Invece

- Вот скажи, это нормально? Сначала он чуть не убил меня, кричал, что никто не смеет ко мне прикасаться, а затем ушел, и теперь делает вид, что меня нет! - жаловался Джанлука, привалившись к плечу Тициано. Они лежали под деревом в Апельсиновом саду в Риме, и Джан все никак не мог справиться с негодованием. Они снова встретились несколько часов назад, оказавшись одновременно на съемках телепередачи в Вечном городе. - Мне показалось, или я действительно слышал, подходя к студии, как кто-то меня пародировал? - весело сверкая глазами, спросил Ферро, приближаясь к троице парней. Джанлука вспыхнул от радости и смущения и невинно закатил глаза. Мужчина тепло обнял его, вежливо поздоровавшись с двумя остальными. - Как дела, малыш? - в своей обычной насмешливой манере поинтересовался Тициано, когда они с Джаном ненадолго оказались чуть в стороне от других. - Продолжаешь экспериментировать? Парень погрустнел и отрицательно покачал головой, против воли начиная искать глазами старшего сицилийца. Нашел и наткнулся на холодный, полный презрения взгляд. Видел бы Джан, какой горячей ревностью он сверкнул, стоило лишь отвернуться, его расстройство не было бы таким сильным. - Все так плохо? - уже сочувственно, спросил Ферро у совсем сникшего юноши, который никогда особо не отличался умением скрывать свои чувства. Тот коротко кивнул и прошептал сдавленно: - Не могу сейчас об этом говорить. Мужчина посмотрел на красивое несчастное лицо, и само вырвалось: - А потом хочешь поговорить? Парень поднял на него полные надежды глаза: - А можно? Я понимаю, что навязываюсь тебе. Это нехорошо. Зачем тебе нужно мои жалобы слушать?! Ни тогда, ни впоследствии Тициано не мог полностью объяснить себе, что его так притянуло к этому мальчику, заставило пожелать стать поверенным юношеских тайн. Быть может та доверчивость, с который Джанлука тянулся к нему, может то, что у него самого недавно сердце было разбито вдребезги, и теперь он, как никогда раньше, чувствовал, как душу выворачивает царапучим одиночеством. - Если ты в ответ согласишься выслушивать мои, то мы будем квиты. - насмешливо и грустно улыбнулся Ферро. И вот теперь, встретившись чуть позже, спрятавшись от ретивых поклонниц за бейсболками и темными очками, они вели тихую беседу. - Скажи мне: это нормально?! Говорить, что любишь, а потом бросать! Тициано улыбнулся возмущению своего младшего товарища. - А кто тебе сказал, что в любви есть хоть что-то нормальное? И кто тебе сказал, что я знаю? - Но... - 30 тебе лет или 16 - не важно: все мы одинаково беспомощны перед любовью. Одинаково теряем разум и совершаем безумные поступки. Горько ошибаемся снова и снова. - Ты тоже? - Я тоже! Знаешь, никогда не бросай и не уходи, если не уверен на все сто процентов, что уже никогда не захочешь вернуться! Потому что тебе тогда и первый шаг придется делать в примирении, тебе придется проситься назад, а это нелегко! Вовсе нелегко! Может, твой Пьеро ушел сгоряча, а теперь не знает, как вернуться... Не знает, нужен ли он тебе еще... Примешь ли его назад... - Ты тоже ушел от кого-то, да? - догадался Джанлука. - Угу, - мужчина резко сел, обхватывая себя за колени, невольно стряхивая с себя уютно прильнувшего к нему парня. - Так что советчик из меня не лучший, сам свою жизнь испоганил образцово! Джанлука обнял его сзади, осознав вдруг, что Тициано чувствует сейчас такое же одиночество, как и он сам, так же беззащитен перед болью, схожей с той, что терзала его самого. - Может, еще все наладится, и у тебя, и у меня, - с надеждой прошептал он. - Только вот я не знаю, как. Надо ли, чтобы Пьеро возвращался, ведь он не хотел этой любви. Наверное, будет лучше, если он постепенно разлюбит меня и все будет, как прежде. Сказал, - и горло перехватило, Джан стащил очки, развернул бейсболку козырьком назад и, зажмурившись, уткнулся лбом в спину сидящего, пытаясь не дать пролиться защипавшим глаза слезам. Ферро откашлялся: - Что-то мы с тобой расклеились, как девчонки! Вставай, пойдем погуляем! Они поднялись, и Тициано поспешно водрузил на нос Джану очки и вернул бейсболку в прежнее положение. То, что глаза оказались спрятаны, сделали пухлые, обиженно прикушенные губы особенно притягательными. - Нам обоим надо отвлечься! - решительно произнес мужчина. - Я недавно в Риме квартиру купил. Хочешь посмотреть? Джанлука на мгновение задумался, прекрасно понимая, что именно подразумевает это предложение. Но было так тоскливо, так одиноко, Пьеро был так далеко, а Тициано — так близко! - Хочу! - прошептал он и несмело улыбнулся. Квартира оказалась просторной, светлой и современно обставленной. Парни стояли на балконе, любуясь видом на окрестности, когда Джанлука почувствовал, как его плечи обнимает, притягивая все ближе, чужая рука. Повернул голову, и увидев вопросительный взгляд, закрыл глаза и поднял подбородок, молча приглашая начинать. Он вздрогнул от уверенного прикосновения губ, начавших умело целовать его. Тело тут же напряглось и потянулось навстречу, а губы начали отвечать не менее увлеченно. Тициано прервал поцелуй, заглянул в недоуменно раскрывшиеся глаза и, вопросительно глядя в них, медленно расстегнул первую пуговицу рубашки Джана. Тот чуть прищурился, и немного смущенно, немного озорно, улыбаясь, не отводя взгляда, расстегнул первую пуговицу на его. Так они и стояли, улыбаясь друг другу - глаза в глаза: младший все повторявший за старшим: пуговка за пуговкой, ремень, пуговка, молния, кивок в сторону комнаты и утвердительный кивок в ответ. Лука раскинулся посреди широкой постели, горячий рот ласкает его разгоряченную плоть, он выгибается от удовольствия, но недовольно стонет, стоило лишь чужой руке скользнуть между его ягодиц: - Нееет! - Нет? - Тициано воззрился на него удивленно и насмешливо. - Нет... Я никогда так... Снизу — нет! - Никогда не был снизу?!! - поразился Ферро. «Совсем этот его Бароне рехнулся что ли?!» - Может, попробуешь? Я буду очень осторожен! - Не надо! - умоляюще прошептал Джан, сгорая от желания. - Пожалуйста не надо! - Надеешься, что он вернется? Для него хочешь себя сохранить? - поддел Тициано. - Нет, не то. Я не хотел никогда так. Но да, если когда-нибудь на это пойду, то только с ним. Не сердись! - Н-да, задачка. Я вообще-то тоже не особый любитель быть снизу, - задумчиво протянул Ферро, не переставая ласкать твердое до боли тело. - Давай так, как сейчас, - простонал, почти уже не владея собой, Джан. - Сначала ты мне, а потом я — тебе. Я хорошо умею! Тициано насмешливо фыркнул и угукнул, продолжая медленно наслаждаться юным телом, тут же чуть расслабившимся в ответ на его согласие. Таким удовольствием было трогать каждый сантиметр оказавшееся внушительным естества, покрывать поцелуями стройные мальчишеские бедра. Несмотря на собственное возбуждение, дотрагиваться до этого маленького совершенства хотелось бесконечно. Но, к удивлению мужчины, над ним раздался стон, весьма похожий на недовольный. - Что не так, малыш? Как ты любишь? - Я быстро люблю! - нетерпеливо выдохнул Джанлука. - И сильно! Пожалуйста! «Сюрприз за сюрпризом! Лежит тут, разметав по подушке кудри, трепетная такая принцесска! Дотронуться страшно неосторожно: как бы чего не сломать! А тут вон оно что! Вот и поди угадай!» - изумленно подумал мужчина, но, конечно, подчинился, быстро дав партнеру то, чего тот так жаждал. За что и был позже вознагражден сторицей. На некоторое время оба забылись, растворяя друг в друге мучительное одиночество, просто обнимаясь, обмениваясь силой и таким необходимым теплом, как тел, так и душ. Наконец, Тициано вздохнул с сожалением: - Давай я тебя отвезу, а то искать начнут. Они уже были у выхода из квартиры, как вдруг Джан остановился, закрыл лицо руками и всхлипнул. Ферро тут же, не колеблясь, притянул его к себе, крепко обнимая, и услышал приглушенное: - ***! ***!***! Он не сильно был удивлен, подозревая, что мальчик может переживать из-за того, что между ними произошло только что. - ***! Я хочу, чтобы он вернулся! Господи, пожалуйста, пусть Пьеро вернется ко мне! - простонал тот, всхлипывая, сжимаясь изо всех сил, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. - Хочу, чтоб он ко мне вернулся! Мужчина еще крепче обнял его, чувствуя, как к его глазам тоже подступают слезы. Что, если тот, кого он по глупости оставил, так же ждет его, так же убивается по нему, как этот парнишка, выкрикивающий сейчас свою боль в его объятиях. - Я так хочу его вернуть! Но, раз он сам ушел, он же сам и вернуться должен теперь, да? - жалобно заглядывая в глаза, детским голосом спросил Джанлука. - Я не знаю! ***, я не знаю! Джанлу, как бы я много сейчас отдал за то, чтоб меня попытались вернуть! Возвращаться самому так страшно! - Но ты же попробуешь? - Да! Вдруг ему так же плохо без меня, как тебе без Пьеро, а я тут труса праздную! - Я, наверное, тоже попробую. Может он тоже боится прийти назад, как ты и ждет, что я позову... И еще несколько минут парни дали себе, сжимая друг друга в объятиях, пытаясь успокоиться и успокоить. Расставаясь у дверей отеля, они в последний раз обнялись и, улыбнувшись, одновременно искренне пожелали: - Удачи тебе!