучше молчали, если не знаете о чем говорите, — стойко держался молодой человек, в сердце которого будто вонзилась здоровая иголка, так больно было от слов виконта. Да, он чертовски прав, но скинуть розовые очки и посмотреть на вещи реально, кажется, Альфреду удалось только в эту минуту. Хотя от идеи спасти Сару он все равно не отказывался.       А еще уточнение вампира про ЛЮДЕЙ натолкнуло на мысль, что выбраться из этой комнаты, что уж говорить про замок, теперь совсем нереально…  — Ну-ну, — состроил прискорбную мину младший Кролок, ловко откинув ногой стопку одежды своей жертвы вместе со спрятанным колом, на который долю секунды назад бросили взгляд в надежде схватить, — это ты для моего сердца приберег?       Повалив навзничь молодого человека и скрутив за головой ему запястья, Герберт устроился на юношеских бедрах, прочно зафиксировав под собою предпринимающее попытки освободиться тело.  — Конечно, я знаю о чем говорю. Было достаточно времени изучить то, из чего вы состоите. Не смотри так на меня, дружок, сам виноват.       Наверное, лицо Альфреда изрядно тешило виконта. Силенок против вампира было явно маловато, но обезумевший студент все же продолжал брыкаться. Вариантом было бы позвать на помощь профессора, только куда уж ему, читает, наверно, очередной сборник Платона и не замечает, что творится вокруг.  — Твой провожатый тоже, кстати, не лучше девчонки, — будто прочитав мысли, заметил виконт. — Повернутый на знаниях старик, который не видит дальше своего носа. Это ж надо было так повестись на лесть. Он добровольно усыпил свою бдительность, подвергнув опасности и тебя, и себя. Ну да ладно, с ним играется мой отец, а вот с тобой поиграю лучше я.  — Перестаньте! Нет! — извивания ни на йоту не были восприняты, и через секунду прохладные губы мягко прикоснулись к шее, будто пробуя кожу на вкус. Признаться, от этой увертюры достоинство несчастного тут же среагировало, кто ж знал, что младший Кролок столь нежен и обходителен со своими… жертвами, — у меня есть…мгх…предложение… Герберт!       Вампир замер, наслаждаясь звучанием своего имени.  — Я готов сделать все что угодно, лишь бы ты позволил ее спасти! Какая разница вашим с графом гостям, пить ее кровь или же мою, — последние слова младший Кролок уже читал по губам, так как тело студента полностью подчинил ужас, и голосовые связки отказали. Не мудрено, продемонстрированные удлинившиеся клыки Герберта кого угодно лишили бы дара речи.       Вошедший в кураж вампир отреагировал непредсказуемо на жалкие просьбы даже для самого себя. Под испуганное ойканье, он сильнее впечатал подмятое под себя тело в диван, будто показывая, что стереть в порошок надоевшую игрушку для него не стоит ни гроша. Для Герберта такое поведение было в новинку. Продолжительность его терпения обычно колебалась от полминуты до минуты, а мысли о том, чтобы играться прежде, чем завладеть, вообще не посещали его светлую голову до этой январской ночи. Власть над «недоохотником за вампирами» опьянила бессмертную душу, и если бы не навернувшаяся от отчаяния влага на глазах человеческого недотепы, блондин, похоже, открыл бы в себе жестокую сторону, такую, что могла бы даже дать фору самому графу фон Кролоку.       Вовремя спохватившийся Герберт ослабил хватку, так как еще бы чуть-чуть и Альфреду грозил бы перелом. Оказывается, он исчерпал весь сосуд своих сил, ударяя не стесненными в движениях ногами вампирскую спину. Только эти маневры воспринимались виконтом не жестче, чем удары подушкой.       В следующую секунду молодой человек обмяк от отхлынувшей боли, прерывисто пропуская через легкие небольшие порции воздуха.  — Так и быть, mon cher, я предоставлю тебе возможность поиграть в героя, но учти, времени у тебя будет лишь один час с момента начала бала, чтобы увести свою подружку и затерявшегося, полагаю, в недрах библиотеки профессора в безопасное место. Если не успеешь за положенный срок, отец пошлет меня вдогонку, и, поверь, спастись не удастся никому из вас, — появившаяся еще во влажных глазах надежда с примесью благодарности разлилась внутри вампира чем-то согревающим. Глупо было бы врать, что ему не понравился этот взгляд, преисполненный чем-то большим, чем элементарное отвращение или титанический ужас, — но взамен ты будешь моим на эту ночь.  — В…в каком смысле? — сиплым голосом выдавил из себя вопрос Альфред, будто готовый хлопнуться в обморок от уже порядком потрепавших нервы выходок Герберта.       Интересно, седые пряди в волосах графа не от проделок ли ненаглядного чада?  — Во всех возможных смыслах, — ослепительно улыбнулся вампир, уже спрятав свои клыки, и теперь вновь явив наружу свою белую и пушистую натуру.       Младшего Кролока неслабо бесило, что даже будучи на волосок от смерти, Альфред думает прежде всего о благополучии Сары. Повернулись они все что ли на ней, и отец, и этот мальчишка?! Естеством вампира завладело желание услышать свое имя в первом приоритете из заветных уст. Но, конечно же, это будет очень сложно, а блондин не любил сложные задачи, ему нравилось, когда все лежит на блюдечке с голубой каемочкой, без всякого серебра и распятий, а так же без этого любимейшего людьми средства против вампиров — чеснока. От него же потом омерзительно пахнет изо рта и становится противно целоваться!       Мученический вид мальчишки, чей кивок выглядел так, будто это согласие на казнь, отнюдь не придал вампиру чувство восторга от победы. Герберт что, так противен? Само ощущение собственной никчемности перед этим загнанным человеческим существом довело вампира чуть ли не до воя на белый диск луны. Телом Альфред сейчас принадлежит ему, но только не душой! А роль бревна полюбившегося юноши младшего Кролока категорически не устраивала. Ничего умнее в этой катастрофической ситуации, чем начать дело с поцелуя, вампиру не пришло. Прядка волос лениво съехала на лицо, вуалью загораживая обзор на превратившегося в предмет интерьера молодого человека, и раздражение от даже такой незначительной преграды перед собственной целью, ядовито ужалило виконта, который резко одернул свою непомерную гордость, волосы, назад, выдрав при этом небольшой клок. Произойди такой инцидент в любой другой день и час, визгами младшего Кролока наслаждалась бы вся Трансильвания, а седых волос на голове графа изрядно бы поприбавилось, если вообще не дошло бы дело до лысины. Но сейчас Герберта не заботила внешность.       Зарыв свои длинные пальцы в густой ворох волос Альфреда на затылке, младший Кролок приподнял ему голову, запечатлев, наконец, их первый поцелуй.