Инцест во имя магии

      

Для меня сексуальная свобода означает свободу от обязанности заниматься сексом. ©Лили Томлин

      «Научись ловить от этого кайф», — Джинни слышала эти слова в своей голове. Фраза снова и снова повторялась, превращаясь в надоедливое нечто, но в не настолько надоедливое, как сидящий на одной кровати с ней Джордж.       Глупая. Глупая-глупая Джиневра. Вот так подвернулась сестричка братцам.       Джинни коснулась его лица и повернула его в свою сторону. Чуть приоткрыла губы, сладкие, окрашенные в нежный розовый. Джинни не помнила, когда оказалась накрашенной. Быть может, это постарался Билл, а может — решил поиграть с ней, отключенной, Джордж.       Девушка осмотрела свое платье, насколько это вообще было возможно в этом томном полумраке. Ей оно нравилось. Нежное, полузакрытое. Джинни бы ходила в таком в повседневности, но сильно сомневалась, что ему суждено выжить после этой ночи.       Она расстегнула пару пуговичек сверху и обнажила свои ключицы. Чуть поправила подол платьица. Чувствовала себя самой настоящей куклой. Ей не хотелось отдаваться своему злобному братцу, но вот он сам дал ей возможность быть главной.       Не пыталась она его раздеть сразу или запрыгнуть на его хер и тупо отстреляться, потому что знала — этот придурок ей не позволит такое сделать. Вместо этого Джинни решила с ним сыграть в эту приятную, занимательную игру. И хоть ее знатно колотило после вчерашнего, но было такое ощущение, что кто-то над нею славно поколдовал. Джинни чувствовала себя значительно лучше. И, будь у нее на то огромнейшее желание, даже смогла бы возбудиться в этой ситуации. Стоило только обо всем забыть, стоило только взять этого симпатичнейшего паренька в свои шаловливые ручонки и сделать ему так хорошо, чтобы потом он всю свою оставшуюся жизнь ни о чем другом думать не мог, кроме как об этой ночи.       Она коснулась его щеки, провела кончиками пальцев по его правой брови, потом сделала жест воздушного поцелуя.       — О, кто-то начал бредить, — съязвил Джордж. Но уж кто-кто, а он-то должен был понимать, что с ней такое.       «Мы ее совсем доломали. И Фред и без меня напортачил славно. Хороший братец».       Джинни захлопала глазками и настроилась на шаловливый лад.       — Простите меня, хозяин. Вчера я согрешила. Не могли бы вы наказать меня за мои проступки?       Не дожидаясь ответа, она легла к нему на колени, выпятив свою попу. Затем потянулась рукой к краю платья и задрала его, обнажая ягодицы.       — Плохая девочка, — театрально сокрушался Джордж.       Его рука с громким звуком приземлилась на ее зад. Затем он замахнулся еще. И еще раз.       — Пожалуйста, сильнее.       — Не смей мне приказывать. Ты здесь моя раба.       Новый удар. Прежней мощи.       — Простите. Пожалуйста, простите меня. Просто я не знаю… как еще мне искупить свои грехи. Ах, если бы был способ…       Странно, но Джорджа это дико заводило. Поехавшая сестра, неожиданная ролевая игра. В нем самом начал просыпаться самый обыкновенный казанова Джордж. Именно тот человек, которого видело в нем общество.       — Поищи искупления где-то в районе ширинки.       Джинни, словно совсем дура, спустилась на пол и сначала поискала ширинку у себя, потом посмотрела куда-то в сторону шкафа, лишь несколькими секундами позже уставилась на его брюки, все еще не понимая.       Ему явно нравилась эта игра.       Джордж взял ее руку, почувствовал, насколько та дрожит, затем уверенно положил ее к себе между ног, заставляя ощутить его твердую плоть. Джинни неуверенно сжала руку, как ей тут же захотелось ее убрать.       — Я даже не знаю… а так вы точно меня простите? — решила она развеять все сомнения.       — Да. И наоборот — если этого не сделать, я не смогу простить тебя никогда.       Парень уже отмел вариант с тем, что она его рабыня, Джинни явно действовала по какой-то другой схеме. Провинившаяся… работница? А он ее начальник, ее хозяин.       Джинни послушно пододвинулась к его джинсам головой. Ее щека улеглась на то место, где еще недавно лежала рука. Щека терлась и приятную ткань и о горячий член, припрятанный под ней.       — Вы позволите?       — Только этого и жду.       Звук расстегивания молнии. Она пропихнула руку куда-то внутрь брюк, ощущая теперь его член через ткань трусов. Намного тоньше, но не намного приятнее, чисто из-за того, что и без этого было хорошо.       Джордж Уизли вмиг стал для нее снова тем же ахренительно сексуальным объектом, которым она представляла его до этого. Этот красивый, сочный парень, который мог ее оттрахать в прямом смысле до потери пульса. Жаль только, что Фреда не было рядом. Ух, у нее было столько планов на них вдвоем вместе.       Джинни вмиг отключила свой мозг и активно заработала рукой. Затем пролезла ею чуть дальше, за еще один слой одежды. Услышала одобрительный мужской стон и стала двигать по стволу все увереннее и увереннее. На устах играла невинная улыбка, а в мыслях не было ничего, связанного хоть каплю с совестью.       Она снова потерлась щекой о ткань джинсов, рядом со своей наяривающей ему рукой. На щеках откуда-то взялся игривый румянец. Джинни не была уверена, что он появился из-за того, что ей стыдно. Скорее от жара.       Ее тело настолько быстро перешло из фазы «о Господи, как мне дальше жить, я же жертва серии насильников» в «блять, как же я хочу получить его хуй в свою вагиську», что оставалось только медленно подсовываться в удобную для минета позу и активнее начинать его раздевать. Дрочка одной рукой — пф, какие глупости. А вот с применением увлажненных языком губ и твердого неба полости рта. Ух, Джордж.       И, да, у них таки они одинаковые. Или примерно одинаковые. У Фреда Джинни не слишком-то рассмотрела хуй, чтобы делать окончательные выводы, впрочем, черт с ним. Или хуй с…       — Давай, детка, давай еще.       Язык заскользил по твердой коже. Ощущение кожи. Кожные покровы. Кожа. Кожа. Кожа.       Джинни зациклила себя на чем-то совершенно отдаленном, прикрыла глаза, причмокнула, когда коснулась губами его головки. Джордж лег на кровать и закрыл глаза. Его понесло. Он не ожидал. Он реально такого не ждал, потому что прекрасно помнил, насколько все херово для нее тогда закончилось, а вот теперь вот это вот? Ух, а Джинни монстр. Такая здоровая девка, так быстро оправилась. А это значило только одно — на ней можно было еще ездить и ездить. Можно было ставить ее на колени на каждом углу, нагибать ее, проникать в любую удобную щель и издеваться так, как только заблагорассудится. А все потому, что она — хорошая блядь.       — Как вам? Хотите я попрошу у вас прощения в другой форме?       — Нет, не хочу, ну же, пока ты не сможешь заглотить его полностью, я не приму никакое прощение.       Ее взгляд опустился вниз, уголки губ поползли туда же. По ее щеке сползла одинокая слеза. Джинни глубоко взяла его член в свой рот и максимально опустилась головой вниз, но так и не смогла дойти до основания. Господи, она и не замечала, что у них с братом члены достаточно большие. Какая же она тогда слепая была. Или просто после всех предыдущих хуев эти их казались недостаточно выдающимися?       Но…       В смысле…       Что?!       Джинни задвигала головой вверх-вниз, затем даже умудрилась попросить Джорджа помочь ей. Он был не прочь: схватил ее за волосы и грубо потянул вниз. Из ее глаз потекло много слез. Член вошел ей куда-то вглубь глотки. Она пыталась отдышаться. Она это сделала, хотя точно помнила, что делала то же как минимум с Фредом.       — А теперь можно и по-другому.       — Возьмешь меня?       Джордж ухмыльнулся.       — Ух, какие наглые мы стали. А где же уважительное «вы» подевалось?       — Застряло у меня где-то в глотке. Не поищешь?       И она засунула свой язык ему в рот. Слов больше не надо было.       Они целовались, как придурки. Именно так. Джордж и Джинни дурачились, как будто вспоминали видео-уроки под названием «Как не надо целоваться». Они чуть ли не облизывали друг другу лица, они глубоко засовывали языки друг друг в рот, как будто хотели потрахаться своими ртами, без помощи гениталий. Затем начали широко раскрывать при поцелуе рты, из-за чего казалось, будто они пробовали сожрать один второго. И это еще было непонятно, кто кого в реальности съел бы, потому что у Джинни довольно широко раскрывался ротик, а Джорджа он от природы большой.       Джордж во время этого баловства щипал ее за попу, засовывал свои руки ей под лифчик, мацая Джинни за соски.       Они вели себя так, как будто между ними не существовало ни конфликтов, ни преград, ни ума, ни робости.       Их освещало искусственное солнце. Палочка зажгла огонек над ними. Тот летал, радовал глаз. Джинни мило улыбалась, Джордж перестал скалиться и посмотрел на ситуацию под другим углом. Она как будто умиротворила его.       Он уже сам потянулся рукой вниз и просунул в нее несколько пальцев. Делал это так, как будто ему никогда не приходилось ничем подобным заниматься. Эти ребята веселились, как двое закоренелых девственников, когда на самом деле один был чуть не серийным маньяком, а вторая — жертвой ряда изнасилований.       От его действий не было ни приятно, ни плохо. Это просто было, как нечто, что не должно было принести удовольствия, а скорее послужить поводом для новой улыбки, освещенной шаром.       Она стала подстегивать его действовать, начала извиваться под его «умелыми» пальчиками, стонать, кряхтеть, сычать… или на что это вообще было похоже? Он в свою очередь тоже не подводил — вопил так, как будто ему со всей дури зарядили по яйцам коленом. Забавная игра. Думалось ему, что Фред бы такое не одобрил. О да, его братец покрутил бы пальцем сначала у одного виска, потом у второго, а дальше, аплодируя им стоя ногами, ушел бы развлекаться в своем скучном и совершенно не сумасшедшем одиночестве.       Ее бедра задвигались, вагиська соприкасалась с его членом, как булочка с сосиской в хот-доге. Джинни несколько раз, ну чисто по приколу, сжала и разжала внутренние интимные мышцы. Чисто для своего удовольствия, потому что в таком-то положении ему от этого не было б ни тепло, ни холодно, ни приятно уж тем более.       Она терлась об него, даже не думая самостоятельно засунуть его член в себя. И что вообще еще такого неправильного они могли бы сделать?       Джордж чё-то проголодался.       Он схватил свою палочку… нет, не ту, что в штанах. Она как бы в штанах была, но… но не эрегированная, ага. Он взмахнул ею и возле них оказался целый поднос с пищей. Скорее всего, это все добро переместилось к ним с одного из двух мест: либо из ближайшего по определению маггловского супермаркета, либо из кухни их же Норы. И это еще неясно, какой из вариантов мог оказаться хуже. Скорее всего, второй, потому что вечный жрон-Рон никогда не дремал и верно охранял все продукты путем запихивания их к себе в желудкохранилище.       — Это платье все-таки испортится.       — Можешь его снять.       — Не-е…       Джордж рассмеялся.       Когда пришел сюда, он представлял себе совершенно противоположную картину, а не их, двух придурков, начавших обмазывать друг друга едой там, где только можно и где нельзя. В ход пошли излюбленные извращенцами сливки, клубника, прочие сладости и фрукты. Они обмазывались шоколадом, обсыпали один второго несъедобным конфетти и ждали, когда кто-нибудь из них случайно его проглотит и умрет, подавившись.       Милые, совершенно детские забавы.       Они смеялись и радовались, возбуждаясь и даже один раз разрядившись. Джинни пришлось позволить ему войти в нее. Всего на несколько секунд. А потом такая соскочила с его хуя, как будто вообще не поняла, что это было такое.       Слезла и облизнула его щеку, на которой осталось пятно от сметаны. Она не могла вспомнить, когда они сошли с темы сладких продуктов на совершенно любые. Голова шла кругом, когда она видела его, всего перемазанного различными белыми жидкостями разной степени густоты. Хотелось бы ей, возможно, посмотреть на него в тандеме с Фредом. Быть может, у нее еще могла быть такая возможность.       Сейчас же их тела переплелись, ее платье все-таки испачкалось. Они ели еду, кончали и радовались жизни, потому что как не радоваться, если такая пьянка пошла.       — Точно, — подумалось Джинни вслух, — а почему бы нам не напиться?       Какой бы Джордж стал возражать такой умной мысли.