***
Северус проснулся резко, словно его окатили ледяной водой. В тот же миг он догадался, что это сработала магическая связь с маяком Гарри. Он быстро накинул мантию прямо поверх пижамы, нырнув рукой в зачарованный карман, проверил наличие сумки с зельями «на все случаи жизни». Затем, следуя подсказкам артефакта, силой покалывания в плече указывавшего необходимое направление, практически бегом устремился на зов о помощи. Не рискнув зажигать Люмос, чтобы не попасться на глаза болтливым портретам, Северус применил к себе заклинание, которое помогло без труда ориентироваться в ночных коридорах. Сигнал привел Снейпа к гостиной Гриффиндора. Как декану и заместителю директора ему были известны пароли к заколдованным проходам в апартаменты всех факультетов. Так что портрет Полной дамы лишь сонно поворчал, но пропустил его без проблем, даже не соизволив открыть заспанные глаза, и через минуту Северус уже стоял возле нужной спальни. Чуть приотворив дверь, он прислушался – ничто не нарушало тишину. На ум сразу пришло, что Гарри ухитрился случайно активировать маяк, придавив тот во сне. Снейп, переступая порог комнаты, успел подумать, что придушит паршивца, если это так. Хотя, похоже, все мирно спали, Северус все же решил удостовериться, что с Поттером все в порядке. Он зажег магические факелы и осмотрелся: только одна кровать была тщательно упрятана за пологом, среди остальных безмятежно сопевших ребят Гарри не было. Отдернув в сторону тяжелую ткань, Северус наткнулся взглядом на скорчившуюся фигурку. На всякий случай взмахом руки наслав на прочих обитателей комнаты сонные чары, он ринулся к Поттеру. Стоило Снейпу пересечь невидимую грань зачарованного барьера, как до его слуха донесся жалобный скулеж. – Гарри… Гарри, что с тобой? – встав коленями на край кровати, Северус потянулся к парню, хватая его за плечи. – Ты пришел… – выдохнул тот почти облегченно. В тусклом свете факела глаза Поттера, не скрытые стеклами очков, блестели от слез и казались черными озерами боли и надежды. Гарри без стеснения прильнул к Северусу, прижимаясь щекой к его плечу. – Это ужасно. Ты не представляешь, как это ужасно. Он… – Гарри всхлипнул. – Он говорит со мной. Прямо в моей голове, – худые плечи под ладонями Снейпа вздрогнули. – Прекрати истерику! – как можно тверже скомандовал Северус, усаживаясь рядом с вцепившимся в него Поттером. – Голова болит? – кивок в ответ. – Дай мне добраться до кармана, – чуть отстраняясь, попросил Снейп. – Это обезболивающее, – он поднес горлышко склянки к губам Гарри. – Поможет слабо в твоем случае, но все-таки лучше, чем ничего, – пряча пустой флакон, произнес Северус. – Расскажешь, что произошло? – с обреченным вздохом ему пришлось сбросить ботинки и усесться поудобнее, опираясь о спинку кровати, чтобы дать Гарри возможность устроиться в объятиях, явно воспринимаемых тем как панацея от всех личных бед и мучений злосчастной судьбы. – Зелье отлично работало днем, намного эффективнее, чем старое, поэтому я не стал пить снотворное, как ты и предлагал. И мне привиделось… – Гарри шепотом очень подробно описал свой сон, который помнился так, словно все это произошло на самом деле. – Потом, когда я проснулся, голос все равно продолжал звучать в моей голове. Он пытался убедить, что у меня нет выхода, что я с ним – одно целое. «Ты не можешь сбежать от самого себя! Я – это ты!» – так он мне заявил, – слезы бесконтрольно текли по щекам Гарри все время, пока он рассказывал, что с ним стряслось. – Северус, мне никогда в жизни не было так страшно. – А сейчас? Сейчас он тебе ничего не говорит? – Снейп не мог определиться, как ему относиться к услышанному. С одной стороны, не верить Поттеру не имелось причин, к тому же о хоркруксах, созданных в теле человека, пока не нашлось практически никаких существенных сведений – лишь какие-то обрывочные намеки. Но с другой стороны, слуховая галлюцинация могла оказаться последствием приснившегося кошмара. – Как только ты пришел, он замолчал, будто испугался. Но… Я как бы чувствую его взгляд в спину. Знаешь, так бывает иногда, когда… – Гарри смущенно затих, но через пару секунд спросил: – Ты же не считаешь, что я уже схожу с ума? – Нет. Я так не считаю. Несомненно, это воздействие того осколка. И ты правильно сделал, что позвал меня, – успокаивающе произнес Северус, прижимаясь щекой к лохматой макушке. Он решил позже тщательно проанализировать ситуацию, когда, возможно, появятся новые факты, которые помогут быть объективнее. – Как голова? Все еще болит? – Почти все прошло, – признался Гарри. – Рядом с тобой мне становится значительно легче. Я же говорил об этом раньше. – Вот и хорошо. Нужно поспать. Где твое снотворное? Гарри пошарил рукой под подушкой и достал пузатый флакончик. – Вот, – он показал его Снейпу. – Пей, – распорядился тот тоном, не терпящим возражений. Как бы там ни было, но в планы Северуса не входило возиться с Поттером всю ночь. – Я посижу возле тебя, понаблюдаю, – заметив испуганно задрожавшие губы, заверил он. – Не бойся, кошмар точно не вернется. Гарантирую, – если бы еще Северус и сам испытывал ту уверенность, с которой уговаривал. Через несколько минут Гарри уснул под воздействием зелья. Как и обещал, Снейп не торопился уходить. Глядя на спящего парня, он размышлял над случившимся и все больше убеждался, что независимо от того, был ли это просто кошмар или что-то гораздо серьезнее, не следовало надолго откладывать разговор с Темным Лордом. Дело явно обстояло хуже, чем предполагалось ранее. Чужая сущность набирала мощь, в то время как Гарри, напротив, становился более нервным, и его силы истощались быстрее, чем ожидалось. Северус, ощутив, что еще немного – и он заснет, поднялся на ноги. Проверив заглушающие чары, выставленные Поттером вокруг кровати, и потушив магические факелы, он покинул спальню гриффиндорцев.***
До визита к Дамблдору у Поттера еще дважды случились непродолжительные беседы с инородной сущностью, поселившейся в его теле. Благо Снейп оказался прав, и снотворное качественно блокировало мозговую деятельность, не давая чужаку мучить Гарри по ночам. Оба неприятных контакта произошли в момент крайне сильного раздражения. Том-огрызок, как его презрительно стал называть Поттер, снова требовал сдаться и позволить ему расправиться с Волдемортом, которого обвинял в предательстве по отношению к себе – ущербному куску души без тела. Вести долгие диалоги с подселенцем Гарри не стремился. Во-первых, его сразу одолевал холодящий душу страх, видимо, инстинкты, не разбираясь с причинами, били тревогу. Во-вторых, логика подсказывала, что не стоило рисковать во избежание потери контроля над телом. И в-третьих, окружающие могли заметить его необычное поведение, ведь, сосредоточившись на внутреннем разговоре, Гарри отрешался от действительности и, вероятнее всего, выглядел при этом странно. Да и Снейп категорически советовал сдерживать просыпавшееся любопытство и желание выяснить: что же он такое – этот Том-огрызок. Полной искренности и честности от чужака ожидать не приходилось, а тратить ценное время на то, чтобы отделить истину от лжи, было нерационально. Хотя некоторые заявления и сообщенные в краткой беседе факты и впрямь помогли прийти к определенным выводам. Кое-что идеально согласовалось с ранее прочитанным Северусом в исследовательских трудах, но не известном Гарри. Так что теперь Снейп был твердо убежден: слуховыми галлюцинациями, вызванными болезнью или сумасшествием, Поттер не страдал. «Голоса в голове» являлись последствием создания из парня хоркрукса. Гарри и Северус решили пока не спешить и не рассказывать Дамблдору о том, что часть души Риддла «вышла на связь». Они хотели сначала узнать, какой информацией Альбус вообще обладает и не станет ли их откровение для него таким шоком, что он во имя общего блага вздумает поскорее расправиться с Поттером. Не то чтобы они подозревали Дамблдора в «кровожадности», но и исключать подобный сценарий не следовало, чтобы не нажить себе лишних хлопот, ведь вряд ли удастся легко переубедить Альбуса и заставить согласиться с их планом действий. Накануне визита к директору Гарри, ловко избежав общества Рона и других однокурсников, по заведенному в последние дни правилу заскочил вечером к Снейпу, чтобы доложить о своем состоянии и активности чужака. – Сегодня не было маггловедения, и никто из студентов не доставал меня, так что у Огрызка не нашлось возможности побеседовать со мной, – Гарри старался не нервничать и относиться к новым обстоятельствам как к чему-то вполне обычному. Это позволяло ему более-менее уверенно держать себя в руках и не паниковать. Несомненно, добиваться такого результата самообладания ему очень помогали медитационные и ментальные практики, которым в свое время его обучил Снейп. – Это хорошо. Но нам нужно поторопиться, не так ли? Поэтому вот что: вдруг у нас не получится увидеться наедине завтра… Ты должен знать, что в выходные, если ничего не помешает, я собираюсь поговорить с Темным Лордом о твоей проблеме, – Северус тяжко вздохнул, заметив бездну ужаса в ответном взгляде. – Все будет нормально. Я уверен, – попытался он успокоить Поттера, похоже, готового начать отговаривать его от затеи. – Я боюсь за тебя, – не стал скрывать Гарри своего состояния. – А если он все же выяснит, что ты кое-что утаиваешь от него? – Снейп ранее рассказал, на чем он рассчитывает сыграть, чтобы убедить Риддла провести ритуал возвращения целостности души. Существовал лишь небольшой нюанс – необходимо было немного схитрить и не выдать всей известной информации. Правда, оставался шанс, что Риддл и сам был в курсе всех тонкостей обряда и условий, которые следовало выполнить. Но риск – благородное дело, да и выбора особого не имелось. – Вдруг он поймет, что ты заботишься не о нем, а обо мне? – Гарри, ты же знаешь, что я – отличный окклюмент. Так что не беспокойся, ни о чем он не узнает. – А если он решит подстраховаться и проверит тебя с Веритасерумом? – Гарри и хотел, чтобы все побыстрее закончилось для него лично, и переживал, что Снейп может пострадать. Слишком уж он привязался к этому мужчине – единственному способному помочь ему, и даже мысль, что Риддл причинит ему боль, вызывала желание защитить любой ценой. Это было эгоистичное чувство, ведь Гарри в конечном счете боялся за себя и свое благополучие, пусть и относительное. – Ну когда я научу тебя думать постоянно, а не в отдельных случаях? – чуть насмешливо бросил Северус, но все же пояснил: – Я же зельевар. Я много лет принимал антидот собственного изобретения, так что Веритасерум на меня не действует. Неужели ты полагаешь, что Темный Лорд или Альбус Дамблдор согласились бы отпустить меня к врагу с теми секретами и сведениями, которыми со мной поделились? Они же должны быть уверенными, что я ничего не выболтаю. Иначе каждый из них пинтами спаивал бы мне сыворотку правды, чтобы я выдавал им все тайны. – И они об этом знают? – потрясенно спросил Поттер. – Исключительно только Лорд и Альбус и знали о моей невосприимчивости к Веритасеруму до сегодняшнего дня. Теперь и ты в курсе, – Северус понимал, что рискует, но надеялся, что Гарри хватит сообразительности ни с кем не делиться этой информацией. – Получается, они тебе по-настоящему доверяют? Оба, – минуту поразмышляв, высказал предположение Гарри. – Но ты не рассказываешь им всего, не так ли? То есть ты о противостоянии знаешь больше, чем каждый из них в отдельности. Это несомненный плюс, но… Северус, будь предельно осторожен. Прошу тебя, – Поттер кисло улыбнулся. – Моя роль практически исчерпывается беседой с Темным Лордом. После того, как он выяснит все о твоей проблеме, у него не останется иного выхода, как решиться на ритуал. Так что он не убьет тебя до его проведения, а позже – ты перестанешь быть угрозой для него. Тебе лишь нужно, чтобы обезопасить себя, сразу принести ему клятву, что встанешь на его сторону по окончании обряда. А потом это уже будет неважно, потому что… – Я все это помню, ты не раз меня инструктировал, что и как следует сделать. Сейчас речь не обо мне, – Гарри покачал головой, будто удивлялся несообразительности Северуса. – Я – эгоист, и я не собираюсь терять столь ценного помощника. Постарайся представить сведения так, чтобы не дать Риддлу повода причинить тебе боль, и уж тем более я не хочу услышать, что ты ушел за грань. Мне пора. Если Рон не застанет меня в библиотеке, то у него возникнут вопросы, – Гарри поспешил покинуть кабинет Снейпа, не желая выглядеть навязчивым в своей заботе.