Принц из Риккайдая

**** После напутствий от капитана, ребята вышли от него с разным настроем. Кто — то хотел вникнуть в его советы, кто — то хотел заделать все дыры на которые грамотно и точно указал капитан к основным матчам; а кто — то просто раскаивался за свои слова. Это был Акая, который выходил из больницы под яростными и осуждающими взглядами. « — Ну всё, я влип, причем не по — детски» — подумал про себя Акая, когда старшие жестом попросили его остановиться. — Так, пока никому не расходиться, ясно? — спросил Геничиро. Ответом ему как и всегда послужило молчание и внимательные взгляды членов клуба — Во-первых, завтра в десять турнир. Никому не опаздывать. Это тебя Рема в первую очередь касается. — Яснее некуда, Санада — семпай, — подал голос первогодка, и кивнул, тем самым одобряя продолжить. — Так, а теперь поговорим и о твоем поведении, Акая, — Геничиро подошел к второкурснику вплотную. — Это что еще за финты были? Я просил — не слова из того, что может расстроить капитана. А ты? Что ты сделал? — голос вице-капитана упал почти что до шипения. Акая не знал, что ему ответить, и на помощь пришел Янаги, который похоже на все имел ответы: — Наговорил всякой ерунды, как и обычно. — Вот именно. А что я сказал перед тем как мы вошли в больницу? Правильно, никаких глупостей. Так вот, после турнира я лично прослежу, чтобы ты устранил все то, что тебе так мешает работать и думать. И ушел в другую сторону от команды, весь чуть — ли не полыхая от злобы и ярости. После его ухода слово, как один из дьяволов Риккай взял Янаги: — Так, а теперь отдыхать. И, пожалуйста, не злите Геничиро. Он и так на взводе. После этих слов третий из гениев ушел домой. — Ну что, по домам? — спросил Нио, когда Ренджи и Санада покинули территорию больницы. — Да, пойдемте, — сказал Ягю. Никто не обратил внимания, что Акая пошел не в свою сторону. А Кирихара после всего был немного растерян, поэтому сразу, как только они разошлись с командой, он побрел в неизвестном направлении. Он просто шел куда — нибудь. Не соображая, куда идёт, но вот тело будто знало лучше, что ему надо. Оказавшись около незнакомых кортов в центре Токио, Акая будто очнулся от глубокого сна и осмотрелся. Тут за спиной раздался голос: — Эй, может отойдешь? Развернувшись, Акая увидел парня лет 14 на вид, который недобро смотрел на него. От этого взгляда Акая чуть не озверел. « — Да кто он вообще такой, чтобы так со мной разговаривать? » — Ты либо играешь, либо отойди и не мешай другим, — парень усмехнулся, явно уверенный, что ему уступят. Но Акая был бы не собой, если бы не ответил с ехидством в голосе: — А что, если я хочу сыграть. Сыграем один на один? И тут к несчастному парню подбежали его друзья и начали трясти его: — Сасабе не надо соглашаться. Ты не видишь, кто перед тобой? Это же… — но самоуверенный парень, которого, как выяснилось, звали Сасабе, оборвал их: — Раз он так хочет сыграть, то кто я такой, чтобы ему отказывать? — Сасабе, это самоубийство… Это же… Но на этот раз лепет подпевал оборвал задиристый Кирихара, который скинул свою спортивную сумку с плеча: — Ну что, будем играть? Или ты такое же трепло, как и твои друзья? Горделивого Сасабе задели слова неизвестного на данный момент парня и он, на свойствах и риск, выдал: — Играем. **** Через пару минут по ту сторону от Акаи корта лежал в пух и прах разбитый Сасабе, что не мог поверить своим глазам. Он продул даже толком и не поиграв, ведь не было отбито ни одной подачи этого монстра. Он в ужасе смотрел на своего оппонента и у него уже тряслись поджилки, ноги ослабли и встать было безумно сложно. Видя в каком он состоянии, его друзья, что смотрели за этим матчем (а матчем ли?), подбежали к нему и начали оттаскивать из эпицентра злой ауры. Акая наблюдая эту жалкую картину, лишь зло ухмылялся. — Знаешь, это даже матчем не назвать, избиение ребенка не более, — посмотрев на часы он присвистнул, — ничего себе, да я потратил на тебя целых 5 минут. Так и знай, я не выкладываюсь на полную ради матча с жалкими слабаками. Надеюсь, тебя и твою пародию на теннис это успокоит, и ты будешь больше слушать, что тебе говорят другие. Развернувшись, Кирихара подошел к чехлу для ракетки, собрался и ушел. Его никто не останавливал, даже в ответ ничего не сказали, все были просто в тихом ужасе от его игры в теннис. А в головах у оставшихся на корте ребят витала лишь одна мысль, разделенная на всех: «Он настоящий монстр!» А этот самый «настоящий монстр» в настоящий момент думал лишь о словах своего капитана. Он явственно, как и вся команда, ощущал, что капитан Юкимура нуждается в их присутствии, чтобы он ощущал себя нужным в этот трудный период жизни. И Кирихара, как и все, пытался его поддержать, найдя правильные слова, но вот получилось то, что получилось. « — Какой же я все-таки дурак. Капитан сейчас борется сильнее, чем мы, а я тут влез с такими словами… Теперь даже не знаю, как буду смотреть в следующий раз капитану в глаза…», — Акая, за время своего внутреннего монолога отошёл на приличное расстояние от кортов, остановился и опустил голову. Его терзало то, что он так и не смог сказать то, что шептало сердце. А ведь сердце второгодки говорило, что их капитан справиться только в том случае, если будет на все 100% уверен, что ему есть, куда вернуться… « — Нет, надо вернуться и объяснить капитану все то, что так и не смог сформулировать на той гребаной крыше» — решительно подумал парнишка и пошел по направлению к больнице, гадая, пропустят ли его сейчас, или придется ждать до завтра Времени для приемов еще оставалось достаточно, но если он хотел объясниться с Юкимурой как следует, ему необходимо было бы поторопиться. Поэтому перейдя с быстрого шага на бег Кирихара, спешил как можно скорее в больницу. Хорошо, что ему ничего не помешало это осуществить. Прохожие, машины, светофоры, ничего из этого не доставило ему неудобств, что приносило уверенности и правильности в происходящее. Словно все вокруг говорят, что это лучшее решение и самое необходимое в данный момент. Он врывается в холл больницы, где находится Юкимура и извинившись за шум, спрашивает у информационной стойки не закончилось ли время для посещений. И услышав отрицательный ответ, поспешил в палату к капитану. Еще на лестнице он немного сбавил обороты, проснулась некая робость с нерешительностью. Акая боялся вновь что — то не так сказать, боялся, что его чувства расценят неправильно, боялся быть непонятым и неуслышанным. С такими мыслями он медленно, но верно приближался нужному этажу. Дав себе минуту на эти слабости, Кирихара собрал в кулак все свои силы и мужество, и постучал в палату к Юкимуре. — Войдите, — послышался голос Сейчи. Акая нерешительно открыл дверь, и, дав себе мысленный пинок для ускорения, медленно вошёл в палату к своему семпаю. — Акая? Ты разве не ушел? — лицо у капитана Риккайдай нужно было видеть в этот момент: слегка расширенные зрачки выдавали его удивление, которое наверное никто и никогда так явно не видел. « — Либо сейчас, либо никогда. Соберись, не будь тряпкой», — одернул себя Акая и решительно посмотрел в глаза своего капитана. — Можно с вами поговорить, капитан Юкимура? Сейчи посмотрел на своего кохая и настороженно кивнул. « — О чем хочет поговорить Кирихара? Что он хочет сказать? Когда он постучался я был уверен, что это либо Санада, либо мама. С ними я знаю, как себя вести. Но вот от такого посетителя не знаешь, что и ожидать.» Пока Юкимура размышлял о своем позднем посетителе, Акая собирался с мыслями и пытался подобрать те слова, что скажет. — Капитан, я пришел серьезно поговорить о том, что произошло на крыше, — стыдливо отведя глаза, второгодка продолжил: — Я знаю, что я обидел вас, и не говорите, что это не так. Потому что… Ну любой, бы обиделся… Поняв, что начал лепетать всякий бред и уходить от темы, Акая одернул себя и, посмотрев в глаза своему семпаю, продолжил: — Я вот по какому поводу пришел то… Я знаю, что наделал глупостей и разбередил все чувства у вас, но… У меня и в мыслях не было это делать. Я лишь хотел, чтобы вы не чувствовали себя обязанным что — то решать и просто доверились нам. Я не говорю, что вы нам не нужны, очень нужны. И поэтому я прошу вас — берегите себя, мы вас очень ждём, ждём назад в строй. Но если сейчас вы не побережете себя, то все усилия пойдут коту под хвост. Юкимура замер, смотря на Акаю взглядом, который выражал яркое и ничем не затемненное удивление. — Кирихара, это… — Юкимура еле встал со своей кровати, и подойдя к своему сокоманднику, просто обнял его. — Спасибо, — а голос сорвался на шепот Акая обнял в ответ своего капитана. Они простояли так до того момента, пока не пришла медсестра и не попросила Кирихару выйти. Улыбнувшись, второгодка посмотрел на третьекурсника и сказал: — Выздоравливайте, капитан, — и, взяв свои вещи, вышел из палаты, оставляя парня, который осел на кровать. Юкимура был приятно удивлен поведением Акаи. Его слова, они залечили ту дыру, что осталась после их общей беседы днем. Этот искренний разговор тет-а-тет дал ему не только сил, но и очень взбодрил, он будто бы снял всю ту пелену грусти и ненужных, совершенно лишних мыслей, что только грызли его изнутри, никак не помогая. Акая просто открыл ему глаза на реальный мир, поэтому резко вырвавшись из прошлых сожалений Сейчи вновь вернул былой запал, что так нужен капитану. Ведь это он должен заряжать своих сокомандников уверенностью, но произошло совершенно наоборот. От таких мыслей Юкимура стал улыбаться, очень тепло, легко и искренне, а после и вовсе засмеялся, еле сдерживая слезы. Это он от счастья, радости, из него выходил весь тот стресс и негатив, что он успел взрастить в себе после того, как узнал о своем диагнозе, а после лежа тут, в больнице. После такой встряски эмоций, осталось теплое чувство в груди, что греет. — Спасибо, ребята, спасибо, Акая. — прозвучало в тишине палаты.