Миссия выполнима: покориться страсти за неделю

      Габриэль Агрест, как обычно, проснулся рано - ровно в семь. Настраивая себя на то, что вполне можно поспать еще часика полтора, он повернулся на другой бок, но, увы, ему это не помогло. Проклиная привычку вскакивать ни свет ни заря, модельер поднялся с постели и направился в ванную.       Последний раз он хорошо высыпался перед окончанием колледжа. С поступлением в лицей его жизнь кардинально изменилась. Постоянные вечеринки с друзьями, длившиеся до рассвета, сильно раздражали его мать. Габриэль дико злился из-за ее проповедей о суточном режиме, но перечить не смел. Когда в выпускном классе парень угомонился, Кристин Агрест наконец вздохнула с облегчением. Но затишье оказалось перед бурей.       Юноше не составило труда поступить в институт Марангони. Непревзойденное чувство стиля и безупречный вкус, с пеленок привитые отцом-реставратором и матерью-художницей, значительно ему помогли. Сама учеба тоже пошла легко - правда, первый семестр протекал достаточно скучно. Не хватало какой-то маленькой изюминки. Но в начале второго все вновь пошло по накатанной, стоило Габриэлю познакомиться на смежных занятиях с Жаком Дебоннером.       Пьяные загулы и случайные интрижки снова стали неотъемлемой частью жизни начинающего модельера. Девушки млели от красавца платинового блондина с чуть надменным взглядом и поистине голливудской улыбкой. Стефан Агрест занял выжидательную позицию, готовясь при любой малейшей провинности обрушить на сына весь шквал своего негодования. Но, к счастью, тот не давал повода. Он не скатывался в учебе, регулярно посещал занятия, а его имя постоянно мелькало среди лауреатов различных дизайнерских конкурсов. В итоге к концу третьего курса оба родителя махнули на Габриэля рукой, избавляя того от постоянного контроля.       Закончив учебу на «отлично», Агрест с головой окунулся в построение карьеры. В деньгах недостатка не было, так как его отец уже завоевал мировую известность и сколотил довольно таки приличное состояние. Габриэль оправдал ожидания преподавателей, наперебой пророчивших ему головокружительную славу: два года упорного труда, и о нем заговорила вся Франция. Вещи, созданные под брендом "Габриэль Агрест", разлетались как горячие пирожки. А с ростом популярности росло и число его поклонниц.       Но стоило ему встретить любовь всей своей жизни, как молодой повеса не раздумывая сделал ей предложение, и она согласилась. Из беззаботного гуляки модельер, к пущей радости своих родителей, превратился в примерного семьянина. Только судьба вносила свои коррективы. Смерть Кристин Агрест – внезапная, за несколько месяцев до рождения Адриана – стала первым и главным ударом. Боль, прочно обосновавшуюся в душе Агреста, успокаивала только работа. Он все больше отдалялся от семьи, погружаясь в дела, и со временем это стало причиной еще двух болезненных ударов: размолвки с отцом и исчезновения жены. После этого он окончательно закрылся от мира, полностью уйдя в работу, и фактически запер Адриана в собственном доме. Его отшельничество продолжалось до тех пор, пока Габриэль, наконец, не спохватился, не осознал, насколько он заблуждался, и не начал потихоньку исправлять последствия своего отчуждения...       Пока Агрест приводил себя в порядок, в его голове родилась идея растолкать Жака. Но он решил не испытывать судьбу. У друга, не в пример ему, сон был очень крепкий, и чтобы разбудить Дебоннера, требовалось приложить поистине титанические усилия. Отметя мысль, мужчина отправился завтракать.       Заметив в ресторане в такую рань Адриана и Маринетт, он очень удивился. Сын набрал столько еды, что хватило бы на двоих. Перед Дюпен-Чен стояла только маленькая чашка кофе.       - Доброе утро, молодые люди, - поздоровался мужчина, подсаживаясь к ним.       - Доброе утро, - хором отозвалась парочка.       - Я смотрю, сегодня вы ранние пташки.       - Просто кое-кто посчитал, что обниматься утром с подушкой – ужасно скучно.       - Адриан! – тихо прошипела девушка, заливаясь румянцем.       Габриэль вопросительно поднял бровь.       - Случилось что-то, о чем мне следует знать? - поинтересовался он у сына.       - Ничего такого, пап, можешь мне поверить, - заверил его юноша, лыбясь так, будто он как минимум сорвал джекпот в Монте-Карло.       Модельер еле подавил в себе желание закатить глаза и отпустить двусмысленную колкость. Эта улыбочка была ему хорошо знакома. Во времена своих загулов, возвращаясь домой с точно таким же счастливым выражением лица, он часто останавливался перед огромным зеркалом в холле, чтобы запечатлеть себя таким в собственной памяти. В наспех застегнутой рубашке, перепачканного в помаде и лучащегося самодовольством от того, что очередная девушка не устояла перед его обаянием. Стефан Агрест никогда не отказывал себе в удовольствии вдоволь посмеяться над видом сына, но ради приличия все же просил «стереть, наконец, с лица эту пошлую ухмылочку». Мать, напротив, никак не комментировала его вид, возмущаясь лишь тогда, когда очередная суперстойкая помада не отстирывалась с ворота рубашки.       - Как скажешь, - согласился модельер, видя, как Адриан поглощает свою внушительную порцию завтрака. – А вам лучше плотнее поесть, моя дорогая. Сегодня у нас выездная съемка.       - В самом деле? – удивилась брюнетка. - И где же?       - Поедем любоваться красотами природы в сады Боболи.       - И почему я не удивляюсь? – заметил сын. - Крестный просто обожает это место. Мы не могли его пропустить.       - Тогда, мне, пожалуй, не стоит пренебрегать вашим советом, - согласилась Маринетт.       Завтрак проходил в весьма спокойной, по-домашнему уютной атмосфере. Они, разумеется, далеко не первый раз собирались вот так за одним столом. Мадемуазель Дюпен-Чен была частой гостьей в особняке Агрест. Одного её появления хватало, чтобы атмосфера в жилище двух холостяков кардинально поменялась. Какая бы усталость ни владела Адрианом, каким бы злым, проклиная весь мир и отдельных идиотов в частности, ни приходил домой Габриэль, оба мгновенно забывали обо всем при виде мягкой доброй улыбки. Звуки мелодичного смеха девушки, казалось, оживляли весь дом. Еще несколько дней после ухода Маринетт эйфория продолжалась, заряжая мужчин семьи Агрест невообразимым количеством позитива.       Самым примечательным было то, что в компании сына и его девушки мужчина не чувствовал себя лишним. Наоборот, иногда он бросал все дела в офисе, стоило Адриану заявить, что к ужину ожидается гостья. Такие посиделки - сначала в столовой, а затем в гостиной возле камина - словно возвращали модельера в те далекие деньки, когда он был так же счастлив в компании любящей жены и маленького сына.       - О Боже, как приятно видеть все семейство в сборе!       - Вот кто способен окончательно и бесповоротно испортить настроение на целый день! – тут же закатил глаза Габриэль. – И тебе доброе утро, Жак.       - И чего ты так любишь цепляться к моим словам, в коих, кстати, нет ни грамма ехидства? – спросил фотограф, подсаживаясь к ним.       - Не цепляется, а констатирует факт! – поддержал отца Адриан.       - Ох, уж мне эта семейка! А что скажете вы, мадемуазель? У вас я тоже вызываю чувство неприязни и отторжения?       - Ну почему? Вы можете быть очень даже милым, когда не уговариваете меня работать для вас моделью, - ответила та.       - Ах, ваши слова согревают мое сердце! Вы слишком великодушны ко мне, Маринетт, - картинно прижал руки к сердцу брюнет, - а вы двое лучше бы поучились доброте у этой очаровательной барышни.       Габриэль и Адриан переглянулись.       - Доброте? К тебе? Ни за что! – категорично заявил юноша.       - Если верить подчиненным, в моем словаре вообще нет такого слова, - поддержал его отец.       - Ну, вот опять! Моя дорогая, бросайте все к чертям и бегите от обоих. Уверяю, они еще изрядно испортят вам жизнь. А я нисколечко не желаю, чтобы такое очаровательное создание погибало в стенах особняка Агрест. Кстати, я так и не познакомил вас с моим сыном Филиппом. Тоже весьма достойный юноша.       - А вот это уже откровенная наглость! – сказал Адриан, отставляя в сторону чашку с кофе. – Как ты смеешь переманивать мою девушку?       - Имей в виду, Жак, что без боя она тебе не достанется.       - О, отец и сын Агрест желают объявить войну семейству Дебоннер? – изумленно выгнул бровь фотограф. – Ну, посмотрим, как у вас это получится.       В этот момент обстановку разрядил веселый смех Маринетт.       - Господи, какие же вы забавные! Неужели вы всегда так общаетесь? – поинтересовалась она у мужчин.       - Сколько себя помню, - улыбнулся в ответ юноша.       - Не обращайте внимания, мы уже привыкли, - вторил ему Габриэль.       - Не стоит забивать этим вашу прелестную головку, - заверил её Жак.       Брюнетка в очередной раз хихикнула.       - Если вы не возражаете, я покину вас на некоторое время, - сказала она, поднимаясь из-за стола. – Мне нужно привести себя в порядок перед отъездом.       Девушка вышла из ресторана. Адриан томно посмотрел ей вслед и, глубоко вздохнув, нахально улыбнулся.       - Боже, сын, убери эту ухмылку с лица! - наконец дал волю чувствам модельер.       - Прости. Ничего не могу с собой поделать, - ответил парень.       - Учись контролировать себя. Понимаю, что это тяжело… но всё же столь неприкрыто сиять счастьем - это бестактно.       - Придержи-ка коней, мой друг!       Габриэль посмотрел на Дебоннера. Судя по выражению лица мужчины, тот тоже догадался, в чем суть ситуации.       - Скажи мне, крестник… отчего мне кажется, будто я проспал что-то весьма значительное? – брюнет всем своим видом демонстрировал занимательный симбиоз праздного любопытства и откровенной наглости.       - Чтобы хоть как-то тебя подбодрить, Жак, скажу, что я тоже проспал.       - Заткнись, Габриэль Агрест, я не к тебе обращаюсь! – оборвал его фотограф, расплываясь в коварной улыбке. – Ну же, Адриан, не стесняйся! Поведай дяде Жаку, какое знаменательное событие произошло в твоей жизни?       - Чего ему надо? – поинтересовался Адриан у отца.       - Подробностей, я полагаю, - пожал плечами тот.       - Тогда он впустую сотрясает воздух.       - Мой мальчик, нет ничего постыдного в том, что мы узнаем о твоей – а я в этом не сомневаюсь - феерической мужской победе!       - Нет. Это мое окончательное слово, – категорично заявил юноша.       Улыбка Дебоннера мигом угасла.       - Жалко. А я надеялся послушать интересную историю. Кстати, твой папаша никогда не скупился на подобные рассказы.       - А что насчет тебя, крестный? – ловко сменил тему Адриан. – Я был бы не прочь узнать о твоих похождениях… ну, скажем… в сторону мадам Сабин.       - Как… Разве ты не услышал эту великолепную повесть? – удивился Габриэль, игнорируя энергичные протесты друга и ловя заинтересованный взгляд сына. – Ах, да, вы же пришли несколько позже. Ну, слушай. Мы тогда заканчивали первый курс университета…