Creepshow

      Непростые первые дни в интернате выдались для Лернея Альфара. Вы спросите, что же такого непростого случилось в жизни мужчины? Ответим честно - было здесь несколько причин. И даже главная причина имелась; звали "оную" Генри Миллер.       Если и существует где-то неведомая сила, влияющая на наши судьбы, то она явно посодействовала тому, чтобы эти двое в итоге встретились. Сказать, что Лерней был удивлён встрече, значит, что не сказать в конечном итоге ничего.       Лерней знал Генри ещё с самого детства. Они оба жили в Карбондейле, небольшом городке округа Джексон в северной части штата Иллинойс. Их дома располагались прямо по соседству; ходили мальчики в одну и ту же школу, так что почти всё время проводили друг с другом.       Жизнь была отличной и все шло к тому, что повзрослев, Лерней и Генри будут продолжать дружить, если бы не одно каверзное но, кардинально нарушившее планы их обеих семей.       Когда Альфару было около одиннадцати лет, то с его лучшим другом стало твориться неладное. Всё началось вполне обыденно (по меркам нормальных людей, конечно), когда юный Генри Миллер стал падать в обморок прямо на уроках. Долгое время он был вынужден не посещать школу и обучаться дома; тогда Лерней приходил к нему в гости, отмечая, как сильно и резко менялся черноволосый мальчик. Не было прежнего живого блеска в зелёных глазах, весь он сам как-то побледнел, осунулся; не удивительно, ведь Генри предпочитал всё время проводить в тёмной комнате, задёрнув окно наглухо плотной тканью. Однажды Лерней предпринял попытку вытащить того на улицу погулять, но вместо этого получил лишь новый припадок, как взрослые тогда шептались, эпилепсии.       Вскоре Миллеры с больным сыном уехали из Карбондейла, и до нынешнего времени Лерней Альфар ничего не знал о своём друге детства, изредка вспоминая его, когда на лабораторной работе в институте было совсем тоскливо. Ещё будучи ребёнком, ему родители сказали, что Миллеры уехали во Флориду, дабы обеспечить Генри лучшие условия для скорейшего выздоровления.       Удивлён ли был такой встрече Лерней спустя столько лет?       Конечно же. И очень сильно.       Вместе с тем изменилось многое. Изменился сам Лерней Альфар, изменился и Генри Миллер. Последний даже слишком сильно, но этого было достаточно, чтобы учёный смог узнать его. Собственно, а что изменилось-то в его друге детства? До пояса длинные и чёрные, как вороново крыло, волосы, которые тот собирал в хвост. Очки. Безразличный ко всему взгляд. И инвалидное кресло, к которому тот оказался прикован в свои двенадцать лет. У Генри функционировала только левая рука, но даже при помощи одной руки работал он очень шустро, успевая на ходу что-то записывать, управлять своим креслом (стоит учитывать то, что оно было полностью напичкано электроникой), и разговаривать со своей большой ушастой совой. Лерней помнил, что тому в детстве всегда нравились птицы - Генри носился со своими волнистыми попугайчиками, как родитель над собственным чадом. Лерней не мог понять такой излишней любви к пернатым, с другой стороны - ему самому всегда симпатизировали амфибии и подобные им существа. Татуировка на спине в виде извивающейся гидры прямо на это и намекала.       Что ещё так сильно изменилось в Миллере? Наверно то, что именно он сейчас находился перед Лернеем, а не кто-либо другой. Стоит догадаться, что молодой мужчина находился здесь не просто так, и вообще выполнял архиважную функцию, в которую входили такие обязанности - учить воспитанников многим школьным дисциплинам, следить за порядком в интернате, а также за его безопасностью, чтобы Центр Единого Развивающего Наблюдения никогда и ни за что не пронюхали бы про это место.       Лерней мог бесконечно перечислять в уме то, что же произошло за эти годы. С другой стороны, при самой первой встрече, когда они только прибыли с Эсмиде в интернат, Генри это и сделал, стоило им уединиться на разговор в комнате последнего. Миллер говорил монотонно, усыпляющее. И к тому же - много. От такого количества информации, которую Генри выложил разом на учёного, начинала болеть голова. Надо было всё знать об интернате и его воспитанниках, о предстоящей работе (чёрт побери, а Ингрид Эванс наверняка неспроста это всё сделала).       И это был ещё не конец. Лерней встречался с Генри каждый день, и тот всегда что-то да сообщал ему, утверждая, что данная информация крайне важна. А еще он помог разобраться с некоторыми особо зашифрованными файлами из тех дисков и флешки, которые он взял у бывшего ученого ЦЕРНа тогда в Индепенденс. У Альфара не было времени на их просмотр. Всё потому, что кто-то умел предельно загружать его голову информацией такой, что надо сперва с собой разобраться, а потом браться за остальное. У него не было времени для того, чтобы встретиться с Эсмиде, спросить о том, как прошли её первые дни в интернате.       Встретиться мужчине с девушкой пришлось все равно, потому как в очередной раз выловив Альфара на разговор, Генри дал тому список нужной литературы и заданий, которые Эсмиде Лакайн должна выполнить, чтобы учиться со всеми наравне.       Будь мужчина значительно моложе, то и сам бы негодовал на счёт того, сколько же всего нужно выполнить за эти три месяца лета. Да, ему в детстве тоже не нравились школьные задания, заданные на каникулы учителями местной школы Карбондейла, но по сравнению с тем списком, что дал ему Генри, его прежние учителя были просто святыми людьми.       А еще Лерней выбрал для Эсмиде изучение французского языка. Почему? Да хотя бы потому, что она родом из Канады. Страны, где французский - второй государственный язык, и вообще добрая половина всего населения Канады говорит на нём, так как их предки приплыли из-за океана. Из родной страны, где кушают лягушек в любом виде (в сыром тоже), и пьют вино с сыром, чей запах способен убить обоняние. Плюс причина крылась в том, что Лерней сам неплохо знал французский язык и мог помочь Эсмиде в учёбе. Одно мгновение у него была мысль, что неплохо было бы для девушки выбрать немецкий язык, как значительно простой по сравнению с французским, но тут же передумал. Мужчина не хотел кому-либо распространяться о том, что на самом деле по национальности он немец, а своему странному имени обязан отцу, который был родом из земель Восточной Германии, и которого усыновила семья греческих эмигрантов, которые значительно позже переехали в Соединенные Штаты и обосновались в Карбондейле, штате Иллинойс. Штате, где этих самых немцев было предостаточно.       В чём на самом деле заключалась работа, на которую мисс Эванс пригласила его? Она может показаться кому-то банальной, но теперь он обязан следить за физической дисциплиной всех воспитанников, и за их поведением в целом, так как прежнего преподавателя эти дети загоняли так, что он предпочел свалить из интерната по-английски.       Занятие будет не из приятных, да и молва разнеслась по интернату довольно стремительно; многие уже предвкушали о том, что мужчина будет со всеми строг. И поблажек не будет никому.       Все классы в интернате делились на четыре, собственно, так их и называли. В самом первом классе было всего четыре человека и все они были девочками возрастом до десяти лет, так что только с ними Лерней был более снисходителен. Девочки вели себя воспитанно, восхищенно смотря на нового преподавателя, старательно выполняя все его задания.       Второй класс состоял из одиннадцати человек. Разномастные парни и девушки в возрасте от тринадцати до пятнадцати лет. Тот самый возраст, когда гормоны лезут через край изо всех щелей и парни норовят показать свою крутизну перед всеми. С некоторыми личностями Лерней Альфар был особенно строг, пресекая на корню любые их попытки к хулиганству и побегам с урока. Каралось подобное ударом увесистой книги в голову, которую он постоянно носил с собой. Радовало, что таких буйнопомешанных всего двое человек. Остальные поняли, чем может грозить нарушение установленной дисциплины на уроке, и вели себя смирно. Девочки и вовсе смотрели на мужчину с обожанием, тихо переговариваясь за его спиной о нём самом же.       Третий класс был значительно лучше предыдущего в поведении. Они были постарше, училось в нём всего шесть человек; среди общего числа он узнал светловолосую девушку, которая встречала их с Эсмиде в самый первый день. Кстати, занимались на деле всего пятеро подростков. Один из учеников, по имени Шерил Бейкерс, был освобожден от данных уроков по причине крайне хрупкого здоровья и внешней травмы ноги, из-за которой всё время вынужден был ходить с тростью.       С самым взрослым, четвёртым классом, Лерней контактировать не спешил. Как пояснил Генри, у этой старшей пятерки воспитанников интерната был свой режим обучения, и занимались они в совершенно другом месте под руководством других преподавателей. Рано или поздно, Лерней тоже ими займется. Генри пообещал. ***       Вечер и ночь у Лернея были насыщенными. Генри выдал ему все те пароли от записей из ЦЕРНа (и откуда он их только узнал, позвольте спросить). И ночью мужчина был занят тем, что смотрел то, чего ему так не хватало.       Всего этих паролей было всего два. Первый - N3cr0n0m!c0n, открывал доступ к ряду электронных записей; чьи заголовки гласили, что объекту, рождённому двадцать девятого февраля две тысячи восьмого года присваивается класс и номер со значением H-20. Уникален данный объект тем, что родился он в Центре Единого Развивающего Наблюдения благодаря эксперименту, который должен был позволить скрестить от разных родителей похожие способности, и получить нечто новое, усиленное. Некстати Лерней вспомнил слова Антонио Миурсы о том, что его дочь в младенческом возрасте забрали в ЦЕРН, где она прожила до 16 лет, родив ребенка, но умерев при родах от разрыва внутренних органов. Не является ли часом этот ребенок внуком Антонио? Кто знает.       Поразительно, сколько разной информации было написано про H-20, и в тоже время, её не было. Все было затёрто и везде стояли пробелы, указывающие на секретность доступа. Объект - Н-20. Пол: мужской. Дата рождения: двадцать девятое февраля две тысячи восьмого года. Национальная принадлежность - данные отсутствуют. Место рождения - ЦЕРН, корпус 12, сектор 5. Телосложение - данные засекречены. Способности, указанные в... - телекинез. Состояние способностей - данные засекречены. Родители: Мать - объект D-128. Способности, указанные в... - прогрессирующий телекинез. Состояние на данный момент: мертва. Причины смерти: см. ссылку 23 в пункте 2. Отец - объект S-777. Способности, указанные в... - телекинез. Состояние на данный момент: мертв. Причины смерти: см. ссылку 23 в пункте 18. Состояние на данный момент: данные засекречены. Заболевания: данные отсутствуют.       Дальше шли научные описания данного объекта, специальные условия его содержания и питания. Было сказано, что содержат Н-20 в специально оборудованном саркофаге из септиния, который в свою очередь находится в бункере, обшитом подобным материалом, а на его дверь установлена самая повышенная, шестикратная защита безопасности, которая тут же блокируется, если объект сделает попытку сбежать, или это случится извне.       Что за чудовище родилось в ходе эксперимента, оставалось только догадываться. Лерней устало тёр глаза, вглядываясь в строчки засекреченных материалов. Здесь написана не вся информация о Н-20, но было сказано, что подобный объект ни разу в жизни не проходил испытаний; с самого рождения подключён к саркофагу и проводам внутри него, которые обеспечивали ему дальнейшую жизнь.       Но настоящими чудовищами на самом деле были те, кто сделал ребенка таким. Из всех десяти девушек, отобранных в программу скрещивания способностей, в живых осталось только шестеро, но среди живых из всех запланированных детей в живых остался только Н-20, чьи способности проявились уже в первые минуты после рождения. Остальные младенцы были просто не способны жить из-за ужасающих генетических заболеваний, которые проявились в ходе эксперимента, и которые так глупо упустили из виду местные -учёные-генетики. Неизвестно, кому из них повезло больше - тем девятерым, что умерли в возрасте до двух недель, или ему, рождённому, чтобы быть запертым в септиниевый саркофаг. Навечно.       С информацией мужчина сидел долго, до половины третьего ночи. Он понимал, что пора идти спать и все документы он может прочитать позже.       Кстати. Об имеющейся информации. Он ведь хотел перечитать те файлы об объектах, о которых уже читал ранее с Эсмиде.       Всего одна вещь не давала ему покоя. Надо было убедиться, что это было именно так. ***       Разбудил Лернея телефонный звонок. Он не ставил на утро будильник, так как у него сегодня был спокойный от уроков день и вообще хотел выспаться. На дисплее высветилось ранее утро, и мужчина грязно выругался, когда увидел, что прервало его сон. Это было сообщение от Эсмиде, которая решила написать ему в такую рань. Мысленно он убил девушку шестьдесят шесть раз, но решил поинтересоваться, в чём смысл такого раннего пробуждения.       Спешка заключалась в том, что сейчас в бассейне будет неслабая драка с применением способностей.       Лерней подорвался на месте. Это именно как раз то, что и нужно выполнять. Следить за воспитанниками и пресекать любые их попытки нарушить правила интерната. Драки в том числе.       Мужчине пришлось наспех одеваться и выбегать из своей комнаты. Он даже забыл на прикроватной тумбочке чехол с очками, но надеялся, что все обойдется.       Не обошлось. ***       Мужчина ворвался в зал с бассейном ровно в тот момент, когда девушки уже начали драться. Стены были мокрые и хаотично раскиданы различные предметы по сторонам. Обе нарушительницы дисциплины стояли друг напротив друга; одна из них, Мавис, стояла у самого края бассейна, рискуя в него упасть при неосторожном движении.       Лерней инстинктивно встал между ними, чтобы они не продолжили бой. А сам пытался оглядеться. Где, чёрт возьми, Эсмиде? Ведь она наверняка писала именно отсюда. Собственно, в следующее мгновение девушка выглянула из-за большой колонны, за которой доселе пряталась. Жестом руки он подозвал ёе к себе и начал спрашивать, что здесь произошло. Она-то уж точно в курсе.       Лакайн мялась и мямлила, пытаясь покрыть обеих девушек сразу, но получалось у неё скверно. О, как же плохо, что сейчас рядом с ним нет увесистой книги! Один точный удар быстро бы разговорил свидетеля произошедшего, и вот тогда виновные понесут суровое, но справедливое наказание. Лернею всегда нравилось быть этаким судьей. Ему всегда нравилась юриспруденция и подобные дела, где обвиняют преступников в содеянном и выносят суровый приговор. Даже хотел поступать на юридический факультет, но в последний момент передумал и подал документы в другое учебное заведение, куда его сразу же взяли. Науку он любил ничуть не меньше законов, а жаб с червяками резать на лабораторных работах тоже надо уметь.       Случилось всё так внезапно, что Лерней упустил этот момент из виду лишь по неосторожности. Пока он был занят Эсмиде, девушки успели друг друга спровоцировать и теперь в воздухе висел нож, применяемый телекинетическими способностями азиатской девушки. Нож выглядел острым и устрашающим. Даже само его движение приводило в ужас. Мужчина развернулся во второй раз чисто инстинктивно и девушка поняла, что сейчас ничего со своей оппоненткой не сделает. Нож пролетел возле учёного так близко, что по касательной лезвие (которое все же оказалось острым) сильно порезало ему щеку. Боль привела мужчину в чувство, и теперь в его душе бушевал самый настоящий эмоциональный вулкан, состоящий из ярости и желания поубивать всех виноватых. Он был готов рвать и метать, лишь бы правосудие свершилось. Закон - это я.       Скованность и судороги в мышцах отодвинули это желание на второй план. Голова с трудом могла повернуться даже в сторону, но он мог видеть, что причиной этому была девушка со шрамом. Она быстро убрала руки за спину, и влияние контроля крови значительно ослабло. Лерней быстрее встал на ноги, а вот двоих воспитанниц-виновниц распластало по полу зала. Им ещё не доводилось чувствовать на себе силы Эсмиде, но даже сейчас мужчина с полной уверенностью мог заявить о том, что это очень и очень больно. Как будто все органы резко сжимаются под огромным давлением, и крови некуда двигаться. Она застывает в артериях, в венах, сердце бьется так медленно, и кажется, что тебе начинает не хватать воздуха. Ты похож на рыбу, выброшенную на берег штормом во время ночи.       Он схватил Эсмиде за руку и вместе покинули зал. Тело после контроля крови немного ныло, но щека болела не лучше, и сейчас ему была нужна помощь врача; благо мужчина знал, где находится кабинет мисс Бланка.       Они тогда не дошли до кабинета доктора каких-то считанных метров. Ему было интересно спросить Лакайн о том, как сильно выглядел порез на щеке и не останется ли потом шрама? Мужчин, конечно, шрамы украшают, но на лице подобного украшения Альфару иметь не хотелось.       Непонятно, как так вышло. Он мог даже не верить своим близоруким глазам, но шок у Эсмиде и зеркало говорили об обратном. Раны на щеке более не наблюдалось, только тонкий бледно-розовый цвет, который говорил о том, что здесь когда-то что-то было. После этой ситуации прошло около пяти минут, но ничего. Боль исчезла резко, Лерней сам не понял, когда это произошло. А теперь и крови нет, и следа тоже. Тоже нет. Чудеса.       В голову мужчине закралась подозрительная мысль, мол, а не обзавелся ли часом он способностями, благодаря которым регенерация клеток его тела увеличилась в несколько десятков, а то и сотен раз? Он уже давно начал подозревать это; за день до выписки из больницы, когда ему сказали, что заживление после травмы проходит успешно и даже, чего греха таить, очень быстро. В обычном состоянии он провалялся бы там с месяц.       Альфар резко развернулся и направился к единственному человеку во всем интернате, который мог прояснить ситуацию. И этим человеком был Генри Миллер. ***       Генри он нашел в своей комнате, и стоило Лернею только открыть дверь, как тот сходу выпалил. - Антисептиний-омега. Достаточно объяснений?       Ох, как же Лерней сейчас сердит! Ему хотелось высказать Генри всё, что он думает о нём, но тот всегда пресекал попытки агрессии в свою сторону, будто знал, что произойдет в каждый отрезок времени. Генри Миллер был равнодушен к резким словам вошедшего мужчины, в конце концов, рано или поздно это все равно бы случилось.       Мужчина плюхнулся на соседний стул, не отрывая глаз от длинноволосого брюнета в инвалидном кресле. Ему даже не нужно было задавать вслух те вопросы, ответы на которые он хотел сейчас получить. - Нет. Недавно.       Он был замешан в этом.       "Ты знал с самого начала." - ASOm служит для того, чтобы у человека, к которому его применяют, развились способности. - Нет, всё происходит случайно. - Нет. Я всё знаю. Всё на свете.       Даже зацепить его не получалось, Генри был крепким орешком. Все выпады со стороны друга детства успешно парировал, закатив тому такую нудную тираду об этом созданном веществе, что Лерней трижды успел пожалеть, что сам полез с расспросами и ввязался в это. - ... был создан на основе...       Слова Генри действовали на него усыпляющее; неудивительно, его сон был так бесцеремонно прерван сообщением о драке. - ... также существует и септиний...       И вообще! Если бы этого ничего не случилось, то Лерней сроду бы не знал о том, что к нему применили этот самый антисептиний-омега. Нашли себе подопытную крысу.       За нудными объяснениями прошёл час. Просто в какой-то момент мужчине надоело слушать монотонный голос Миллера. Проще пойти к себе в комнату и лечь спать, или вовсе заняться своими делами, если сон к нему не придёт.       Альфар встал со стула и направился к двери. Генри замолчал и только смотрел на него. - Даже ничего не скажешь? Это верно.       Мужчина хмыкнул и отвернулся. - С возвращением, - услышал учёный последнее, прежде чем захлопнуть дверь комнаты Миллера.       Он все ещё задавался вопросом - изменился ли его друг детства с тех пор, как они последний раз друг друга видели? Определенно, Генри изменился. ***       Лерней был прав, уснуть ему не удалось. Время медленно подходило к завтраку, поэтому в интернате началось оживление. Тут и там сновали подростки, торопились по своим делам - кто в столовую, кто на улицу. Лерней запомнил хулиганистых девушек, и Мавис была ему хорошо знакома, но китаянка... Должно быть, она принадлежала к последнему, старшему классу, который выпускался в следующем году. Наказание он собирался им придумать особенное. Нет, бить книгой их по голове за подобное деяние мужчина не собирался, так как это слишком непедагогично по отношению к ним. Такое действует только на Эсмиде. Девушку также следовало бы допросить и узнать, кто же первым затеял потасовку в зале с бассейном. И вообще, какого чёрта она там оказалась так рано? Уж не замешана ли она в этом?       На разруливание этой ситуации у учёного был впереди еще целый день. И если останется свободное время, то он продолжит смотреть секретные материалы, скрытые во флешке под вторым паролем. Объект Н-20 был слишком значимым для ЦЕРНа, иначе бы они не стали прятать о нём информацию так хаотично под разными папками. Сбор подробностей обещал занять не один день и ночь, но докопаться до правды необходимо в кратчайшие сроки. Чем больше Лерней узнавал про Центр Единого Развивающего Наблюдения, тем сильнее росло в нём желание поскорее покончить с ним. С ним и их ужасными экспериментами, которые ежедневно там проводятся. Ещё мужчина нашел упоминания того, что во всех Соединенных Штатах ЦЕРН далеко не один. Тот, что был в Колорадо, один из немногого числа тех крупных заведений, где содержали людей с необычными способностями. А всего их было пять. И уйма частных лабораторий, которые они захватывали, поглощали, присоединяли к себе варварскими методами. Центр изучения крови Антонио Миурсы не стал здесь исключением.       Не существуй Центра Единого Развивающего Наблюдения, жизнь многих людей могла бы повернуться под другим углом. У Антонио с его супругой росла бы счастливая дочь, все прочие люди были бы на свободе, вместе с родными и близкими. Были бы живы.       Когда Лерней Альфар разбирал документы из папки, в дверь постучали...