Взрослые

Прошла неделя с момента смерти Нины. Неделя длиною больше, чем моя жизнь. Долгие мучительные семь дней неизвестности и полного отчаяния. Где сейчас находился Матвей никто не знал, даже Илья. Последний раз, как рассказал сам Панов, он его видел на похоронах Люблиной.С того момента Струнов словно в воду канул. Спустя еще пару дней я поняла, что жить в таком подвешенном состоянии хуже нахождения в аду. И приняв для себя окончательное и бесповоротное решение, я отнесла свое заявление на увольнение Панову. Узнав об этом, Макс пришел в ярость. И тут я в очередной раз поняла, что поступаю правильно. Наше общение с Максом стало выходить за рамки игры. Он начинает что-то испытывать ко мне, да и я к нему тоже. Но это далеко не то, что я чувствую к Матвею. Да и втягивать очередного человека в нашу неразбериху со Струновым у меня больше не было желания. Нина стала наглядным примером того, что играть чужими судьбами ради достижения каких-то собственных целей не стоит. Избавляться от дурных мыслей я решила на даче у родителей, проводя все свое время с Софи. У нее лучше всех получалось спасать меня от грызущей изнутри тоски. Но стоило ей уснуть, как тут же я погружалась в свой мрачный мирок с терзающим меня вопросом "Что было бы, если..." "Что было бы, если Матвей не изменил бы мне тогда с Ниной?" "Что было бы, если я простила его, узнав об измене?" "Что было бы, если я никогда не призналась ему в любви?" Три разных пути развития, и каждый из них менее болезненный, чем тот, по которому мы решили идти с Матвеем. Разрывая себя на части, старались оттолкнуться друг от друга подальше, ведь каждый из нас был слабым местом другого. Но мы были словно резинкой связанные, и чем дальше друг от друга становились, тем сильнее было наше очередное столкновение. Сегодняшняя ночь не была исключением. После того, как уснула Софи, дурные мысли не давали мне покоя. Помимо этого, Луза (дворняга, которую Софи неизвестно откуда привела и заявила, что мы теперь ее семья) постоянно лаяла. Раньше за ней такого замечено не было, но сегодня Луза словно взбесилась. Поначалу я старалась не обращать на ее лай внимания, но потом в моей голове что-то щелкнуло "что если вор пытается проникнуть в дом?" Встав из теплой кровати и накинув на плечи махровый халат, я спустилась на первый этаж и, достав из папиного шкафчика когда-то очень давно купленный им шокер, решилась выйти на улицу. На улице правила кромешная тьма. Лишь у входа в дом территория едва освещалась слабым светом от двух садовых фонарей. - Кто здесь? - крикнула я в ночь. Сейчас я ощущала себя героиней какого-нибудь американского триллера или, на крайний случай, фильма ужасов. Возле ворот послышался глухой звук, который тут же был заглушен лаем Лузы. Включив фонарик и шокер я направилась в сторону шума. Вглядываясь в темноту, мне постоянно казалось, что я вижу какие-то силуэты. Но тут, как говорится, у страха глаза велики. Стоило мне подойти к воротам, как чья-то рука легла мне на плечо. С перепугу, не разбираясь, кто это, я повернулась и ударила незнакомца шокером. Лишь когда "цель" была поражена и рухнула на землю, я направила свет от фонарика на своего "несостоявшегося обидчика". - Твою же мать! До дома "подбитую мною пташку" я тащила на себе, матерясь как тот сапожник. С горем пополам я донесла его до дивана, стоявшего на первом этаже в гостиной, и пошла за стаканом воды. Через минут десять мой незваный гость всё же пришел в себя. - Ты за что меня так? - спросил Сеня, как только дар речи вернулся к нему. - Какого черта ты проникаешь сюда как вор?! Позвонить не судьба? - возмутилась я. - У тебя телефон отключен! - ответил он, - И вообще, не кричи на меня. И так шокером долбанула. У меня ощущение сейчас, словно я клиническую смерть пережил. - Не драматизируй. Моя злость на него постепенно стала сходить на нет. Сейчас, лежа на диване потрепанный, в джинсах и футболке, а не в деловом костюме, он напоминал мне того Сеньку, что когда-то давно, в школьные годы, был моим лучшим другом, с которым я могла делить секреты, шутить, беситься и чувствовать себя абсолютно свободно. Да уж, дружба у нас получалась куда круче, чем любовь. - Хорошо, что ты хоть не ружьё взяла, - он слегка улыбнулся. - Ты, наверняка, хотел сообщить мне что экстренно важное, коль приперся посреди ночи. - Просто этой ночью мне было хуже, чем в остальные. - Ты болен? - Наверное да, - задумчиво произнес он, - знаешь, есть такой недуг - совестливая болезнь называется. Симптомы этой болезни обычно по ночам проявляются и вызывают у больных бессонницу. - А до утра потерпеть никак? Я ведь чуть заикой не осталась! - Утром болезнь отступает, и ты думаешь "А не потерпеть ли еще?" - Ты чокнутый, Кузнецов! Как я этого раньше не замечала? Я села в кресло и облокотилась о спинку. Спать и так не хотелось, а теперь до утра уж точно не усну. - Я... это..., - начал неуверенно Сенька, - хотел извиниться. От его слов я чуть слюной не подавилась. Передо мной сидит Кузнецов, один из учредителей набирающей обороты строительной компании и мой бывший муж по совместительству и пытается извиниться передо мной. Что вообще происходит? Я уже и забыла, что Арсений Кузнецов может признавать свои ошибки. Свалившаяся на него власть и большие деньги изменили Сеньку, сделав из него не признающего своих ошибок, не считающегося с чужим мнением тирана и деспота. Дома он, конечно же, не был таким. Но однажды, находясь еще в браке с ним, я застала Кузнецова в рабочем процессе. Тогда я поймала себя на мысли, что не дай боже мне быть у него в подчиненных. - В общем, я не изменял тогда тебе, - отчеканил он, - я вообще тебе не изменял. В тот день просто было роковое стечение обстоятельств. Эта девушка..., - он сделал непродолжительную паузу, - она давно проявляла ко мне знаки внимания, я же не придавал этому значения. Но в тот день, она прешла в наступление: на стол села, меня к себе притянула. Я пока сообразил что к чему, а в этот момент ты уже вошла. - Не строй из себя жертву, Кузнецов! На подсознательном уровне ты, наверняка, сам этого хотел. Если бы не хотел, то никогда бы не допустил поцелуя. Тебе было приятно ее внимание. Знаешь, я не осуждаю тебя и не злюсь. Встав с кресла, я направилась на кухню за стаканом воды, Сеня последовал за мной. - Наша игра в любовь так и должна была закончиться, - продолжила я, сделав глоток прохладной воды. - Я не играл, - ответил Сеня, находясь лишь в паре сантиметров от меня. - Значит в пору извиняться мне, - я отошла от него, понимая, что еще чуть-чуть и он попытается меня поцеловать, - я любила тебя и продолжаю любить, но не так, как любит женщина мужчину. Ты для меня был лучший друг, даже больше, чем друг. И единственное, что я хочу вернуть, так это нашу дружбу. Я хочу по-прежнему доверять тебе, делиться своими переживаниями, взлетами и падениями, поддерживать тебя, советоваться с тобой. Я хочу вновь прочувствовать нашу школьную дружбу, а не вот это вот всё. - Могу смело тебе заявить, что после пережитого нами, я только на дружбу с тобой и согласен. Он улыбнулся и, забрав у меня стакан с водой, деловито сделал глоток. - А сейчас было обидно, - я слегка толкнула его в плечо. - Значит не зря я сегодня шокером отхватил, - он улыбнулся еще шире. С Сенькой мы проболтали до самого утра. Я рассказала ему про Нину и про исчезновение Матвея. На что Сенька ответил мне, что всегда считал Струнова трусом, не способным принять однозначное решение. Я, конечно же, возмутилась, но Кузнецов быстро все перевел в шутку. Неловкая ситуация возникла, когда мои родители проснулись и спустились на первый этаж, обнаружив меня и Сеню что-то воодушевленно обсуждающими. - Помирились! - воскликнула счастливая мама. - Ну наконец-то, - подхватил отец, - а то заладили "развод, да развод"! Я, словно кипятком ошпаренная, соскочила с дивана и, тараторя как заведенная, принялась оправдываться: - Это не то, что вы думаете! Мы решили остаться друзьями. Развод не избежен. - Мы вновь просто друзья, - поддержал меня Сенька, - и ничего более. Родители расстроились настолько, что маме пришлось принимать успокоительное. Обстановка более-менее разрядилась, когда к нам присоединилась Софи. Стоило ей заметить силуэт Сеньки, как она, перепрыгивая через ступеньку, побежала к нему. -Папа! Мой папа плиехал! - радостно верещала она. Сенька от умиления чуть не прослезился. - Ну, рассказывай, что нового у тебя, моя Малышка? - спросил он, подхватывая ее на руки. - Папа, а у меня собака появилась. Я ее Лузой назвала. Ты видел ее? Она осень холошая. - Может ты меня с ней познакомишь? - Поехали во двол! - скомандовала Софи, и Сенька, повинуясь ей, понес Малышку во двор. В этот момент я поняла, что личные проблемы и переживания уходят на второй план, когда ты видишь сияющие от счастья глаза своей дочери. Вот оно - моё самое действенное успокоительное.