Маленькая тайна под сердцем

Вечером, когда все уже спали, тогда стоило бы лучше сказать ночью, ведь луна была уже высоко. Так вот, когда каждый из спальни героя видел десятые сны, он же не мог уснуть, его мучали кошмары. Он боялся собственных снов, а что если он закроет глаза и что-то пойдет не так? Что если его бы вздумали убить? Палочки нет, защиты никакой, а жить так хочется. Ведь только вернулся, обратно во тьму никому не хочется. Так что под покровом ночи герой вспомнил другое направление магии, не обязательно бегать по лесам, полям, да где угодно, размахивая палочкой, да выкрикивая слова, в стиле «я, блин, маг». Всегда были зелья, почему-то все забыли те слова Снейпа на первом уроке: «На этом уроке не будет дурацких взмахов палочки и заклинаний». Тогда герой не оценил такую тонкую науку как зелья, а зачем, если можно было производить дурацкие взмахи палочкой? Но были ещё одни слова профессора, которые теперь были очень важны для героя: «Я постараюсь научить вас, как околдовать разум и обмануть чувства, я расскажу вам, как разлить по бутылкам известность, как заваривать славу и закупорить смерть». Может, тогда в прошлом могло показаться, что он не слушал профессора, о нет, Поттер всё помнил, каждое сказанное им слово про зельеварение, как бы сильно подросток не ненавидел змея, при этом приклонялся перед тем, как тот варил яды и другие зелья, конечно. Конечно, сейчас Гарри готовил самое обычное укрепляющее зелье, ничего большего, просто, как бы сильно герою не нравилось это искусство, он совершенно не знал, как к нему подойти. Он знал лишь то, что ему был нужен учитель, настоящий наставник, человек, которому можно было бы доверять. Но кому можно было доверять здесь? Гермиона сразу вон из списка. Малфой туда же шел за грязнокровкой, слишком он опасен, он последний кому бы герой доверился. Или, может, стоило бы попросить Забини, но тот люто ненавидел Поттера, и сам герой это знал, поэтому помощи просить было не у кого. Хотя оставался еще сам Снейп. Гарри остановил своё мирное помешивание. Оставался лишь отец героя, но как разом взять и перестать ненавидеть человека, такое только в книгах бывает. Парень не мог просто взять и перестать ненавидеть своего отца. Да, для начала, Гарри стоило бы хотя бы вслух назвать профессора своим отцом, а не проклятой мышью. Слишком много воды утекло, чтобы всё взяло и поменялось по взмаху волшебной палочки. Нельзя было исправить той боль, отчаянье и безысходность, ведь он помнил их будучи потеряшкой, неприкаянным, никому не нужным, и с появлением отца ничего не изменилось. Ведь герой, которым все привыкли считать Гарри, всю свою жизнь рос с мыслю, что он сиротка, которая никому не нужна, и каждый раз он засыпал в кладовой в слезах, тоскуя о родителях, которых не было. И он никак не мог понять, почему его так ненавидят, что же он такого сделал. Да, у того, кто был его биологическим отцом, он точно помощи просить не будет. В готовке ядов стоило бы потренироваться, как бы сильно не хотелось Гарри увидеть похороны его горячо любимых друзей. В планы входили немного другие исходы для них, поэтому стоило бы работать лучше, прежде чем наступать на грабли. Пока что лев будет просто находиться рядом со своими друзьями, улыбаться, смеяться, жить так, словно ничего и не случилось, тем самым он будет изводить их, ведь убить его у «друзей» не вышло. Ничего криминального, но как действенно, ведь люди корыстные, так не любят проигрывать. Пока Гарри будет собой в глазах общественности, он собирается наставить их друг против друга, поселить в их сердцах сомнения, а потом сделать так же больно, как и они ему. Не мог же он просто взять, подойти к Грейнджер, например, и толкнуть её толстую задницу, которой она так гордится, с какой-нибудь крутой лестницы, это будет слишком грязно. Кровь, сломанные кости, мозги лужицей, ах да, и ещё она бы так просто отделалась. Слишком мягкое наказание для предательства. Пока что Гарри только заказал себе у одного не слишком приятного торговца цветами букет красивых магглоских цветов: сирень, пионы, лютики, фиалки, немного листьев агонии и аконит. Такие маленькие фиолетовые цветочки, красивые, чертята, они росли в саду у тети Петуньи, герой их хорошо помнил, потому что как-то тетя ему рассказала, как они образовались в её саду: «Гарри, это аконит, данный яд получают из растения борец. Он вызывает аритмию, которая заканчивается удушьем. Говорят, даже прикосновение без перчаток к этому растению может закончиться смертью. Следы яда обнаружить в организме практически нереально. Самый известный случай применения - Император Клавдий отравил свою жену Агриппину, подсыпав аконит ей в грибное блюдо. Так что не трогай его, эти цветы посадила твоя мама». – Гарри не знал, зачем милой и доброй Лили Поттер нужны были эти цветы в саду, но за это матери он делал поклон, ведь это именно она включила в нем любовь к ядовитым растениям и не только к ним. Героя отвлек от варки стук в окно, сначала он не хотел на него реагировать, а зачем, вряд ли это могло быть для него, но когда птица своим клювом уже хотела разбить стекло, подросток понял, что если пташка не перестанет ездить по мозгам, то кто-нибудь проснется. Так что он откинул полог и быстро подошел к окну, за которым сидел черный филин, и ругнулся про себя, что не сделал этого раньше. Как же Гарри мог не знать, чья это была птица, ведь за этот год он столько раз видел эти черные перья и золотые глаза, а в лапах были разные посылки. Чудовище влетело в спальню и по-хозяйски село Поттеру на плечо, потерлось головой о щеку подростка и кинуло письмо от хозяина прямо на пол. Птице не нравилось то, что было в конверте. Хотя ту коротенькую записку вряд ли можно было назвать письмом, когда всё уложилось в две строки: «Жду тебя у себя в спальне. Я согласен на твои условия договора, даже допуская те пункты, которые были смехотворными. Д.М.» Герой смял записку и сунул её в свой карман. Пусть смеются, пусть думают, что хотят, главное было для ребенка со шрамом то, что он выживет, а остальное не важно. Гарри вернулся к окну, достал угощение для Рудольфа и отпустил филина на волю в темное небо со звездами и луной, он улыбнулся, обнял себя за руки и повторял: «Я буду в порядке. Всё будет хорошо. Мне не будет больно…», но вера она такая хрупкая, как скорлупа, стоит чуть сильнее надавить, и раздастся хруст. Поттер сел на своё изначальное место, оглядел комнату, почесал нос. Он всегда его чесал, когда был расстроен и не знал, что ему делать, а сейчас было всё именно так. Зелье уже было готово, надо было идти, да и выбора не было, был только самообман, выжить любой ценой, а на этот раз цена была очень высока. Выдохнув, он надел маску бесстрашия, спрятался за той самой скорлупой, но только толстой, такой же, как камень. Спрятался для того, чтобы быть сильным и бесстрашным, когда его руки дрожали, а на глазах образовывались слезы. Так что, собравшись, он провел по своим рукам, успокаивая себя, всего на минуту замерев у зеркала, Гарри в последний раз посмотрел на себя обычного «Гарри Джеймса Поттера: Мальчика из чулана, с мечтой о семье, которой ему никогда не получить, на себя того, кто любит звезды и океаны, на подростка шестнадцати лет». А ведь многие привыкли называть их, подростков, ещё детьми, было бы неплохо на подольше ими и остаться. - Главное, не показывать страха, и они не набросятся. Так же говорят о бешеных собаках. – Как бы медленно не шёл герой к подземельям, как бы долго он не простоял у лестницы в змеиное логово, он всё-таки понял одну простую истину, которая была на самом видном месте, которую не надо было произносить в слух, но он все равно её озвучил. – Всё равно я проиграл. – Сказанное однажды никогда не стереть, слова - это самое опасное оружие на планете. Так глупо, да, возможно он отомстит, но навсегда запрёт себя в золотую клетку, из которой не будет выхода, он сделает себя ещё более слабым. Гарри поправил свои круглые очки и, опустив глаза в каменный пол, тяжко вздохнул и печально улыбнулся, призвал того, кто поведёт его к будущему, в котором вера сойдёт на нет вместе с любовью и счастьем. - Добби. – Хлопок, и ушастый эльф уже стоял перед героем, это, можно сказать, последний раз, когда Поттер вдохнул воздух свободы, в последний раз был собой, а не чей-то собственностью. – К Малфою. – Каждое слово давалось ещё более болезненно, и не только из-за повреждённых легких и голосовых связок. Дело было в словах. – Отведи, пожалуйста, меня. – Гарри так и стоял с открытым ртом, смотря на пол, в его памяти столько неприятных моментов, которые кричали о том, что Малфой явно добрым к нему не будет. Отверг дружбу, ранил чувства, унизил, снова унизил, оскорблял, сделал так, чтобы отца посадили. Так что, если оборотень убьёт своего наложника, то это ничего не будет значить для общества. Так, маленькая сплетня: «Ха, может уйти, есть же шанс? Может просто сбежать и жить там, у моря с волнами, песком, русалками! Я не хочу становиться вещью», - лепетал детский голосок внутри головы героя, а губы всё равно шевелились. – Он ждет меня. – Руки потели, а в голове была сто одна мысль, стоит ли так всё менять, ведь ничего не известно, вдруг убьёт, как только состоится связь, ради смеха. Гарри сделал маленький шаг, прийти сюда было просто, но дать свою руку и переместиться к Малфою, стать игрушкой в его руках, стать никем… Не этого хочешь, когда тебе шестнадцать. – Я боюсь, Добби, я так боюсь, знал бы ты. - Но чего? – Гарри оторвал свои глаза от пола и посмотрел на эльфа, дыхание словно оборвалось, он хотел мести так сильно, но стать вещью - нет, просто мести, но один он труп, а с Малфоем точно выиграет, но навсегда останется никем. - Себя… – И на этой ноте герой отошёл на шаг, на два, и убежал, эльф не последовал за ним, он так и остался стоять и смотреть с не понимаем, что же так напугало самого Гарри Поттера. Поттер опомнился только у кромки Чёрного озера, когда его ноги уже были в воде, когда осенний дождь бил в бледное лицо подростка. Гарри, обычный парень, закричал, обрывая окончательно свой голос. Но только через боль он выдохнул, смог задышать, смог представить своё будущее, если не отомстит. То, как до конца своих дней ему придётся бегать от тех, кого считал своим друзьями. И он просто вернулся и протянул свою руку всё тому же не понимающему эльфу. А ведь всегда был третий выходы из этого положения, забрать все деньги и оправиться в мир из снов, с морем и звездами, с новыми горизонтами, людьми и странами, можно было обойтись без замков и прутьев на клетке будущего. В новый мир, там, где влияния Дамблдора не было бы, такие места есть, просто легче всегда выбрать путь, который ближе, и который кажется проще, нежели тот, который дальше и сложнее, да-да, он был бы сложнее, но правильнее. Просто надо научиться самому за себя отвечать. - Отведи к лорду Малфою. – Негромко сказал Гарри, пришло время стать старше, и неважно, хочешь ли ты этого. Горько ли тебе от этого, ведь микстура никогда не может быть сладкой и вкусной, она всегда горькая, она всегда такая же, как жизнь. - Что? – Не до конца понял эльф всё то, что сегодня говорил его любимый сэр Гарри Поттер. Гарри же улыбнулся пустоте и ответил спокойно, подстать своей маске, минута слабости прошла и больше ей нет места в жизни подростка. - Я ничего не сказал. – Гарри протянул руку домовику, если бы только он оттянул руку, ведь он совершает ошибку, развернулся и ушел, как хотел, его жизнь была бы совершено иной, лучше, дольше, добрее и счастливее. Но тогда бы и не было этой истории. Полет был мимолетным, но теперь пути к отступлению не было, герой стоял в гостиной спальни Лорда, вся под стать своему величественному хозяину, который восседал в кожаном кресле в кругу своих прихвостней. Гарри только мимолетно улыбнулся самому себе, представляя, что бы на это сказали его псевдодрузья, Гермиона съела бы свою книгу, а Рон бы подавился тем, что он ел, ведь он всегда что-то ест. Хотя, возможно, это тоже была лишь игра. - Мой Потти наконец-таки пришел. – С усмешкой проговорил змей в обычной одежде с босыми ногами с бокалом вина в руке, о том, кем был Малфой, кричало абсолютно всё в нём. От шелковой пуговицы до светлых волос, аккуратно растрёпанных. Абсолютный король своего королевства. – Блейз, ты проиграл мне пять галеонов. - Какой же я дешевый, оказывается. – Гарри не сумел в себе удержать свой сарказм, герой никогда не был смелым, он всегда был саркастичным, да, добрым, но не смелым, ведь сарказм это была его форма защиты, только благодаря ей он и казался всем смелым. Просто он никогда не думал, что его защита понадобится ему при таких условиях, ведь казалось, что такого просто не может быть. – Хоть бы десять поставил, что ли. – С охрипшим голосом, едва слышимым, герой распробовал свою кровь на вкус. Он поднял голову и посмотрел на всех присутствующих, он знал, что Малфой один не будет, тогда для кого же будет шоу. Нотт сидел тише воды, такой красивый, отстранённый парень с седыми от чего-то волосами, хотя имея таких как оборотень друзей не удивительно, что тот поседел в шестнадцать. Гойл, милый-милый Грегори, укравший сердце Лейлы, хотя она же в Гарри влюблена, так даже лучше, она не с таким псом как Гойл. Блейз Забини, итальянский кусок говна, Гарри рассмотрел того, кого любит его друг, и честно, кроме внешности, ничего не было в этом шатене. И ещё какая-то мелочь сидела рядом со своим королём и усмешками смотрела на героя. - Вот именно, Поттер, ты дешёвый. Рад, что мы друг друга поняли. – Гарри просто пожал плечами, ведь маска. Спокойно отпивая из бокала, Лорд видел перед собой проигравшего врага, который был у него в ногах, сломленный. Хотя ведь именно Поттер собирался воспользоваться блондином, хотя и тот был таким крутым оборотнем без слабостей. Постойте, слабость у него была, мальчик с зелеными глазами, который всегда на него смотрел лишь только как на часть интерьера, а не на человека. - И ладно. – Спокойно ответил брюнет, ему было всё равно, что о нём думали эти парни. Да, для него сейчас стало главным в жизни месть тем, кто захотел от него избавиться после всего, что он для них сделал. Вот что было действительно важно. А это всего лишь мыльный пузырь, это же школа, и когда-нибудь, а точнее через два года, она закончится. И за это время герой найдёт решение, как избавиться от клейма. – Так мы создаём связь или и дальше будем обмениваться любезностями? – На это Малфой рассмеялся, как же он мог так ошибиться. Да, пусть всему миру кажется, что Поттер проиграл, но на самом же деле голову он приклонил только ради вида, на самом же деле тот действительно видел в этом выгоду, и не ту, про которую ему говорил Тёмный в начале года, а какую-то иную, только для себя. Лорд поаплодировал талантам Поттера, кто же мог подумать, что он настолько истинный слизеринец. - Ладно, но перед этим тебя осмотрят. – Хлопок, и домовиха, от которой пахло гнилью, спермой и вульгарными розами, которые так ненавидел герой, внезапно появилась в комнате. Сейчас Гарри захотелось скрыться от этих всех людей вокруг него, которые так внимательно смотрели. И почему все, кто учится в этой школе, такие ненормальные, до стадии «Пора на костёр». Герой непоколебимо стоял, терпел прикосновения пальцев домовихи на своём обнажённом теле, терпел то, что Малфой со своими дружками смотрели на него глазами животных, людского там ничего и не было, но при этом глаза Лорда поедали тело Поттера. В волке кипела кровь от вида голого мальчишки, по всему телу героя рассекали красные шрамы, они напоминали ветви сухих деревьев, которые росписью теперь жили на смуглой коже Поттера. Оно по-прежнему было худым, даже болезненно худым, было видно ребра, вены на тонких руках, и когда парень дышал, то можно было разглядеть каждую косточку, которую можно было слишком легко сломать, ведь каким бы сильным не хотел всем казаться Гарри, он был как кукла из фарфора, урони которую и пиши-прощай. Да, сильный, пускай мужественный и бесстрашный, он мог вынести всё: от похорон всех дорогих людей, до предательства любимых друзей. Но не то, когда от чего-то склизкие пальцы даже не человека и не тому подобного, а эльфа стали проникать в его тело. Тогда-то Лорд со своей свитой увидел нечто необыкновенное, как из красных линий на теле они переменились в серые, словно кто-то украл из них краску, а после домовиха полетела в стену, а Поттер лишь только подумал об этом. Он не мог больше терпеть унижения над своим телом, если Малфою так хотелось его изучить, то пусть сам исследует. Но тот, как обычно, заставил кого-нибудь другого это сделать, а зачем было самому, ведь это бы значило, что Гарри мог бы быть ему не безразличен, что не могло пойти ни в какие ворота. - Потти, что-то не так? – Горло горело, говорить было почти невозможно, и Малфой это знал, но всё равно заставлял брюнета напрягать связки, которые не восстановились. А после крика уж тем более. - Да, всё не так. Никогда не пробовал сам что-то сделать? Или ты Лорд только на словах, а на деле всё тот же хорек? – Малфой шутливо улыбнулся, поставил свой хрустальный бокал с вином на стол, он не собирался ничего доказывать Поттеру. Он просто хотел поставить свою вещь на место, вот где видано, чтобы корова грубила мяснику? - Потти, у меня тоже есть правила, которые все обязаны слушаться, первое, и самое главное: никогда не груби мне. – Лицо героя загорелось от пощечины, нет, не хука или какого-нибудь заклинания, а от самой обыкновенной пощечины. Чего только не было в жизни брюнета, он не был из робкого десятка, так что просто поднял глаза на Малфоя, ведь была чертова разница в росте, разница была во всём: рост, вес, сила, кровь, - но кое-что было одинаковым, пол и уверенность в себе. - Я пока ещё не твой, и не обязан слушаться. – Лорд кивнул, подтверждая подлинность слов зеленоглазого героя, который так озлобленно на него сейчас смотрел, если бы только эти глаза могли убивать, то Хогвартс обагрился кровью. - Конечно, ты правда не мой. – Малфой прижал тело героя к себе и завёл руку тому за спину, провёл грубыми пальцами по позвоночнику Поттера, от чего самая слабая дрожь отдалась во властную руку Лорда. – Но прежде чем на твоём остром языке появится моё клеймо, я хочу знать, сколько членов было в твоём анусе, герой. – Поттер ни на минуту не сомневался в том, что по Хогвартсу ходил один миллион слухов о его личной жизни, и даже пару из слухов создал сам же Гарри, защищая себя от других. Два чем-то смазанных пальца рывком вошли в девственный анус, доставляя просто град неприятных ощущений. Малфой ввёл их вглубь, заставляя горло героя вырваться от болезненных стонов, которые точно нельзя было спутать со стонами удовольствия, как не посмотри. – Удивительно, но наш герой настолько правильный, что девственник. Для кого же ты себя берёг так долго? – С самым настоящим интересом спросил Малфой, но конечно Гарри больше и слова не сказал. То, для кого он себя берёг, всё равно его бы никогда не понял и не полюбил, ведь за столько лет Билл ни разу так и не заметил Гарри… А тот, кто мог бы того заменить, стать таким же важным в сердце героя, оказался ублюдком, жаждущим денег и власти. - Так что, мы играем или нет? Мне холодно. – Ушёл от разговора о своей невинности гриффиндорец, так и не поднимая глаз на всех присутствующих в комнате. - Какие вопросы, конечно, так даже интересней. – Малфой отошёл от героя, взял в руки предложенное полотенце и вытер свои руки, Гарри же мысленно сказал: «Спасибо, что мыться не пошёл». – Ладно, Блейз, неси. – Шатена не было минут пять, может семь, за это время Поттеру предоставили свитер каких-то гигантских габаритов с единорогами и пони, что не стал комментировать Поттер и просто одел. Со своим худым телом он в нём тонул, тот всё время спадал с левого плеча, позволяя всем видеть линии на нем. Но он не мог не одеть его, ведь чего-чего, а простыть сейчас для Гарри было последним в планах, а первым, чтобы это шоу поскорее себя исчерпало. Когда вернулся итальянец, в его руке была какая-то кочерга, но вместо острого окончания на ней был круг символом рода Малфоя. Над ней немного поколдовали, она стала совсем маленькой. «Теперь можно было начинать бояться», - насмешливо подумал герой, понимая, куда именно будет поставлена метка, ведь он сам этого хотел. Поттера держал Нотт и Гойл, парни чувствовали спокойствие героя и сами не стремились к волнению, Нотт всегда удивлялся, как Поттеру удаётся всегда оставаться таким вот спокойным, ведь не больше чем через минуту ему прямо на язык опустится раскалённая кочерга, а он и не собирается бояться. Хотя так только казалось со стороны, как можно было не бояться, ведь это же инстинкт, так что да, Гарри боялся. Но единственное, о чём он мог думать, так это о том, что когда всё закончится, он заполнит водой ванную для старост, включит на старом проигрывателе пластинку Биттлс и погрузится в расслабление, а месть он оставит на завтра. Герой открыл свой рот, откинул голову назад и затылочной частью мозга ощутил всю палитру грядущей боли. Но он всё равно, закрыв свои глаза, достал свой язык, позволяя его взять невидимой нитью, связать его. Малфой усмехнулся такой безграничной смелости Поттера, которая позволяла ему вот так закрыть глаза и отдаться ему. - Предупреждаю, будет чертовски больно. – «Прямо как молния в тело?», - задался вопросом Поттер, а после его язык прожгла магма, адская боль заполнила сознание героя, он обещал не плакать, но из закрытых глаз покатились слезы, скользя, они закатывались в уши героя… Кровь покатилась по горлу, она забиралась в самое нутро героя, давая ею упиться, но боль не ушла даже когда раскалённое железо убрали от раненой плоти. Нотт не устоял, смотря на то, как на языке героя появилось клеймо, как от Поттера запахло горелой плотью, он отпустил его руку, но вот что удивительно Гарри не попытался убежать. Он всё так же стоял с закинутой головой и выносил всю эту пытку как должное. Ведь счастья нет, а всё это безумие, и чтобы тебя запомнили, надо было это сделать, перетерпеть всё. Зато все, кто когда-то называли героя слабым, увидели, что сила в нём живёт, и она сильней, чем у многих взрослых людей. - Отпустите его. – Лорд опустился на одно колено перед своим новым наложником, изящным и неповторимым мальчиком-который-выжил. Он обнял его за хрупкие плечи, по девчачьи хрупкую талию и вдохнул невероятный запах груши и дыни. Провёл по черным волосам своего мальчика, он смотрел на то, как у героя подрагивали пышные ресницы, и как по губам струилась кровь. Малфой поцеловал пухлые губы, которые так и просили это сделать, слюна волка тут же стала снимать боль, но она не залечивала раны. Связь настаивалась, как хорошее вино, она становилась крепче, чтобы хозяин мог чувствовать своего наложника на расстоянии, а наложник желания хозяина. – Теперь ты мой. – Первое, что сказал Лорд, отстранившись от пухлых губ львенка, тот смотрел на него с какой-то незримой благодарностью, а после кивнул, подтверждая слова волка. Теперь он его. Гарри облизнул свои губы, а Малфой снова наклонился и поцеловал их, ведь теперь он мог это делать когда захочет, просто взять тонкую руку героя и затянуть в тёмный угол, зацеловывая его губы. - И когда я говорю «мой», я имею в виду никаких девушек и парней, я не переношу измен. *** Поттер вернулся в свою спальню пустой, как банка после светлячков. Знаете, иногда дети бегают и ловят светлячков в банки. Ну так вот, он был как одна из таких вот банок, в которые когда-то совсем недавно бились внутри светлячки, за счет этого чувствовалась жизнь. Но вот их выпустили, и ты снова пустая неинтересная банка на полке. Гарри, не зная почему, не переставая плакал с того поцелуя, слезы так обжигали, и почему-то казалось, что что-то вырвали прямо из груди, оставляя там глубокую и ноющую дыру. Не в силах дойти до своей кровати и сесть на неё, он опустился на пол и, глотая свои слёзы, скорчился, язык не болел, зато всё тело с головой сильно и не переставая. Рон проснулся посреди ночи, словно услышав, как плачет Джинни, такое бывало очень давно, ещё до Хогвартса, когда ей снились кошмары. Но когда рыжий протёр глаза, собираясь снова успокаивать расплакавшуюся сестру, он увидел сгорбившегося на полу героя, который горько плакал, может, если у того был голос, то он бы кричал, но сейчас это выглядело так. Он сидел, опустив голову, слезы падали большими каплями из его глаз на ковер, он шмыгал носом, его плечи дрожали. И всё это заставляло рыжего, как и в тот раз, успокоить и помочь, как тогда, когда герой спал слабым за пологом. Рон ничего не мог с собой поделать, Уизли всегда видел в Поттере девочку с пустыми глазами, ведь она потерялась и напугана. Он лежал на своей кровати и смотрел на то, как герой что-то оплакивал, так тихо и незаметно, что даже Невилл не проснулся, хотя тот всегда что-то такое замечает. Рон выдохнул, убрал с лица волосы, которые во сне сразу же оказались там, лёг на спину, смотря в потолок и тихо сказал то, что хотел сказать бы в лицо парню, который так горько плакал на полу около своей кровати. - Вот поэтому, я и говорил, что лучше бы тебе быть мёртвым.