Эон. Часть 1

Наконец-то ее талант пригодился. Прежде Джайна была готова взяться за любую работу, лишь бы доказать людям, что она точно такая же, как они, что она хочет быть с ними, приносить пользу и вносить свой пусть и маленький, но все же вклад в общее дело. Когда ей поручили следить за работой пылесоса, она чуть ли не танцевала от радости и считала, что это лучшее, что могло с ней случиться. Но Джайна даже и не подозревала о том, что делать что-то, что умеешь только ты, это, пожалуй, намного лучше ее прежней работы. Уборщиком могли поставить кого угодно. Непыльное, легкое занятие, не требующее особых навыков, с этой должностью мог справиться каждый. И пусть даже за три дня Джайне удалось приобрести какую-то сноровку и по-настоящему загордиться тем, что она и правда делает что-то полезное, а не занимается праздным бездельем, все это не шло ни в какое сравнение с тем, что она делала сейчас. Потому что это могла только она одна. И это сразу же выделяло ее из всех остальных, заставляло людей посмотреть на нее под другим взглядом, оценить и… Начать восхищаться? Да, пожалуй, именно такие взгляды ловила на себе Джайна, когда Ученый, ловко подхвативший ее под локоть, поволок сразу в несколько мест, где требовалось что-то подсчитать, умножить, сложить. И теперь никакие данные не пришлось забивать в компьютер или вообще использовать технику – конечный результат срывался с губ Джайны быстро, автоматически, словно бы она была каким-нибудь ботом. Ученый разве что не приплясывал вокруг нее и тащил Джайну во все места, где требовался подсчет и расчет: сколько порций кому сегодня выдать, график дежурств, комплект постельного белья, что забрать из импровизированной химчистки. Доверили ей и более сложные расчеты с техникой, которая отвечала уже за более важные вещи: за охрану всей базы, за оружие, за прочие вещи, к которым прежде ее бы не подпустили. Но авторитет Ученого здесь был высок, и вскоре и Джайну начали замечать, и к ужину новости об успехах новенькой, которая «считает, как пулемет», облетели уже всю базу. Такое внимание было приятно. С ней, кажется, стали считаться. Правда, обращались непосредственно к ней очень редко. Ученый, трещавший без умолку, заставил тех, кто занимался рутинной работой изо дня в день и откровенно скучал на своих стульях и около столов с пыльными мониторами, с большим интересом смотреть на эту новенькую, единственную выжившую с потерпевшего крушение космического корабля «Цереры», новенькую, способную выдавать что-то такое, к чему они не привыкли. Она, сама того не ведая, привнесла в их жизнь хоть какое-то разнообразие. Когда с хозяйственными расчетами было покончено, Ученый приступил к расчетам тактическим. Он что-то задумчиво записывал, бормотал себе под нос, изредка обращаясь к Джайне – видимо, намечал дальнейшую стратегию захвата вышки, которую обещался после ужина представить Николасу и остальным. К ужину Ученый, не желавший, видимо, отпускать от себя Джайну ни на шаг, и не терпящий никаких отговорок, потащил ее за стол к Николасу, Глейну и остальным, которые смотрели на Джайну уже не как на потрепанного воробышка, а как на очень даже важную птицу. На самом деле на нее то и дело косилась вся столовая: еще бы, новости здесь разносились со скоростью света, Джайне, пусть и радовавшейся таковому вниманию, было все же еще непривычно. Она поискала глазами Руди, Мики и Карату, сидевших за одним столиком, потому что-то чувствовала себя почему-то слегка виноватой за то, что пошла не с ними, а села ужинать с их главным командованием. Поискала – и наконец-то столкнулась с их взглядами, вернее, с одним взглядом – каким-то долгим и не особенно дружелюбным. Мики как-то странно поджимала губы, и Джайну будто обожгло, но она тут же переключилась на о чем-то спрашивающего ее Николаса, и Мики с ее странными взглядами была выброшена из головы. Джайна, можно сказать, буквально купалась в мужском внимании. Не то чтобы ей это было привычно, но доставляло какую-то особую приятность: даже Глейн, который ко всему относился как-то с насмешкой, теперь взирал на нее с куда большим уважением и разговаривал даже как с равной, отбросив свои предрассудки в сторону. После ужина Ученый, как и обещал, представил наметки своего плана нападения, выполненного с помощью вычислений Джайны, всем остальным. F2 здесь тоже присутствовал, но, пожалуй, впервые за все это время Джайна обращала на него куда меньше внимания. Потому что раньше он был единственной ее опорой, она держалась за него, чтобы быть уверенной хотя бы в ком-то в этом незнакомом месте, но теперь же она потихоньку начала осваиваться, ее оценили, у нее появились свои, если так можно сказать, друзья, и покровительство F2 ей больше не требовалось. Ощутив твердую почву под ногами, она почувствовала, что и сама сможет за себя постоять. Она наконец-то ощутила уверенность в собственных силах. Ученый, излагая свои мысли, время от времени обращался к ней, требуя подтверждения, и когда Джайна подтверждала, он вдруг становился таким важным-важным и вещал уже куда более деловито, пока Николас слушал чуть ли не с открытым ртом, а с лица Глейна даже сполз его привычный скептицизм и проступила обычная серьезность, бывшая явным признаком того, что слова Ученого имеют толк. F2 конечные формулировки плана тоже понравились, он внес свои коррективы, и вроде бы общая стратегия начала намечаться, а значит, был близок день, когда они и правда нанесут удар по оцепившим так нужную им вышку павитранцам. В конечном итоге закончили обсуждение они уже ближе к ночи, имея на руках почти финальную версию будущего нападения, завтра планировали собраться и обсудить все еще раз. Почти все уже разбрелись по своим комнатам, только дежурные, отвечавшие за те или иные объекты на базе, не смыкали глаз, но у них была такая работа, на утро их должны были сменить другие. В целом база погрузилась в полнейшую тишину, а потому было странно слышать в ней неумолкающие голоса. Но трещавший Ученый и скептически фыркавший Глейн вносили свой колорит, а вот Николас вызвался проводить Джайну до ее комнаты, объясняя это почему-то заржавшему Глейну тем, что она могла заблудиться в таком приглушенном свете. Джайна, собственно, была и не против такой компании: все-таки за день она устала от надоедливого Ученого, который несколько утомил ее своим энтузиазмом, с Глейном ей было не по себе, потому что он то и дело мог выкинуть какую-то скверную шуточку, а вот Николас был терпелив, добр и даже мягок, он чем-то напоминал ей Скотта, поэтому Джайна вполне комфортно чувствовала себя в его обществе. И ей даже было жаль, что она не могла постоянно работать с ним, вечно ей в напарники ставили каких-то других людей. Около пары минут они шли молча, спускаясь по лестницам и заворачивая в какие-то коридоры, Джайна положилась на знания Николаса и не особо обращала внимание на то, каким маршрутом они идут. Кажется, обычно она шла до своей комнаты несколько быстрее. И через какое-то время ей даже начало казаться, что Николас нарочно тянул, но вот они уже оказались на знакомом этаже, и Джайна вздохнула спокойно. Но когда они уже подходили к нужной двери, Николас вдруг замедлил шаг и остановился, зачем-то подойдя к уцелевшим перилам и перегнувшись через них, посмотрел вниз, на нижний этаж. Джайна застыла на секунду, а затем неуверенно подошла к нему и тоже посмотрела вниз. Пусть они и приспособили торговый комплекс под свою базу, пусть освоили почти все помещения, много мусора, обломков так и осталось нетронутым, все это лежало на очень даже видных местах, и здание походило скорее не на убежище местных жителей, а на заброшку, ставшую жертвой акта вандализма. – Знаешь, а я ведь помню все это совершенно другим, – вдруг произнес Николас, и Джайна удивленно уставилась на него. – Помню это место, когда в нем еще работали магазины, когда здесь ежедневно была куча народу, признаюсь, я и сам сюда не раз заглядывал – еще бы, один из самых популярных торговых комплексов нашего города. А теперь… Теперь ты и сама видишь, во что все это превратилось. – Это… Ужасно, – Джайна не знала, как правильно поддержать его. Уместно ли будет положить ему руку на плечо или крепко обнять, прижавшись сзади, говоря таким образом, что его понимают. Был бы на его месте Скотт – без вопросов. А это Николас. – Я понимаю, – наконец продолжила она. – Представляю, каково это – потерять что-то… Или кого-то, – она замолчала, потому что и у него, и у нее были свои раны и свои тревоги. – Да, – как-то невесело усмехнулся он. – Потерять… Пожалуй, я тоже потерял, – пробормотал себе под нос Николас. – Днем ты занят, и совершенно некогда думать о таких вещах, а вот ночью… Ночью то, что отступало в этом автоматизированном режиме, когда ты словно в машину превратился, возвращается. И тогда ты остаешься наедине со всем этим. – Ты не один, – вдруг даже почти как-то сердито произнесла Джайна и покачала головой, – я понимаю. Это абсолютно нормально – переживать из-за чего-то. – А Глейн вот и многие остальные с тобой бы не согласились, – чуть улыбнулся Николас, – они считают, что сейчас уж точно не то время, когда стоит проявлять какие-то слабости. – Это не слабости, это обычные чувства, и время для них есть всегда, – тихо ответила Джайна. – Может, они и считают это глупым, но я – нет. Николас замер. А потом чуть повернулся к Джайне и произнес нечто, заставившее ее оцепенеть: – Поэтому-то ты и кажешься мне особенной. Ты и правда отличаешься от многих на этой базе, может быть, это потому, что ты еще не зачерствела, ведь такое существование заметно ломает, но… Из них всех ты наиболее человечна. «Наиболее человечна». Это стало для Джайны чем-то сокровенным. Эти слова она отложила в какой-то отдельный ящичек внутри себя, почему-то подумав, что обязательно будет беречь их и в трудные минуты перебирать, словно нечто драгоценное. Николас, даже и не догадываясь о том, в каком сейчас состоянии находится андроид, продолжил: – В какой-то момент мне начало казаться, что мы все здесь потеряли надежду и скорее выживали, нежели и правда боролись, но с вашим… С твоим появлением здесь что-то изменилось, – и вдруг его лицо просветлело, а в глазах будто зажегся какой-то огонь. – То, что ты сегодня выдала… Это потрясающе. Я никогда не встречал подобного. Почему ты не говорила о своих умениях раньше? – теперь он уже не шептал. В его голос слышался восторг, искренняя радость, и Джайна во все глаза смотрела на него, не веря, что это она, она – источник такого счастья и воспрянутого духа. – Я просто… – Понимаю, ты растерялась и не знала, что они могут нам пригодиться. Но знай, ты нужна нам. Потому что за один лишь день ты сделала намного больше, чем все остальные здесь за месяц. Джайне очень хотелось поблагодарить Николаса за эту похвалу. Сказать ему много-много добрых слов. Но она не успела. – Ладно, кажется, я прилично тебя задержал, – вдруг виновато улыбнулся он. – Пойду, пожалуй, желаю приятных снов, – и, развернувшись, пошел прочь, оставив смятенную Джайну наедине со своими порывами. В таком состоянии она и проскользнула в свою комнату, где с удивлением обнаружила, что ее соседки еще не спят. – О, – добродушно кивнула Руди, жуя что-то, – притопала наконец. Ну че, как свиданьеце? Всех мужиков-то охмурила? Да не стесняйся, девка-то ты видная, оно и понятно, что они за тобой носятся. Только уши-то больно не развешивай, один хрен почти все козлы. – Да, вы с Николасом что-то припозднились, – сдержанно кивнула Карата, расчесывая свои волосы. – А откуда вы… – Так вас на всю базу было слышно! – фыркнула, перебив Джайну, Мики, и снова андроиду стало неприятно, когда какой-то странный, словно желающий уколоть взгляд скользнул по ней. – А ты, конечно, прислушивалась и ловила каждое слово, – закатила глаза Карата. – Да больно мне надо! – с жаром начала отнекиваться Мики, что еще больше уверило остальных в том, что ей все-таки надо и даже очень. – Но ты, однако, гораздо романы вертеть. Уже третий день, а на тебя все наше командование пялится. И Джайне стало как-то не очень хорошо от этих слов, будто бы ее в чем-то упрекнули, хотя она этого совершенно не заслуживала. – Ну так, знает, перед кем хвост-то распушить надо и кому глазки построить. Верно метит, – хмыкнула Руди. – Умеет девка своей красотой пользоваться. – Ничем я не пользуюсь, – вспыхнула Джайна, – я просто… – Да-а-а, просто, – кивнула Руди. – Пусть будет просто. Но ты все ж поаккуратнее. Мужики-то, они, знаешь, легко ведутся, а потом отделаться от них непросто. Ладно, сворачиваем базар, завтра трудный день. Отбой! – скомандовала она, и все послушно завершили свои дела, выключили свет и укрылись одеялами. Вскоре одна за другой провалились в сон, но Джайна еще долго ворочалась на своей койке, у нее из головы все не шел этот презрительный взгляд Мики. Похоже, она забрела куда-то не на ту территорию, спросить бы, узнать, в чем дело, вот только Джайна не совсем была уверена, что ей ответят. Еще один червячок закрался в ней после того, как Мики с утра даже и удостоила андроида взглядом, как-то демонстративно прошла мимо нее и первая покинула комнату. Джайна удивилась, но промолчала, подумав, что, может быть, у Мики что-то случилось, но такая странная реакция продолжалась и за завтраком, когда Джайна сидела за столиком со своими соседками. К ним размашистым шагом подошел Глейн и уперся широкими ладонями в столешницу. Руди смерила его скептическим взглядом. – Ну и вот че ты сюда свой зад припер? – Николас велел передать, что Мики сегодня снова занимается должность Джайны, а наша птичка следует за мной и будет работать с Николасом, – ответил ей Глейн. – Опять?! Я не нанималась в уборщицы! – рыкнула Мики, и Джайна непроизвольно отстранилась от нее, потому что ее напугала такая внезапная реакция. – Тут никто никуда не нанимался. Что велено, то и делай, – отрезал Глейн. – А ты после завтрака подойдешь к нам, Николас тебя ждет, – и удалился. Лицо Джайны засветилось от облегчения: наконец-то ее мольбы были услышаны! Она будет работать с Николасом, а значит, сегодня ожидается минимум неприятных происшествий. Можно будет не ожидать никакого подвоха или какой-то колкой фразы, сказанной Руди. Можно будет расслабиться, потому что этот человек замечательный и слова говорит замечательные. А еще он понимает ее, по-настоящему, в этом она сама вчера убедилась. – Николас ее ждет, – обиженно пробормотала Мики и все оставшееся время просидела, толком не сказав и слова. Напрасно Карата, обычно тихая и молчаливая, пыталась ее разговорить, Мики только огрызалась и отвечала едкими фразами. Покончив с завтраком, она вообще встала и очень быстрым и решительным шагом пошла прочь. Точно также в сторону двинулась и Карата, а вот когда Джайна встала, Руди кивком головы показала ей на стул, и Джайна послушно села, хотя она не то чтобы очень хотела задерживаться, но Руди она всегда немного побаивалась и уже как-то инстинктивно выполняла ее приказы. – Короче, разговор есть, – хмуро кивнула Руди. – Ты б жопой вертеть перед Николасом прекращала. Он на тебя вон как залип, слюни только со рта не капают, только вот он тебе, кажется, по боку, а между тем нашим ты дорогу переходишь основательно. Джайна непонимающе уставилась на Руди. Та подозрительно скосила один глаз, а потом, когда поняла, что ее собеседница и правда не догоняет, с тяжелым вздохом начала объяснять. – Ну, смотри. Ты пришла в устоявшийся, что б его, коллектив с какими-никакими связями. Ты тут без году неделя, тебя тут никто не ждет и многие тебе не рады – им просто посрать, есть ты или нет. Есть – ладно, нет – еще лучше. Но если ты как-то посягаешь на сложившиеся порядки или пытаешься внести изменения в устоявшуюся систему, то других это напрягает. Люди привыкли к этому дерьму, и даже несмотря на то, что это дерьмо порядочное, они его менять не хотят и вообще крайне болезненно относятся ко всяким нововведениям. Поняла? – Джайна интенсивно закивала, но скорее потому, что Руди сама по себе всегда внушала такое состояние. – Тут уже до тебя есть свои устоявшиеся связи, симпатии и антипатии. И когда ты пытаешься в них влезать, выходит как-то никак, – произнеся это, Руди снова зыркнула в сторону Джайны. – Что я сделала, и кому это не понравилось? – наконец осторожно спросила она, не совсем понимая, за что ее отчитывает Руди. Та же только тяжело вздохнула и как-то очень долго, наверное, с полминуты вглядывалась в лицо Джайны, наверное, успев изучить ее до дыр. – Ты реально не вдупляешь? – наконец с подозрением спросила она. – На дуру вроде не похожа. Джайну почему-то это задело. Такое уже выходило за какие-либо рамки, и если раньше она как-то со странным обращением Руди в свой адрес мирилась, хотя оно и часто бывало ей неприятно, то теперь терпеть уже не хотела. – Да что я такого сделала?! – вспыхнула Джайна. – Если у Мики или у кого-то есть какие-то проблемы, то почему винят меня? Николас просто хорошо ко мне относится, мы вместе работаем над стратегическим планом, скоро сдвинемся с мертвой точки и вообще за вчерашний день сделали намного больше, чем вы все здесь за все это время! – выпалила она то, что вертелось в голове, и уставилась на Руди, а саму ее заколотил страх, потому что вот так в открытую спорить с кем-то вроде Руди… Она осмелилась впервые, но вот осмелиться дальше дело как-то идти не хотело, и Джайна снова превратилась в испуганную мышку, которая боялась каждого слова в своей адрес. Руди молчала долго. Терзала Джайну очень выразительным и тяжелым взглядом и наконец произнесла: – Вместе работаем над стратегическим планом… М, теперь это называется так. Ну ладно, дело твое. Хочешь кружить мужику голову – дело твое, только потом не говори, что я тебя не предупреждала. Делаешь намного больше? Ну что ж, удачи, – и с этими словами она поднялась со стула, оставив совершенно обалдевшую Джайну, и тяжелой поступью двинулась куда-то в сторону, очевидно, выполнять свою работу. Джайна же, растерянно посмотрев ей вслед и внезапно почувствовав себя какой-то одинокой, вспомнила, что ее вообще-то ждут, и чтобы не подвести и их, тут же ринулась к Николасу, Глейну и остальным. С ними же Джайна и пробыла все оставшееся до обеда время. Удивительно, но теперь с этими людьми на порядок проще находить общий язык, казалось, они наконец-то сбросили шоры с глаз и взглянули на нее так же, как и на остальных, может быть, даже чуть выделили ее. Это было приятно. Потому что в Джайне из-за странного поведения Мики и разговора Руди поселилось очень странное чувство – ей хотелось утвердиться, показать, что она стоит больше, чем все они, что она заслуживает нормального, а не такого вот пренебрежительно-снисходительного обращения с их стороны. Здесь же ее ценили, ее таланты пришлись к месту, и Джайна наконец-то начала получать удовольствие от общения, она даже начала подшучивать, участвовать в общей беседе. Остальным, кажется, это даже пришлось по нраву, по крайней мере, Николас не отходил от нее ни на шаг, то и дело искал повода коснуться ее, приобнять за плечи. Все бы хорошо, но в голову постоянно лезли слова Руди о том, что… Но это же неправда. Она никому не желает вредить или «рушить устоявшуюся систему» и никому «не строит глазки». Николас просто добр к ней, как Скотт, а последнего… Последнего он точно не заменит. В конце концов она здесь только потому, что, может быть, если Скотт тоже ищет ее, он заглянет именно в поселение людей и если он… Не если. Он появится. И тогда ни Николасы, ни Руди, ни Глейны – никто уже не будет иметь никакого значения. А пока его нет, Джайна должна учиться выживать – она должна показать Скотту, что сумела приспособиться без его сопровождения. И если здесь что-то кому-то не нравится… Она, в конце концов, ни в чем не виновата. Не оценили одни, оценили другие. А эти другие ей нравились гораздо больше. Поэтому Джайна блистала и не держала никаких задних мыслей в голове. Ну, почти не держала. Все случилось, когда этого не ждал абсолютно никто. Собственно, альфа-версия плана нападения уже была почти готова, к слову, сегодня с ними не было F2, но Джайне казалось, что он не так уж нужен. Почувствовав себя комфортно в обществе людей, она перестала хвататься за этого ужасного и бесчувственного робота как за свою единственную опору. Она поняла, что лучшего собеседника, чем Николас, ей не найти – оказывается, он очень даже может понять. И она может его поддержать и успокоить. С ним ей нравилось говорить гораздо больше, чем с наводящий ужас двухметровой машиной, которая едва ли способна на сочувствие. Она благодарна F2 за помощь и за то, что не бросил ее, но теперь она справится сама. А тут еще и Николас подливал масло в огонь. – Сядешь сегодня с нами на обеде? – спросил он Джайну, и та кивнула без лишних вопросов. Отлично, сегодня ей еще меньше придется пересекаться с Руди, Мики и Каратой, была бы ее воля, она бы вообще не вернулась к ним. Возможно, ей удастся поговорить с Николасом, чтобы ее переселили от них прочь, но это потом, в будущем, пока не стоит лезть. Они пошли все вчетвером – Николас, Глейн, Ученый и она сама. В столовой уже набилась куча народу, кто стоял в очереди за едой, а кто уже занял свои места. Джайна готовилась к своему привычному ритуалу поводить ложкой по тарелке и незаметно сдать свой поднос с почти нетронутой порцией на кухню, как тут к ним вдруг подскочила Мики с каким-то прибором. Она ткнула его в руки Николасу, который от растерянности взял его. Ее лицо пылало, а сама Мики выглядела так, будто сейчас взорвется. – Послушай ее пульс! – рявкнула она, и Джайна инстинктивно вжала голову в плечи. – Послушай, бьется ли сердце у этой мрази! Они все опешили. Даже Глейн смерил Мики подозрительным взглядом. – Мики, – напряженно произнес Николас, отойдя от шока, – что ты несешь? – Что я несу? – воинственно набычилась Мики. – А ты послушай, и посмотрим, кто из нас что несет. – Я совершенно не понимаю, что… – А ты заткнись! – перебила Ученого Мики. – Сидел бы и высчитывал там свои формулы. Ты послушай-послушай, – тем временем продолжила она. Николас с большим сомнением посмотрел на прибор в своих руках, а потом – на Джайну. Она же… Она же вздрогнула, потому что узнала его – таким же прибором Марита измеряла ей пульс или давление, но Джайна точно не помнила. И именно на отсутствие таковых Марита ей и жаловалась, но… Они же не станут этого делать, да? Внутри у нее пробежал холодок. – Да послушай, – хмыкнул Глейн, – бабам вечно все неймется, одна придурь у них в голове. – Ты б поменьше болтал, а то яйца-то как оторву и не посмотрю, что ты там у нас командование элитное, – скрестила руки на груди Руди, подходя к ним. – Что тут за кипиш? – Да я тут выяснила кое-какие интересные факты о нашей новой звезде, – презрительно фыркнула Мики, – но прежде хочу, чтобы Николас сам удостоверился. Он поймет, что я имею в виду. Послушай, – и она довольно грубо толкнула его в плечо. – Да послушай-послушай, – кивнул Глейн. – Вряд ли мы там че найдем, но пусть уж. Бабы, они же… Любознательные, – поправился он под тяжелым взглядом Руди. Почти все разговоры в столовой затихли. В этот момент многие уже, не стесняясь, пялились на них, ожидая дальнейшего продолжения. Люди, будто бы это было совершенно нормально, чуть ли не шеи выворачивали, глядя на то, что происходит почти по середине столовой. Джайне было неуютно под всеми этими взглядами, но еще ей было страшно, она застыла, не в силах пошевелиться. Мики заметила это и истолковала в свою пользу. – Видите, знает, тварь, о чем я говорю. – Мики, – покачал головой Николас, – я, конечно, сделаю то, что ты попросила. Но если я ничего не обнаружу… У нас состоится серьезный разговор. Джайна застыла. Отказаться, попросить, чтобы этого не делали… Значит укрепить их подозрения. Согласиться – ее секрет раскроется. Ведь она и сама толком не знает, кто она такая, а уж все остальные… Что они там могут подумать. Но с другой стороны… Николас ведь хорошо к ней относится, Ученый – тоже, даже Глейн. Руди, она и то достаточно снисходительна. Они поймут. Может, испугаются, но она сможет все объяснить, даже если они и поймут, что в ее груди не бьется сердце, Николас же… Он же не даст ее в обиду. Николас же с серьезным лицом, хотя еще несколько минут назад он улыбался, приставил прибор к груди Джайны и вслушался. Вслушались и все остальные. Прошло где-то с полминуты, и глаза у Николаса медленно поползли вверх. Он как-то ошалело убрал руки и взглянул на Мики, которая так и светилась торжеством. – Что за… – вяло выдавил он. – Ну-ка, че там, – Глейн бесцеремонно схватил прибор и тоже приставил его к Джайне, бывшей ни живой ни мертвой от страха. – Хера-а-а, – потрясенно протянул он. – И правда не бьется. – Это еще что! – Джайна зажмурилась, когда ей в глаза направили яркий свет фонарика. Как тогда в кабинете у Мариты. – Кто-нибудь, подержите ей веки, чтобы она не моргала! Джайна хотела было вырваться, но достаточно тяжелой хваткой Руди сжала ей одну руку, а второй осторожно приподняла одно из век. Тотчас же в глаз снова ударил до противного яркий свет, и рядом раздалось изумленное аханье. – Видите, какие «прелестные» глаза. Не линза, потому что она ничего не снимает. Ее родные глаза, – хмыкнула Мики, убирая фонарик. – Ну что? – скрестив руки на груди, она уставилась на всех остальных. – И как это понимать? – напряженно протянул Николас, уставившись на Мики и избегая смотреть на Джайну. Та же застыла, словно бы ожидая приговора. – Я давно догадывалась, – Мики же словно бы ждала, когда Николас задаст этот вопрос. – Эта дрянь мне сразу с первых дней не понравилась, уж слишком она была рафинированная, лощеная… И сначала я не обратила внимания, но. Вы хоть видели? Она же ничего не жрет. Только ковыряется ложкой, пытаясь отвлечь всех разговорами, а потом сдает нетронутую порцию – только на помойку выбрасывать. Я все думала, как же она, блин, на ногах-то держится, раз не жрет. И ведет себя странно, не как все. Я все думала, что же с ней не так… А однажды ночью прокралась к ней, пока она «спала», и послушала ее чертово сердцебиение. Его нет. У нее не бьется сердце, в ней не течет кровь. А в глазах у нее вообще черт возьми что неестественное! Спорим, если разорвать вот эту красивую оболочку, вот это красивое личико – под ней окажутся металлические конструкции? М? – Мики подмигнула Джайне, и та застыла. – Меня, вот знаешь, что веселит, Николас, – усмехнулась она, а у Николаса вдруг расширились глаза и он уставился на Джайну. – Ты же явно сходишь по ней с ума. Ну и каково это – влюбиться в… Робота? – Серьезно?! – выпучил глаза Ученый. Но его, казалось, никто не слышал. Последний свой монолог Мики проговорила нарочито громко, чтобы каждый, кто здесь находился, слышал ее предельно хорошо. И люди прекрасно поняли, о чем она говорит. С каждым ее словом на их лицах возникало все больше подозрения и… Злости? Джайна попятилась. Внезапно она почувствовала себя будто в западне, будто все эти взгляды, направленные на нее, это взгляды боевых машин, холодных и беспощадных, готовых разорвать ее на мелкие кусочки. – Это… – Николас уставился на нее, но так и не смог произнести ничего другого. – Я… – Джайна отчаянно заглядывала в его глаза. Просила помощи. Потому что внезапно она почувствовала себя до безумия одинокой, у нее словно бы снова выбили всю почву из-под ног. От ее уверенности не осталось и следа, Джайне хотелось, чтобы ее поддержал хоть кто-нибудь. – Николас, ты же знаешь, что я не могу быть чем-то другим… Или представлять опасность. Ты сам сказал мне, что я… Наиболее человечна. Нико… – и тут она замолчала, потому что увидела на его лице… Отвращение? – Как же ты ловко втиснулась к нам в доверие, – тяжело проговорил он, – как же ты обвела нас всех вокруг пальца. А я еще подумал, что встретил человека, с которым наконец-то мог бы нормально поговорить здесь, но ты оказалась… – И что? – с каким-то отчаянием спросила Джайна. – Что это меняет? – Нет, ну она и правда дура! – расхохоталась Мики. – Что меняет? Да это все меняет, тварь ты эдакая. – А зачем ей ум-то, – вдруг хохотнул Глейн. – Знаю я таких, завозили еще перед войной. Привлекательная фигура, милое личико. Этакая красивая куколка. А что с такими делают? – О-о-о, ты думаешь… – протянула Мики, но он перебил ее. – Пф, а че тут думать-то? Гиноид какой-нибудь из этих корпораций по роботостроению, «куколка для запретных утех» – как они говорят. Ну что ж. С такой и грех не поразвлечься – зато используем по назначению, – улыбнулся он и двинулся к Джайне. Она не знала, кто такие гиноиды. Но догадывалась, что что-то не очень хорошее, что-то, что принято считать вторым сортом, по крайней мере, именно так на нее смотрел Глейн. Джайна беспомощно оглянулась, она надеялась прочитать хоть в лице кого-нибудь признаки поддержки. Но все те, кто еще вчера более-менее хорошо относились к ней… Теперь смотрели с презрением. От прежней теплоты Николаса не осталось и следа, на нем было написано только отвращение, в глазах Руди мелькало напряжение и настороженность, Мики торжествовала, а Глейн… В его глазах светилась какая-то алчность. И все они. Все сидящие здесь смотрели на Джайну теперь волками, на их лицах смешалось все: от презрения до очевидной ненависти. Они видели в ней кого угодно, только не ее саму: машину для убийств, машину для утех, красивую безмозглую куколку… Только не человека, не такую, как они. Они напоминали стаю. Кто не с ними – тот против них. Кто не принадлежит к их виду – того следует изгнать и не принимать никаким образом. Даже несмотря на то, что ты многое для них сделал. Джайна смотрела на всех этих людей и не верила, что Скотт и они – это одно и то же, нет, не может же такого быть. Но это так. Они больше не были лояльны к ней. Они все презирали, ненавидели, боялись ее, но никто не готов был помочь ей. Она снова осталась одна, без какой-либо поддержки, и это оказалось ужасно – быть одной против всех, особенно когда ты не понимаешь, что ты сделал не так. И Джайна в ужасе закрыла лицо руками и вдруг почувствовала, как Глейн руками заскользил по ее телу, и ей стало понятно: кто такие гиноиды, что он собирается с ней делать. И тут в ней вдруг проснулись силы, она рванулась, да так, что Глейн чуть не упал, и побежала – ринулась, не разбирая дороги, рванула прочь от них всех, стремглав несясь по лестницам и коридорам, неслась, сама не зная куда, и кричала только одно имя. Имя того, кто был способен ее защитить. F2 же в это время занимался привычными разгрузочно-погрузочными работами, что, как, видимо, решили местные, и являлось его истинным предназначением. О том, что через энное количество единиц времени они планировали напасть на вышку, местные периодически благополучно забывали, и если бы F2 также периодически им об этом не напоминал, они бы, наверное, так и решили, что боевой робот на их базе предназначен именно для той работы, которой он занимается. Торчать здесь долго он особо не планировал, рассчитывал помочь атирийцам, благополучно завершить здесь все свои дела и смотаться на Церебрилий, откуда он сможет двинуться дальше по своим делам. Джайна была худо-бедно пристроена, F2 даже мельком подумал, что, возможно, она и вовсе останется тут, если некий Скотт так и не найдется. Так и ему, и ей было бы легче: не пришлось бы нести ответственность за это беспомощное существо. И ему бы пришлось меньше беспокоиться, потому что Джайна осталась бы с теми, с кем язык она нашла бы явно лучше, чем с ним. Поэтому он даже слегка удивился, когда вдруг услышал истошный окрик своего имени. И сразу же почуял неприятности, потому что так бы Джайна голосить не стала. Вскоре показалась и она сама, бросившись к F2, чуть ли не как к тому самому неизвестному Скотту. F2 насторожился, дал Джайне возможности перевести дух, вернее, дал столько времени, сколько посчитал нужным, и за него восторженный блеск в глазах андроида успешно сменился на растерянность и какую-то мольбу. Он также подметил, что у Джайны изрядно тряслись руки-ноги, и, несмотря на свой возбужденный вид, она казалась изрядно напуганной. – Что случилось? – бесстрастно спросил он, и Джайна сбивчиво начала объяснять. Она путалась в словах, становилась то никакая, то разозленная, но чаще поникшая и дрожащая от страха, перескакивала от волнения с одного на другое, но F2 продолжал слушать. И чем больше он слушал, тем меньше ему нравилась вся эта ситуация. Из ее рассказа он смог уловить самую суть. Первое – их раскрыли. Второе – на Джайну теперь ополчилась вся база. Третье – сотрудничество с людьми под угрозой. Собственно, это волновало его куда больше, чем моральное состояние андроида, потому что приходилось пересматривать уже составленные планы, продумывать, что делать дальше, и делать все это как можно быстрее, а F2 любил хорошо обдуманные решения, взвешенные и тщательно проверенные. И то, что произошло, как предполагал F2, скорее случилось по глупости и недомыслию Джайны, нежели само по себе, где-то она как-то не так себя повела, но все это сейчас не имело никакого значения. Если она пришла к нему, значит, дело совсем плохо. И F2 снова почувствовал ту странную ответственность, которая зарождалась у него по отношению к девушке: он добровольно взвалил на себя обязанность нянчиться с ней, и как-то глупо будет сейчас перекладывать ее на кого-то другого. Да и не на кого, по сути. И к тому же… Смутно, но он примерно представлял, каково сейчас Джайне, хотя и не питал к ней какого-то сочувствия, но все же оставлять ее одну было бы как-то совсем неправильно. Да и люди эти ему тоже особо не нравились: могли легко выйти из себя из-за любой мелочи, и тогда их логичность волшебным образом куда-то девалась. То, что можно было простить Джайне, с трудом прощалось им – сознательным взрослым, которые знали, что такое война. И судя по всему, сейчас они уже накрутили в своих головах черт знает что, а потому с ними можно уже было не церемониться. А поговорить так, как есть, на языке, который они лучше всего понимают. Такое решение принял F2 и, с чистой совестью бросив свое занятие, отправился прямиком в злополучную столовую, а Джайна гуськом, почти на цыпочках осторожно поплелась за ним. В столовой их как будто бы поджидали. И встретили с разъяренными взглядами. В их сторону тут же полетели гневные возгласы. Их обвиняли во всем: в том, что они засланы павитранцами, что они хотят всех убить, что они хотят захватить здесь командование и вести на Атирии свои дела, как хотят. Люди удивительным образом противоречили друг другу и обвиняли их все каждый в чем горазд. И если Джайна под этим натиском съеживалась и выглядела в целом жалкой, то F2 же все эти высказывания никоим образом не трогали. Он направился прямиком к Николасу и к Глейну, которые поджидали их с очень нахмуренными выражениями лица. – Вы нас предали! – закричал Ученый, как будто бы только этого и ждал. – Вы засланы к нам павитранцами! – столовая одобрительно зашумела. – Мы потерпели крушение на лайнере «Церера», – перебил его F2. – Меня не интересует, что тут произошло, но если кто-то еще попытается каким-либо образом контактировать с ней, – сказал он, имея в виду именно Джайну, – без моего ведома, не посмотрю, что обещал помочь, и перебью всех. И для наглядности своих слов показал свое оружие. Такой язык люди понимали. В столовой воцарилось молчание, и повисла атмосфера враждебности и настороженности, Джайна вся сжалась, а вот F2 было абсолютно все равно. Наоборот, он даже почувствовал себя несколько более комфортно, потому что знал, как с ними разговаривать в такой обстановке. – Она робот, – наконец выпалил кто-то. – Я тоже, – хладнокровно произнес F2. И этот ответ был выразительнее и красноречивее любых длинных речей. Потому что он не сказал самого важного: принимая его, люди отвергали Джайну. Дискриминация, которая вроде бы активно порицалась в современном обществе. Дискриминации при всеобщей толерантности, провозглашающейся тут и там, – удивительно двойные стандарты. Но именно так век за веком и строилось это злосчастное общество. – Почему вы сразу нам не сказали? – наконец после долгого молчания произнес Николас. – Потому что вы бы отреагировали так же, как и сейчас, это бы помешало продуктивному сотрудничеству, – бесстрастно сообщил дроид, и тут же в столовой поднялась волна возмущенных голосов. – Но вы нас обманули. Где гарантия, что вы не нападете на нас? – устало проговорил Николас, хотя, кажется, и понимал, что дальнейшие разговоры заведут их только в тупик. – А где гарантия, что вы не нападете на нас? – спокойно поинтересовался F2, которого, казалось, ничто не было способно вывести из себя. – Наше сотрудничество строится на сомнительном доверии, которое вы же первые и нарушили. Насколько я понял, именно с вашей стороны пошла агрессия в адрес Джайны. Не им было их упрекать. Это Джайна поняла очень хорошо и почти задрожала, дивясь выдержке F2, хотя на самом деле никакая это была не выдержка, просто его не трогали все эти попытки людей задеть его, потому что дроид был таким по своей природе. F2 замолчал и не считал нужным еще что-то говорить, ясно обозначив свою позицию. Николас, да и все остальным надолго замолчали, нехотя признавая, что он прав. Что они начали первые и если бы у дроида были намерения их перебить, он вполне уже мог это сделать, за ним бы не сталось. Но он не стал, он только пригрозил, в то время как они и правда были готовы растерзать Джайну. Не то чтобы у них после этих размышлений уменьшилась доля неприязни к этому совершенному и красивому существу, посмевшему выдавать себя за человека, но задуматься эта ситуация их явно заставила. Наконец Николас холодно кивнул и произнес: – Хорошо. Договор остается в силе, вы помогаете нам. – Да, потому что без меня ваш план просто не сработает, – специально подчеркнул F2. И опять был прав. Его замечание уязвило командование, Глейн даже хмыкнул, а Ученый потупился, но Николас пропустил эту реплику мимо ушей и снова кивнул. – Да, это так. Мы принимаем твои новые условия, так как… – И сами не хотим с этой дрянью общаться, – выпалила Мики из-за своего столика. Джайна лишь вздрогнула и потупила взор. – Проявлять уважение к Джайне тоже советую, – как бы между делом заметил F2, и Руди тут же осадила Мики, которая обиженно заткнулась. – Да без вопросов, – хмыкнул Глейн. – Пусть шастает, где хочет, лишь бы сама нам на глаза не попадалась. Верно? – поинтересовался он у Николаса. – Да, – рассеянно кивнул тот, – можешь идти с F2, сегодня ты свободна, – проговорил он и быстро отвел взгляд, избегая смотреть в глаза Джайне. F2 видел эту ситуацию. Видел, что этот человек, как и подобает многим представителям мужского пола этой расы, вел себя так, будто бы имел некоторые виды на Джайну, как на соответствующую особь женского пола. Вертелся рядом, даже пытался казаться мужественнее, открытее. Но теперь все это куда-то делось, и он даже боялся взглянуть ей в глаза. Трус – одним словом, даже робот это понимал. Больше F2 ничего не произнес, потому что посчитал, что продолжать разговор дальше будет нецелесообразно и ничего конструктивного он им не принесет, и двинулся прочь из столовой, чтобы вернуться к своей работе, а Джайна, потерянная и не верящая в то, что только что произошло, бросилась за ним, совсем не обращая внимания ни на Николаса, ни на Руди, ни на кого-то еще. Она не верила, что F2 – равнодушный, не способный на какое-либо сочувствие F2 – только что защитил ее от людей, которые этими самыми чувствами обладали. Оказалось, что он был намного человечнее их всех, ее пугало это открытие, ей не верилось, что-то ломалось, перестраивалось в ее мировоззрении, но Джайна была счастлива, потому что снова чувствовала себя под защитой – совсем так, как со Скоттом. Не почти, а именно так же. Она не верила, что робот так мог, но… Он мог, и потому Джайна просто не могла оставить его, она бросилась за ним, намеренная выпытать, почему он так сделал, сейчас весь страх и вся потерянность от того, что она была покинута теми, к кому так стремилась, куда-то исчезли, теперь ее заполнило новое и очень сильное желание – понять и выяснить, наконец, кто же такой F2 и что им движет. Она до безумия хотела разобраться в его мотивации и его поступках. Страстно, отчаянно желала этого. А потому, будучи ослепленная, верила в то, что у нее все получится, верила в успех своего предприятия.