Селянка

Ну что я могу сказать, шрам остался. И на моем супруге это сказалось не лучшим образом. Я искренне считала, что он уже изжил детские комплексы, однако оказалось, что мои представления далеки от реальности. Любимый стал избегать семейных посиделок, когда разговаривал, старался повернуться к собеседнику левым боком и не смотрел на того прямо, чтобы не демонстрировать свой шрам. Во второй ипостаси он тоже не исчезал. Надо сказать, шрам и правда был далек от эстетичности. Края зарубцевались, но выглядели бугристыми и слегка воспаленными. Целитель обещал, что со временем это безобразие поблекнет и слегка сгладится, пусть и не исчезнет до конца. Но не зря говорят, что красота в глазах смотрящего: единственное, что меня в этой ситуации волновало — ушли ли болевые ощущения и нет ли чувства стянутости кожи в области шрама. И на этой нерадостной почве у нас с Северусом произошел первый семейный скандал. Я была оскорблена его неверием в искренность моих чувств. Потому что никакие мои доводы не могли убедить этого упрямца в том, что изменения в его внешности меня не волнуют, исключая беспокойство по поводу его собственного неудобства, связанного с травмой. На фоне этого брожения в международных кругах как-то прошли мимо меня. Вроде как научная общественность возмущалась тем, что расследование инцидента стоит на месте несмотря на то, что пострадал ученый с мировым именем. Северусу даже предлагали переехать в Америку и работать под протекторатом Ильверморни. Мол, они-то способны обеспечить защиту, не то что англичане. Естественно, мы отказались. Впрочем, не думаю, что кто-то всерьез считал будто мы согласимся. За границей тоже хватает своих балаболов. Так вот, высказав Северусу свое фи, я переселилась в апартаменты хозяйки менора, которые до сей поры пустовали за ненадобностью. Я понимаю, что это в какой-то мере могло укрепить мужа в его страхах, но и жить всю жизнь, доказывая ему, что я не слон, не по мне. Мирить нас пришел, как ни странно, Марволо. Насоветовала ему на свою голову найти помощников, вот и появилось у мужика свободное время. Лучше бы свою личную жизнь устраивал, право слово. — Ну посмотри на него, похудел, подурнел. — Зато на продуктах хорошо сэкономили, — отмахнулась я, пытаясь освоить очередное диагностическое заклинание. — Я серьезно, Дарина. — Что ты хочешь от меня услышать, Марволо? Мне тоже больно и плохо, но Северус отказывается меня слышать. — Со временем… — но я не дала ему договорить. — Со временем, если ему его предоставить, он только укрепится в своих комплексах. Скажи мне откровенно, я что произвожу столь яркое впечатление дамочки, которая западет на смазливых мальчиков и толстый кошелек? — Нет, конечно… — Тогда откуда такое недоверие?! — опять прервала я мага. — Ты преувеличиваешь, — снисходительно улыбнулся мужчина. — Конечно, и вообще все женщины — патологические лгуньи и лицемерки. Я поняла твою позицию. Можешь идти и предоставить свое мужественное плечо своему зельевару, дабы он мог на нем всплакнуть. Только прикрой свое очаровательное личико, а то он посчитает, что ты не способен понять его страданий ввиду излишне смазливой внешности. — Ты перебарщиваешь, — попытался добавить строгости в голос Марволо. — Отнюдь. Меня обижает неверие мужа в мои чувства. Нет, не обижает, оскорбляет. Он боится посмотреть мне прямо в лицо, Марволо. Избегает детей, хотя ты уж меня извини, но они в том возрасте, когда на это вообще не обращают внимания. Разве что Драко мог бы как-то не так среагировать на его травму. Так он не выходит из своей лаборатории, когда сын навещает нас. И его туда больше не пускает, как и Басти, что очень обижает обоих. А еще, и это, признаться, просто бесит меня, уж извини за интимные подробности, я хочу, как и прежде, заниматься с мужем любовью при свете, хоть каком-нибудь. Мне, черт побери, нравится, как горят страстью его глаза, меня заводит, что он в такие минуты теряет свой хваленый суперконтроль и полностью отдается чувствам. Так что секс в темноте и под одеялом меня категорически не устраивает! — Дарина, — обескураженно протянул Марволо. — Что Дарина? — передразнила я его. — Почему постоянно женщины должны быть чуткими и понимающими? Я месяц пыталась до него достучаться. Месяц, Марволо. Что я должна, по-твоему мнению, сделать, чтобы достучаться до его мозгов? Или у него такая толстая лобная кость, что мои потуги заранее обречены на провал? — Я попробую с ним поговорить. — Флаг тебе в руки и барабан на шею. А я пока проветрюсь с Беллой и детьми в Эдинбурге. Надеюсь, ты сможешь его убедить, какое это счастье, что он не остался без глаза, скальпа, уха или, того хуже, своих драгоценных рук. Представляю, что бы тогда творилось, лишись он своего драгоценного зельеварения.

***

Я говорила что-то про одержимость Сева зельями, из-за чего он помчался за своими ингредиентами лично? Так вот, торжественно признаюсь, я идиотка в квадрате, нет, в кубе и даже больше. Он потащился в Министерство в довольно смутное время политических столкновений, меня же понесло погулять после того, как противостояние вылилось в весьма конкретное нападение. Мало того, я потащила с собой детей. Клиническая идиотка. Слава Мерлину, Моргане, Мордерду и всем Основателям разом, что Белла своих принцесс оставила у бабушки с дедушкой в самый последний момент. Мои погостить у Блэков отказались, ибо мама обещала им шопинг. Да-да. Только самый младший еще не вполне понимал, что это за зверь, остальная детвора была очень даже в курсе. Поначалу гуляли мы очень даже замечательно. Походили по магазинам в обычном мире. Покатали детей на каруселях в парке аттракционов. Пообедали в милом маленьком ресторанчике всего на четыре столика. Погода была дивной — тепло, солнышко. Дети не капризничали. И что нас понесло в магический квартал? Не знаете? Вот и я не знаю. Правда, и там первые полчаса все было тихо. Басти с Драко с удовольствием разглядывали метлы в витрине квиддичного магазинчика. Старший брат посвящал молодое поколение в тонкости любимого спорта волшебников Туманного Альбиона. Ему внимали с открытым ртом, что несомненно льстило моему белобрысому Нарциссу. Все мы уже капельку подустали. Малек так вообще заснул у меня на руках; спасибо волшебной кенгурушке, а то к этому времени мои руки бы уже отвалились таскать младшего бутуза. На раздавшиеся в районе аппарационной площадки хлопки никто из нас не обратил внимания. Этих козлов и козлят подвело желание поболтать. В противном случае у моего супруга не осталось бы шансов на примирение со мной, несмотря на титанические усилия Марволо. — Экспелиармус, — прозвучали несколько голосов за нашими спинами. — Вот мы и встретились, Лестрейндж, — будто бы выплюнул слова молодой, еще ломающийся голос. Мы с Беллой практически синхронно обернулись. За нами стоял младший Лонгботтом, шестой Уизли и двое парней постарше, но не так чтобы особенно взрослых. — Что вам надо, молодые люди? — спокойным голосом поинтересовалась я. — Заткнись, — огрызнулся рыжий подросток. — Раз ты с ней, то, значит, тоже пожирательская подстилка, как и она. Вон и слизень с тобой, — надрывался Уизли. — Вам не мешало бы подучиться манерам, молодые люди. Где ваши родители, хотелось бы знать? — попыталась продолжить беседу я, задвигая младших за спину. Драко и Басти были настолько увлечены разговором, что не сразу среагировали на столь интеллектуальную беседу. Однако я заметила, как они стали разворачиваться, а рука Драко потянулась к палочке. Но он не успел. Молодежь решила перейти от слов к делу, а я убедилась, что все же не все жители — пассивные наблюдатели. Не смогу воспроизвести, что именно выкрикнули эти борцы за светлое будущее, но ни у меня, ни у Беллы не было и шанса уйти с траектории заклятий. И я не имею в виду нашу близость к противнику. Все гораздо проще: за нашими спинами были дети. Повезло нам только в одном — эти кандидаты в члены пресловутого ордена были еще молоды и не слишком прилежны в учебе, да и магическая сила оставляла желать лучшего. Впрочем, стоит ли жаловаться? Нам и этого хватило. Спасибо неравнодушным, выполнить второй залп молодежь не успела. Хотя лично мне и полученного было выше крыши. У Беллы, на ее счастье, сработали родовые артефакты. Мне так не повезло. Вот теперь я стою и любуюсь дивным шрамом на спине. Ага, все, что я успела — это повернуться к нападавшим спиной, чтобы прикрыть собой не только дочерей, но и спавшего сына. Прошло три дня с той прогулки. С детьми поработал хороший менталист, так что с этой стороны все хорошо. Мой шрам не столь внушителен, как у мужа, но тоже приятного мало. Будто плетью прошлись, вырывая местами кусочки плоти. Шансов на сведение этой красоты маловато. — Я найду способ убрать его, — тихо произнес мой зельевар, не решаясь переступить порог моих апартаментов. — Прости меня, я виноват, — и брюнетистая голова склоняется. Черт бы… нет, несмотря на все его комплексы, этот фрукт все еще нужен мне самой. Не отдам! — Ты ни в чем не виноват, — говорю тебе это в последний раз, Северус. — Впрочем, так как я теперь уродка, то ты имеешь еще больше поводов отныне меня избегать. — Что ты такое говоришь, — возмутился муж. — Этот шрам ничего для меня не значит, — но подойти ко мне так и не решился. — То есть для тебя мой шрам ничего не значит, а я, сучка такая, конечно, просто содрогаюсь от омерзения, как только мой взгляд падает на твой? Я ничего не перепутала? — мило скаля зубы, вопросила я. — Э-э-э… — замялся с ответом муж. — Я как-то не думал об этом с этой точки зрения, — выдавил он из себя наконец. — Так подумай. Надумаешь что-нибудь, придешь, расскажешь, — отрезала я, захлопывая дверь перед его носом. Да, мне его жалко. Мне и себя жалко. Ни одна женщина не мечтает о таком украшении. Утешает лишь то, что дети не пострадали, пусть и испугались, и эта красота не болит и не мешает движениям. В нарядах с открытой спиной отныне лучше не ходить и бикини не надевать при посещении общественных пляжей. Лонгботтом и Уизли отделались штрафами, ввиду несовершеннолетия. Старшие товарищи вообще ничего не огребли, поскольку чуток тормознули и их отступефаили еще до того, как они успели колдануть. Вот такие все белые и пушистые. В Визенгамоте Дамблдор около часа распинался о вторых шансах, любви и излишне горячих юношеских сердцах. Вот только что в одной, что в другой семье с финансами было туго. У Уизли работал лишь отец семейства, старшенькие слиняли из дома и не рвались помогать родителям. А Лонгботтомы довольно солидно потратились на реабилитацию Френка и Алисы. Как выяснилось, несмотря на репутацию железной леди, Августа была еще тем бизнесменом и в основном тратила, а не преумножала капитал. Теперь ее семейству придется еще туже затянуть пояса, заказывая зелья за границей, а не у моего мужа. Северус замуровал себя в лаборатории, пытаясь найти способ избавиться от наших шрамов. Нет, формально он признал мою правоту. Наша жизнь будто бы вернулась в прежнее русло, но я-то видела, что это лишь ширма. Но, придавив каблучком свое самолюбие, сделала вид, что все идет как надо, и вернулась в супружескую спальню. Марволо, по-моему, вообще перестал спать. На мои вопросы отмахивался, говоря, что приходится ускорить планы. И как только все до конца определится, он непременно мне обо всем расскажет. Плюс ко всему, через неделю после нашего недопримирения мужчина попросил (ага, почти вежливо) Северуса прекратить маяться дурью и вернуться к так необходимым всем исследованиям. — Мордред тебя дери, Северус, если ты не сделаешь так необходимые нам зелья, то все пойдет фестралам под хвост, — практически шипел старший маг. — Прекращай страдать по утраченной красоте и займись, наконец, делом! Оскорбленный в лучших чувствах супруг опять скрылся в своих подвалах, но делом все же занялся, судя по спокойно разговаривавшему с ним несколько дней спустя Марволо. Обстановка в Англии явно накалялась, бывшие Пожиратели — и костяк, и молодая поросль — работали на износ, готовясь провернуть что-то грандиозное. И все бы ничего, если бы не панический голос Петуньи, раздавшийся в холле моего дома одним морозным январским утром девяносто четвертого.