Ветер перемен

Леголас вернулся в замок не сразу — ему не хотелось сном положить конец чему-то восхитительно новому, закравшемуся в его сердце. Он  чувствовал себя озорным мальчишкой — таким молодым и наивно свободным. Совсем недолго, пока мать его была еще жива, юноша знал, что такое детство и свобода. Отец тогда был мягче и спокойнее, и маленький эльф редко слышал нравоучения и указания. Его воспитывали, прежде всего, не наследником короны, а просто достойным мужчиной: о титулах и ответственности, к ним прилагавшейся, он мог не задумываться. Нельзя сказать, что эльф скучал по этим временам. Это пыль давно минувших тысячелетий… Но как же приятно вновь ощущать простую радость от чьей-то улыбки и искренне разделять счастье единственного мига восхода солнца. Принц, как всегда, незаметно вошел в свои покои и попытался уснуть. Отчего-то его будоражила мысль о скорой встрече с его знакомой незнакомкой. Конечно, он знал много прекрасных и достойных эллет, но девушка из леса казалась ему особенной. В голове была поразительная ясность и сумбур одновременно: рой мыслей, таких разных и таких неожиданных, практически атаковал мужчину. Впервые завтрашний, а вернее, уже сегодняшний, праздник стал настолько притягательным. Желая приблизить вечер, эльф закрыл глаза и провалился в сон. Завтра он обязательно встретит её… *** Нивэтиль проснулась ближе к полудню. Матушка не будила девушку, чтобы та отдохнула после тяжелого дня у печей. Конечно, от нее не укрылась и небольшая ночная вылазка любимой дочери — Анариэль поймала себя на мысли, что впервые за много лун со времен начала войны сердце её не трепещет от страха, когда Нивэтиль убегает в лес. Сладко потянувшись в постели, молодая эллет улыбнулась от мыслей о своем загадочном лесном друге. Ее не покидало ощущение, что они уже были знакомы раньше… Его движения, его голос, его глаза — казалось, разгадка совсем рядом. Бал в честь дня рождения наследника был уже этим вечером и теперь стал еще более важным для нее событием. Она должна обязательно найти голубоглазого эльфа и узнать его имя. Анариэль робко постучала в комнату девушки. — Ты проснулась, моя луна? — Заходи, матушка. Я видела сегодня такие прекрасные сны… — мечтательно начала эльфийка. — Кажется, будто произойдет что-то совершенно волшебное. — Ох, дорогая, прошу тебя не придумывай лишнего. Гораздо прекраснее неожиданные чудеса, чем несбывшиеся надежды, — снисходительно улыбнулась Анариэль. — Конечно, ты права, мама, но ведь мечтать не возбраняется?.. — лучезарно ответила ей девушка. — Дочка, а ведь у меня для тебя есть подарок, — Анариэль протянула девушке увесистый сверток и неприметный бархатный кисет.- Открой сначала мешочек, пожалуйста. Нивэтиль робко развязала узел и в ее руке оказался кулон из прозрачнейшего горного хрусталя.  — Этот камень твой отец нашел в утро твоего рождения и мечтал подарить его сам в день твоей свадьбы. Я заходила на днях к Миримону, он сделал цепочку. Знаешь, я решила, что он теперь должен стать твоим. Пусть бережет от печалей — отец бы хотел этого… — со слезами на глазах Анариэль робко надела украшение на шею дочери и поцеловала ее в лоб. Нивэтиль не хватило сил на что-то большее, чем «спасибо», настолько важен и дорог был для нее этот момент и подарок. — Ну же, теперь очередь за свертком. Грустный взгляд моментально сменился искристым озорством. Нивэтиль дерзко разорвала потертую бумагу и обнаружила платье невероятной красоты. Улыбаясь  реакции дочери, Анариэль заметила, что это платье подарила ей матушка на первый бал в королевском дворце. — Оно до сих пор невероятно красиво, и… почему-то мне кажется, что именно оно тебе может пригодится, — хитро подмигнув, заметила старшая эльфийка. Не проронив ни слова, Нивэтиль мгновенно примерила наряд. Удивительно, будто сшит на нее — тонкий шелк глубокого темно-зеленого цвета мягко обнимал фигуру, а легкий чехол из прозрачной серебристой органзы создавал ощущение дымки и придавал образу загадочности. Неудивительно, что именно на том балу ее отец твердо решил, что добьется сердца гордой и неприступной эльфийской девы. Нивэтиль взяла все самое лучшее от обоих родителей: восхитительные иссиня-зеленые теплые глаза отца, светлые волосы с легким медным отливом, заметным лишь на солнце, — от матери. А вот характер у нее был неповторимо-собственный — в один день спокойная и размеренная, на следующее утро — озорная и неуловимая, она напоминала своей матушке реку (Анариэль так и называла ее ласково). — А еще, утром заходил Элинандар, очень просил тебя, как можно раньше зайти к нему в музыкальный зал, он очень настаивал. Даже не представляю, что на этот раз придумал этот несносный мальчишка! — задумчиво проворчала эльфийка. — Тогда мне стоит поторопиться, как бы он не натворил дел без меня. — надевая повседневное солнечно-золотое платье, ответила Нивэтиль и отправилась к другу. Войдя во дворец, эллет ощутила удивительное — впервые ей было здесь…уютно. Обрадовавшись неожиданному открытию, девушка поспешила в бальный зал, где ее должен был ждать придворный композитор. Игру флейты резко прервал звук захлопнувшейся двери. — Нивэтиль, ну где тебя носит? Я написал такую песню, а мне не с кем ее обсудить — наиграно обижался эльф. — Друг мой, только ли песня тебя беспокоит, ты выглядишь очень взволнованным, — игриво задала вопрос девушка. — Ох, ты права… Не представляешь, кто сегодня заходил ко мне в кабинет. — Не уж-то сам Владыка Трандуил… — продолжила дразнить его эльфийка. — Нет, дорогая моя подруга, владыка Леголас и обратился с необычной просьбой. — Ты его видел? Сильно ли изменился он за время войны? Говорят, он со своего возвращения мало появлялся на людях.  — Я видел его раньше — сегодня в его глазах не было печали и это вселяет надежду — тихо промолвил композитор. — Ну так что за просьба, Элинандар, если ты заставил меня прийти ради этого во дворец, чем отвлек от приготовлений к вечеру? — Он попросил меня открыть праздник сегодня любимой песней его матери. Той, о двух странниках, которых свела утренняя заря — песню об Авроре. — эльф замолк, — Как ты полагаешь, не навлечет ли это гнев владыки Трандуила? Действительно, лесной король не любил вспоминать о своей потере. Память ушедшей супруги Трандуила чтили и молча охраняли. Но не мог же Элинандар отказать наследнику, особенно в его день рождения. Нивэтиль несколько минут о чем-то молча думала. И вдруг его взгляд озарился какой-то светлой мыслью. — Друг мой, не беспокойся. Ты же можешь слегка изменить песню? Мы сделаем ее очень похожей, но одновременно другой. Весь праздник сегодня — это день нового начала.   — Хорошо, — согласился эльф, — но мне понадобится твоя помощь и твой голос. — Мой голос? Но ведь ее поет мужчина-менестрель. — Вот именно, а теперь ее исполнишь ты! Пора показать всем твой талант. Или же я ослушаюсь наследника. Ты ведь не хочешь, чтобы твой друг попал в темницу? — Ты невозможен, ты знаешь об этом? — Знаю, но еще никто не отказывал этому неотразимому красавцу, — указывая рукой на себя, сладко пропел эльф. До бала оставалось оставалось совсем мало времени и друзья принялись за работу. Элинандар волновался, ведь он не мог разочаровать наследника в его собственный день рождения. Нивэтиль же сходила с ума от мысли о выступлении перед всем своим народом, а особенно перед принцем и Владыкой. Вскоре парочка разошлась по домам, чтобы приготовиться и собраться с мыслями. Пути назад не было — сегодня их ждет или грандиозный провал или самое невероятное чудо.