Новый Свет

Багровое солнце клонилось к закату. Гилберт Байльшмидт, кутаясь в дорожный плащ и надвинув широкополую фетровую шляпу с перьями, пешком вышел из ворот Дворца курфюрста. И, стараясь ничем не выделяться среди прохожих, направился вдоль Прудной улицы к Мельничной плотине за Старым Замком. Улицы Лебенихта уже окутывала вечерняя мгла, кое-где освещаемая редкими масляными фонарями. Спешивших по домам прохожих становилось всё меньше. Торговцы закрывали свои лавки, магазинчики и цирюльни. Только окна многочисленных трактиров и забегаловок для простонародья, призывно горели теплом светильников и жаркими отсветами пылающих каминов. Далёкое дребезжание колоколов на кирхах провожало расходящихся с вечерней молитвы прихожан. А Гилберт свернул в тёмный Ручейный переулок и вышел к глинистому берегу Катцбаха - Кошачьего ручья. Пока всё складывалось удачно. Простодушный славянин, кажется, ничего не заподозрил. А спектакль в ванной, должен был окончательно отвлечь его от любых возможных подозрений. И доклад слуг о том, как Иван утром, пушечным ядром, умчался из Замка, был тому подтверждением. Хотя, если честно, эта часть плана, вышла весьма романтичной и понравилась Гилберту больше всего. "Чёрт возьми, всё-таки в этом Иване столько силы и обаяния"... — промелькнула мысль, вызвавшая улыбку: "Надеюсь, он всё же, хотя бы намекнёт своему царю о выгодах нашего союза против Швеции. Пока его государь неуступчив и ищет лишь коалиции против Турции". "Вот и курфюрста моего на сегодняшней встрече только устно в дружбе заверил, — продолжал размышлять Байльшмидт, увидев фасад знакомого одноэтажного ферварка с тёмными окнами, и оглядываясь по сторонам возле низкой калитки: "Ничего - уломаем... Стравим Медведя с Охотником!* Без этого грош цена всем моим прочим усилиям. Хватит - достаточно поунижался под Польшей, под шведа не пойду... Да и момент удачный - грех не воспользоваться... Европе сейчас не до турок и тем более не до Московии". Пруссия шагнул в тёмный двор, обнесённый ивовым палисадником и обсаженный кустами колючей жимолости. К дому ведьмы, куда он сейчас направлялся, вела едва заметная тропинка, посыпанная битым кирпичом. Густые чёрные тени наползали отовсюду, и лишь мутное жёлтое пятно светильника, висевшего возле двери, указывало путь. "Старая карга не обманула и пока всё идёт, как задумано", — подойдя к дубовой двери, Гилберт дёрнул за шнурок звонка: "И хорошо посоветовала с Иваном - собаку всё-таки одолели... Вот ведь - ведьма проклятущая, глаза Пожирателя Душ, ей, видите-ли, для зелья понадобились! Такого демона в мой город вызвала, зараза... В другое время - спалил бы её на костре за такое! Жаль что сейчас, в моём деле, Бог мне не помощник"... "Прости Господи", — Байльшмидт перекрестился: "Пока нужна колдунья". И ещё раз, нетерпеливо дёрнул за шнурок, прислушиваясь к приближающимся шаркающим шагам за дверью: "Я - Великий! Но это надо ещё доказать всем остальным. И первый шаг к этому - королевство. А для этого надо закончить начатое". "Мастерская ведьмы", если это можно было так назвать, располагалась в подвале дома и больше напоминала аптекарский склад или комнату для опытов какого-нибудь типичного алхимика. Большой натопленный камин с подвешенным на крюке медным чаном. Аккуратная поленница дров возле стены. И полный беспорядок во всём остальном. Полки заставленные тёмными склянками всевозможных размеров. Тумбочки и столы заваленные пучками трав, обрывками бумаг и тряпок. А посреди комнаты - массивный корявый стол из дубовых досок. На нём множество плошек, чашек и прочей утвари явно для растирания, смешивания и фасовки мазей, порошков и жидкостей. Рядом со столом располагалось, смешное в окружающей обстановке, плетёное кресло-качалка из лёгких ивовых прутьев с накинутым сверху клетчатым пледом. И пахло в комнате невообразимой смесью множества ароматов с плесенью и пригоревшим жиром. Сегодня Гилберт был здесь впервые. Прошлый раз хозяйка принимала его наверху - в комнате, где она вырезала поделки из дерева и мастерила кукол на продажу. Но теперь, отворив ему дверь и подняв горевший подсвечник, чтобы разглядеть пришедшего, сразу догадалась, что его привело в этот поздний час. А когда он подтвердил это, повела его вниз по скрипучей лестнице. Была эта ведьма ещё моложавой старушкой с зачёсанными седыми волосами под вязаным платком и следами косметики на морщинистом лице. Хотя уже явно давно не следившая ни то что за модой, но и просто за своей одеждой. Гилберт многое знал о ней, да и жила она в этом доме лишь по его прихоти. Потому что, как он считал, вполне подходила для его цели. Он называл её Барбарой. Она была полькой и потомственной ведуньей. Ещё в детстве оказалась в Московии и была приближена, за своё умение в ворожбе, к тогдашней правительнице Софье, тоже, по слухам, весьма искусной ведьме. От неё и получила в наследство, а скорее просто украла, книгу с колдовскими рецептами, где имелось одно весьма интересное зелье. Затем, после воцарения Петра и гонений, Барбара бежала обратно в Речь, откуда и попала в Пруссию. Нищенствовала и бродяжничала, отвергнутая местными ведьмами и братством Бальтазара, державшими весь оккультный рынок в Кенигсберге. Соглядатаи Байльшмидта докладывали ему и об этом тоже. И именно тогда она привлекла его внимание. Но впервые он увидел её в Замковой тюрьме, куда Барбару, в конце-концов бросили, выловив на улице за торговлю зельями и богопротивные услуги по избавлению некоторых женщин от ненужной им беременности. Церковный суд грозил ей сожжением на костре. Разузнав о ней получше, Гилбетр избавил её от заточения и поселил в доме на Кошачьем ручье. Ему как раз нужно было добыть одно зелье - о котором он недавно случайно узнал при допросах оккультистов и ведьм. Но связываться с Братством ему совсем не хотелось. Скорее он предпочёл бы выжечь их калёным железом. Однако их власть, и не только магическая, была очень сильна. Местные ведьмы тоже не годились - болтливы и знают друг друга. А вот чужачка - подходила вполне. В беседах с ней он убедился в её способностях. Сначала он просто хотел сделать из неё свою шпионку, способную начать поиски рецепта, намёками и посулами уточняя, что ему надо. Бабка оказалась весьма жадной - как до денег, так и до выпивки. И однажды, когда Гилберт напоил её почти до бесчувствия, проболталась ему о спрятанной перед арестом книге. Это окончательно решило её судьбу. Пруссия объяснил задачу. И Барбара согласилась. Ведь она многое знала о воплощениях, как, впрочем, и многие другие оккультисты. Более того, она знала не только как приготовить зелье, но и как вызвать Пожирателя Душ, чьи глаза оказались в числе необходимых для зелья ингридиентов. Тогда у Байльшмидта и родился этот план. Он нашёл большого дога, а ведьма провела необходимый ритуал вселения демона. Так появилась Чёрная собака. И стала сеять панику в городе и окрестностях. С помощью ведьмы Гилберт даже иногда управлял ею, натравливая на выбранных жертв. Пока демон набирался необходимых сил, ему даже удавалось сохранять всё это в тайне и чтобы не осталось свидетелей. Кроме него. А потом он рьяно замаливал это во всех окрестных кирхах - даже до появления язв-стигматов на руках и кровавого пота на лбу. Такого с ним не было уже очень давно - с самих времён Тевтонского ордена. Но великая цель обязывала, и Пруссия был готов перешагнуть даже через себя, лишь бы приблизиться к ней хотя бы ещё на один шаг. А потом ему подвернулась молодая одинокая шлюшка с новорождённым младенцем: детоубийца и невинная душа. И он привёл Собаку. Воспользовался ситуацией и больше ничего не сделал - просто не препятствовал... И демон получил необходимую для будущего зелья субстанцию души невинного младенца, а затем и душу самой детоубийцы во время казни. Но, затем, справиться с самой Собакой, оказалось делом весьма нелёгким и опасным. И приезд Ивана оказался здесь, как нельзя кстати. Ведь это именно Барбара напомнила, что русский, не только вполне привычен к магии, но и совершенно к ней невосприимчив. Все воплощения это знали или догадывались. И, оттого, опасались азиатского варвара, сумевшего лично победить уже нескольких демонов и получившего мистические силы Востока от убитого им Орды. И в плане Пруссии, рассчитанном на использовании благородства Ивана, тот сыграл отведённую ему роль грубой силы. И всё удалось. Последний ингридиент зелья - глаза демона, лежали сейчас в шёлковом мешочке на дне дорожной сумки Гилберта. И вот теперь он пришёл в дом ведьмы, в надежде получить желаемое – яд способный действовать на Воплощение. Его Байльшмидт рассчитывал использовать на Людвиге - своём старшем брате и воплощении Священной Римской империи. Нет, он не хотел его убивать. Только лишь подчинить своей воле, лишить сил и самостоятельных желаний. И заставить, для начала, уговорить Императора Леопольда признать объединённые Брандербург и Пруссию равным другим королевством. А затем, передать всю власть самому Гилберту - для занятия им главного места среди всех германских народов. Как истинно и единственно Великому! И, соединив всех своих людей в единую нацию в самом центре Европы, осуществить главное - создать Германию. Сильную и гордую - способную диктовать свою волю всему остальному миру. И трон этой будущей Единой Империи по-праву должен принадлежать только ему - Гилберту Байльшмидту. А не этому балбесу-переростку Людвигу... Хотя он и брат, конечно... Арийская кровь и Священная Римская империя! Пафос и пустое позёрство! Тоже мне - "Страна Отцов". Кто? Развёл на своих землях сотни герцогов и карликовых шутовских корольков - и радуется... Полный бардак... "Кто" - вот его истинное имя. Только и делает что заискивает перед Римским Папой и млеет от своей Италии. От моего Италии... А всеми делами заправляет этот заносчивый выскочка Австрия. Даже имперская столица в Вене. Терпеть такое дальше - просто невыносимо. И именно он - Пруссия, просто обязан стать ядром нового государства. Людвига он, конечно, сохранит - за былые заслуги и как родного брата. Но только - как младшего. "Придёт время и все будут бегать у меня на побегушках!" — часто думал Байльшмидт. Единый народ, единая вера, единая Империя - такова была конечная цель прусских мечтаний. И первые шаги к этому уже были сделаны. Но сейчас всё зависело от старой колдуньи и её способности приготовить зелье. Эти мысли вихрем кружились в голове Гилберта, пока он спускался в подвал по деревянной лестнице вслед за Барбарой. Оказавшись в комнате и поставив свечу на стол, ведьма метнулась к камину. И, взяв длинный черпак, стала размешивать что-то чавкающее и булькавшее в подвешенном котле. Байльшмидт шагнул к столу, но тут же споткнулся о кинувшегося ему под ноги жирного чёрного кота, с мурлыканием принявшегося тереться о его ботфорты. — Тьфу ты, чёрт... — выругался он, брезгливо отодвинув его в сторону: — Я думал, вы их тут уже всех по вывели?! — Он ласковый... — нежно проворковала старуха обернувшись от камина и, обтерев черпак о засаленный фартук, приблизилась к столу: — Прижился вот. Да и крыс хорошо гоняет... Это только фанатики с крестами чёрных кошек иногда ловят и топят, считая пособниками зла. Да злые мальчишки в пивных котлах по ручью пускают - для потехи. Хотя и местные ведьмы тоже хороши... Барбара открыла шкаф и, налив молока в миску, позвала кота. — Когда сюда приехала, узнала местный способ, как невидимой делаться. В полночь на перекрёстке живьём сварить чёрную кошку. У неё на шее появится жилка. Её надо вырвать и в руке зажать. И пока держишь - будешь невидимкой, — с серьёзным видом произнесла колдунья. А затем, рассмеявшись, добавила: — Но я провела опыты и могу с полной уверенностью утверждать - полная чепуха! И, посмотрев в глаза Пруссии, добавила шёпотом: — Принёс что просила? Гилберт тут же полез в сумку и аккуратно положил на стол маленький чёрный мешочек. — Как всё прошло? — поинтересовалась Барбара. — Удачно... — усмехнулся Пруссия, улыбнувшись воспоминаниям о своей вчерашней встрече с Иваном. А колдунья тут же схватила мешок и вновь метнулась к камину. Вспышка света, шипение и клубы зловонного дыма показали, что глаза демона оказались в котле, где уже несколько дней варилась адская смесь. Гилберт закашлялся, отгоняя руками окутавший комнату дым. — Надеюсь, готовое зелье не будет таким вонючим. Оно ведь должно быть незаметным... — наконец смог произнести Пруссия. — Не волнуйтесь сударь, — важно ответила Барбара: — Это будет сухой порошок из чёрных зёрнышек, чуть больше маковых. Без вкуса и запаха. Растворяется в вине. Одной крупинки будет достаточно, чтобы мгновенно убить обычного человека. А для таких как вы, потребуется штук десять сразу... — Но-но, ты не заговаривайся, ведьма! — воскликнул Байльшмидт: — Помни, кто тебя спас и кому ты служишь. С этими словами он снял с пальца левой руки золотое кольцо с блеснувшей искоркой гранёного изумруда: — Вот тебе на жизнь и расходы. Тысячу золотых и бумаги на дом - получишь, когда всё будет готово. — Не извольте беспокоиться, — заверила его старуха, хищно схватив кольцо и ухмыльнувшись: — Сделаю... Но время понадобиться - пока Луна в полную силу войдёт. Когда всё готово будет - ворона с запиской пришлю. — Много-ли этого зелья получиться? — спросил Гилберт. Колдунья подошла к полкам и задумчиво выбрала среди склянок небольшой пузырёк из тёмного зелёного стекла, размером со средний стакан: — Пожалуй, вот столько выйдет... Байльшмидт взял и покрутил пузырёк в руке. И сразу вспомнил о золотом чеканном перстне Великого магистра, что хранился у него в одной заветной шкатулке. Перстень старинной итальянской работы с большим драгоценным камнем на нём. Это навершие-жуковина из кровавого рубина было с секретом. Полый внутри камень откидывался, как крышка и открывал хитрое устройство из вращающихся ячеек. В каждую из них помещалось немного яда - в каплях или порошке. При нажатии выступа сбоку перстня, одна из ячеек открывалась, высвобождая содержимое. Когда-то это зловещее украшение магистру подарил сам Римский Папа и неизвестно, сколько душ до этого было отправлено с его помощью в Царствие небесное. Да и потом тоже... "Пожалуй, под зерно маковое эти ячейки тоже, в самый раз подойдут"... — прикинул Пруссия: "Если у карги всё выйдет, как задумано, надо будет опробовать на ком-нибудь. А то ещё обманет, чёртова ведьма. Этого пузырька мне надолго хватит. Здесь главное не спешить и не вызвать подозрений". — И как это зелье давать? — снова спросил Гилберт. — Для подчинения воли и ослабления сил хватит трёх крупинок за один раз. Но затем зелье уже так действовать не будет. И станет только постепенно лишать памяти, а, затем, просто превратит в ребёнка. Как я поняла - вам ведь этого надо, пан Байльшмидт? Если часто давать - случится быстрее. Но лучше по зёрнышку в полгода, если не так явно хотите, — кинула на него ведьма прищуренный взгляд. — Не врёшь старая? Уверена что именно так будет? — засомневался Пруссия. — Сударь, как в книге написано, так и говорю. Многое зависит от ... жертвы и цели. Если переборщить - всякое может быть. Ядом-то, известное дело, только травят. А тут ведь демоново зелье... В крайнем случае - отравление сильное будет — хохотнула колдунья: — А то и помереть можно... — Ладно... — свернул опасную тему Гилберт: — Делай что нужно, а остальное - не твоя забота. Меня не провожай. Буду ждать твоего ворона, но особо не затягивай. Выйдя из дома ведьмы, Байльшмидт оглянулся по сторонам и быстрыми шагами направился в сторону своего Замка. Густые чёрные тени, словно провалы в бездну, окутывали пустынные дворы и проулки. И лишь благоухание цветущей сирени наполняло гробовую тишину вокруг. Яркая россыпь мерцающих звёзд едва освещала дорогу, превращая улицу в мрачное ущелье. А высоко в небе сиял узкий серпик молодой растущей Луны. Ясная майская ночь вступила в свои права над спящим Кенигсбергом. * * * * *- Медведя с Охотником: распространённые тогда в Европе символы России и Швеции, соответственно.