За пределами вечности

Грелль чувствовал себя полностью обессиленным, выжатым и опустошенным. Будто проклятый демон не просто безнаказанно проник в его драгоценное тело, но и невзначай забрал с собой всю жизненную силу, уходя. Хотелось злиться и крушить всё, что попадётся под руку. Но злость не приходила. Не учащался пульс, не закипал адреналин в крови, не растекалось по телу сладостная рокочущая волна ярости. Хотелось плакать от отчаяния и бить кулаком в стену. Но слёз тоже не было. Как там он говорил? «Я – твоя кровь… твой пот и слёзы…» Что ж, если всё это теперь во власти пепельноволосого демона, то что же осталось от самого Грелля? Жнец понуро брел в свою маленькую казеную однушку на Турель-авеню и мечтал о том, чтобы эта ужасная ночь наконец закончилась. А еще лучше – чтобы не существовала вовсе, а оказалась по утру лишь наваждением утомленного разума. Но нет. Отсутствующая зеленая галочка в списке напротив фамилии утерянной (нагло похищенной – поправил про себя Грелль) души явственно давала понять, что ему все это не привиделось. Повозившись с пять минут с несговорчивым дверным замком и, в конечном итоге, просто выбив его ногой, Грелль, не разуваясь и не включая свет, прошествовал в свою спальню и обессилено рухнул плашмя на кровать. Нужно было доложить начальству. Даже не так. Нужно было срочно нестись в Департамент и докладывать о ЧП. Или решить проблему по-тихому? Время еще есть. Нужно всего-то догнать чертова демона и отобрать у него плёнку. Всего-то… Грелль громко и горько рассмеялся в пустоту. В оглушающей ночной тишине его собственный смех показался ему жутким и немного жалким. Как у приговоренного к смерти, который смеется, уже положив голову на плаху, потому что верит, что там, в загробной жизни его ждут райские врата и вечное блаженство. Вот только никто его там не ждет, кроме инвентарного номера на полке библиотеки. Уж это Грелль знал совершенно точно. Мда, какие однако интресные сравнения приходят нынче в голову… Грелль чиркнул в окне сообщений «Неизвестный демон увел у меня плёнку. Я жив, условно здоров и психически стабилен - на этой фразе жнеца вновь пробило на истерику. - Отчёт завтра», вырубил планшет и, стряхнув с ног сапоги, зарылся в одеяло и провалился в тяжелый сон.

***

Утро преподнесло ему неожиданный сюрприз. - Какого черта, Уилл? Я просыпаюсь от полуторавекового сна, а тебя нет рядом! Ты даже не оставил мне сообщения, только толпу незнакомых людей, всех как один утверждающих, что ты отбыл в срочную командировку, и ворох бесполезных документов! Будто и не было этих гребаных 160 лет! Будто ты поручил мне самое что ни на есть обычное задание. Ну да, задание обычное, так и есть, но обстоятельства… Уилл, я пришел в себя, я изучил историю человечества за весь прошедший период, я блестяще сдал все экзамены, я наконец-то попал в Париж, город моей мечты… Черт подери, Уилл, да я был почти счастлив вчерашним утром! И все ради чего? Ради того, чтобы в первую же ночь, когда мне наконец выдали список, ваш неуловимый демон унес мою, между прочим, кровно заработанную пленку в своей дурацкой нашейной побрякушке! А также научно-популярно объяснил, насколько мы все ничтожны в сравнении с его сиятельной персоной?! Но и это еще можно было бы стерпеть, если бы не ты! Ты знал! Ты с самого начала знал, что происходит! Ты знал об этом еще в тот день, когда принял решение меня разбудить. Знал, когда не дождавшись моего пробуждения, умотал в Дюссельдорф «по срочному делу»! Знал, когда меня с твоего согласия отправляли сюда. Знал, и молчал об этом. И все молчали! А я, как всегда, крайний. А если бы он меня убил, Уилл? Он ведь мог, ему бы для этого даже напрягаться не пришлось. Не люблю признаваться в таком, но вчера мне было страшно, чертовски страшно, как не было уже давно… Да что там, как не было, пожалуй, никогда. И мне повезло, просто повезло, что живым в качестве развлечения я, по-видимому, устраиваю его больше, чем мёртвым. Уилл, почему? Почему вы не сочли нужным мне сообщить? Грелль метался по комнате, от мелькания красного у Уилла начинало рябить в глазах. Прибывший с полчаса назад первым же утренним рейсом, сорвашийся в Париж, едва получив вчерашнее сообщение, он никак не ожидал столь бурной реакции в ответ на разглашение допустимого минимума секретной, крайне секретной, надо сказать, информации. Впрочем, ожидать понимания и уж тем более спокойствия после всего случившегося было бы глупо. Старший шинигами не пытался что-то возражать или пресекать монолог своего подчиненного, как часто делал раньше. Просто сидел и наблюдал, и когда Грелль взял небольшую передышку, чтобы глотнуть кислорода, тихо прошептал: - Прости… И было в этом «прости» что-то гораздо большее, чем извинения за утайку информации, большее, чем осознание, что подверг жизнь бывшего напарника опасности. И Грелль, словно почувствовав это, замолчал, пристально вглядываясь в непривычно усталого и понурого Уильяма, так похожего сейчас на давно забытого человека из прошлого. Человека, тогда еще не бывшего начальником, но бывшего кем-то вроде друга. И так хотелось приблизиться к нему, заглянуть в его зеленые (увы, как и у всех шинигами) глаза (Грелль помнил времена, когда те еще были карими), прочитать, о чем он думает сейчас. Грелль приблизился, осторожно присел на краешек кровати рядом с Уиллом и наклонился,чтобы лучше его разглядеть. С какой-то болезненной горечью Уилл притянул аловолосого шинигами к себе, пристроив его голову у себя на плече, и успокаивающе погладил по волосам. - И что нам теперь делать, Уилл? – как-то обреченно вздохнул Грелль, разом растеряв весь свой запал. - Страшно признаться, но я не знаю… - таким открытым и искренним Грелль не помнил Уилла уже очень давно, пожалуй с тех самых пор, когда их первое и единственное совместное задание послужило одновременно и стартом новой «взрослой» жизни и концом их пусть и странного, но всё же приятельства, навеки загнав их в жёсткие рамки служебной иерархии. И от этого становилось совсем уж не по себе. - Если даже ты не знаешь, то кто тогда знает? У тебя же всё всегда под контролем! - У меня всегда идеальная видимость того, что всё под контролем! – Уилл начинал понемногу выходить из себя. Сказалось напряжение последних дней и то, что он терпеть не мог, когда на него возлагали больше ожиданий, чем он возлагал на себя сам. А уж о его излишней требовательности и к себе, и к другим, в отделе слагались легенды. - Слушай, я не хочу сейчас прикидываться, что всё хорошо. По крайней мере, перед тобой я могу не притворяться – ты сам всё видел. Ты даже видел больше, чем кто-либо до тебя. Теперь, благодаря тебе, у нас есть хотя бы портрет этого демона, некоторое представление о его силе и способностях и данные о его текущем местоположении. Последнее, впрочем, неточно. Потому что еще вчера мы надеялись встретить его в Таллине. Он перемещается по Европе с невероятной скоростью! Не контактирует с людьми, насколько мне известно, не причиняет вреда нашим ребятам. Ну, кроме материального ущерба. Мы не понимаем ни его целей, ни его мотивации, ни графика перемещений. Рыщем по следам, словно охотничьи ищейки, но - по прошлогодним следам. Своей деятельностью он подрывает весь отлаженный механизм работы нашей организации! Конечно, и раньше случались эксцессы, но не в таких же масштабах! Я понятия не имею, что нам делать, Грелль! Знаю только, что всё снова повесили на меня под гордым предлогом, что лучше меня никто с этим справиться не может! Но если и я не смогу, что тогда? – в голосе обычно твёрдого и уверенного в себе шинигами звучало неприкрытое отчаяние. В комнате повисла напряженная тишина. - Давно пора было! – внезапно вскинулся Грелль, вскочил на ноги и вновь начал мельтешить по комнате. - Что пора? – не понял погрузившийся в самосожаление Уилл. - Разрушить нашу организацию к чёртовой матери, вот что! – огрызнулся Грелль. – Посмотри сам, прошла уже херова туча лет, а ничего ведь не изменилось! Ничегошеньки! Мы как были, так и остаёмся кучкой унылых бюрократов и их не менее унылых мальчиков на побегушках, у которых и выбора-то не было, кем им быть! Система, в которой люди находят себе место только потому, что иного места для них в этом мире не существует. Не предусмотрено мирозданием. Безысходность, Уилл, безысходность царит в каждом моменте нашей нежизни! И тут приходит какой-то демон, который делает самую примитивную вещь, по сути – мелочь, - ворует материал. И не весь подряд, а, к примеру, одну плёнку на тысячу. И вот уже наша организация на пороге кризиса! Высшее начальство в панике и скидывает всё на нижестоящих, потому что сами уже даже не помнят, как держать в руках косу. Нижестоящие хотели бы скинуть этот геморрой еще на кого-нибудь, но умом понимают, что новички просто не справятся. Пока связующее звено между властями и стажёрами отсутствует, гоняясь за демоном по всему земному шару, в штате творится полный бардак. И из-за чего, Уилл? Из-за сраной плёнки, которую принесут в библиотеку, сдадут на учёт, занесут в базу под семизначным инвентарным номером, и даже не просмотрят больше никогда. Тебе не кажется это странным, нет? Пространство между двумя шинигами удивлённо молчало. Уилл смотрел на Грелля такими округлившимися глазами, будто видел его впервые в жизни, да к тому же, говорящим на каком-нибудь давно мёртвом языке. - Что? Что ты так на меня смотришь, Уилл? Думал, под этой крашеной красной шевелюрой опилки вместо мозгов? Судя по твоему виду, именно так ты всегда и думал. Ах этот наивный и доставучий мальчишка, который ничего не видит дальше своих подкрученных ресниц! А то, что в нашем детдоме я был самым начитанным в группе, тебя не смущало? То, что я ночами торчал в библиотеке, пока ты резал свои стрёмные розы, зачем ты их, кстати резал? Я так и не спросил… То, что я был лучшим в нашем самодельном театре, который с моей же подачи, даже я бы сказал, шантажа, был организован? А настоящий театр, между прочим, немыслим без классического образования! Как невозможен он и без бунта, без взрывного, неистового разрушения всяких границ дозволенного для открытия новых горизонтов для себя и для мира. Театр – это революция! А Франция – родина революций! И знаешь, несмотря на то, что мне сейчас всё ещё до чёртиков страшно, я считаю происходящее вполне закономерным. И подводя на этом жирную точку, Грелль распахнул дверь на балкон и отошел к перилам, задумчиво насвистывая мотив марсельезы. «Я не думал что… Рецидив случится так скоро» - тихо пробормотал Уильям, осознавая, что оппонент его не услышит.