Миссия выполнима: покориться страсти за неделю

      Расправив ткань так, как было задумано, Габриэль вновь посмотрел на отражение девушки и встревожился. Маринетт судорожно хватала ртом воздух. Мужчина вглядывался в побледневшее лицо, лихорадочно пытаясь сообразить - в чем же дело? А потом догадался. Корсет. Видимо, зашнурован слишком туго. Но не успел ничего предпринять: Дюпен-Чен прикрыла глаза и стала потихоньку оседать вниз. Агрест подхватил девушку, развернул к себе лицом и, поддерживая её в устойчивом положении одной рукой, другой принялся на ощупь, так быстро, как только мог, ослаблять шнуровку. Стоило давлению корсета ослабнуть, брюнетка тут же отрывисто и жадно вдохнула. Блондин поднял её и бережно отнес на диван. Уложив тяжело дышащую Маринетт на мягкое сидение, Габриэль потянулся к окну и распахнул раму, впуская в помещение свежий воздух. Сев рядом с девушкой, мужчина дождался, когда она окончательно придет в себя.       - Воды, - попросили с подушек, и Агрест мигом бросился исполнять просьбу.       - Почему вы не сказали мне сразу, что я перетянул корсет? Вы могли задохнуться! – негодовал блондин, протягивая девушке стакан с водой. Маринетт, усевшись на диване, приняла стакан, сделала пару глотков, закашлялась, но ответила:       - Но вы же сказали… что платье плохо сидит…       - Да мало ли что я сказал! Это не повод слепо выполнять все, что я говорю. Впредь постарайтесь больше не доводить до такого. Ошибки совершают все, и я не исключение.       - Хорошо, - робко ответила девушка, сжимая в руках стакан. – Просто я… постеснялась. Не хотела показаться привередливой.       - Маринетт, давайте называть вещи своими именами. Я действительно был очень заинтересован в том, чтобы вы стали участницей съемки. И приложил немало усилий к тому, чтобы получить ваше согласие. Вы с готовностью отозвались, хотя не обязаны были идти мне навстречу. Я очень оценил ваш порыв. Честно признаться, я был готов к тому, что по каким-то поводам у вас возникнет недовольство… и воспринял бы его совершенно адекватно. Но, к моему удивлению, вы безропотно выполняли все, что вам скажут. Видите, к чему это привело. Чтобы впредь работа не заканчивалась происшествиями, я очень вас прошу: когда у вас возникнут какие-то пожелания, не стесняйтесь, высказывайтесь вслух. Не только мне, но и всем остальным. Ведь мы зависим от вас больше, чем вы от нас. Особенно будьте прямы с Адрианом. Спешу заверить, некоторая порция капризов даже пойдет ему на пользу.       Дюпен-Чен в ответ лишь коротко кивнула. Её дыхание постепенно выровнялось, а лицо перестало быть ужасающе бледным.       - Может, вызвать врача? – участливо поинтересовался Габриэль. – Если вам нехорошо, мы перенесем съемку.       - Нет, нет, я в порядке! – торопливо сказала Маринетт. – Мне уже лучше.       - Уверены? Мы вполне можем позволить себе задержаться здесь на пару дней.       - Со мной все замечательно, - совершенно искренне заверила его девушка.       Мужчина глубоко выдохнул.       - Ну, раз все хорошо, предлагаю спуститься вниз. Жак и Адриан наверняка уже закончили, - сказал Агрест, подавая брюнетке руку и помогая встать с дивана.       Вскоре они покинули номер и направились к лифту. Но не успели дойти до кабины, как та распахнулась, и из неё вышел Дебоннер.       - Уже закончили? Превосходно! Идемте к лестнице. Меня посетила совершенно гениальная идея…       Следующие полчаса Адриан и Маринетт позировали фотографу на лестничном пролете. Модельер изредка кидал на Дюпен-Чен обеспокоенный взгляд, но девушка каждый раз посылала ему в ответ мягкую улыбку, как бы говоря: «Все в порядке». Их невербальные послания не укрылись от Адриана.       - Я чего-то не знаю? – поинтересовался юноша у отца.       - Давай потом это обсудим, - уклончиво предложил Габриэль. К его удивлению, парень не стал настаивать.       Когда работа с первым нарядом закончилась, девушки-помощницы увели моделей переодеваться, а Дебоннер, поманив за собой Агреста, поднялся по лестнице на этаж выше.       - Я тут заприметил такую комнату. Уже два дня на нее облизываюсь. Можно сказать, она главная достопримечательность отеля, - сказал друг модельеру, приближаясь к одной из дверей в коридоре. Стоило им перешагнуть порог помещения, Габриэль испытал шок.       - Что это за место?       - Бывшая часовенка. Она уже не используется по назначению. Теперь в ней происходят романтические ужины при свечах, а не исповедают грехи.       - У меня дежавю, - сдавленно пробормотал мужчина.       Он отчетливо помнил эту обстановку, хоть тогда все было погружено во мрак. Теперь сквозь затянутое решеткой стекло, яркими бликами отражаясь от каменного пола, падали солнечные лучи, наполняющие помещение светом. Блондин скользнул глазами по затейливо украшенным стенным аркам и хороводу ангелов на расписном потолке. Затем его взгляд опустился на кресла в стиле ампир, стоящие парой друг против друга. А потом – диван, едва не ставший вчера «ложем страсти».       - Ага! – обрадовался фотограф, видя, как эмоция сменяется эмоцией на лице друга. – Значит, это шанс проверить твою теорию о забывчивости Маринетт.       - Я тебе уже сто раз повторил – она…       - Это место выглядит таким… знакомым, - голос, раздавшийся за спиной у Габриэля, заставил его вздрогнуть, а Жака едва не уронить камеру. – Как будто я здесь уже была.       - И когда ты успела? Лично я нахожусь тут впервые, - тут же произнес Адриан.       - Или… нет. Скорее всего, я что-то напутала. Не бери в голову.       Стоило парочке скрыться в соседнем помещении, как модельер и фотограф с облегчением выдохнули.       - Везучий ты, Лалло. Еще бы немного, и здесь бы грянула буря.       - После поговорим о степени моей удачливости. Время не ждет.       Когда съемка переместилась в комнату, Габриэль опустился в одно из кресел, чудом сохраняя невозмутимый вид. Бывшая часовня, значит? Получается, он едва не переспал с Маринетт в - пусть и в прошлом - священной обители Бога?! М-да. Это что-то новенькое. Модельер, конечно, любил в молодости экспериментировать, и кульминация его случайных свиданий часто происходила в весьма неподходящих для интима местах. Но чтобы часовня…. Небесная Канцелярия вполне могла бы осудить за такое святотатство. Жаль, что мода на индульгенцию давным-давно закончилась.       Агрест переключил внимание на Дюпен-Чен, одетую в свадебное платье сиреневого цвета. Будучи украшенным рисунком из роз и массивной тюлевой драпировкой, оно казалось настолько необъятным, что девушка практически в нем утонула. Вдобавок образ утяжеляли аксессуары - широкий черный пояс-бант, черные перчатки и широкополая шляпка, декорированная многочисленными искусственными цветами и наслоениями тюля. Многим такой вариант свадебного наряда показался бы чересчур вычурным, но Агрест абсолютно не переживал за судьбу своего творения. Двадцать лет в модельном бизнесе вполне позволяли не подстраиваться под других, а диктовать свои модные тенденции.       Вскоре образ Дюпен-Чен сменился на более традиционный. «Пожалуй, я правда увлекся этим фасоном», - подумал модельер, окидывая взглядом платье-годе своей излюбленной конструкции - с верхом без бретелей и вырезом-сердечком. В ряду остальных моделей оно выглядело бы совершенно обычно, если бы не многоярусный подол, обшитый по краям бледными карминно-розовыми атласными лентами. Талию подчеркнул поясок с большим цветком-аппликацией такого же оттенка. Но Габриэль предпочел не заострять свое внимание на деталях платья и погрузился в раздумья.       Глядя на то, как парень и девушка счастливо улыбаются на камеру, Агрест глубоко вздохнул. Иногда он совершенно искренне удивлялся, что же в действительности связывает Адриана и Маринетт. Мужчина перебирал в памяти все, что ему было известно о девушке, собственные наблюдения за сыном и неожиданно для себя пришел к неутешительному выводу. Если отбросить в сторону все разговоры о любви, тайные свидания и прочую романтическую мишуру, то у парочки оказывалось не так уж и много общего. Да, они учились вместе четыре года. Да, у них были темы для разговоров, общие друзья и, возможно, несколько родственных увлечений. Но тут все их единение и заканчивалось. Парень и девушка совершенно отличным образом смотрели на жизнь и ставили разные приоритеты. А если принять во внимание события всей текущей недели… «Не такая уж и идеальная они пара, как считает Жак».       Вчера захмелевшая Дюпен-Чен рассказала Габриэлю даже несколько больше, чем следовало. С каждым новым бокалом арманьяка характер Адриана открывался модельеру все глубже и глубже – и во все более чуждом свете. Неуверенность в себе, умело прикрытая образом идеального парня. Нежелание принимать более ответственные решения в отношениях с возлюбленной. Постоянное избегание любых попыток прояснить двусмысленные ситуации, коих накопилось немало. Вдобавок ко всему еще и ревнивость, чуть-чуть не дотягивающая до уровня одного небезызвестного мавра. Казалось, сын топчется на уровне одиннадцатилетнего ребенка, а ведь через полторы недели ему уже девятнадцать….       - Не знал, что ты поклонник фэнтези, пап, - голос Адриана вывел модельера из раздумий.       - Я бы не стал так сразу относить этот наряд к категории «фэнтези». Скорее, это стиль вамп. Он был популярен в Голливуде в 30-е годы.       - Знаете, моя дорогая, а стиль вамп вам очень даже идет. Берите на вооружение.       Белоснежное шелковое платье действительно ассоциировалось у мужчины больше с образом роковой женщины, нежели сказочной принцессы… Возможно, длинный рукав, снабженный шелковой драпировкой и создающий при движении эффект взмаха крыла белого мотылька, и вносил некую сказочность. Но кружевная вставка, протянувшаяся от V-образного выреза до уровня талии, и открытые плечи уже не смотрелись как дань уважения фентезийным героиням. Строгость и сексуальность уравновешивали друг друга, делая образ достаточно гармоничным. «Только носить такой наряд Маринетт сможет не сейчас, а через пару лет». Но Агрест-старший не стал вслух опровергать доводы Жака, предпочтя вновь вернуться к своим размышлениям.       Допустим, его сын влюбился. Слепо, сильно, в первый раз, до самозабвения. Его чувства продолжаются уже более двух лет. Все это похвально, но напрашивается вполне логичный вопрос: а дальше-то что? Одними признаниями в любви сыт не будешь. Даже Габриэль это понимал, уже будучи в возрасте Адриана. Он по своему опыту знал, что женское терпение не безгранично. Когда-нибудь и Маринетт устанет ждать. А через сколько времени сын решится на более ответственные шаги - одному небу известно. Хотя какой ответственности можно ждать от парня, который не в состоянии прямо объявить о своих чувствах? Много лет назад мужчина весьма доходчиво объяснял Адриану, каким должно быть поведение на публике. Но он был уверен, что его рассказ касается рабочих моментов, но никак не личной жизни. Только сын, очевидно, решил, что стоит придерживаться такой линии поведения во всех сферах жизни. Габриэль чувствовал себя весьма разочарованным. Являясь достаточно публичной персоной, в кругу близких друзей модельер никогда не позволял себе проявлять холод или отстраненность. А уж если выходил в свет с супругой, то никто не мог обвинить их, что все чувства, которые они демонстрировали, – показные. Мужчина старался вообще никогда не скрывать своих эмоций, независимо от того, какими они были. Но Адриан предпочитал скрытничать, и, оказывается, это превратилось в камень преткновения между ним и Маринетт.       Модельер был уверен: если ситуация продолжится в том же духе, первой не выдержит именно брюнетка. Судя по темпераменту девушки, расставание может быть достаточно бурным. А зная об импульсивности сына, Агрест пребывал в полной уверенности, что прозвучит много резкого и обидного, и в дальнейшем Дюпен-Чен вряд ли станет хоть как-то пересекаться с их фамилией. Таким образом, тщательно лелеемые планы привлечь девушку к сотрудничеству рухнут. Чего греха таить, Габриэль видел в ней продолжательницу своего дела, а фамилия Агрест только помогла бы Маринетт упрочить положение в обществе. И мужчина спал бы спокойно, зная, что бизнес останется семейным.       В случае, если Адриан и Маринетт все-таки разбегутся, он любой ценой добьется того, чтобы пара не рассталась врагами и девушку не прибрал к рукам другой модный дом. Сын, конечно, унаследует отцовскую империю, но из парня вряд ли выйдет достойный преемник. Габриэль со своей стороны хотел, чтобы его детище продолжало процветать. Если бы можно было удочерить Дюпен-Чен, мужчина бы сделал это не задумываясь…. Оставался шанс прибрать Маринетт к рукам и более изощренным образом. Не положи в свое время на девушку глаз Адриан, модельер бы сам распустил бы перед ней хвост. И, наверно, бы даже попытался окольцевать. Но пойти таким путем помешали бы два камня преткновения: Габриэль до сих пор был несвободным, а законы Франции запрещали многоженство. Брак, впрочем, уже крайний вариант. Нельзя хотеть и масло, и деньги за масло.       Поэтому модельер нисколько не сомневался в правильности своей задумки. Конечно, в том, каким стал сын, есть его доля вины, но лучше поздно, чем никогда. Выбранный способ воздействия отнюдь не доставлял Габриэлю удовольствия. Он был бы очень рад избежать поворота событий к худшему, но раз Адриан не понимает намеков и не желает прислушиваться к словам Маринетт... значит, придется ткнуть парня лицом в проблему, как провинившегося кота. И старший Агрест от души надеялся, что сын поймет с первого раза…