Предназначение

Она хорошо держится. Каллен смотрит на неё внимательно и старается не опускать взгляд на подвязанный рукав мундира, пусть и стоит за её спиной. Инквизитор выдаёт пламенную речь и уходит, чтобы упасть, как только двери за ней закроются. Каллен успевает подхватить её, но она толкает его в грудь, сидит несколько мгновений в молчании, а потом встаёт. Он хочет взять её под локти со спины, поддержать, но его левая ладонь хватает пустоту, и он надеется, что она не почувствовала его неловкий жест. — Оставь меня, — произносит она, остановившись. — Ты не в порядке, я… — Я в порядке! — прикрикивает на него Тревелиан, даже не оборачиваясь. И повторяет спокойнее: — Я в порядке. Каллен прислушивается, но не подчиняется, находит компромисс: следует за ней в трёх шагах. Трёх шагов и его реакции хватит, если её вдруг снова одолеет слабость. Она не выходит из своих покоев, и Лелиана настойчиво просила не беспокоить леди Инквизитора. Он терпит пару дней и на третий не выдерживает, поднимается наверх. Стучит в дверь, предупреждая, но не спрашивая разрешения. Тревелиан лежит на кровати, и, кажется, не двигается. На ней праздничные штаны, а мундира нет. Скорее всего, она небрежно скинула его на пол, а слуги убрали; уже остывшая еда, к которой она так и не притронулась, стоит на столе. Каллен качает головой и садится рядом с ней. Тревелиан никак не реагирует, продолжая пялиться в потолок остекленевшими глазами. — Почему ты не ешь? — Каллен чувствует себя пустым местом. — Наан, пожалуйста… И замолкает. Он не знает, как себя вести. Люди не шахматы, и он боится, что любое его действие заставит её закрыться ещё сильнее. Ожидание — тоже тактика, поэтому он остаётся рядом. Это работает: — Покажи мне свою руку, Каллен, — хрипло говорит она и переводит взгляд с потолка на его лицо. Резерфорд поджимает губы, медлит. — Ты знаешь. — Я знаю, и ты тоже. Но я хочу увидеть. Ты помнишь, что я тебе сказала? Каллен снимает кожаную перчатку с руки, снимает наручи, протягивает ей руку. Её холодные пальцы скользят от локтя к кисти, и она накрывает ладонью его запястье так, чтобы не увидеть буквы. — Ты сказала, что сделаешь всё, что в твоих силах. Её пальцы сжимаются крепче, но это не так больно, как видеть её такой. Каллен дураком не был, опытным в любви тоже, но он видел, как она смотрела на того эльфа, с настороженностью, испугом и недоверием, иногда она с ним спорила до глубокой ночи, а иногда улыбалась слишком тепло для той, кто опасается. Он понял, что боится она не эльфа. — А что сказал я? — Ты сказал, что лучше бы мне оправдать ваши надежды, иначе слишком много людей зря отдало свои жизни. Он усмехается: — Ты опять переворачиваешь мои слова. — Ну, у меня больше нет руки, чтобы помнить, — хмыкает она, немного оживая. Каллен ложится рядом, позволяя ей держать его за кисть. Игры, в которые они играют, опасны и пропитаны ложью, но так лучше всего. — Я люблю тебя, — произносит он и не отводит взгляда. Тревелиан кивает и расслабляется, прикрывая глаза и больше не рассматривая потолок. Быть может, когда-нибудь они смогут отпустить тех, кто был им предназначен.