A little present

Первое время забота о ребенке была прекрасным и интересным делом: Блубери и Эджи вместе постигали родительское искусство и узнавали все новые и новые вещи о детях и правильном уходе за ними. Это было, конечно же, нелегко, но потому что скелеты были вместе и поддерживали друг друга, это было увлекательно и не так утомительно. Душа Мелоди ежечасно сверкала от счастья, получая беспрерывную любовь и заботу от обоих родителей. Эджи и Блубери вместе купали дочку, вместе кормили ее (пускай Эджи только наблюдал), вместе гуляли по улице и вместе читали сказки, а также пели колыбельные (пел, конечно же, только Блубери, ибо Эджи боялся своим ревом напугать дочь). Оба скелета оставались без сил к концу дня, но при этом ложились в кровать счастливыми и довольными своей новой и непростой жизнью. Однако любое счастье, как и все на свете, не может длиться вечно. Эджи пора было выходить на работу, поэтому большая часть забот о Мелоди упала на плечи Блубери. Имея уже небольшой опыт, Блубери неплохо справлялся со всем в одиночку, но уставал уже сильнее к концу дня. Казалось, не так много и поменялось, но чем дальше, тем больше становился ком проблем. Мелоди стала очень часто болеть, а потому много плакала в течение всего дня и даже по ночам. Из-за этого Блубери пришлось перебраться с Мелоди обратно в детскую, чтобы Эджи мог высыпаться, а на свой сон Блубери вовсе махнул рукой. Мелоди все больше капризничала, потому что ей было трудно дышать через заложенный нос. Поначалу Блубери сам боролся с болезнью, и она на какое-то время уходила, но вскоре вновь возвращалась, задерживаясь на более долгое время. Скелеты не выдержали и через пару дней вызвали Герсона, потому что Мелоди вовсе перестала спать по ночам, а только кричать и хныкать, не в силах набрать достаточно воздуха в грудь, чтобы нормально дышать. Герсон приехал рано утром, еще до того, как Эджи уехал на работу, и обследовал девочку, а затем написал довольно большую памятку для Блубери и посоветовал съездить в больницу. Он заключил, что у Мелоди, скорее всего, снижен иммунитет, и ей нужно больше витаминов и магических сил, чтобы сопротивляться болезням. Герсон предложил Блубери сделать, на всякий случай, полное обследование Мелоди, потому что заложенность носа может оказаться вполне себе серьезной болезнью, а не частым следствием простуды. Блубери в тот же день записался на прием, а потом начал следовать всем рекомендациям Герсона. Он должен принимать витамины за час до кормления, и кормить Мелоди каждые четыре часа в течение нескольких месяцев, чтобы восстановить иммунитет и укрепить организм. В этот момент Блубери понял, что его спокойствию и сну окончательно пришел конец. Врачи в больнице подтвердили опасения Герсона, и заложенный нос действительно оказался самостоятельной болезнью, с которой Блубери теперь должен долго и упрямо бороться. Из-за того, что Мелоди еще очень мала, ей не могут прописать сильнодействующие лекарства, также как и не могут прописать эти лекарства Блубери, чтобы он передавал их ребенку через свою магию. Любое неосторожное лекарство может привести к ужасным последствиям, поэтому сейчас врачи могут рекомендовать только промывание носа специальными неконцентрированными разжижающими растворами, а так же, как и советовал Герсон, употреблять витамины и передавать их ребенку через магию. Врачи также добавили, что, скорее всего, с возрастом проблема уйдет, и операция не понадобится, ведь окрепший иммунитет все вернет на места. Блубери после визита совсем раскис и повесил нос. Он заглянул в аптеку, купил все необходимое с запасом и приступил к долгому и кропотливому лечению любимой дочери. Сказать, что теперь Эджи совсем не имел доступа к Блубери – ничего не сказать. Это понятно, что он занят ребенком и обеспокоен его состоянием, Эджи тоже переживает и волнуется, хоть и не может ничем помочь, кроме как дать денег на лекарства, а потому нервничает и срывается на работе чаще. Блубери даже не мог заниматься хозяйством в доме, полностью отдав себя дочери. Про телесную ласку и говорить не стоит, Блубери теперь вообще не покидал детскую комнату и сидел над кроваткой дочери двадцать четыре на семь. Эджи был глубоко расстроен происходящим, но пытался быть сильным и запастись терпением. Однако время шло, Мелоди то становилось лучше, то все возвращалось обратно. Блубери работал на износ, забыв обо всем вокруг, для него существовали только дочь и ее выздоровление. Даже в редкие моменты, когда Мелоди мирно спала, и Блубери просто следил за ней, а Эджи ласково тянул его отдохнуть с ним пару часов, прикасаясь к шее и тянувшись за поцелуями, Блубери извинялся и отмахивался, не в силах оставить дочь одну. Эджи не имел права настаивать, а потому просто расстраивался и уходил спать. После нескольких попыток он и вовсе перестал пробовать. Время шло, но все оставалось прежним, разве что холодок в отношениях пробегал все чаще, с каждым разом становясь все сильнее. Он уже дышал в шею обоих, но никто ничего не мог сделать, а потому между Эджи и Блубери стала вырастать ледяная стена, которая стремилась вверх и в ширь, отталкивая скелетов друг от друга и замораживая сердца. Эджи чувствовал себя обессиленным и подавленным, он все чаще становился безэмоциональным и все реже обращал внимание на Блубери. Он порой был шокирован, как легко затухло его пламя любви, и что он совсем не хочет Блубери. В голове Эджи даже скользили гадкие мысли о развлечениях на одну ночь, чтобы просто выплеснуть эмоции и почувствовать рядом живое тепло, чтобы стать на мгновение чуточку счастливее и найти силы бороться дальше, но чувство верности и любви к дочери не позволяли сделать такой опрометчивый шаг. Блубери же медленно превращался в марионетку для собственной дочери, потакая всем мимолетным желаниям и плачам, мечтая хоть немного облегчить ее страдания и успокоить на пару часов. Блубери совсем перестал следить за собой, перестал есть и нормально спать, он жил только ради дочери и ее выздоровления. Не сразу, конечно, но Блубери стал замечать, что Эджи все реже заходит в комнату и все чаще остается допоздна на работе, а потом просто ужинает или сразу уходит спать. Блубери костями ощущал надвигающийся арктический холод, отчего его душа сжималась в тоске. Ему было больно от осознания, что все начинает безвозвратно рушиться, и что он не способен с этим ничего сделать, ведь все его силы и внимание уходят Мелоди – плоду чистой и искренней любви. Блубери стал чаще плакать по ночам, пока Эджи спал и не слышал, как он отчаянно всхлипывал над кроваткой дочери и упрямо утирал катившиеся слезы. В груди становилось больно, душу словно сжимали холодными тисками, и она начинала стонать. Мелоди это чувствовала, поэтому просыпалась и вновь начинала плакать, тогда Блубери собирался с силами и успокаивал дочь, пытаясь заткнуть темную и гнетущую, раздирающую все внутри боль. Он ел витамины, а потом кормил Мелоди, затем качал ее на руках и осторожно клал обратно в кроватку, частенько засыпая на ее перегородке в бессилии. День за днем, неделя за неделей летели календарные дни. Вот уже весна вовсю дышала своим романтическим дыханием на жителей, всюду распускались цветы и пели птицы. Просыпалась любовь. Блубери же продолжал чахнуть в комнате, а Эджи все сильнее обжигался об нарастающий холод.