Я хотела в Средиземье!

Мой брат был натурой увлекающейся — бывало, что каждую неделю у него новое занятие. Только увлечение «Битлз» и мотоциклами оставалось неизменным. Вот уже три дня Джеймс учил испанский. На закономерный вопрос, возникший у всех, «зачем?» он сам не мог придумать вразумительного ответа. Языки вообще были для него больной темой — он постоянно пытается выучить какой-то язык, но каждый раз это кончается тем, что его энтузиазма хватает, в лучшем случае, на пару месяцев. Три месяца назад, Джеймс пытался учить вместе со мной русский, но ограничился набором фраз и парой ругательств. На этот раз братец вбил себе в голову, что его предназначение стать компьютерным гением. Раскопал где-то несколько книг по устройству компьютеров и порывался что-нибудь разобрать. А благодаря полному отсутствию стеснения, быстро влился в компанию из программистов-самоучек. «Весь мир подождет» — думаю примерно такой девиз он себе придумал, по крайней мере перед тетушкой, до которой дошли новости о школьных «успехах» Джеймса, он оправдывался похожими фразами. Но, хоть тетушка Меллиса очень добрая, но в гневе она страшна, особенно, если сей гнев направлен на Джеймса. Только благодаря таким взбучкам кузен еще не забил на учебу. «Компьютерная» болезнь Джеймса длилась вторую неделю и он уже начинал разбираться в устройстве техники, причем не только компьютеров. Недавно братец рискнул разобрать тостер, работающий на честном слове и магии китайской техники. К моему удивлению, он его не только не доломал, а вместе с папой, присоединившимся со временем, они его починили. Так Джеймс нашел себе благодарного слушателя в лице отца и отлип от меня. Обычно вдохновленные речи кузена выслушиваю я, но, врать не буду, это было интересно. Благодаря Джеймсу я знала всего понемногу. Книга из данжа только объясняла основы двух взаимосвязанных между собой магических направлений, указывались таблицы взаимодействия ингредиентов, чем-то похожие на таблицы мастеровитости в химии, только названия там были одно страннее другого: драконья печень, толченые клыки и когти самых разных животных, растения, часть из которых была мне незнакома. Кроме странности названий ингредиенты могли соперничать по степени мерзости. Еще в книге объяснялись многие тонкости приготовления зелий, но никакого намека на технику безопасности не было, но, думаю, она должна быть — в книге ясно написано, что некоторые зелья выделяют ядовитые пары, да и не все ингредиенты безопасно брать руками. Поэтому о практике я пока не задумывалась. К тому же где мне найти серебряный или оловянный котел, я уж молчу о той пакости, из которой эти зелья варят. Но книга была интересной. Как мне кажется, книги по магии не могут быть скучными — это ведь магия, самая настоящая! Конечно, я ожидала, что зельеварение — это что-то вроде травок и грибочков Радагаста, но читать про использование печени дракона даже интереснее. Из зельеварения вытекала алхимия — более сложное направление, где больше изучались ингредиенты, чем приготовление зелий. Получается, что алхимия это смесь магии, в которой активно используются руны и ритуалы, и зельеварения. Про ритуалы в книге сказано буквально пара слов, все же эта книга по другой теме, но эти упоминания ритуалов уже давали возможность составить о них кое-какое представление. Полной картины, конечно не было, но ритуалы будто списали с фэнтезийных книг — в некоторых ритуалах и жертвоприношения требовались. Последний пункт вызывал двойственные чувства. С одной стороны это интерес, а с другой — если маги практикуют жертвоприношения, то доверие к ним как-то резко начинает падать. Мое воображение живо нарисовало картину, где некромант в черном плаще приносит жертву младенца на кладбище, чтобы поднять армию зомби. Причин отрицать возможность этого не было. Вот почему я не оказалась в Средиземье? Там же эльфы, гномы, хоббиты, добрые маги и кролики Радогаста. Во всяком случае во время любой войны можно было отсидеться, например, в Ривинделле (вариант оказаться в первой эпохе я не рассматривала). А здесь, какие-то мутные маги, устраивающие жертвоприношение в ночь на летнее солнцесостояние.

***

Удивительно, но страсть к технологиям в Джеймсе только росла. К лету он оккупировал гараж, где что-то собирал. Не смотря ни на что, кузен оставался тем же раздолбаем, разве что больше укрепился в определенных компаниях, с которыми часто «тусовался» — это клуб программистов-самоучек, считающих себя непонятыми гениями, и какая-то компания не то рокеров, не то панков. Про последнее он не особо распространялся и родители были не в курсе, а мне это выпытать удалось только чудом. К тому же еще ни разу я не сдавала его взрослым. Я даже разрешила ему брать мою гитару — судя по всему у них собралась какая-то недогруппа. Особо внимания я не обратила на это, да и особых изменений в брате не было. Ну, начал он чаще уезжать на выходных в Лондон, ну начал носить кожаные куртки, ну подрался с кем-то — ничего необычного. Вот только, когда кузен зашел в комнату с красными волосами, я поняла, что что-то упустила. — Меллиса тебя убьет, — сообщила я сияющему Джеймсу. Виски у него были выбриты, а яркая челка зачесана назад. Брат одет в свою неизменную кожаную куртку. «Слава Эру, родителей дома нет» — подумала я. — Не убьет, — ответил он. С этим утверждением он поспешил. Разгорелся такой скандал — я думала его все-таки прибьют. Что мои родители, что родители Джеймса - очень консервативные люди - не могли оценить такой «хаер». В общем, брату запретили ездить в Лондон, пока он не одумается. Ага, этот одумается… На самом деле, я не совсем понимала претензий взрослых. Ну покрасил он волосы и сбрил виски, что тут такого. Джеймс же не бабушку ограбил, он просто постепенно превращается в типичного такого панка. Сообразила я это сразу же, как только увидела его новый стиль. То, что популярность панк-движения сейчас уже далека от своего пика, еще не означало, что панки резко вымерли. Мой брат — ярчайший тому пример. Все последующее время было посвящено семейным скандалам. Брата наказывали, лишали карманных денег, запрещали все что только можно, но Джеймс был не менее упрям. Когда ему запретили поездки в Лондон, он на неизвестно какие деньги без ведома родителей умотал в город, а дома появился только через два дня. После чего попал под домашний арест, который тоже игнорировал. Я разрывалась на два фронта — мои родители были полностью на стороне дяди и тети, но я свое мнение высказывать в открытую не могла. Во-первых, кто меня станет слушать, во-вторых, еще и мне перепадет. В тихую я, как могла, помогала кузену. В основном моя помощь заключалась в том, чтобы прикрывать его перед взрослыми. Обе стороны конфликта идти на компромисс не собирались. А кузен уперся и делал все на зло родителям. Вот он какой — переходный возраст.