Инцест во имя магии

      Я…       Я. Убила. Ебучего. Чарли.       Он повалился на землю, без единого повреждения, но безусловно мертвый. Я не могла понять, как так получилось. Помнила только, что он хотел первый использовать против меня непростительное заклинание, что это он хотел убить меня, это он… только он был виноват. Мне осталось только одно — защититься. Господи, я же могла использовать любое другое заклинание, выбить из его рук палочку или отбросить Чарли в стену, но телом будто снова овладели старые личности. Я автоматически, будто использовала это заклинание каждый день, поднесла руку вверх и произнесла «Авада Кедавра». А ведь известно, что такое заклинание требует огромной колдовской силы и искреннего желания убить. Неужели… я действительно так сильно хотела его смерти? Судя по результату, определенно.       Флер еще лежала без сознания. Хотелось подбежать к ней, но я не решалась, как будто боялась, что те личности снова возьмут власть над моим телом и заставят убить и ее. Я ничего не понимала. Просто села возле камина, спиной уперлась в стену и мелко задрожала. За такое людей в Азкабан сажали без разбирательств. Я теперь преступница. Я убила бывшего брата. Пусть это была только защита, пока не снято проклятие, я даже не смогла бы рассказать им всем правду. Разве что когда меня уже бы совсем приперли к стенке.       Цена за магию…       Главное, что Чарли мне совсем не было жаль. Этот ублюдок вполне заслужил смерть. Да, я хотела его убить. Я хотела. Убийца.              Убийца.              Было сложно собраться. Или просто?..       Я не могла определиться. Вроде мне было плохо из-за того, что я переступила все возможные моральные принципы, а вроде была удовлетворена тем, что решилась, путь и неосознанно.       Не помню, как в руках оказался алкоголь. Бутылки принадлежали отцу. В баре было полно всякого горючего. Влив с ходу в себя три рюмки, я успокоилась окончательно.       Стоило б узнать, где Чарли хранил свое состояние. Нельзя было оставлять большие деньги просто так. А еще… разве после Авады оставались следы преступления? Нет. А значит, можно будет преспокойно выставить эту смерть случайностью и не парить себе мозги. А деньги потом, скорее всего, перечислят семье, но я, само собой, перечислю их все себе на отдельный счет или на счет Флер и уебу отсюда.       Планы становились все радужнее, теперь мы с любимой богаты.       Я пошла к ней уже нетвердой походкой, похлопала Флер по щекам, но она никак не хотела просыпаться. Удар не показался мне сильным. Проверила Чарли — он действительно умер. Постаралась при этом не оставить на нем своих отпечатков, хотя это было совсем не обязательно.       — Флер… пожалуйста, проснись. Я устала.       Очнулась любимая только через двадцать минут. Все это время я сидела на полу, гладя ее по голове, и пила. Часы тикали медленно и тихо, я даже испугалась, когда тело, что рядом, двинулось. Будто труп ожил. Но Чарли лежал. Еще несколько часов — разлагаться начнет.       — Где?.. — она еле говорила. Наверняка где-то шишки должны были остаться от удара… головой? Я не могла вспомнить, как именно он приложил Флер.       — Больно?       — Уже нет.       Глаза любимой — безумные, родные. Как будто смотрела на себя со стороны. Она снова это делала, но не специально.       Через час мы пили уже вдвоем, совершенно не разбирая, что пьем. Лишь бы влить в себя немного или много гадости материальной, все для того, чтобы заглушить гадости в душе.       — Что будем делать с трупом? — спросила Флер.       Она вообще так спокойно отреагировала на смерть Чарли, но я, если честно, не сильно удивилась такой реакции, а еще мне очень нравилась такая бесчувственная сумасшедшая Флер.       — Отнесем в какое-нибудь темное магическое место и оставим там. Все просто. Авада не оставляет следов, переживать нечего.       — Разве Министерство никак не отслеживает использование непростительных заклинаний?       — А разве это возможно сделать?.. Нет. Тем более… он мертв почти два часа. Если бы какой-то такой механизм и существовал, то на нас уже совершили бы облаву.       Мы обе призадумались. Оказалось, в волшебном мире довольно просто быть убийцей. Вот только для этого смертельного заклинания нужно было обладать большой магической силой. Откуда она у меня взялась? Усиление вторыми личностями? Возможно, это оно помогло, другое объяснение я найти не могла.              Подумав еще немного, мы дошли до того, что было совсем не выгодно бросать Чарли где-то там, по переулкам, ведь существовал еще один способ узнать правду — они могли прочесть его последние воспоминания. Да, конечно, тогда они узнали бы всю правду и я, вполне вероятно, даже не получила бы никакого наказания за совершенное, ведь это была самозащита после долгих издевательств да еще и в состоянии аффекта. Меня точно оправдали бы. Вот только магию я бы потеряла. Этого допустить было никак нельзя.       Я попросту заморозила его тело, а затем положила труп Чарли к остальным родственникам, к пока еще живым.       — Ты все делаешь правильно.       — Не стоит меня ободрять, Флер. Не стоит. Я это знаю и чувствую себя хорошо.       Поцелуй в щечку был моим подарком за эту фразу, а затем я навалилась на нее сверху. Флер еще не совсем оправилась от удара, но мне казалось, что это ничуть не могло помешать нашему маленькому баловству.       — Смотри, что я прикупила, пока тосковала без тебя. — И она показала мне… что это?       — Что это? — спросила я вслух.       — Люди называют это спиннером. Похоже на детскую игрушку, но я подумала, что если использовать заклинание генерации энергии или ветра, то можно было бы найти ей другое применение.       — О господи, как она работает вообще?       — Вот так.       Флер мягко ударила по одному из трех выступающих полукруглых краев — оно завертелось. Светящаяся, эта штука действительно походила на обычную такую побрякушку для маленьких детей. А еще я совсем не понимала, когда она могла выйти из дома, если на ней были тела моих родичей. Впрочем, Флер тут же ответила на этот вопрос:       — Я влила в них много-много раствора для крепкого-крепкого сна, — когда моя девушка говорила таким образом, складывалось такое впечатление, будто она стала медленно деградировать. Впрочем, чего это я? — Они не смогли б проснуться, даже без моего присутствия. Так что я просто пошла на часик-второй прогуляться. Мне было одиноко без тебя. А еще… очень страшно.       — Это не повод покупать всякий хлам.       Она обиженно надула губки.       — А ну-ка.       — А? — удивилась я.       — Иди сюда. — И Флер заняла доминирующую позицию.       На полу было твердо и неудобно, а еще она придавила меня своими… кхем, мягко говоря, сиськами. Не сказать, что они были прям большими, но по сравнению с моими — да, визуально больше. А потом она прижалась своей грудью к моей настолько плотно, что я смогла ее вовсю прочувствовать. Таких приятных и немного болезненных объятий на полу у меня еще не было.       Флер задрала юбку и залезла пальчиком под резинку трусов. Бесстыдная, моя горячая француженка, она стала мастурбировать прямо у меня на глазах. Ах, не терпелось, хотелось поскорее оказаться у нее между ножек и провести язычком по влажным половым губам. Я не могла смотреть на то, как моя милая удовлетворяет себя сама. Это было сродни пытки. А когда она сняла трусики, смяла их и вложила мне в ладонь… они были полностью промокшие, пропитанные ее влагой. Моя девочка соскучилась, моя девочка, которая была, по иронии, гораздо старше меня, смогла попросту забыть о боли от удара (или с ней действительно уже все было хорошо, или это алкоголь так помог). Я погладила ее по попке свободной рукой и чуть шлепнула. Шлепок получился громким, а эхо от него пронеслось всем сараем. Грязным, развратным. Где-то в соседней комнатушке покоилась целая куча изуродованных тел, а одно, если бы не заморозка, сейчас начало б как раз «замечательно» пахнуть.       Эта игрушка замаячила меж ее пальцами. Она что-то прошептала — и оп, эта хреновина завертелась. Флер приставила ее к клитору, и я услышала, как она еле-еле сдержала стон. Судя по ее лицу, она еще не использовала его таким образом, а только лежала себе на кроватке, просунув пальчики внутрь киски, и фантазировала, как с ним можно было бы извертеться. Наверное, во время мастурбации попросту крутила его где-то во второй руке и смотрела на светящиеся огоньки. Эта штука так светилась… Но заворожить подобное могло только находясь в ее руках.       Спиннер бил по клитору, по телу Флер пробегали волны удовольствия. Ей не приходилось даже ничего делать — она только держала его у нужного места, а эта игрушка, словно вибратор, заставляла ее содрогаться от каждого нового удара. Еще немного — и она начала громко и с чувством стонать. Я не стала ее трогать, а просто лежала себе и дальше спокойненько под ней, наблюдая. Знала ведь, насколько раздражали во время мастурбации новые факторы — лишнее прикосновение, шлепок, дерганье или даже звук — все могло сбить ее с темпа и свести все старания на нет. Я не хотела, чтобы случилась подобная оплошность. Нужно быть полной дурой, чтобы трогать подругу, пока она делает для тебя представление. Это как в стриптиз-клубе — смотри, но руками не трогай.       По мере того как ей становилось все лучше и лучше, Флер разгоняла спиннер на подсознательном уровне магией все больше и больше. Разогнала настолько, что крайне быстро подошла к моменту кульминации, и чтобы этот финал был как можно более приятен, в конце она затормозила его, но сделала так, чтобы удары были более сильными, чем все те, которые до этого приходились по ее клитору. И данные действия произвели нужный эффект — она чуть откинулась телом назад и сильно-сильно, но мелко-мелко задрожала. Кажется, я начинала думать примерно так же, как она стала говорить. Это забавно.       Под ней стало настолько мокро, что даже мои ноги намочились все. Капли выделений одни за другими скатывались с половых губ и падали на меня. Все. Теперь можно было действовать.       Я пододвинулась пониже, так, чтобы оказаться у нее между ног. Теперь все эти капли скатывались не на ноги, а на мое лицо. Я языком собирала всю влагу, до которой он только мог дотянуться, а затем начала работать им в другом направлении. Я полезла к ней в дырочку, стараясь не захлебнуться кончой. Было сложно, но я даже стала дрочить под этот процесс. Наверное, моя любовь к женскому телу таки была сильнее, чем к мужскому. Или же это только после ночей выработалось? Кто б знал, но… нет, нет… Я никогда не была лесбиянкой, это точно. И сейчас почему-то не могла себя ею назвать, хоть и вылизывала с таким упоением у нее между ног, глотая выделения. Я утыкалась носом в ее лобок и упивалась запахом ее тела. Это было… так приятно, но в то же время…       Наверное, мне просто хотелось быть одной. Одиночкой, которая имела бы верную подругу под боком, с которой можно было бы потрахаться в случае крайней необходимости. Да, именно так.       Я мысленно и даже вслух называла Флер своей девочкой, своей любимой, своей девушкой, как будто мы действительно встречались, но только сейчас до меня дошло, что все это было полнейшей ложью. Больше всего я ценила Флер как подругу.       Гребанные члены. Они заставили меня броситься в другую крайность и буквально научили лизать киски. Если честно, было не очень сложно обрести этот навык, я примерно понимала, что должно бы ей нравиться, потому что примерно помнила, что понравилось мне и чего так сильно не хватало во время секса с… лучше называть их просто парнями.       Прежде всего, не хватало понимания. Их эгоцентризм попросту зашкаливал — все себе, себя полностью ему отдать, его обслужить. Я была рабыней для всех этих парней, даже для тех, для кого, казалось, не была, все равно была. Билл не показался мне слишком отличающимся от остальных. И я столько об этом размышляла уже, столько всего переосмыслила, что теперь вовсе не могла сложить какое-то четкое мнение в своей голове. Ничего не формулировалось, а я продолжала лизать, стараясь абстрагироваться от внешнего мира.       Но все же Флер понимания было не занимать — она будто видела меня насквозь — сразу поняла, что я улетела мыслями далеко прочь и начала делать все чисто автоматически, а ведь во время сексуального контакта очень хотелось этой сосредоточенности на процессе, на человеке, который с тобой, хотелось не видеть перед глазами ничего и не уметь думать, чтобы полностью, со всеми крохами, вбирать в себя удовольствие. В достижении оргазма концентрация играла не последнюю роль.       Флер отъехала в сторону, посмотрела на мою запачканную в прозрачной слизи мордашку и с улыбкой на устах нежно поцеловала. Это было гадко. Без сомнений. Крайне гадко. Но я была так счастлива, что она сделала это.       Поцелуй через несколько секунд стал глубже, но мы не лобызали языками друг у дружки в глотке. Все же вот это и секс под водой — были самыми противными вещами. Если бы Чарли только знал, как можно меня добить…       — Я отправила Биллу письмо. Он приедет через несколько дней.       — Это замечательно. Мы спокойно закончим со всем и сможем быть счастливы.       Она отвернула взгляд в сторону. Мне это не понравилось.       — Что такое? Что не так? — искренне не понимала я.       — Я слишком безумна в последнее время? И перестала говорить с акцентом?       К слову, да, давно не слышала от Флер коверканий слов. Акцент, конечно, все еще был ощутим, но говорила она очень хорошо, а уж предложения составляла — так и вовсе на литературном уровне, по моим скромным ощущениям.       — Ты будто заколдовала меня: свела с ума и избавила от других недостатков. Или я заразилась чем-то. Да, это определенно болезнь.       — Это все, что тебя беспокоит?       — Да.       — Тогда ты действительно сошла с ума.              Мы лежали на кровати. Грязные после валяния на полу сарая, залезли под одеяло, избавившись от обуви, обнимались, пытаясь впитать в себя тепло друг дружки. Я закинула на нее ногу, а ее руки обхватили мое тело. Именно в этом положении нам хотелось уснуть. Какими же сладкими были поцелуи в шею. Пожалуй, на моем теле эта эрогенная зона была самой эрогенной из всех эрогенных зон. С Флер я каждый раз лежала или просто трахалась, словно впервые. Мурашки бегали по коже от каждого прикосновения. Из-за этих самых мурашек я все больше и больше пыталась прижаться к ней и все больше закутаться в одеяло. Одеяло мы выбрали на эту ночь самое кайфовое — только постиранное, моей бывшей мамочки. Оно такое объемное, пухлое, укрывало нам сверху и по бокам, будто великое облачко. Рядом с нами валялось второе такое же одеяло. Еще когда мы впервые спали в одной кровати, поняли это — мы любим укрываться отдельными одеялами, чтобы посередине ночи одна из нас вдруг не оказалась на холоде, пока вторая вместе с теплым облачком не перекатилась куда-то на вторую сторону кровати. Если я была в этом плане очень статична — спала на протяжении всей ночи практически в одной позе, то Флер буквально металась по кровати, она постоянно ворочалась и не знала во сне покоя. Впрочем, это ничуть не бесило, я просто не доходила до того момента, когда это могло бы начать бесить, — засыпала еще до этого в ее нежных руках.       — Ты не будешь доучиваться? — Флер достаточно сильно волновал вопрос моего образования. Если брать по сути, то мне осталось еще совсем немного доучиться, но даже это немного стоило довести до конца.       — Буду, но точно не в Хогвартсе.       Делакур усмехнулась, она уже знала, что я дальше спрошу.       — Как думаешь, меня примут в Шармбатон?       — Да, думаю, примут, но тебе нужно будет выучить французский, иначе ты даже фразу «вас принято» не поймешь.       Я могла быть уверена, что Флер мне поможет поступить туда. У нас будет больше общего. Настоящие подруги, хоть и частично любовницы.       — Ты же не любишь меня? — вопрос прозвучал настолько резко, да еще и после таких мыслей, что я мелко содрогнулась, напрочь забыв о своем местонахождении в ее объятиях.       Но я не собиралась врать. Флер — единственный человек, которому мне ни за что в жизни не захотелось бы соврать. Тот, с кем ты можешь быть пристально честен, — самое ценное существо в твоей жизни. Я ценила ее, я обожала ее, но…       — Не люблю.       — И я тебя, — просто ответила Флер. И все действительно стало так просто.       Мы обе улыбнулись, как будто только что сказали одна другой совершенно противоположные слова. Казалось, будто я сделала ей предложение, но на самом деле мы просто расставили все точки над ё. Я так была рада, что она разделяла мои взгляды.       Продолжив обниматься, мы и не заметили, как за пустой болтовней о вкусном завтраке, который мы вместе приготовим утром, о странах, в которых мы могли бы поселиться, о школе, в которой училась Флер, уснули.       Такого сладкого сна давно не видала. Да, недавно мне было очень хорошо в отеле, а перед этим я и дома находила расслабление иногда, но тут на меня навеяло прямо-таки абсолютное спокойствие. Все, я уже со всем справилась. Я молодец. Мы… это мы с ней, мы постарались.       Кровать была такая мягкая, уютная, как тот диван у Чарли, а еще такая просторная. Так все же получилось, что мы лежали под одним одеялом, но в этот раз я не оказалась на теплой кровати без укрытия, теперь я поняла, что нужно было делать, чтобы подобное не происходило, — нужно было всего-то поставить на нее ногу. Я так легла, как оказалось, что почти половина моего тела, а не только нога, в итоге оказались на ней.       Утром Флер сильно пожалела, что решила меня полностью обнять. Та рука, что оказалась под моей шеей, у нее, казалось, совсем отсохла. Флер еле-еле ее разогнула, морщась от боли. Господи, это неприятно — придавливать кому-то конечности.       А еще ее отчего-то беспокоила спина. Но, наверное, все от того же — из-за меня.       — Ты не жирная.       — Нет, жирная. Посмотри, я вроде и не ем ничего, а за последние недели так со всем этим на самом деле поправилась.       — Вот именно, что «со всем этим». Стресс ведь. Тебе нужно успокоиться уже и начать правильно питаться, а еще — гораздо чаще раза в день. Нельзя же так с собой. Я ведь говорила, что побеспокоюсь о твоем питании? — я знала, что даже если она этого не говорила, это не будет иметь никакого значения…              Коралловые лучи проткнули комнату и уткнулись мне в глаза. Я зажмурилась.       — Завтра он приедет.       — Тебе не будет жаль Билла?       Флер недовольно покачала головой на этот вопрос. Она как раз готовила, кухня так и благоухала запахами.       — Ты спрашиваешь об этом уже который раз. Нет, Джинни, не будет. Почему-то мне кажется, что даже если бы он умер, я б не расстроилась. Это звучит…       Наверное, она хотела сказать нечто вроде «пугающе», но я ее перебила:       — …нормально. Это звучит нормально.       — Спасибо, — Флер не отрицала свое безумие, даже любила его, но вместе с тем — стыдилась.              В двери постучал он. Я искренне не поняла, зачем стучать, он мог спокойно войти, ведь жил тут. Хотя… наверное, Нору больше нельзя было назвать официально его домом. Теперь им завладели мы с Флер.       — Здравствуй, — сказал он, когда я открыла двери.       Сердце невольно екнуло. Падла-то сексуальный.