Танкистка

      Атмосфера перед боем стояла тревожная. Где-то далеко слышно было орудийные выстрелы. Но никто не хотел об этом думать. Многие солдаты сидели на броне танков и, отмахиваясь от комаров, вспоминали довоенное время, выкуривая очередную самокрутку: кто в городе на заводе работал, кто на тракторе поле пахал — у всех людей были разные жизни. За несколько лет СССР смог поднять своё хозяйство, но всё разрушила война с Германией.       Ночь с 8 на 9 мая 1944 года. 101-я танковая бригада была выдвинута на окраину Балклавы для отражения атаки неприятеля в Крыму.       Валентина Бархатова (пулемётчица-радистка танка Т-34 под командованием подполковника Хромченко) сидела на башне машины, свесив ноги вниз. На её коленях лежал исписанный жёлтый листок. Подсвечивая его бледным светом фонаря, она аккуратно выводила буквы. Вале всего двадцать лет, а она уже старший сержант. Тёмные волосы, коротко остриженные в начале войны, едва-едва касались плеч.        Люк танка открылся и из него показался Коля Фёдоров. — Валя, — обратился он к радистке, — ты бы в танк вернулась. Комары же жрут. — он прихлопнул севшего ему на лоб комара. — Погоди, я письмо допишу, — сказала Бархатова и, дописав последние строки, она поправила гимнастёрку и забралась в кабину. — Вернулась, — улыбаясь сказал механик-водитель Вася Бубенчиков. — Не замёрзла?       Валя села за своё место. — Прохладно сегодня, — промолвила она. — Когда там у нас атака, товарищ командир? — Рано утром, — ответил подполковник Хромченко.       Наступила пауза. За толстой бронёй танка слышалось гудение моторов. — Валя, а спой чего-нибудь, — вдруг прервал тишину Николай. — Не могу я, жду сигнала, — ответила девушка, прижимая к уху наушник аппарата. — Ну хотя бы куплет с припевом. — Я же сказала. — Ну, Валька! — присоединился Бубенчиков. — Эх, чего вам петь-то, опять «Катюшу»? — вздохнула Бархатова. — А спой-ка ты нам, Валенька, «песню, как бывало, отрядный запевала». — Ладно, — улыбаясь сказала она и набрав воздуха в грудь начала петь знакомый с пионерских годов мотив. — «Я теперь вспоминаю, как песню, Пионерии первый отряд. Вижу снова рабочую Пресню И знакомые лица ребят. Красный галстук из скромного ситца, Первый сбор, первый клич „Будь готов!“. В синем небе я вижу зарницы Золотых пионерских костров.» — выпевала она приятным девичьим голосом. — «Спой песню, как бывало, Отрядный запевала, А я ее тихонько подхвачу. И молоды мы снова, И к подвигу готовы, И нам любое дело по плечу.» — подхватили Василий и Николай.       Кабина наполнилась весёлым басистым мужским смехом, разбавляемого девичьим хихиканьем. Сразу отчего-то захотелось повязать на шею красный галстучек, взять в руки горн или барабан и пойти по улицам, напевая знакомые с детства песни. Но всю эту приятную атмосферу в миг рассеял голос в наушниках Бархатовой. — Товарищ подполковник! Пора наступать, — сообщила она. — Ну что, товарищи, за Родину! — воскликнул Хромченко и отдал приказ к наступлению.       Солнце только поднималось из-за горизонта, легонько задевая лучами макушки деревьев. Было раннее утро 9 мая, 101-я бригада помчалась вперёд в атаку. Если бы они только знали, что вражеское командование обнаружило их передвижение. По бригаде открыли огонь. Вражеский самолёт попал по Т-34 подполковника Хромченко. Последовал громкий взрыв. В небо поднялся чёрный столб дыма. Машину сильно тряхнуло. Бархатова ударилась головой о выступ в стене, из виска потекла тёплая кровь. Кабину заполнил едкий дым. Было трудно дышать, девушка начала задыхаться. Чёрная завеса застилал обзор, перед глазами всё расплывалось. Последнее, что видела Валя сквозь завесу дыма, тела своих товарищей. Она пыталась выбраться на воздух. Но стоило ей сделать движение, Бархатова почувствовала холодок сквозняка. Она оказалась в абсолютно белом коридоре со множеством дверей, напротив сидящего за столом посреди коридора и читающего газету человека. Он оценивающе посмотрел на неё через очки и лишь сухо произнёс: — Следующий.       Валя недоумевающе посмотрела на мужчину и почувствовала, что её затягивает в каменные ворота.       Каменные ворота распахнулись на опушке леса. Дымящийся танк вывалился с грохотом на поляну и благополучно приземлился на гусеницы. С большим трудом Валентина отворила люк и выбралась наружу. Её тело распласталось на броне, с жадностью она глотала драгоценный кислород. Голова жутко гудела, будто Валя слишком долго просидела в жаркой бане. Подняв взгляд она увидела высокое тёмное небо, усыпанное звёздами. «Вот оно, бескрайнее неба Аустерлица» — подумала Валя, вспоминая то, как князь Андрей лежал и видел это небо. Она дивилась тишине, царившей вокруг. Ни криков, ни взрывов снарядов, лишь цикады и кузнечики стрекочут кругом. «Куда же это я попала? Неужели в ад…неужто померла? Да нет, нельзя мне, мне домой надо. Там мама и Павлик. Павлик…братец… Так где же я?»       Множество других мыслей проносились в голове, все они давили на череп. Бархатова попыталась встать, но даже при малейшем движении голова начинала гудеть и кружиться сильнее, её начинало мутить. Радистка перегнулась через край танка, и её стошнило. С облегчением вздохнув, Валя легла на спину на броню танка и заснула крепкий сном.