Миссия выполнима: покориться страсти за неделю

      Торопясь вниз по ступенькам, Маринетт благодарила небо за то, что сегодня фотосессия должна была проходить почти под окнами гостиницы. Жаль, конечно, что она не успела позавтракать. Но ради примирения с Адрианом стоило пожертвовать чашкой кофе. Спустившись в холл, девушка вышла из отеля и замерла на месте. Перед её глазами предстала поистине занимательная картина.       При дверях были выставлены диванчики для тех, кто желал отдохнуть на свежем воздухе. На одном из них расположились двое мужчин – итальянец в дорогом костюме и кто-то светловолосый, показавшийся ей до боли знакомым. Закинув ногу на ногу, он с надменным выражением лица слушал, как итальянец - судя по бейджу на груди, работник отеля – в чем-то перед ним оправдывается. Последний приправлял свою речь бесконечными «извините» и выразительными жестами. Брюнетка удивилась. Что происходит?       - И как он еще на колени перед ним не бухнулся? – раздался за её спиной голос Жака Дебоннера. Маринетт вздрогнула от неожиданности.       - А кто это? – поинтересовалась она.       - Это, моя дорогая, управляющий отелем.       - Об этом я догадалась. Перед кем он так раболепствует?       Фотограф поравнялся с девушкой. Он обескураженно посмотрел на неё, затем перевел взгляд в сторону мужчин и ехидно улыбнулся:       - Как… вы не признали нашего горячо любимого модельера?       - ДА ЛАДНО! – заявила брюнетка, округляя глаза и отпуская челюсть в свободный полет.       Этот ослепительный блондин, которому можно дать от силы лет тридцать, но никак не больше – Габриэль Агрест?! Остановите землю – Дюпен-Чен сойдет, охолонет и вернется обратно.       - Как? То есть… почему? В смысле… правда? – к Маринетт снова вернулась привычка нести бессвязный бред в неконтролируемых количествах.       - А почему бы и нет? Просто он решил сегодня предстать перед нами в амплуа двадцатилетней давности, - заверил девушку Жак.       «Нет-нет-нет, он просто шутит», - настойчиво твердила себе она. Мужчина совершенно не походил ни на знаменитого модельера, ни – тем более – на отца совершеннолетнего сына.       Первое, что бросалось в глаза, – отсутствие очков. Но судя по тому, что модельер глядел на управляющего не щурясь, очки скорее были данью стилю, нежели практической необходимостью. Волосы, обычно гладко уложенные, были слегка растрепаны. Несколько прядей небрежно ниспадали на лоб. Расстегнутые верхние пуговицы и подвернутые до середины предплечья рукава белоснежной рубашки вообще плохо вязались с образом акулы бизнеса – пусть даже и дизайнерского.       «Офигеть!» - подумала Дюпен-Чен, не в силах отвести от него взгляд.       - … нетт. Маринетт! – окликнул её голос.       - А? Что? – встрепенулась девушка.       - Я уже пять минут вас зову, но вы не откликаетесь, - лукаво смотрел на неё брюнет. - Неужели вас так околдовал вид Габриэля, что вы позабыли обо всем на свете.       - Вовсе нет! – возмутилась брюнетка, розовея. – А почему управляющий оправдывается?       - Из-за вчерашнего происшествия с вашим номером. В него каким-то образом сумела пробраться посторонняя, и это отнюдь не делает честь гостинице такого уровня. Вот Габриэль и высказал ему свое вполне обоснованное «фи». Теперь этот итальянец будет из кожи вон лезть, дабы не допустить огласки. Вот и лебезит перед нашим маэстро как может.       - А действительно, как девушка смогла попасть в номер? Не через окно же?       - Дала взятку портье. Тут и к гадалке не ходи. Уж не знаю, чего такого Агрест наговорил, но бедняга, похоже, перепуган до смерти. Этот черт еще и не на такое способен…. Ну, да ладно. Вы завтракали? Нет? Пойдемте в ресторан.       - Но ведь уже начало двенадцатого? – изумилась Дюпен-Чен.       - Не переживайте по этому поводу, моя дорогая. Вчера была просто безумная ночь, поэтому не удивительно, что утро пошло кувырком.       Фотограф аккуратно взял Маринетт под локоток и повел в сторону ресторана.       - Что вы имели в виду, говоря «безумная ночь»? – через полчаса наконец решилась спросить брюнетка у Дебоннера.       - Поверьте, мадемуазель, вам лучше этого не знать. Скажу одно: отцу и сыну Агрест нельзя устраивать совместные попойки. Больно тяжелы будут последствия.       - Так значит, Адриан был вчера с вами? Слава Богу! – выдохнула девушка. – Тяжелые последствия? Как это?       - Ну… как бы вам… сказать, - замялся мужчина. - Если бы не ваш покорный слуга, Агресты вполне могли бы оказаться в «холодной» этой ночью.       - В ТЮРЬМЕ? ЗА ЧТО?!       - Тише-тише, успокойтесь. Ничего особенного. Обычная драка в баре.       - По-вашему, это ничего особенного?!       - Умоляю вас, не переживайте. Все хорошо. Оба целы и невредимы. И если… вы все же простите моего оболтуса крестника, то заверяю – больше подобное не повторится.       - Мы уже помирились, не беспокойтесь, – мечтательно промолвила Дюпен-Чен, но, заметив заинтересованный взгляд Дебоннера, тут же подобралась. – Разве нас не ждет работа? Вон Жаклин уже машет мне рукой.       - Да-да, конечно. Пойдемте. Если сегодня все успеем, завтра объявляю всем выходной.       - Ура! Тогда мне уже не терпится начать! – сказала Маринетт, поднимаясь из-за стола и отправляясь навстречу гримерше.       Спустя сорок минут работа закипела. В этот раз местом для съемки стал увитый зеленью парковый бельведер, стоявший неподалеку от летнего кафе. За день девушка успела сменить пять платьев, и на каждое у фотографа был особенный комплимент.       - О, моя дорогая, вы прямо как яблочный зефир, – заявил он, увидев Дюпен-Чен в длинном наряде с ассиметричным верхом. Нежные ткани оттенка «брызги шампанского» были собраны в такое количество мелких драпировок, что сравнение с воздушным лакомством напрашивалось само собой...       - Ах, восхитительно, словно розарий! Вам очень идет фиолетовый! А жемчуг…. Обязательно носите жемчуг, он вам так к лицу! – восторгался Жак, глядя на роскошное фиолетовое платье, щедро украшенное искусственными цветами. Корсаж и верхний ярус пышного органзового подола украшал рисунок из нежно-голубых, сиреневых и дымчато-серых роз. Жемчужное ожерелье и серьги, идущие в комплекте, действительно смотрелись чудесно, но на вкус брюнетки были слегка крупноваты…       - Боже, снова годе? Похоже, это новый тренд в коллекции Габриэля. Маринетт, выглядите поистине шикарно. Какая оригинальная конструкция шлейфа… бесподобно. Легкое кучевое облачко! – умилялся Дебоннер, а брюнетка недоумевала – в каком месте ему почудилось облако? Но разубеждать не стала…       - А это так дерзко! Сюда бы Адриана. Вот кто оценил бы этот фасон по достоинству! Хотя такая невеста точно не будет обделена мужским вниманием, - лукаво подмигнул Дюпен-Чен Жак, вгоняя ту в краску. – Так, а ну-ка перестаньте! Жаклин! Сию секунду убери этот румянец!       «Да что же вы меня все в короткие платья рядите!» - внутренне кипела девушка. Этот свадебный наряд практически не оставлял простора для воображения. Полностью обнаженные плечи, подол много выше колена, да еще этот кокетливый черный бант сзади. «Если бы Адриан увидел, он бы сказал, что я лучший подарок на день рождения за всю его жизнь…»       - Весьма смелый образ. Настоящая находка для уверенной в себе девушки. А эти воланы на подоле просто очаровательны. А шляпка… Meraviglioso, это так по-итальянски!       - Что нормандец может понимать в итальянском стиле? – раздался голос за спиной у Маринетт.       - Замрите, моя дорогая, - сказал фотограф и тут же зашел за её спину. – Надо же, кто соизволил появиться. Доброго вечера, мой друг. Приятно видеть тебя… в прежнем виде. Мы уже почти закончили.       Съемка продолжилась. Краем глаза девушка заметила, как Габриэль Агрест прошел мимо неё и сел за одним из столиков в летнем кафе. Сейчас он выглядел как обычно, и брюнетке начало казаться, что внешний вид, в котором он предстал утром, ей пригрезился. Сделав еще примерно двадцать кадров, Дебоннер, наконец, объявил:       - Съемка окончена. Всем спасибо!       - Вы обещали выходной! – тут же напомнила Дюпен-Чен.       - Конечно-конечно! Я свое слово держу. На завтра все свободны.       Остальные девушки с восторгом поддержали эту идею.       - Раз мы обо всем договорились, не хотите ли перекусить? – спросил у Маринетт фотограф.       - С удовольствием, только переоденусь.       - Вы в нем эффектны как никогда, моя дорогая. Идемте, после переоденетесь. Не лишайте наших глаз этого пира.       - Месье Габриэль будет в ярости, если с платьем что-то случится, - предупредила его Жюстина.       - А мы сейчас у него спросим. Что скажешь, маэстро? Мадемуазель может покрасоваться еще немного в твоем шедевре?       - Если мадемуазель обещает бережно к нему относиться, почему бы и нет? – согласился тот.       - Значит, решено! Дамы, вы с нами?       Девушки отказались от приглашения - они собирались в город. В итоге Жак практически потащил брюнетку за руку к столику Габриэля.       - Вы и в самом деле эффектны в этом образе, - сказал он, когда брюнетка села на легкий плетеный стул рядом с ним. - Но верх и правда… смелый.       - Верьте ему, моя дорогая. Он разбирается в глубине вырезов лучше всех.       - Опять твои скабрезные намеки?       - Почему намеки? Авторитетно заявляю, что полнота и форма груди будет у мужчин всегда в приоритете при выборе возлюбленной, оттесняя в сторону другие её данные. Особенно этим грешат в семействе Агрест, - сделал акцент на фамилии брюнет.       Возникла пауза.       - От скромности вы не умрете, месье Жак, - заметила Дюпен-Чен, краснея.       - И почему из всех бестактных существ в мире Бог послал мне именно тебя? – устало спросил блондин. – Какими грехами я прогневил небо, что нигде не могу отдохнуть от твоих подколок?       - Как приятно осознавать, что ты чей-то персональный кошмар, - широко улыбнулся Дебоннер.       - Вас за такое надо непременно утопить в бассейне, – заявила Маринетт, чем тут же заслужила пристальный взгляд со стороны Габриэля.       - А это мысль, - согласился мужчина.       - Что ты хочешь этим сказать? – насторожился Жак.       Модельер тем временем взял девушку за руку и нежно поцеловал тыльную сторону её ладони.       - И почему меня самого не посетила эта замечательная идея? – ответил он еще больше зардевшейся от смущения Дюпен-Чен.       - Подожди, Габриэль, успокойся, - вскочил со своего места Дебоннер. – Давай все решим мирным путем. Я извинюсь перед мадемуазель, и она меня простит. Ведь так?       - О нет, мой друг, - лукаво заявил ему Агрест, - извинений здесь недостаточно. Этот позор ты можешь только смыть. Причем в буквальном смысле.       Модельер поднялся и крадучись направился к обидчику девушки. Фотограф не на шутку перепугался и не глядя рванул в произвольном направлении. А зря. Выскочив прямиком навстречу своей судьбе, Жак, запнувшись о бортик бассейна, не удержал равновесия и под удивленный возглас Маринетт и хохот Габриэля упал прямо в воду.