Переписывая время

Ветки, собранные для костра, были влажными, и их не сразу получилось поджечь, да и потом они больше чадили, чем горели. Впрочем, в огне не было никакой надобности: красный лириум согревал изнутри. Они разводили костры по привычке, а ещё для тех из магов, которых Старший оградил от принятия красной отравы, посчитав достаточно ценными. Почти все избранные маги были бывшими тевинтерцами. Ходили слухи, что Старший тоже был родом из Империи. Но мало кто верил в эти слухи — Старший был богом, а у богов нет родины, им принадлежит весь мир. — Узнаю этот взгляд, капитан. Задумались о смысле бытия? — Разве вы не должны сейчас спать и набираться сил перед завтрашним марш-броском, господин магистр? — Альтус, — раздражённо поправил маг, присаживаясь на расстеленный возле костра плащ красного храмовника. — Так близко к разрывам сон скорее вымотает, чем придаст сил. Надоело ночи напролёт отбиваться от кучки озабоченных демонов, которые почему-то уверены, что миска винограда и накачанные торсы заставят меня потерять голову и сказать им «да». А почему вы не спите, капитан? Тоже досаждают демоны? — У меня бессонница. Побочный эффект от принятия красного лириума. — Так у вас красные глаза из-за недосыпа? — у мага были серые глаза, оттенка грозового неба. Бывшему храмовнику почти нравилось смотреть в них, потому что это были, чуть ли не первые за последние полгода, глаза человека не светящиеся изнутри красным светом. — Нет, из-за лириума, — красный храмовник улыбнулся, протягивая руку. — Каллен Резерфорд. — Дориан Павус, — пальцы мага были унизаны золотыми перстнями, а сама ладонь была прохладной в противовес пылающей жаром кожи Каллена. — О, да вы греете лучше этого загасающего костра, капитан! — Это из-за лириума. Павус наклонился вперёд и лукаво улыбнулся. — Я знаю. От мага пахло вереском и немного пылью и потом, но не было и намёка на горьковато-кислый дурман лириума. Ни красного. Ни синего. В последнее время сложно было встретить человека с настолько чистой кровью. И это должно было насторожить: так сильно в новом мире оберегали только ближайшее окружение Старшего. «Нет», — Каллен мысленно себя одёрнул. — «Старший не стал бы рисковать одним из своих Родоначальников. Скорее всего, этот маг не отец будущих поколений, а просто крайне везучий тевинтерский маг». — Что думаете о нашем задании, капитан Резерфорд? — маг не спешил вырывать свою ладонь из пальцев Каллена и красный храмовник сам аккуратно отстранился. Встав, он отошёл к своей палатке, но лишь затем, чтобы вернуться с ещё одним плащом и накинуть его на плечи Павуса. — Ваше обнажённое плечо буквально кричало, что ему холодно. Весьма непрактичный наряд для марш-броска. Маг склонил голову набок, потёршись щекой о меховой воротник плаща. Глаза у него при этом были чрезвычайно лукавые. Каллен так давно не видел глаз, не переполненных болью, яростью или отчаянием, что сейчас чувствовал себя утопающим, которому наконец-то удалось глотнуть немного спасительного воздуха. — Так что вы думаете о нашем задании, капитан Резерфорд? — На всё воля Старшего. Павус фыркнул, как кот, наступивший в лужу и раздражённо отряхивающий лапу. — Не смейте включать тупого солдафона, Каллен. Вам не идёт. Или вы боитесь, что я доносчик? — В моём отряде и так достаточно доносчиков, чтобы подсылать ещё и вас, магистр. — Альтус. А лучше просто «Дориан». Эти расшаркивание и бесконечные «вы» нагоняют на меня сон, а спать мне нельзя. — Я мог бы помочь с демонами, если бы вы… ты… взял меня в свой сон. — Ферелденец, который напрашивается на использование магии. Если до этого я сомневался, то теперь точно уверен — мир сошёл с ума. — А ведь я ещё храмовник. — Я заметил, — маг улыбнулся, но затем уже серьёзно уточнил: — или ты намекаешь на то, что был храмовником и до Великого Преображения? — Служба лжепророчице Андрасте, церковные обеты и ловля магов, сбежавших из Круга. Всё как в героических балладах. — На моей родине такие рассказы считались страшилками, — Павус встал, кутаясь в плащ Каллена. — Твоя палатка ближе, но в моей явно лучше постель. Пошли, если не передумал насчёт помощи с демонами. — Что-то мне подсказывает, что ты изначально подсел ко мне для того, чтобы ей заручиться. — Я не настолько коварен. Просто хотел поговорить с чуть ли не единственным человеком в этом отряде, который всё ещё выглядит как человек, а не как красный лириум на ножках. — Маги не выглядят как лириум на ножках, а их тут больше одного. — Ну что тут скажешь, у меня есть слабость к мужчинам в доспехах. Каллен снова улыбнулся, поймав себя на том, что за этот вечер он улыбался чаще, чем за весь последний год. Шатёр Павуса был фиолетовым с золотыми узорами и внутри весь устлан коврами, шкурами и подушками. Лишь в углу нашлось место для двух сундуков, на одном из которых сейчас лежало зеркало. Каллен поспешно отвернулся, не желая видеть свою бледную кожу и красные глаза, а ещё черный доспех с пылающим мечом — символ красных храмовников. Павус разлил по серебряным кубкам вино, протянув один Каллену. — Ты же понимаешь, что это напрасная трата продукта? Вкусовые рецепторы атрофируются у принимающих красный лириум одними из первых. — Этот вкус ты почувствуешь, — маг отсалютовал своим кубком. — За крепкий сон без демонов. Резерфорд усмехнулся, делая глоток, и подавился от неожиданности, потому что на языке расцвёл давно забытый вкус антиванского золотистого вина. — Я же говорил, — Павус выглядел чрезвычайно самодовольным. — Моя последняя разработка. Несколько капель моего особого зелья в любое питьё и можно наслаждаться самыми изысканными вкусами. К сожалению, с твёрдой пищей пока что не получается, но я над этим работаю. Считай это платой за помощь с демонами. Маг опустился на шкуры, подтягивая к себе поближе подушки. Каллен лёг рядом, решив не снимать доспех. Зрачки в серых глазах Дориана пульсировали в такт дыханию, а ещё он буквально мурлыкал заклинание, усыпляя. ************** Красный храмовник открыл глаза уже в просторных апартаментах какого-то дворца. Из окон в комнату лился тёплый свет, а небо было чисто-голубым без малейшего намёка на зелень многочисленных разрывов. — Красивый сон, Дориан. — Если бы ты знал, как он мне приелся, — маг встал за плечом Каллена, тоже смотря в окно. — Но ты прав, кое-что здесь довольно красиво. Я, например. Храмовник обернулся, разглядывая Павуса. Чёрное одеяние мужчины стало белого цвета, но в остальном осталось таким же — даже оголённое правое плечо присутствовало. Разве что здесь, во сне, кожа Дориана была более смуглой, как топлёные сливки. А в остальном тот же лукавый блеск серых глаз, идеально уложенная причёска и усы. Разве что на пальцах не осталось ни одного перстня. — Так и знал, что у тебя голубые глаза. Каллен вздрогнул, понимая, что потусторонний мир «смыл» с него изменения последних лет. Даже доспех сейчас был старый — лейтенанта-храмовника из Киркволла. Вокруг пахло благовониями и слышалось пение птиц. Дориан вёл его по просторным коридорам, рассказывая о каких-то проделках своих школьных лет, но Каллен просто слушал его голос, не вникая в слова. — Я настолько скучный собеседник? — Нет, просто… — Синее небо и нормальный воздух. Это шокирует и опьяняет, — Павус махнул рукой в сторону бокового коридора и Каллен успел заметить, как лицо с фиолетовыми глазами растворилось в воздухе. — Не забывай, что мы в моём сне. Они только и ждут, когда мы полностью расслабимся. Эти твари умеют подгадывать момент. Каллен мысленно отвесил себе подзатыльник. Как он умудрился настолько расслабиться? Повёл себя хуже мальчишки-новобранца. Они ещё немного побродили по коридорам, прежде чем выйти в просторную залу с кушетками и фонтанами. На кушетках лежали красивые полуобнажённые мужчины. Проходя мимо одного из них, Дориан забрал протянутую ему чашу с очищенным виноградом. — Хочешь? — Твоё зелье же не срабатывает с твёрдой пищей. — Это мой сон и мои правила. Храмовник положил в рот пару виноградин. Ещё до Великого Преобразования он редко позволял себе вкусовые изыски, соблюдая многочисленные религиозные посты, а теперь жалел об этом, утратив навсегда способность наслаждаться вкусом пищи. — Дориан, как я рад тебя видеть! — быстрым шагом к ним двинулся молодой мужчина с очень коротко подстриженными тёмными волосами, одетый как тевинтерский аристократ. — А вот это уже слишком, Прелесть, — зло процедил Павус, роняя чашу с виноградом на мраморный пол. На кончиках его пальцев забегали искорки готовой сорваться электрической молнии. — Дориан, это же я. Феликс, — мужчина протянул ладонь, явно намереваясь погладить мага по щеке, но тот отстранился. — Каллен, я не смогу ударить эту тварь, когда она выглядит, как… выглядит вот так. Меч у красного храмовника тоже изменился — не иссиня-чёрный клинок с драконом на рукояти, а серебристо-белый с головой льва. Старое, проверенное в многочисленных схватках оружие. Им было легко перерубить демона Искушения пополам. — А сейчас повеселимся! — заклятие молнии прорезало залу, раня сразу нескольких вскочивших с кушеток мужчин. Впрочем, они недолго оставались мужчинами. Их тела изогнулись, деформируясь, и уже через пару мгновений альтус и храмовник оказались в окружении крылатых демониц с фиолетовой кожей. — Ты так ослаб, наш прекрасный Дориан. — Тебе понадобилась помощь храмовника, маг? — Тебе больно вспоминать Феликса, наш любимый альтус? — Ты плохой друг, Дориан. — Ты неблагодарный сын, Дориан. — Ты так слаб… — Придумайте что-нибудь новенькое. Повторяетесь, — во сне магу был не нужен посох, чтобы колдовать, но всё же через пару заклятий длинный посох с тремя изогнутыми чёрными змеями на навершии материализовался в руках Павуса. Каллен встал спиной к Дориану, не чувствуя по этому поводу никакой неуверенности. Такое забытое ощущение. Как давно он позволял кому-либо прикрывать свою спину? Когти у демониц острее бритвы и режут металлический доспех как бумагу. Каллен знает, что раны исчезнут, как только они проснутся, но это всё равно больно. Впрочем, последние пару лет боль его постоянный спутник, ведь красный лириум, пускает в нём свои корни и лишь вопрос времени, когда кристаллы начнут прорывать кожу, прорастая наружу. — Мы будем ждать тебя, Дориан! Мы всегда будем ждать тебя здесь, наш прекрасный альтус! Резерфорд открыл глаза одновременно с Павусом. В ушах ещё звенели истошные вопли демониц, упустивших добычу. — И так каждую ночь? — Только если рядом разрывы. — Сейчас сложно найти место, рядом с которым нет разрывов. — Парочка таких есть, — Дориан явно не хотел заострять на этом внимания и Каллен решил не настаивать, тем более что несмотря ни на что впервые за месяц чувствовал себя по-настоящему выспавшимся. — Капитан, да ведь ты провёл у меня всю ночь. Уверен, мы положили начало жутким и пикантным слухам. — Не будет никаких слухов. — Люди резко перестали любить сплетни? — Мои люди знают, что сплетничать обо мне чревато, — храмовник встал, невольно бросая взгляд в зеркало — никаких голубых глаз, они снова красные. — Мне понравилось вино. Две бутылки — и я готов приходить в твои сны каждую ночь. Только с одним условием. — И каким же? — В следующий раз ты дашь мне время насладиться виноградом. Дориан засмеялся, снимая с себя плащ Каллена, но, не отдавая его храмовнику, а пряча в один из сундуков. — Что? У тебя всё равно их два, а я мёрзну ночами. — Всё тевинтерские маги такие наглые? — Все, но я особенно, — Дориан уселся возле зеркала, разложив рядом с собой какие-то баночки, расчёски и щётки. Посчитав это более чем непрозрачным намёком, храмовник покинул его шатёр. На востоке уже занимался рассвет и лагерь постепенно просыпался. Маги пока что не вылезли из своих шатров, но храмовники уже чистили и поили лошадей, готовя их к дальней дороге. — Хорошо провели время, капитан? — храмовник с перекошенным из-за проросшего кристалла лицом пошло усмехнулся, косясь в сторону шатра Дориана. Не сбавляя шага, Каллен обнажил меч и ударил наискосок. Иссиня-чёрный клинок резал плоть подчинённого так же легко как и его серебристо-белый собрат — демонов Искушения.