Миссия выполнима: покориться страсти за неделю

      - Все же я не понимаю, почему вы взъелись на Адриана? – никак не могла добиться правды Маринетт.       - О, моя милая, это дело не стоит вашего внимания, – попытался ускользнуть от ответа фотограф.       Брюнетка посмотрела на своего спутника недоверчиво. Время было позднее, и Дебоннер сам вызвался проводить её в номер, выполняя данное Адриану обещание.       - Поверьте, я сдерживался, как мог. Но Габриэль и Адриан просто не оставили мне выбора!       - Вы опять изображаете жертву? Как вам не стыдно! – девушка погрозила ему пальчиком.       - А я погляжу, двое Агрестов настолько прочно обосновались в вашем сердце, что вы готовы защищать их до последней капли крови.       - Это так заметно? – щеки Дюпен-Чен заалели.       - Не стоит тушеваться, Маринетт, я все прекрасно понимаю. Эти обаятельные засранцы способны вскружить голову кому угодно.       - Месье Жак!       - Что «месье Жак»? Это чистая правда!       - По-моему, вы завидуете.       - Очень. Вы даже не представляете, насколько я был бы счастлив, если бы мой сын Филипп однажды привел в дом такую же замечательную мадемуазель, как вы.       - И снова лесть!       - Эх, моя дорогая…. Поймите, вы просто созданы для того, чтобы осыпать вас лестью и комплиментами. Вы услышите от мужчин еще много подобных слов, уверяю вас.       - Никогда не пользовалась популярностью такого рода.       - Неужели? Нет, вы меня обманываете! Каким слепцом надо быть, чтобы обойти такую обворожительную мадемуазель вниманием?       - Я всегда была самой неприметной.       - Тем не менее, Адриан Агрест подарил вам свое сердце. Его отец же восхищен вами настолько, что официально готов объявить вас своей музой. Чего греха таить, я сам весьма и весьма очарован вами.       Внезапно послышался грохот, словно в стену ударил чей-то кулак.       - В чем дело? – замер посреди коридора Жак.       - Что-то не так? – поинтересовалась Дюпен-Чен, но тут и ей все стало понятно.       Из их с Адрианом номера доносились крики. Французская речь мешалась с итальянской в такой сумбур, что не оставалось ни малейшего шанса уловить суть перепалки.       - Да что там творится? – изумился брюнет, вслушиваясь в нарастающий шум голосов.       Дверь номера с грохотом распахнулась, и из комнаты, пятясь, показалась женская фигура. На пороге люкса стояла абсолютно незнакомая девушка. Жак и Маринетт пораженно уставились на незнакомку, замерев на своих местах.       «Она что… голая?!»       Девушка была черноволосая, миниатюрная и неплохо сложенная. При ближайшем рассмотрении она оказалась не совсем голая, а только раздетая выше пояса. Грудь и кружевной лифчик весьма игривого фасона, во всяком случае, фотограф и Дюпен-Чен разглядели в подробностях. Наконец на пороге объявился Адриан, и Маринетт шокировал облик уже не пришелицы, а юноши. Парень был настолько взбешен, казалось, мог вытолкнуть из комнаты не физически, а одной лишь силой своей ярости.       - Какого дьявола ты забыла в моем номере?! – зло крикнул блондин, и в итальянку полетел цветастый комок - очевидно, её одежда.       В этот момент брюнетка опомнилась, прижала вещи к груди и, потянувшись к парню, дотронулась до его плеча.       - Прочь. Руки, - Адриан процедил фразу и дернулся, стряхивая с себя женскую ладонь. Дюпен-Чен вздрогнула. Так скидывали с плеча случайно опустившееся мерзкое насекомое.       Девица не умолкая тараторила по-итальянски. Языки не давались Маринетт с балетной легкостью, однако незнакомка частила так, что ее речь было бы трудно разобрать и человеку, прожившему во Флоренции десяток лет. Но парень, очевидно, улавливал общий смысл и с каждой секундой становился все злее. Голос брюнетки звучал жалобно, надрывно и почти умоляюще. Не переставая произносить свою тираду, она опять подалась в сторону Агреста. Итальянки в принципе славились подвижностью и любовью к жестикуляции. На этот раз ее порыв, возможно, вообще не нес в себе никакой интимности. Но Адриан уже не мог отреагировать спокойно.       - Я сказал – УБИРАЙСЯ! – взорвался парень.- ПОШЛА ВОН!       Он отпихнул пришелицу с такой силой, что девица врезалась в противоположную стену коридора. Удар, судя по всему, вышел довольно чувствительным. Чтобы предотвратить смертоубийство, Жак Дебоннер вмешался в ситуацию.       - Сеньорита, уходите,- пропел он, мягко подталкивая итальянку в сторону лестницы. – Это недоразумение, si, досадный казус. Но сейчас вам лучше покинуть это место. Выход там.       До девицы, кажется, наконец, дошло. Она в последний раз обернулась на Агреста, уже в полном смятении.       - Вон, - тяжело повторил парень, медленно дыша и сверля её ненавидящим взглядом. Она сглотнула и попятилась от парня прочь. Её взгляд остановился на Маринетт, и она слегка покраснела. Прижав к груди комок тряпок, девушка повернулась к их компании спиной и пулей скрылась за углом коридора.       - Как… ОНИ… смеют… лезть….. сюда?       - Адриан… тебе надо успокоиться, - тихо проговорила Маринетт.       - Плевать. НИКАКАЯ ТВАРЬ НЕ ТРОНЕТ МЕНЯ БЕЗ МОЕГО РАЗРЕШЕНИЯ!       - Вам стоит умерить пыл, молодой человек, - строго сказал Жак, - иначе сбежится вся гостиница.       - Пусть сбежится, крестный! Мне есть что сказать персоналу.       Дебоннер скрестил руки на груди и принялся расхаживать по коридору.       - Ты со всеми обращаешься, как с вещами? – сорвалось с языка у Дюпен-Чен.       - С вещами?! – ошалело уставился на неё Агрест. - Спроси ИХ, Маринетт, как ОНИ обращаются СО МНОЙ?       - Мы говорим сейчас о тебе. Положим, они ведут себя глупо, бестактно и назойливо. Это что, дает право бить кого-то? И оскорблять?       - Я никого не бил.       - Почему ты ведешь себя с девушками как… как со скотиной? Я тоже была на их месте. И тоже мечтала о тебе, как о верховном божестве. Почему бы тебе и меня тогда не выкинуть отсюда, как эту итальянку? Или унизить как Констанс?       От этой фразы Адриан растерялся и даже немного поостыл.       - Нетти, опомнись. Как ты можешь такое говорить?       - Почему нет? – завелась девушка. – Кто знает, что случится, когда я окончательно надоем тебе?       - Не смей так говорить, слышишь? Не вздумай даже равнять себя с ними! – протянулся к ней юноша в попытке обнять.       - А чем, собственно, я от них отличаюсь? – заявила Дюпен-Чен, уворачиваясь от его рук. Она никогда не была ярой феминисткой. Но то, как её парень обошелся с поклонницей, пусть и позволившей себе лишнего, будоражило её и без того обостренное чувство справедливости.       - Глупая, я же люблю тебя! – умоляюще пролепетал Адриан. - А они для меня… никто.       - Судя по твоему поведению, весь женский род для тебя никто! – зло отрезала Маринетт.       - Значит, по-твоему, я должен был стерпеть то, как эта шлюха висла у меня на шее? – вскипел Агрест.       - Я такого не говорила…       - Значит, тебе абсолютно все равно, сколько их еще может появиться здесь?       - Разумеется, нет…       - И ты готова наплевать на мои чувства, потому что в тебе, видите ли, проснулась феминистка?!       Дюпен-Чен сжала руку в кулаке с такой яростью, что на ладони появились красные отметины от ногтей. Ей было абсолютно все равно, что она и Адриан выясняли отношения при Дебоннере, пребывающим сейчас в полнейшем шоке.       - А не кажется ли вам, Адриан Агрест, что вы уж слишком превозносите себя?       - Маринетт… - осторожно начал блондин.       - Думаешь, если у твоего отца есть деньги и положение в обществе, то тебе все дозволено?       - Ты забываешься… - он вперил в неё тяжелый взгляд, но девушка храбро смотрела в ответ.       - Так вот, я настоятельно рекомендую тебе засунуть свое эго куда подальше и перестать вести себя, как последняя мразь.       - ЗАМОЛЧИ, СЛЫШИШЬ? ДА КТО ТЫ ТАКАЯ, ЧТОБЫ ТАК ОБО МНЕ СУДИТЬ?! – парень схватил её за плечи и с силой тряхнул.       Адриан никогда не позволял себе повысить на неё голос. В этот миг в груди Маринетт словно что-то надломилось.       - Раз так, то я не желаю более оставаться в твоем обществе, - холодно отрезала она, скидывая с себя его руки и входя в номер.       - Нетти, стой!       - Всего хорошего! – девушка хлопнула дверью с такой силой, что та едва не слетела с петель, и закрыла замок изнутри.

***

      Жак так до конца и не понял, что именно послужило катализатором ссоры Адриана и Маринетт. Фотограф осознавал достаточно отчетливо одно: если не принять меры, то разбушевавшийся крестник легко сможет разнести отель по кирпичику.       - Нетти, открой! – ломился в закрытую дверь блондин.       - Адриан, это бесполезно. Пойдем, тебе нужно остыть!       - И не подумаю! – заявил парень, отталкивая от себя мужчину и продолжая начатое. – По-хорошему прошу, открой дверь!!!       - Это уже чересчур! – мгновенно обозлился фотограф.       - МАРИНЕТТ, ЖИВО ОТКРЫВАЙ ГРЕБАННУЮ ДВЕРЬ, ПОКА Я НЕ ВЫШИБ ЕЁ К ЧЕРТЯМ!       - ДОВОЛЬНО!       Дебоннер рывком оттащил юношу от двери.       - Какого черта… - тут же обернулся к мужчине Агрест, но высказаться не успел, потому что схлопотав удар от крестного - да такой, что отлетел прямиком к противоположной стене.       - Надеюсь, это приведет тебя в чувство, - холодно сказал Жак, потирая отбитый кулак.       Адриан несколько мгновений одурело смотрел ему в глаза, а затем начал медленно оседать вниз, на пол.       - Так, дружок, давай-ка без обмороков! – сказал брюнет, обхватывая молодого человека за плечи и перекидывая его руку через свою шею.       - Я… не хотел, чтобы так вышло, - словно в пустоту обратился блондин.       - Верю, но это не повод выламывать двери.       - Я должен поговорить с ней!       - Только не сейчас, - мягко остановил его мужчина. - Пойдем вниз, тебе надо успокоиться.       И Дебоннер повел покорно переставляющего ноги крестника к лестнице.