***
Наконец, мы добрались до квартала Нара и добротного, большого дома Шикамару. Мальчик попросил нас подождать на открытой веранде, а сам скрылся с виду. Мы сели на мягкие подушки перед низеньким столиком, Чоджи сцепил руки в замок и явно хотел начать разговор. Но не знал, за какую мысль схватиться сначала. Его пальцы, как и мои, слегка подрагивали, и это вызвало у меня улыбку. Нервы. Шикамару вышел к нам с подносом, на котором разместились пиалы с дымящимся чаем. Когда все удобно устроились, Нара наконец заговорил. — Что ж. Мы знаем, что через два месяца экзамен на чунина, в котором наша команда участвует. И должна будет проиграть, не доходя до боев один на один, — мы с Чоджи закивали, не отрываясь от своих пиал. Пока все понятно (нет). — Не понятно, почему нас заставляют идти на экзамен. Неизвестно, участвуют ли другие ребята из нашего выпуска. Еще совершенно не ясно, из-за чего Асума-сенсей так боится, что мы выйдем в финал. — Единственное, что мы знаем — без шансов. Мы и при желании не получим звание чунина, — Чоджи нервно дернул плечом, а Шикамару кивнул. Справедливо. Наши техники очень специфические, и особенно эффективны они вместе. Выстоять против глаз Учиха или тех же Хьюга мы не сможем. Если будет команда из Суны, с кровожадным Гаарой — нам конец. Поэтому все понуро кивнули. — Я узнаю у Хинаты, участвуют ли они, — пообещала я, с грустью осознавая, что больше помочь ничем не могу. Честно сказать, я уже сомневалась, что смогу научиться ставить барьеры. Что изучу стихийные техники, потому что Мирей не вызывал особого доверия. Что смогу отличать чужую чакру, потому что сейчас то ли от усталости, то ли переживаний, то ли от моей бездарности, распознать энергию мальчишек я не могла. Все смешалось в пестрящее северное сияние. Голос Чоджи вырвал меня из раздумий. — Сомневаюсь, что можно так вот легко рассказывать это, но… — он замялся, отводя взгляд. — Но мы команда. Вы должны знать, — мальчишка выглядел таким решительным и серьезным, что мне стало не по себе. — Родители попросили меня тренироваться на территории квартала и не покидать его без особой надобности. Еще мы с отцом отрабатывали иногда особые техники клана, но он приказал мне не использовать это без необходимости. Может, это из-за нападения, конечно… Странно это все. Откровенность за откровенность. Я решила внести свою лепту: — Мне тоже намекали на подобное, а еще, — я замолкла. Думала, стоит ли делиться своими наблюдениями, в конце-концов, вдруг мы с Наруто и Саске просто помешались? — Не уверена, но мне кажется, что за мной есть слежка. Не только за мной. Шикамару испытующе уставился на меня, хмурясь. На лбу чуть ли не бегущей строкой светилось: откуда знаешь. Пришлось с неохотой добавить: — Я не сама заметила, но мне намекнули на это. Такой ответ мальчишек не устроил, однако добиваться более внятного не стали. Наверное понимали, что, будь моя воля, я бы с радостью все рассказала. Но пока не время. — Экзамен на чунина — это страшно, если верить рассказам старших. По крайней мере, когда участвуют другие деревни, — Нара поморщился, вспоминая чужие истории. — Это повод похвастаться своими бойцами, «поставить» других на место, так скажем. Пятьдесят процентов участников стабильно отлеживаются на больничных койках, и это пугает. Но сейчас я думаю не об этом, — Шикамару наклонился вперед, и мы с Чоджи тут же повторили за ним. Мальчик зашептал. — В последнее время отец либо пропадает на заданиях, либо у старейшин клана. Это странно. — Мой тоже, — поддакнул Акимичи, хмурясь. — Думаешь, это как-то связано? Брюнет пожал плечами, вздыхая. — Возможно. Но не знаю, как. Знаю лишь, что теперь тренироваться мы будем как можно больше и усерднее, чтобы не подвести сенсея. И сделаем, как он сказал. Что ж, спорить с Шикамару было глупо. Поэтому мы послушно закивали.***
Через три дня я наконец-то увидела отца. После миссии мне требовался крепкий и хороший сон, но… Поздней ночью меня разбудили его споры с Шион. Он пытался говорить тише, а Шион громко и яростно ругала его за что-то. Я тут же выскочила из-под одеяла и побежала вниз по лестнице, буквально влетая в крепкие объятия. — Привет, дочурка, — голос Иноичи был измученным, таким уставшим, что в сердце больно кольнуло. Я подняла голову от его груди и ужаснулась. Правая сторона красивого лица заплыла, а бровь рассекал шрам, явно залеченный наспех. Я отпрянула, замечая порванную кое-где одежду с чернеющими пятнами крови. Иноичи хотел было приобнять меня рукой и успокоить, но от ладони до локтя ее украшал полузаживший ожог. — Ч-что? — глупо выдавила я, сглатывая противный ком в горле. Подступающие слезы начинали душить, сдавливая все нутро. — Какого черта? Отец вздохнул, отводя взгляд. Выглядел он ужасно. Я боялась подумать, что с ним произошло, как больно ему было. Медики явно подлатали его, но недостаточно хорошо, потому что мужчина болезненно морщился, переминаясь с ноги на ногу. Прежде я никогда не видела Иноичи таким. И мне стало страшно. Впервые настолько, что горячие злые слезы полились из глаз. Впервые меня обуял животный ужас потерять человека, ближе которого не было. — Тшш, Ино, — Иноичи стиснул меня в объятиях, успокаивающе поглаживая по спине, но это не особо помогало. Я кричала, ругаясь на отца, давилась всхлипами и рыданиями. Виски пульсировали из-за поднявшегося давления, а в груди было настолько больно, что дышалось с трудом. — Дочурка, все хорошо. Меня за плечи обняла вторая пара рук, Шион шептала, как сильно любит нас, вызывая новую волну истерики. Хорошо? Он издевается? Иноичи был для меня примером идеального шиноби: собранный, сильный, уверенный в себе, преданный своей деревне. И в голове не укладывалось, что он может выглядеть так — избитым, раненым, уставшим. — Тебе нужно к медикам, — уверенно заявила я, немного успокоившись. Меня больше не колотила дрожь, но голос был сиплым от слез. — Пожалуйста, тебе нужно, — конечно, я понимала, что самые серьезные повреждения отцу уже залечили, но мне было важно убедиться лишний раз, что все будет хорошо. Шион, все еще бубня себе под нос, удалилась, а я все не хотела отпускать Иноичи. Крепко сжимала его руку, уткнувшись в крепкую грудь, и вдыхала приятный запах мелиссы. Мужчина усмехнулся надо мной и погладил по голове, приглаживая наверняка взъерошенные волосы. — Мне нужно к старейшинам, Ино, — я на это лишь замотала головой, возмущенно мыча. — Нет, в больницу. Пожалуйста. Это важно для меня. Иноичи вздохнул, мягко отодвигая меня и легонько касаясь сухими губами лба. Он слабо улыбался, раздражая еще сильнее мои слабые нервы. Конечно, он привык к подобному, но… Так сложно, оказывается, видеть, что твои близкие страдают, а помочь ты не в силах. Слишком тяжело морально. — Среди старейшин есть ирьенины, — мужчина приобнял меня за плечи опять, крепко прижимая к себе. — Ты утром забудешь о том, что со мной что-то произошло, — я возмущенно замотала головой, злясь. Действительно, это же так легко! — Иди спать, Ино, пожалуйста. Он был таким уставшим, что я не рискнула спорить. В конце-концов, чем быстрее он сделает свои дела в совете, тем быстрее отдохнет. Да и в клане есть медики, глупо было так паниковать. Я скомкано пожелала доброй ночи и поплелась в комнату.***
Уснуть мне, конечно, не удалось. Я пролежала несколько часов, ворочаясь в кровати, которая резко стала неудобной и неуютной. В глаза будто песка насыпали — под веками неприятно жгло от слез и накопившейся усталости. В конце концов, бесполезно сминать простыни мне надоело, поэтому я переоделась в удобные шорты и футболку и выскользнула из дома через окно. Первой и очень эгоистичной мыслью было позвать Хинату прогуляться, или мальчишек из команды, но все же откинула эту идею. Я бесцельно брела по пустынным и сонным улочкам Конохи и не знала, куда податься. Все мои знакомые либо крепко спали в своих кроватях, либо были на задании. — Значит, как обычно, — пробубнила я себе под нос и пошла на полигон клана. В поясной сумке обнаружились чистые свитки и набор для каллиграфии, с которым я не расставалась в последнее время, поэтому я решила попробовать поставить какой-нибудь простенький барьер. Как раз выдалась свободная минутка, когда меня никто точно не будет дергать. Первым, и самым легким барьером Санты значился «Дзидзо». Он требовал четырех иероглифов: душа, дом, защита и крыша. Они не были такими уж сложными, поэтому я начала аккуратно и сосредоточенно выводить их на свитках. Люди, вокруг которых выстроен этот барьер, как бы исчезают с поля зрения стороннего наблюдателя. Это должно работать как иллюзия — для врага сложится ощущение, что люди, вошедшие в барьер, просто прошли мимо. Позевывая, я выводила черточки иероглифов, наполняя попутно своей чакрой пергамент. Выложив вокруг себя свитки в виде ромба, я сложила пальцы домиком (это не было необходимо, но Санта написал, что для лучшей концентрации можно придумать какой-то жест), мысленно соединяя линиями чакры поочередно свитки с иероглифами — от «души» к «крыше». Пространство вокруг меня начало чуть мерцать, оно чуть исказилось, как бывает, когда сталкивается горячий и холодный воздух. Из груди вырвался облегченный выдох. Я так боялась, что не получится, что я разочарую Санту своими промахами, что сейчас чуть ли не завизжала от восторга. Улыбка сама собой появилась на лице. Я просидела на полигоне до рассвета, возводя и сбрасывая барьер. Нужно было идти домой, потому что зевота уже надоела в край. Поэтому я медленно пошла в сторону деревни, но внезапно все вокруг почернело.