Миссия выполнима: покориться страсти за неделю

      Жаклин только-только закончила накладывать Дюпен-Чен макияж. Брюнетка уже готова была к переодеванию, когда Жюстина, возившаяся с коробкой, вдруг ахнула и пулей вылетела в коридор. Через пару мгновений она вернулась уже с Агрестами.       - Я даже не представляю, как это могло произойти. Платья были очень тщательно упакованы! - в голосе костюмерши пробивалась истерика. Девушка аккуратно подняла свадебный наряд из коробки и продемонстрировала модельеру.       - Не вижу ничего критичного, - совершенно спокойно ответил ей Габриэль. – Если бы оно порвалось в клочья, это была бы проблема. А остальное поправимо.       - Но ведь драпировка тяжелая. Разве её части можно прочно соединить без швейной машинки? – недоумевала блондинка.       - Здесь работы всего лишь на пятнадцать минут. Максимум двадцать.       - Вы сможете это исправить? Вручную? – поразилась та.       - К вашему сведению, Жюстина, я не родился модельером. Я им стал, - строго сказал мужчина. – В любом случае, ахая и всплескивая руками, мы ничего не исправим. Переодевайтесь, Маринетт. Все огрехи будем устранять прямо на вас.       Костюмерша осторожно унесла наряд в спальню. Маринетт вошла следом, закрыв за собой дверь. Во время переодевания брюнетка никак не могла понять, что же так напугало Жюстину. Платье выглядело целым. Расшитый бисером корсаж был в порядке, вырез-сердечко подчеркивал все, что надо. Белоснежная невесомая юбка в пол, легкое полотно которой было пронизано кружевными узорчатыми вкраплениями, тоже вроде бы не пострадала. Наряд подразумевал еще бретели. Они как раз висели непришитыми, но это не являлось недочетом. Поскольку в магазинах платье одной и той же модели приобретали разные по росту и комплекции покупательницы, бретели обычно пришивала уже в день свадьбы подружка невесты, подгоняя длину под конкретную девушку.       Вернувшись в гостиную, Дюпен-Чен заметила, что произошла небольшая перестановка. Пол, прежде заваленный коробками, освободился. В центре комнаты теперь стояла банкетка. Перед ней возвышалось большое напольное зеркало. Адриан молча ждал на диване. По правую руку, за письменным столом, Габриэль сосредоточенно перебирал содержимое объемистой швейной шкатулки из лакированного дерева.       - Становитесь на банкетку, - не глядя бросил он, и девушка поспешила выполнить его просьбу. Сняв туфли, она с помощью Жюстины и Жюльетты поднялась на обитое мягкой тканью сиденье. В этот миг в номер вошел Дебоннер.       - Так, все готовы? – спросил он.       - Прости, друг. У нас небольшая неприятность с платьем, - ответил ему модельер. – Но Адриан полностью в твоем распоряжении.       - Я еще даже не переоделся. Да и какой от меня прок без Маринетт? – удивился парень.       - Мы доснимем твою часть планов с прошлой фотосъемки, - спокойно ответил фотограф.       - Зачем?! Ты сам мне сказал в тот день не появляться у тебя на глазах.       - Но это не значит, что твоя работа вообще останется невыполненной. У нас четко спланированный график, который из-за тебя был нарушен.       - Так что вещи в зубы и вперед, - сказал ему Агрест-старший. - И вы тоже ступайте, - обратился он уже к девушкам.       - Ты нас гонишь? – удивился Адриан.       - Не люблю, когда стоят над душой, - спокойно ответил мужчина, извлекая из шкатулки швейные принадлежности.       - Мой мальчик, швейное искусство, как и любое творчество, – процесс очень тонкий. Он требует, чтобы в него не вмешивались. Иногда даже полного одиночества.       - А как же Маринетт?       - Меня можешь не считать. Я буду в роли манекена, - ответила ему девушка, мягко улыбаясь.       - Но…       - Ты еще долго будешь препираться? – вскипел Жак. - Спешу напомнить: ты подписал контракт. Так что будь любезен, соблюдай его. А теперь хватит разговоров. Пойдемте в номер Жаклин. Не будем мешать работе нашего маэстро.       Собрав с собой все необходимое, компания вскоре удалилась в соседний номер, оставляя Дюпен-Чен и старшего Агреста наедине.       Как только за остальными затворилась дверь, поведение модельера стало заметно свободнее. В отражении зеркала Маринетт увидела, как на кресло полетел его пиджак. Мужчина расстегнул манжеты на рукавах рубашки, подвернул их до предплечий. Затем взял в руки катушку с нитками и иголку и подошел к девушке сзади.       - Надеюсь, вам известно, как приступают к началу пошива той или иной вещи? – шутливым тоном спросил Габриэль.       - Разумеется. Любая одежда начинает шиться с правого верхнего угла.       - Похвально. А теперь стойте прямо и не шевелитесь, пока я не закончу.       Он натянул правую бретель так, чтобы она плотно облегала плечо, совместил нижнюю часть с верхним краем спинки платья и принялся работать иголкой. Пока модельер шил, Маринетт погрузилась в свои мысли. Она безумно радовалась тому, что увидела своего кумира в действии. Многие начинающие дизайнеры за подобный «мастер-класс» пожертвовали бы чем угодно…. Мысли оказались прерваны едва ощутимым прикосновением губ к лопатке. Брюнетка на мгновение опешила, но не успела сказать ни слова - на другом плече натянулась вторая бретель. Переместившись влево, блондин стал виден в зеркальном отражении. Девушка наблюдала, как сосредоточенно он орудует иглой, полностью окунувшись в процесс. Когда модельер закончил, он закрепил нитку на узел и…. по-простецки перекусил ее зубами.       Ошарашенная Маринетт недоуменно обернулась на Габриэля. Увидев выражение ее лица, тот слегка нахмурился. Затем он понял причину удивления девушки.       - Ради Бога простите, Маринетт. Давняя привычка.       - Ничего страшного, - ответила девушка, но при этом слегка порозовела.       Несмотря на то, что действие, по сути, было просто привычкой, Дюпен-Чен смутил сквозивший в нем оттенок чувственности. Но пока девушка прислушивалась к своим ощущениям, мужчина отошел к коробке с платьем и достал из нее ворох белоснежной защипленной ткани. Вернувшись к девушке, он встал перед ней лицом к лицу.       - Руки в стороны, - велел Агрест, и она подчинилась.       Модельер обернул ворох ткани вокруг талии и скрепил булавкой.       - Это и есть пострадавшая часть платья? – поинтересовалась Маринетт.       - Совершенно верно. Очевидно, когда шлейф соединяли с основной конструкцией, нарушили технологию сборки. Края ткани были скреплены цветочной аппликацией, но недостаточно качественно. Поэтому неудивительно, что все рассыпалось на части. Придется для верности сшить и их тоже, - ответил Габриэль, возвращаясь к шкатулке и вновь беря иголку с ниткой. Снова приблизившись к Дюпен-Чен, он взял края полотна, сложил их друг с другом и начал прокладывать стежки.       Маринетт следила за ловкими движениями его пальцев, практически не дыша и стараясь не упустить ни одной детали. «Потайной шов» не был для девушки открытием, но его исполнение знаменитым модельером казалось той чем-то поистине виртуозным. «Мне еще расти и расти», - с легкой завистью думала она, глядя, как быстро шов ложится на ткани. Наконец две части драпировки соединились, а нитка была завязана на узел и перекушена.       - Ну, вот и все, - удовлетворенно заявил мужчина, вытаскивая булавку и осматривая результат проделанной работы.       - Вау, - только и смогла произнести Дюпен-Чен.       - Я бы не спешил с оценками. Остались цветы. Но с ними проще.       Габриэль отошел к шкатулке. Брюнетку так и подмывало посмотреть, что же он делает, однако девушка послушно стояла на своем месте. Через минуту Агрест вернулся. Поддев пальцами сшитый участок драпировки, он приложил к нему цветочную аппликацию и плотно прижал.       - Спасибо гению, придумавшему клей для ткани, - усмехнулся блондин, поднимая голову к Маринетт. Их взгляды на миг встретились. Глаза мужчины тут же приковали к себе ее внимание. Что-то проникновенное и манящее было в них, что на секунду поразило брюнетку и вызвало оцепенение в теле. Они будили желание бесконечно смотреть в них, утонуть в их стальной глубине и позабыть обо всем на свете. Но Габриэль неожиданно разорвал зрительный контакт и двинулся в сторону, унося с собой всю магию этого момента.       - Постойте так еще немного. Я проверю платье на другие дефекты.       Девушка готова была разочарованно вздохнуть, но сумела сдержать себя в руках. Она, похоже, еще не до конца протрезвела. Сейчас ее обязанность – стоять на месте, чтобы модельер смог исправить недочеты свадебного наряда. Не время поддаваться силе обаяния Агреста. Тем более что этот мужчина - отец ее парня.       Но Габриэль настолько погрузился в обследование платья, что перемены в настроении Дюпен-Чен прошли мимо его внимания. Дотошно осмотрев лицевую часть, он обошел девушку со спины.       - Платье как-то некрасиво на вас сидит, и, кажется, я догадался, в чем дело. Жюстина слабо затянула корсет. Это и дало такую странную посадку. Придется перешнуровывать.       Маринетт не успела даже опомниться, как пальцы модельера подцепили перекрестья шнуровки в районе лопаток и с силой натянули шелковые веревки. Блондин перетягивал корсет настолько стремительно и туго, что девушка не успела нормально вздохнуть, но постеснялась сказать об этом Агресту. Ему, как создателю этого наряда, лучше знать, как он должен выглядеть на модели.       - Вот теперь все идеально,- удовлетворенно сказал он и протянул девушке руку.       Маринетт оперлась на его ладонь и начала спускаться, но нечаянно наступила на длинный, сшитый под высокий каблук подол и потеряла равновесие. От позорного падения ее уберег Габриэль, вовремя поддержав за плечи.       - Спасибо, - тихо поблагодарила его девушка, приподняла юбку и сунула ноги в стоящие рядом с банкеткой туфли. Обувшись, она уже было повернулась к выходу, но поймала взглядом свое отражение в зеркале. И невольно залюбовалась.       В завершенном виде платье смотрелось просто восхитительно. Сам факт того, что модельер лично приложил к нему руку, рождал в ней эйфорию. Ей представилось на минутку, что она собирается на собственную свадьбу. Внизу ее уже ждет Адриан, готовый к церемонии, а будущий свекр так же придирчиво осматривает созданный им же самим подвенечный наряд.       Маринетт внезапно почувствовала слабость, и от этого ей стало не по себе. А в этот момент мужчина подошел к ней со спины и взглянул на ее отражение в зеркале.       - Это платье смотрится на вас лучше, чем все остальные.       Его голос отчего-то стал низким и проникновенным. Дюпен-Чен заволновалась и попыталась вздохнуть полной грудью. У неё не получилось. Она почувствовала, как руки модельера сомкнулись кольцом вокруг её талии, при этом не касаясь тела. Девушка наблюдала в зеркало, как Габриэль тщательно расправляет смятые при транспортировке и починке искусственные лепестки, не замечая волнения своей модели. Мужчина стоял слишком близко. Ее неожиданно замутило от осознания степени этой близости. Дышать становилось все тяжелее. Корсет буквально впивался в тело. Неожиданно в голове начали вспыхивать воспоминания об ощущениях, до боли напоминающих нынешние. Словно Агрест уже когда-то бережно касался её, находясь рядом. Дюпен-Чен улавливала неровность в дыхании мужчины, противоречащую его внешне спокойному виду. Она тоже показалось знакомой, и тогда девушка совершенно явственно ощутила поцелуй на своей шее. Брюнетка вновь взглянула в зеркало, будто надеясь поймать модельера с поличным. Но тот даже не думал заниматься подобными вещами. Мужчина методично расправлял шлейф, глядя не на Маринетт, а на её отражение в зеркале.       От нехватки воздуха начали гореть легкие. Голова закружилась. В глазах на секунду потемнело, и появилась четкая картинка, словно воспоминание: взгляд Габриэля Агреста, затуманенный страстью, его лицо, выражающее откровенное удовольствие. В следующее мгновение она видит собственную руку. Плавно спускаясь вниз по мужской шее, пальцы расстегивают еще одну пуговицу на полураспахнутом вороте рубашки, а затем ныряют под черную ткань. Весь спектр пережитых эмоций ярким калейдоскопом завертелся в памяти. Биение сердца, напряжение мышц под ладонью, частое прерывистое дыхание, сопровождаемое стонами, и жар тела под ладонью. И Дюпен-Чен ощущала то же самое. Её и мужчину тянуло друг к другу со страшной непреодолимой силой…       Она почувствовала резкую головную боль, прекратившуюся так же внезапно, как и начавшуюся. Тело Маринетт неожиданно расслабилось, ноги подкосились, и девушка провалилась в забытье.