Посредник

Возбуждение покалывало в кончиках пальцев. Крики боли и хруст ломающихся костей приятно ласкали слух подобно бессмертной классической музыке, а алый цвет крови, выплескивающейся на бетон, услаждал взгляд. В такие моменты Кея даже мог представить себя умелым дирижером, ловко управляющим оркестром, но в данный конкретно момент в его великолепную музыку вмешивалась отвратительно фальшивая какофония чужой скрипки. — Я расправился со своей частью, — ехидно бросил ему Мукуро, исполняющий в его представлении роль незадачливого скрипача, и выдернул острие трезубца из головы уже мертвого противника, — а ты отчего-то задержался. Подсобить тебе, как старому приятелю? — Не мешайся под ногами, — равнодушно хмыкнул Кея и, прокрутив в руке тонфа, швырнул ее в мчавшийся навстречу будущий труп. Мукуро расценил его слова как добро на развязывание рук и с новыми силами принялся рубить несчастных жертв, которым не повезло стать врагами Вонголы. — И ты мне вовсе не приятель, «приятель». Когда зачистка окончилась, и в здании не осталось в живых никого, кроме них двоих, Хибари принялся протирать испачкавшиеся в крови и мозговой жидкости тонфа. Операция прошла успешно — на его специфический взгляд, поэтому когда Мукуро приблизился к нему с дурацкой ухмылочкой на лице, лишь нахмурил брови и без пререканий поднял руку, по которой Мукуро звонко шлепнул ладонью, таким образом завершая весьма подававший надежды на отличное времяпровождение вечер. Он мог бы закончиться куда лучше, если бы не вмешательство всяких «скрипачей», портящих всю малину. — А ведь это были переговоры, — без капли раскаяния в голосе заметил Мукуро и присел на корточки, чтобы снять с мертвого тела наручные часы. И куда только делась его прежняя брезгливость? Хибари неприязненно поморщился, понаблюдав за тем, как он защелкивает на своем запястье Брайты, спрятал оружие в коробочку и направился к выходу. — Тогда не нужно было посылать тебя на такое задание. — Конечно, я виноват во всех грехах. А то, что ты первым налетел на Сопрано и сломал ему челюсть, спровоцировав массовую резню — сущие пустяки. — Мукуро последовал за ним, вытянув вперед руку и любуясь дорогим приобретением. — Как тебе? — Слишком вычурно, — мельком глянув на побрякушку, обронил Кея и быстро спустился вниз по широкой мраморной лестнице. Уже в самом низу его обогнал Мукуро и юркнул на переднее пассажирское сиденье. Когда Кея открыл дверцу со стороны водителя, он уже пристегнулся и настраивал радиоволну. — Ты же туман — воспользуйся своей силой, — покосился на него Кея, пристегиваясь. Пусть его отношения с Мукуро стали более спокойными и терпимыми, его общество по-прежнему приходилось ему не по вкусу. — И упустить возможность приятно провести время в твоей компании? Ни за что. Мукуро кривил душой. Ему вовсе не претил Кея, но он предпочитал все же с ним не пересекаться лишний раз. Исключением были лишь сражения, в которых их совместная работа приносила бóльшие плоды, нежели когда они действовали разрозненно. Хибари вызывал у него интерес, но, скорее, исследовательский: таких людей он попросту не встречал, и ему было любопытно, откуда у обычного японского мальчика взялся такой огромный резерв сил и неисчерпаемый потенциал. Наблюдать он предпочитал издалека и сравнивал свое любопытство с интересом зоолога, следившего за какой-нибудь занятной зверушкой. Вот и сейчас, вместо того, чтобы раствориться в тумане, он сел в машину к человеку, с которым оставаться наедине было напряженно и опасно. Чисто из скуки и нежелания болтаться без дела. На самом деле, кривили душой оба. Мукуро вот уже несколько месяцев на свободе в своем собственном теле, и, по словам докторов Вонголы, которым он позволил наблюдать за собой, его физическое состояние почти в норме, но вот в остальном пока напряг. Лишний раз Мукуро предпочитал не использовать свои способности, поэтому пришлось отказаться на время от нескольких приятных плюшек, вроде мгновенного перемещения в пространстве или театральных постановок для самого себя, где в качестве актеров выступают знакомые лица, воссозданные иллюзиями. Они оба это знали, но не заговаривали об этом, потому что… ну зачем? Мукуро не горел желанием выпячивать свои слабости, а Хибари просто все равно. Раньше, может, он с нетерпением ждал бы его восстановления, чтобы забить его до смерти, но сейчас — плевать. — Ты собираешься осуществлять план по очищению мира? — осведомился Хибари. В его голосе не сквозило ни одной нотки насмешки, но Мукуро ясно понимал, что он язвит. Это было даже забавно. — Разумеется. Уже осуществляю, вообще-то, и пока неплохо. Ты мне хорошо с этим помогаешь. Хибари фыркнул, опуская одну руку с руля и открывая окно со своей стороны. Свежий воздух рванул в салон, рассеивая запах крови и пота и беспорядочно растрепывая волосы. — Мне было пятнадцать, играл юношеский максимализм. Понятно же, что я давно перерос подобные желания, — после продолжительного молчания добавил Мукуро, откидываясь на спинку кресла и пытаясь вытянуть длинные ноги. — Какие новости. Долго же ты думал. — Просто поумнел. Тебе тоже стоит — это весьма увлекательно. — Хочешь вылететь из салона на полной скорости? Это тоже не менее захватывающе. — В другой раз, но спасибо за предложение. Мукуро давно перестал грезить о море крови и уничтожении всего живого. Понял человеческую натуру, научился видеть не только черное, но и белое — не без помощи Савады. Ему даже не было противно работать на Вонголу, потому что мафией назвать ее было сложно. Тсуна рвал все стереотипы о мафиози: обрубал наркобизнес — иногда даже жестоко, допустил только легальную проституцию в государствах, где она не запрещена, а все разработки нового оружия, включая живое, наподобие того, в которое превратили Мукуро, — запретил. Конечно, давалось и до сих пор дается ему это с большим трудом, семьи ушли в глубокий подпол, но потихоньку Савада подчищал свой обширный черный список, избавляясь от особо оборзевших, и пытался наладить связь с теми, кто либо боялся, либо был готов к нововведениям. По сути, Вонгола как мафия перестала существовать, и единственным нарушением закона с ее стороны было лишь допущение убийства тех самых недовольных семей. И приходилось даже время от времени чистить собственные ряды от предателей-перебежчиков и тех, кто осуждал новаторство Савады, но потихоньку все налаживалось. Для Мукуро такая работа даже была в удовольствие. — Не смей спать в моей машине, — одернул его Хибари, когда утомленный долгой поездкой Мукуро начал клевать носом. — Я не пускаю слюни во сне, так что не волнуйся. — Мы подъезжаем к гостинице, так что не смей спать, — повторил Кея. Мукуро удивился: они не в первый раз вместе отправлялись в длительные поездки, и, пусть он нечасто составлял ему компанию в автомобиле, все равно знал, что Хибари никогда не останавливался в отелях, предпочитая спать прямо в машине или, если проезжал живописные места, дремал на крыше или вообще в траве. Тем более, судя по всему, речь сейчас идет о придорожных мотелях, мысль о которых должна вызывать отвращение у любого человека, что уж говорить о таком педанте как Хибари. — Притомился? — участливо спросил Мукуро, хотя ему, в общем-то, не было до этого никакого дела. — Так нужно, — безразлично пожал плечами Кея, заруливая на парковку крохотного придорожного мотеля, расположенного впритык к заправке. Пришлось поискать место для автомобиля, так как стоянка была занята сплошь большими грузовыми машинами. За регистрационной стойкой было пусто, и даже после пары звонков в прилепленный к столешнице на двусторонний скотч колокольчик, никто не спешил к ним подходить. — Ты можешь исчезнуть, — настаивал Хибари. Мукуро, в принципе, уже вполне мог воспользоваться своими способностями, и ночевать в грязной гостинице, где трахаются дальнобойщики с дешевыми шлюхами, не собирался, да и скучно было в компании Хибари, откровенно говоря, но тот так старался от него избавиться, что стало интересно, чем же Кея собрался заняться в одиночестве в столь злачном для его великой персоны месте. — У тебя с кем-то встреча? — поинтересовался Мукуро, облокачиваясь на стойку. Судя по поджатым губам и все ниже опускающимся бровям, Кея был близок к бешенству — не из-за него, слава богу. Он звякнул в колокольчик еще раз и прикрыл глаза, справляясь с жаждой крови. Он не любил ждать — никогда, и обычно его не заставляли, зная его характер и тяжелую руку, и сейчас он уже был готов убить заснувшего где-то администратора. — Ты так старательно меня выгоняешь. — Нам обоим будет комфортнее — всего лишь. Не выдумывай ничего лишнего. Мукуро кивнул, сразу же теряя интерес, и потянулся, позевывая. — Ну тогда до скорого. Подумаю, что сказать Саваде насчет нашей… демонстрации силы. Ты, как я думаю, и не собираешься отчитываться? Кея коротко кивнул, и Мукуро, удовлетворенно хмыкнув, отвернулся. Хибари вернулся к колокольчику, упрямо вызывая ресепшиониста, как вдруг услышал за спиной оглушительный взрыв. В следующую же секунду тесный, залитый электрическим светом холл завалило розовым дымом. «Это только не хватало», — промелькнуло в голове Хибари, и он обернулся, заранее нащупывая тонфа. Пятнадцатилетний Мукуро отличался самоуверенностью, наглостью и безмозглостью, поэтому к бою на всякий случай нужно было быть готовым. Он всматривался в рассеивающееся облако пыли, пытаясь разглядеть смутный силуэт своего навязанного товарища, но, даже после того, как пыль и дым улеглись, не увидел никого. Иллюзии? Но ведь он спокойно смотрел сквозь иллюзии Мукуро даже когда он работал, вооружившись атрибутом тумана, а уж способности его мелкого должен раскусывать на раз-два. Что-то не так. Он услышал робкое покашливание откуда-то с пола, опустил глаза и обомлел. Вместо ожидаемого подростка перед ним стоял крохотный мальчишка лет пяти-шести, в котором Кея с трудом узнал Мукуро. Растрепанные грязные волосы с примятым хохолком на затылке, непонятная пыльная рубашка на тщедушном тельце, изможденное серое лицо и… очень взрослый, удивительно острый взгляд ярко-синих глаз. — Кто там еще? — недовольно спросила жуткого вида тетка с заспанным помятым лицом. Она вышла из двери за ресепшеном и деловито поправила очки, открывая журнал учета постояльцев. — На какой срок? — Пара часов, — не отрывая взгляда от молча разглядывающего его мальчишки, ответил Кея на чистейшем итальянском. — Одноместный. Женщина покосилась на него и перевалилась через стойку, разглядывая явного на вид европейского ребенка, который никоим образом не мог быть родственником очевидного азиата, вломившегося в ее гостиницу на ночь глядя. — Два часа. Одно место, — с нажимом повторил Хибари, переводя наконец на нее свой взгляд. Администратор не шибко торопилась, чем изрядно раздражала его, но в итоге она протянула ему ключи, правильно рассудив, что чужие дела ее не касаются. — Иди за мной, — приказал Кея, и мелкий, в прямом смысле этого слова, Мукуро поплелся за ним, прокручивая в пальцах пуговицу на манжете. Они поднялись на второй этаж (лестница протяжно скрипела при каждом шаге), и Хибари, игнорируя недвусмысленные стоны из-за хлипких стен соседних номеров, открыл дверь, на покосившейся табличке который был изображен нужный номер, полузатертый от времени. Мукуро прошел внутрь и огляделся. — Где я? — спросил он непривычным фальцетом, и в его голосе явственно слышались испуганные нотки. Кея хмыкнул: он знал Мукуро достаточно хорошо — о детских годах тоже. И он прекрасно знал, что даже в столь юном возрасте его характер оставлял желать лучшего, а актерскому мастерству мог позавидовать любой обладатель «Оскара». — Можешь при мне не притворяться. Я знаю тебя, — бросил Хибари, проходя мимо него и бросая портфель на продавленный диван. — Ты в будущем. — Вот как, — тут же сменил тон мальчик и поджал губы. Хибари, скользнув по нему взглядом, заметил темный синяк у правого глаза. — Ты из мафии, верно? — Я сам по себе. — Ты из мафии, — уже утвердительно повторил Мукуро и криво усмехнулся. — Ааа… так вот оно какое — мое будущее. Все такое же, как и настоящее. Хибари, не обращая внимания на его стенания, встал у окна и, аккуратно раздвинув створки жалюзи, посмотрел на залитую электрическим светом парковку. Ему, честно говоря, было абсолютно все равно на мелкого Мукуро — впрочем, как и на взрослого. Так что для него ничего особенного и из ряда вон выходящего не произошло. Нужно лишь подождать немного, и все вернется на круги своя. Пять минут, если Джанини в прошлом не сделал прорыв и не изменил технологию работы базуки, что было очень и очень сомнительно. — Когда я вернусь обратно? — спросил Мукуро и сел на диван, чинно сложив на коленях израненные руки — видимо, перетягивали очень сильно. — Когда придет время. — А вы немногословны. Таких в мафии очень ценят. — Комплименты от ребенка существенно поднимают мою самооценку. Мукуро на какое-то время замолк, неподвижно замерев и напряженно глядя куда-то в пол. Хибари осторожно присел на шаткий стол у окна, продолжая пристально смотреть в окно. Поскорее бы уже вернуться в Японию, Италия его утомляет, и дело вовсе не в жаре, что тут стоит даже после наступления сумерек. — Я… я все еще жертва экспериментов? — спросил, наконец, Мукуро. Он старался выглядеть спокойным, но его голос все же предательски дрогнул пару раз. — Ты жертва природы, — холодно отрезал Хибари. — И если не заткнешься сию же минуту, вылетишь отсюда как пробка и пойдешь, куда глаза глядят. Мукуро криво усмехнулся и хотел было что-то сказать в ответ, но Хибари вдруг резко выпрямился, поднимаясь, и, бросив напоследок быстрый взгляд в окно, направился к двери. Мукуро взволнованно поднялся следом за ним и спрятался за диваном, настороженно поглядывая оттуда из-за подлокотника. Хибари расстегнул кобуру и взялся за рукоять кольта — с шестерками он предпочитал разбираться без применения пламени и лишней возни — драться куда интереснее с противниками посерьезней. В дверь вежливо постучали, а потом она медленно открылась, и в номер вошел молодой мужчина в темном кашемировом пальто, сопровождающие его люди — судя по всему личная охрана — остались в коридоре. — Понимаю вашу осторожность, но это именно наша инициатива пойти вам навстречу. — Ошибаетесь, — коротко ответил Хибари, запахивая пиджак. — В инициативе? — не понял мужчина. — В том, что ВЫ идете навстречу. Давайте без лишних разглагольствований. Мужчина передал Хибари маленький чемоданчик, и Кея устроился за столом. Мукуро осторожно зашел сбоку и увидел, что внутри чемодана находится с десяток непонятных разноцветных коробочек. — Что это? — поинтересовался он. Гость с недоумением посмотрел на него. — Если это не фальшивка, то вы получите сполна, — проигнорировав вопрос, произнес Хибари, захлопывая крышку и поднимаясь. — Если же фальшивка — тоже получите сполна, только в ином эквиваленте. — Нашей семье незачем враждовать с Вонголой, мы не стали бы обманывать. — Это не вам решать. Мужчину явно задели эти слова. Он нахмурился и процедил сквозь зубы: — Глупо идти против Вонголы, но своим тоталитарным подходом Савада Тсунаеши не заведет себе соратников. В мафии необходимо иметь верных друзей. — У нас их более, чем достаточно. На этом все. Ждите звонка, вам заплатят. Мужчина покинул номер в явно дурном расположении духа, что очень развеселило Мукуро. Он сел на диван, довольно улыбаясь, и, склонив к плечу голову, принялся буравить взглядом Хибари, который разбирал новоприобретенные коробочки. — Что это за штуки такие? Хибари стоически молчал. Ему вообще хотелось забыть про существование в одной с ним реальности Мукуро, не то чтобы с ним еще и разговаривать. — Я слышал о Вонголе. Так ты из этой группировки? — продолжал задавать вопросы Мукуро, не обращая внимания на полнейший игнор. — А что с Эстранео? — Уничтожена. Много лет назад. Мукуро застыл в неловкой позе, а потом резко согнулся пополам, будто его кто-то ударил под дых, и до хруста в пальцах вцепился в диванную обивку. Хибари недовольно оглянулся на него: тот ошарашено смотрел в пол, разинув рот, и, казалось, вот-вот упадет и забьется в конвульсиях. — Кто… кто это… кто сделал? — с трудом выдавил он, внезапно подлетая и цепляясь за руку Хибари. Выглядел он при этом очень паршиво. — Ты и сделал, — раздраженно отмахнулся Кея и поднялся. — Здесь мне больше делать нечего. Вернемся в Японию, и я избавлюсь от тебя. Савада пусть сам нянчится с тобой, он это дело любит. Он оставил ключи на вновь опустевшем ресепшене, быстро спустился по лестнице, не особо беспокоясь о том, что Мукуро за ним не поспевал. Хоть мальчик и оправился от шока, обескураженность все еще чувствовалась. Когда они вышли на улицу, он вздрогнул и, задрав голову, вновь замер на одном месте, намертво схватившись за стену. Верно. Он же никогда не был на улице, никогда не вдыхал столько ароматов, не имеющих в своем составе медицинские препараты, никогда не видел… всё вот это вот. Хибари хотел одернуть его, чтобы тот поторопился, но увидев, как Мукуро робко и нерешительно бредет вдоль стены, напряженно пригнувшись и озираясь, вдруг поймал себя на ассоциации с… котом. Если быть точнее — с котенком. Когда впервые выносишь на улицу домашнее животное, оно ведет себя так же. Все в новинку, все пугает… — Небо не упадет на землю, и ветром тебя не сдует, даже такого тщедушного и мелкого, — без тени насмешки сказал Хибари и открыл дверцу автомобиля. — Я знаю, — уязвленно бросил Мукуро, короткими перебежками добираясь до машины. Голова кружилась непонятно от чего: от пьянящего свежего воздуха, огромного открытого пространства или событий, которые он пережил за последний час. Мукуро залез на заднее сиденье, Хибари пристегнул его и открыл ему окно, и мальчик мгновенно высунулся наружу. Пришлось сбросить скорость ниже минимума, чтобы ему не продуло голову. Взрослый Мукуро и так ненормальный, куда его еще больше отмораживать. Кстати… странно, что он до сих пор не вернулся. Пять минут истекли с час назад. Неужто Джанини снова что-то учудил? От него одни проблемы… Хибари смотрел в зеркало заднего вида на Мукуро, щурящегося от бьющего в лицо ветра, и испытывал чувство, которое можно назвать как разрыв шаблона. Объективно Мукуро был мудаком — это знали все, кто был с ним более или менее знаком. Даже Хром, которая его разве что не боготворила, не могла отрицать этого факта. Самовлюбленный, высокомерный, самоуверенный мудак. И видеть его… вот таким как сейчас — очень странно, даже несмотря на скидку за возраст. Слишком сильный резонанс. И Кее это совсем не нравилось. Они приехали в аэропорт ближе к полудню. Мукуро, распластавшись по сиденью, вовсю спал — или притворялся; Хибари не стал с ним церемониться и просто грубо растолкал его, когда нужно было выходить. Надежно скрыв мальчика иллюзией, Хибари беспрепятственно прошел через все досмотры (Мукуро с удивлением заглядывал в лица не видящих его людей и с недоумением и скрытой настороженностью наблюдал за своим провожатым) и вышел на отдельную взлетную полосу, где их ждал маленький частный самолет Вонголы. — Самолет… — услышал Хибари тихое. Мукуро быстро перебирал ногами, пытаясь за ним поспеть, и, кажется, шум аэродрома его серьезно напугал. Тем не менее, он успевал глазеть по сторонам — все же большую часть жизни он провел в лабораториях Эстранео. А потом — на нижних уровнях Вендикаре… Хибари, привыкший к свободе и неограниченности действий с самого детства, на мгновение почувствовал себя неуютно, но это ощущение быстро исчезло, и он, не дожидаясь мальчика, поднялся в самолет. Мукуро появился немного позже, запыхавшийся и взмокший, он сразу забился в самый угол и, прижав к груди колени, угрюмо смотрел в иллюминатор. — Пристегнись, если не хочешь разбиться в лепешку, — бросил Хибари, щелкая замочком. Мукуро полыхнул глазами и тут же выпрямился на сиденье, хватаясь за ремни. Кажется, он воспринял его слова всерьез. Когда самолет дрогнул и покатился по взлетной полосе, Мукуро напряженно вдавился в кресло, побелев как полотно, и Хибари даже слегка посмеялся, наблюдая за его реакцией. Взрослый Мукуро предпочитал не пристегиваться и шастал по салону, будто у себя дома, невозмутимый и раздражающе язвительный. Хибари терпеть не мог находиться с ним в одном пространстве дольше пяти минут, потому что жажда убийства затуманивала рассудок, а он предпочитал ясность в мыслях. — Что вы собираетесь со мной делать? — спросил Мукуро, до посинения сжимая руками подлокотники кресла. Выглядел он неважно — даже хуже, чем накануне, когда только появился. Огонек на верхней панели погас, и Хибари отстегнул ремень безопасности. — Вернем тебя обратно. — А если я не захочу? — Твои желания никакой роли не играют. Твое присутствие здесь нарушает порядок и ход времени. — Но разве оно уже не нарушено? Я ведь здесь и ничего не забуду, когда вернусь. — Мукуро смотрел серьезно и даже угрюмо, что никак не вязалось с его детским личиком, и между бровями залегла глубокая задумчивая морщинка. — И взрослый я — тоже. Он же сейчас на моем месте, верно? — Я похож на справочное бюро? — равнодушно бросил Хибари и, закинув ногу на ногу, прикрыл веки в надежде хоть немного подремать. В любом случае, даже если мелкий Мукуро решит на него напасть, он все равно с ним расправится в два счета без всяких скидок на возраст и слабость. Тем не менее, он не мог не признать того, что его все-таки интересует, чем же Мукуро — из его времени — занимается в прошлом? Зная его, он сейчас вовсю разделывает Эстранео, обмазывается их кровью и оргазмирует от всего этого. Было бы весьма забавно поглядеть на него в таком состоянии… Хибари фыркнул и открыл глаза. Спать уже совсем не хотелось. Он повернул голову набок и увидел, что Мукуро тоже стянул с себя ремни и уже прилип к иллюминатору, глядя на удаляющуюся землю. — Вас никогда не выпускали? — спросил Хибари — просто так, от нечего делать. Мукуро дрогнул плечами и повернулся. На мгновение его лицо выглядело крайне удивленным и растерянным, и в блестящих синих глазах все еще отражался детский восторг, но затем все исчезло, и его губы тронула уже совсем знакомая легкая усмешка. — Я похож на справочное бюро? — ответил он и звонко рассмеялся. Хибари стало неуютно: Мукуро — из его времени — смеялся тихо, глухо и насмешливо, так — никогда. В следующий миг он почувствовал себя еще более глупо. — Что такое справочное бюро? — Спроси в справочном бюро, — отбрил его Хибари и даже усмехнулся, когда Мукуро растерянно замер, приоткрыв рот. — А… а-а, — протянул с пониманием мальчик и снова рассмеялся. — Понял шутку. Я, кажется, и сам догадался, что такое — это справочное бюро. — Он склонил набок голову, невинно улыбаясь, и качнул ногами, не достающими до пола. — А ты не такой уж и страшный, как показался на первый взгляд. Хибари помрачнел. Вот же… едва не попался. Не стоит забывать о том, что Мукуро остается Мукуро даже если ему восемь лет, а вся эта растерянность и веселье не иначе как умелая фикция — актер в нем умер великий. — Сиди молча. Если я услышу хоть один звук с твоей стороны, выброшу за борт. Скорее бы уже спихнуть на Саваду этот непрошеный «подарок» и заняться собственными делами. Возиться с мелким травоядным, да еще и в лице Мукуро, в его планы никак не вписывалось. Савада же привык возиться с кучей надоедливой малышни, пусть и разгребает. Какое-то время они летели абсолютно спокойно, в молчании. Хибари немного посмеялся, когда они попали в зону турбулентности, самолет затрясло, а Мукуро весь сжался в своем кресле и напряженно поглядывал на него исподтишка, изо всех сил сохраняя невозмутимое выражение лица. Очень похоже на Мукуро взрослого, всегда расхаживающего с таким видом, будто все идет строго по его планам, даже когда ситуация реально аховая для него. Внутри наверняка он вот так и трясется, просто скрывать лучше научился. — Ты меня недолюбливаешь, да? — дрожащим голосом поинтересовался мальчик, чтобы отвлечь себя от пугающей его тряски. — Мне на тебя плевать. Мукуро, похоже, смутился и задумчиво уставился в спинку переднего сиденья. На самом деле, его самообладанию можно позавидовать. Тут даже взрослый порой теряется, попав в незнакомую среду, да еще и не куда-то там, а в самое, что ни на есть, собственное будущее, а этому хоть бы что: любопытничает, пытается врать, строит из себя ангела во плоти, возвращаться не хочет… Хотя… все-таки заметно, что он нервничает: перебирает тощими пальцами, жует и так искусанные губы, раздувает ноздри, унимая сбившееся от волнения дыхание. Очень хорошо держится. Пытается. Хибари даже удивился тому, что в мыслях почти похвалил Мукуро, и насупился. — А какой он — я? — Хм… интересный вопрос, — хмыкнул Хибари и легко усмехнулся. — Глупый уголовник с завышенным самомнением и раздражающей аурой. — Мукуро серьезно покивал, будто соглашаясь с его словами. — Но… он довольно сильный. — Хибари этого не отрицал никогда. Мукуро действительно сильный. Просто слабее него — вот и всё. — Сильный… — эхом повторил мальчик и отвернулся, крепко задумавшись. Вряд ли он считал себя достаточно сильным. Скорее, наоборот. Он сжал кулаки и выпрямился. Когда самолет начал снижение, Мукуро был спокоен. Держась за подлокотники, он смотрел в иллюминатор и разглядывал крохотные домики и деревья далеко внизу, за рассеянными туманными облаками. И ему совсем не хотелось возвращаться обратно. В эти холодные камеры, где прямо в воздухе ощущались страх и отчаяние, и трудно было заснуть даже на несколько минут из-за бесконечных криков и стонов, от которых гудела голова и стыла в венах кровь. Он был на свободе. Наконец-то, впервые за всю его небольшую жизнь. Да… Он не вернется. И не позволит никому себя вернуть.